Север помнит

      Рамси уже заканчивал со второй рукой Аллисера, когда тот начал выть, а потом расхохотался. Кажется, милый Локк что-то упустил в своём рассказе, или намеренно недосказал — ведь этот человек безумен! И Рамси это нравилось. Нет особого интереса ломать сильного духом пленника, будь он хоть предателем или, того хуже, отступником: здесь пытка скорее как возмездие. Есть вероятность на некоторое время почувствовать себя палачом исполняющим волю богов. Но вот обезумить безумца — это как почувствовать себя богом. Он поднялся и обошёл стол, на котором был привязан голый мужчина и присел на корточки, рассматривая колено. Если аккуратно вырезать коленную чашечку, то нога будет весьма забавно изгибаться под другим углом, словно птичья. Правда мышцы и сухожилия вскоре разорвутся, что причинит просто невыносимую боль и станет скучно. У многих останавливалось сердце или лопались артерии в горле от крика и они захлёбывались в собственной крови. Рамси постучал рукояткой ножа по коленке и, недолго думая, цапнул рукой стопу мужчины, всаживая в пятку лезвие. — Знаешь, как раньше в моей семье делали, чтобы пленники не могли убежать, но были полезны в быту? Разрезали крест-накрест, вот так, и засыпали рану стриженной конской шерстью. Потом всё это заживало, и человек мог ходить медленно и очень осторожно. Даже мыслей о побеге не было. Мне нравится ваше суровое молчание, сир и ваше понимание, что мы здесь надолго и я должен как-то вас обезопасить от глупых поступков. С руками мы разобрались, теперь ноги. Думаю, борода Френки, подойдёт, как замена конского волоса. Да, Френки? — Больной ублюдок, — плюнул Аллисер и попытался лягнуть ногой. — Рамси! — кто-то из его людей дёрнул парня за плечо, когда послышался жуткий крик снаружи и почти в ту же минуту внутрь ворвались пленные вороны, которые согласно логике должны гнить в яме. Дом наполнился невыносимой вонью. — Что за… — скривился Рамси. Где это видано, чтобы выбравшись, пленники снова бежали в лапы их заточивших. Если только они не хотели освободить других заложников. Он улыбнулся во все зубы и перехватил в ладонях оба ножа. — Белые ходоки! — крикнул один из мужей Дозора. — Заприте двери и окна! Рамси поменялся в лице и перестал улыбаться. Он родился на Севере, верил в Старых богов и не считал рассказы про Длинную ночь выдумкой. И всё же, как-то не хотелось верить: ведь согласно хроникам Зима только наступила, а Ходоков не видели вот уже тысячу лет. Бывшие пленники, явно испуганные, отступили вглубь дома и настороженно смотрели на вход. Их взяли в кольцо люди Рамси, наставив мечи. — Лгать мне — не хорошо. Я за это наказываю, — Рамси вышел вперёд и посмотрел на эти живые куски дерьма. Кажется, их было на одного меньше. Съели, наверное. — Там Белые Ходоки! Не веришь, поди и посмотри, если кишка не тонка, сучье ты вымя! Не похоже, что врут; снаружи действительно слышалось будто вдалеке кто-то шагает по снегу. Возможно, одичалые твари. — Морти, — кивнул он своему человеку, коренастому детине с длинными волосатыми руками, — проверь. Морти колебался, жуя потрескавшиеся губы, но под пристальным взглядом своего командира угрюмо потряс мечом и пошёл к выходу, занавешенному заиндевевшими тряпками. Его шаги, хрустящие по замёрзшей земле, были ещё какое-то время слышны, пока не затихли. Джон нашёл глазами привязанного к столу Аллисера. Тот, кажется, уже не шевелился. На полу всё было забрызгано и залито кровью. С противоположной стороны, притулившись у стены сидел разбитый Тайвин и одним глазом смотрел на него. Что-то в груди Джона дёрнулось и он поспешил отвести взгляд. Сейчас были дела важнее, чем внезапное чувство жалости к побитому Льву. Снова послышались шаги возвращающегося Морти, и только Рамси заметил, что тот странно подволакивает ногу и везёт меч по земле. Когда он одёрнул тряпки и вошёл внутрь, тускло сверкая голубыми глазами, Рамси, оскалившись, коротко приказал. — Перекрыть вход! Мёртвый Морти кинулся на первых, кто ему подвернулся — на группу братьев Дозора, беззащитно прижавшихся к очагу, но его опередили его же подельники, воткнув ножи и мечи в тело. Но даже проткнутый со всех сторон, он продолжал размахивать рукой с зажатым в ней мечом, чуть не раня своих бывших друзей. — Сожгите