D.Blue Exorcist

Рин проморгался, ущипнул себя за руку и поковырялся в ухе. Нет, это была не галлюцинация, он не спал и ему не послышалось. Значит, недопонял. – Ч-что Вы имеете ввиду? – Окумура, ты что, с Луны свалился? – Бак подпёр подбородок ладонью и воззрился на собеседника с образцовым укором. – Или совсем новичок, не успел ещё понаслушаться баек с полей? Не знаю, каким местом ты из Японии, но туда сейчас сунется только самоубийца. А если тебе и правда Ватикан такое условие выставил, то тебе в Центральный отдел надо. Сейчас, кстати, и проясним всё… – Бак щёлкнул каким-то рубильником, и прямо на его столе вдруг нарисовалась панель управления, по которой незамедлительно забегали пальцы. Рин только многозначительно присвистнул – вот ведь современные технологии! В воздухе над столом тем временем развернулась проекция экрана. Рин присвистнул громче. До чего техника дошла. – Комуи, танцуй, у нас ваша пропажа, – вместо приветствия по-китайски заявил Бак, обращаясь к экрану, на котором нарисовалось лицо темноволосого мужчины в повисших на одной дужке очках и съехавшем на левое ухо берете. – Ты вообще соображаешь, который тут час? Какая ещё пропажа? – сварливо отозвался мужчина, поправляя очки и берет. На щеке у него явственно виднелся отпечаток столешницы. – Два ночи, а о пропаже – это я у тебя хотел спросить, – не менее сварливо парировал Бак. – Почему у меня по коридорам шляется малолетний экзорцист? Рин мысленно обиделся – он снова не понимал ни слова, и это смутно раздражало. – Тимоти, что ли? – темноволосый в берете сдул лезущую в глаза чёлку и подпёр щёку ладонью. Бак раздражённо забарабанил пальцами по столу: – Да нет, этот постарше будет, лет пятнадцать-шестнадцать навскидку. – Уокер в Римини, – судя по интонации, мужчина по ту сторону экрана нахмурился. Рин не разглядел, потому что упрямо сползающий на нос берет закрывал часть лица. – А других подростков у тебя нет, что ли? Мужчина на экране категорично скрестил руки на груди и вздёрнул нос. Берет свалился с его головы и мужчина ненадолго исчез с экрана – судя по всему, нырнул под стол следом. Появился он несколько секунд спустя, заметно сконфуженный, отряхивая берет от какой-то прицепившейся к нему дряни. – Такого возраста – нет, – ответил он, не отрывая глаз от пострадавшего берета. – Тогда это кто такой? – Бак свёл светлые брови на переносице. – Ни малейшего понятия, – мужчина на экране развёл руками, снова уронил берет, глухо выругался и опять нырнул за ним. Раздался грохот и звон – судя по всему, бедняга тряхнул стол и с него что-то свалилось. Судя по звуку – что-то керамическое. Чашка? – Ты мне должен новую кружку с Йоши, – с обиженным лицом заявил мужчина, снова появляясь на экране. – Слушай, а что этот твой экзорцист говорит? – Говорит, что ему Ватикан какой-то испытательный срок назначил. Мол, если не сдаст экзамен на экзорциста – порешат, – Бак нервно фыркнул. – В принципе, наши святоши на это вполне способны, только что за экзамен? – Ни малейшего понятия, – уже не так уверенно повторил мужчина на экране. – Но Ватикан может. Бак, этот парень – точно экзорцист? Рин начинал медленно сползать по стулу. От журчащей тарабарщины клонило в сон. – Фо его проверила, говорит, чистая сила какая-то странная. Пусть его Хевласка просветит, что ли. – Да уж без тебя разберёмся, – сонно огрызнулись с экрана. – Чёрт с тобой, высылай этого своего… как там его? – Окумура, – Рин дёрнул правым ухом и снова засопел. – Окумуру. Так уж и быть, разберёмся. Если и правда совместимый, то лишним не будет, а то у нас текучка кадров – врагу не пожелаешь. – Сейчас всё будет, – ухмыльнулся Бак, и тут же добавил: – Только он по-английски... Не ахти. У тебя кто-нибудь по-японски говорит? – Хмм… Книжники точно говорят, Канда тоже. – Значит, разберётесь. Ну, всё, молодёжи привет, готовь Ковчег, жди посылку. – Иди ты к чёрту, – собеседник