его! — крикнул Джон и ногой пнул Морти на угли. Мертвяк завозился и заорал так, что уши заложило. Находящийся по ту сторону очага человек махнул мечом, обезглавливая Морти и затыкая его вопли. В открытый проход, стуча костями на обрывках сухого мяса, начали врываться один за другим мертвяки, остервенело кидаясь на живых. Наверху в один голос закричали женщины; началась паника, кто-то кого-то толкнул и несколько упали, тут же разрываемые мёртвыми руками. Джон отскочил за очаг и, припав к полу, нашёл какую-то палку, которую он тут же и применил, воткнув в пустую глазницу, навалившегося на него мертвяка. Кто-то кинулся через очаг, но его схватили за ноги и поволокли назад. Крик оборвался в звуках разрываемой плоти. Рядом закричал Гвен и, схватив Джона за плечо, поднял его, вкладывая в руку чей-то меч. Тяжёлый и неудобный, но подходящий в самый раз для ближнего боя в помещении. Джон успел оттолкнуть друга и перерубить кинувшегося к ним мертвяка в обрывках звериных шкур. Тот упал двумя половинками, задёргав ногами, но руками продолжил цепляться за них. Гвен прыгнул ему на голову, давя пустой череп. Оставалось непонятно, как эти мёртвые оболочки продолжали двигаться, не имея мышц и мозгов. — Там есть две лошади! — прокричал Гвен на самое ухо. — Здесь мы в ловушке! Джон кивнул ему и, разглядев пустой перевёрнутый стол, где раньше был привязан сир Аллисер, начал прорубаться туда. Им помогли ещё двое братьев и один раненый из людей Рамси. Сверху заскрипела крыша, и послышались быстрые шаги, стук топоров и нечеловеческие вопли. Вниз посыпалась труха и в одном месте часть крыши провалилась, открывая проход, куда тут же кинулись мертвяки. К несчастью прямо на прятавшихся на втором ярусе женщин. Те люди, что остались внизу ничем не могли им помочь, сами еле отбиваясь от всё наползающих от всех щелей мертвяков. Джон с ребятами зарубили последнего на пути и пригнулись за перевёрнутым столом. Там сидели ещё трое выживших: Аллисер, большой Бен и Тайвин. — Гвен видел лошадей, — первое что сказал Джон, когда смог перевести дыхание; он старался не кричать слишком громко, чтобы не привлекать внимание ходоков, но вопли убиваемых заглушали слова. Тогда он подвинул Бена и крикнул те же слова на ухо сиру. В перевёрнутый стол снаружи что-то грохнуло и, заскрежетав зубами по дереву, затихло. Парни всё ещё сражались со смертью. Аллисер покачал головой и наклонился к парню: — Рамси бросил своих людей и забрал лошадь. — Там две лошади, сир! — Тогда бери Гвена, рубите стену и садитесь на лошадь, пока её ходоки не сожрали! Мы их задержим. — Нет! — Это приказ! — Лошадь умирает, — сказал Тайвин, когда крики живых стали замолкать, а среди хрипов мертвецов, явственно послышалось громкое ржание и фырканье испуганной лошади. — Бен руби стену! — обернулся на толстяка Джон и поднял за куртку Гвена. Рядом встал избитый Тайвин и раненый болтонский человек. По рукам пошло то немногое оружие, что удалось собрать рядом. Меч, пара ножей для разделки овощей, вилы и деревянный кол, к которому скорее всего свиней привязывали. Если и был отчаянный шанс выжить, то только действуя вместе. Мертвяки их заметили и кинулись единой волной, переступая через ещё тёплые тела. Бен, в чьих руках был топор, с силой навалился на стену, кроша доски у самого пола, где они были тёмные от сырости и подгнившие. Джон принял на себя первый удар от ржавого куска железа, некогда бывшим мечом. Сколько же столетий прошло, когда был убит этот человек? Судя по затхлости его костей черепа, он был один из Первых людей и скорее всего сражался с первыми белыми ходоками, пока его не постигла злая участь стать одним из них. Джону отчасти было жаль этих существ: какая-то страшная сила заставляла их двигаться и искать тёплой крови, вместо того чтобы лежать в земле или сгнить под тяжестью лет. Плечо к плечу с ним сражался Тайвин; сильными, но короткими, отточенными в боях движениями, тяжело снося головы противникам одну за другой. Он быстро обнаружил уязвимое место мертвяков и старался рубить экономными ударами: сказывался многолетний опыт и страшная усталость. Джон боковым зрением видел, как грудь Тайвина уже ходила ходуном под прилипшей к мокрой коже рубашкой. Так долго он не выдержит. Странно было