отчаянно зевнул. – В смысле, своим тоже привет. Ждём. За сим экран свернулся в ничто, а панель управления на столе погасла. – Что-то тут не вяжется, Окумура, – хмуро сообщил Бак. Рин, успевший задремать под китайское чириканье, осоловело заморгал: – Это как? – В Ордене о тебе ни сном, ни духом, – Бак снова забарабанил пальцами по столешнице. – Впрочем, мы не в том положении, чтобы разбрасываться экзорцистами, так что ты отправишься в центр прямо сейчас. – Центр – это где? – без особой надежды уточнил Рин, понимая, что ни черта не понимает. Бак смерил его оценивающим взглядом: – Это в Шотландии. Не волнуйся, доставим быстро и в лучшем виде. Вонг, проверь, в Ковчеге уже выставили координаты? – Уже, господин Бак, – гулко отозвался старик, затрещав по какой-то чудной клавиатуре. – Желаете отправить господина Окумуру в Центральное подразделение немедленно? – Именно. – Господин Бак, а задокументировать? – продолжал занудствовать старик. Бак покосился на Рина, который снова усиленно щурился, будто бы это могло помочь ему понять чужой язык, и перешёл на японский: – Чёртова бюрократия... Ну, пиши: в десять часов утра в восточном коридоре возле четырнадцатой лаборатории был задержан подросток... Тебе сколько лет? – обратился он к Рину. – Ше... – Шестнадцати лет. Поставь, Вонг, скобку. В скобке пиши – Окумура Рин. Предположительно попал в закрытую зону из-за дисфункции Ковчега. И дату поставь: четвёртое января тысяча восемьсот девяносто третьего… Парень, ты чего? – К-как это – тысяча восемьсот... – пробормотал Рин, мигом спав с лица. – Вы шутите, что ли? – Да нет, – мужчина поскрёб выбритый подбородок. – Если с утра ничего не изменилось – уже четвёртый день как девяносто третий. Вонг, принеси-ка ему водички, кажется, его сейчас удар хватит… – Да не, я в порядке, – слабым голосом отозвался Рин. Боялся опоздать на урок, значит… Да он заранее пришёл, хоть и не туда. С запасом в сто двадцать лет. *** Рин, несмотря на общую потерянность и прострацию, удивляться не забывал – куда и когда бы его не занесло, способы перемещения здесь использовались просто чудовищно странные. Вот всего пять минут назад он был где-то на юго-востоке Китая – старик Вонг показал ему на карте, – а сейчас он уже брёл по какой-то громадине на северо-западе Шотландии. Впрочем, удивляло Рина не только это. Историю он, если честно, знал паршивенько, но был почти уверен, что в конце девятнадцатого века о таких технологиях, как здесь, и мечтать не могли. Да чего уж, даже в его родном двадцать первом такие вот чудеса науки казались именно что чудесами… ну, наверное. В этом Рин тоже не очень хорошо разбирался. Зато он читал достаточно шонен-манги, чтобы предположить, что… – Это другое измерение, – пробормотал Рин, бредя по длинному каменному коридору следом за тем темноволосым в очках и берете, которого он видел на экране у Бака. Темноволосый встречал его в «ковчеге» – такой большой светящейся штуке, внутри которой был, наверное, целый город. Рин вошёл в Ковчег в Китае, вышел из какой-то двери на пустынной белой улице, где его сразу же встретил этот вот, в очках, пожал руку, и увёл в другую дверь, которая и выпустила их в этом… как бишь его… Аллапуле. Очкастого, кстати, звали Комуи. По крайней мере, так было написано на бейджике на его халате. – Куда мы идём? – уныло поинтересовался Рин, когда позади осталось не менее километра коридоров. Комуи остановился, неопределённо замычал, а затем протянул ему какую-то полупрозрачную прямоугольную пластинку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся чем-то вроде планшетника. – Переводчик, – очень медленно, по-английски, объяснил Комуи. Рин нахмурился, пытаясь отыскать в памяти нужный перевод – слово было подозрительно знакомым, кажется, профессор английского каждый урок его говорил… – А, дошло! – обрадовался Окумура, быстро вбил вопрос в поле перевода и повернул планшет к Комуи. Тот кивнул, вбил ответ по-английски и нажал на кнопку перевода. «Новых экзорцистов должна осмотреть Хевласка. К ней нужно спуститься на лифте, скоро будем». «Кто такая эта Хебраска?» – быстро спросил Рин. Комуи наморщил лоб, поправил очки, споткнулся о собственную ногу, и только после этого ответил: «Лучше сам посмотришь. Она тоже экзорцист, только особенный». Рин предпочёл больше ничего не спрашивать – слишком велик был риск споткнуться и расшибить себе нос. Неприятно было бы. Особенный так особенный, чего уж… Курикара на плече немного ободряла, но именно что немного. – Стой, – наконец, велел Комуи. Ну что ж, «стой» – это можно, это и без переводчика понятно. Вот перебираться на повисшую в воздухе платформу, похожую на перевёрнутую пирамиду, было уже хуже. Не то чтобы Рин боялся высоты… Просто не любил. А платформа спокойно поползла вниз прямо по воздуху, без каких бы то ни было тросов или канатов. Лифт нашёлся… – Хев, пополуночничать нужно, – позвал Комуи, пока Рин крутил головой, пытаясь разглядеть хоть что-то. И разглядел. Синее чудовище. – Ну что ж они всегда так орут? – поморщился Комуи, заткнув мизинцем правое ухо. – Может, их предупреждать надо заранее? От ответа Рин воздержался. Вернее, у него попросту не было никакой возможности ответить. Во-первых, он был очень занят – он орал, вцепившись в зачехлённую Курикару, как в последнюю надежду на спасение. Во-вторых - его обвили светящиеся синие рукощупальца и немедленно ощупали, а затем поднесли, предположительно, к голове. У синего открылся рот, и Рин сам не понял, чего испугался больше – того, что его могут сожрать, или перспективы снова слушать какую-то тарабарщину, не понимая ни слова. – Что ты такое? – спросило синее. Вернее, синяя – голос был низкий, но определённо женский. А ещё её голос звучал, казалось, прямо в голове, минуя уши... А ещё голос спрашивал по-японски. – Экзорцист, – отозвался Рин, пытаясь выпутаться из рукощупалец. Получалось плохо. – Я знаю, кто ты. Что ты такое? – повторила синяя. Рин разозлился: – Человек я! Поставь меня на ноги, вытошнит же! – Что скажешь, Хев? – окликнул синюю Комуи. По-английски окликнул. – Очень необычный юноша, – Хевласка снова покрутила Рина в своих рукощупальцах и перевернула его вниз головой. – Я не узнаю его Чистую Силу, но она удивительно мощная. – Уровень синхронизации? – Семьдесят восемь процентов. – Неплохо, неплохо… Тип? – Паразитический боевой. – Что ж, тоже неплохо, – чуть менее оптимистично кивнул Комуи. – Спасибо за работу, Хев. – Может, меня уже поставят на ноги? – заорал Рин, которому уже порядком поднадоело и висеть вниз головой, и слушать ненавистный английский, и быть зажатым в синих рукощупальцах, и вообще, всё на свете. Стоило отдать Хевласке должное – поставила она его аккуратно, только немножко уронив. Рин решил не обижаться. Комуи немедленно сунул ему под нос уже знакомый планшетник. «Похоже, всё в порядке. Я покажу тебе комнату, в которой ты будешь жить. Предлагаю поспать – сейчас три часа ночи». Рин ответил интернациональным жестом «большой палец». Короткая встреча с Хевлаской вымотала его не меньше, чем тягомотина в Тайчжоу, и предложение поспать пошло на ура. Тащиться до комнаты пришлось довольно долго – а может, это из-за усталости так показалось. Комната, кстати, оказалась весьма спартанского вида – кровать, комод, рабочий стол, картина с жутковатого вида шутом, слегка напоминающим Мефисто. Не густо, но выбирать не приходилось. Пристроив Курикару на комоде, Рин рухнул на кровать, раскинул руки и ноги морской звездой и уставился в потолок. Что ж, по крайней мере, можно было отоспаться – ни на какой урок в Академии Истинного Креста он точно не опаздывал и опоздать не мог. И по поводу слушания в Ватикане, назначенного на ноябрь две тысячи тринадцатого, тоже можно было не волноваться. На дворе стоял тысяча восемьсот девяносто третий.