стоять с ним рядом, чувствуя что этот мужчина, не так давно жестоко издевавшийся над ним, сейчас самоотверженно прикрывает его сбоку. Сражается за жизнь их всех. Первым был убит безымянный человек — мертвяк проткнул его прямым ударом в грудь и рывком потащил на себя, сбрасывая в толпу; голодные рты и костлявые руки быстро расправились с умирающим телом. Гвен занял образовавшуюся брешь, отбивая ногой полезшего было ходока, державшего собственную оторванную и замороженную руку, как оружие. Наклонившись, Джон двинул мечом падающему ходоку по шее, отделяя голову. Тайвин просвистел над ним коротким лезвием двух ножей, вбивая их в синие глаза ходящего скелета и с разворота скинул его с баррикады. Джон не успел даже выпрямится, когда на него запрыгнул ещё один мертвяк, целясь зубами перегрызть плечо. Эти твари слишком быстро двигались. И снова Тайвин, лишь немного оступившись от усталости, абсолютно точным движением снёс гнилую голову, лишая мертвяка пространственной ориентации. Остальное тело Джон сбрасывал с себя сам. И тут, сквозь вопли ходоков, от которых стыла кровь, он еле услышал, как орёт сир Аллисер, пытаясь докричаться до увлёкшихся братьев. Джон спрыгнул со стола и увидел, наконец, на что показывал, вытрескав глаза, Торне. В углу, укрытые старыми мешками, зашевелились, подёргиваясь, тела. Скинув пропитанные кровью тряпки, неуверенно поднялся Крастер, а под его ногами завозился его последний сын с перерезанным горлом. Мертвецы открыли синие глаза. Вот потому на севере от Стены принято мертвецов сжигать. Бен прорубился наружу, вылез наполовину, чтобы убедиться в безопасности, потом вернулся назад, показывая большим пальцем, что готово и проход сделан. Первым решили пропихнуть Аллисера, но Торне поморщился, глядя на свои искалеченные руки, кое-как перемотанные найденными рядом тряпками: — Пусть лезет Бен, — рявкнул Торне. — Если он пройдёт, то и мы поместимся. Вперёд, жирдяй, только тебя ждём! Бен сунулся в пролом, быстро протискиваясь наружу. — Потом я и Гвен. — Командовал сир Аллисер, — Тайвин, Джон! Вилы — прикрываете отход! Мертвяки почувствовав, что жертвы от них ускользают, усилили натиск так, что Джон и Тайвин еле их удерживали. Особенно тяжело пришлось, когда откололся Гвен и нырнул в пролом. Выскочив, он развернулся, сунул руки в пролом. — Джон, скорее! Посмотрев на Тайвина и получив быстрый кивок головой, он протянул ему свои вилы, но Ланнистер полоснул по Джону безумным взглядом и толкнул коленом под зад, сбрасывая с баррикады. — Для ближнего боя мне и кухонные ножи сойдут, — оскалился Тайвин, и одним рывком вырвал из полусгнивших рук ржавый меч, метнув его за спину Джона. Позади захрипел восставший Крастер и начал беспорядочно махать руками, пытаясь достать до меча во лбу. Гвен высунул голову в проём и проорал. — Быстрее! Джон всё-таки бросил вилы возле стола и кинулся к другу, схватившего его за плечи. Джон рухнул вниз; отряхнувшись, он вскочил на ноги и, шатаясь, рванул к стоящему возле изгороди Аллисеру; тот трясся на морозе, но всё время зорко глядел за угол, готовый предупредить об опасности. Где-то там ржала и била копытами лошадь. Гвен снова наклонился в проём, а Бен ухватил его за ноги, готовый по команде дёргать. Когда мальчишка исчез в проломе стены, Тайвин решил и самому убираться, но так чтобы не открывать защиту. Стоит отдать должное их отчаянному сопротивлению; мертвяков заметно убавилось, особенно их боеспособная часть. Многие ползали по полу, потеряв конечности для балансировки или голову, и цепляясь за других, валили их на пол. Крастер всё так же монотонно бился о стену, не в силах вытащить меч изо лба. Сердце застучало где-то в висках, возможно, что в последние секунды жизни; он краем целого глаза увидел, как несколько ходоков объединившись, полезли на баррикаду, оскалив безобразные рты. Страшно бывает даже Льву. Мышцы налились сталью, он закрыл жгущие усталостью веки, выдохнул и медленно открыл глаза. Сейчас. Костлявые руки тянулись вверх. Тайвин, запустив оба ножа в особо близких ходоков; руками перевернул стол плашмя и с хрустом придавил ещё нескольких. Он схватил за спину Крастера, разворачивая его, и толкая к нынешним соратникам, где его туша сбила с ног ещё одного мертвяка, вооружённого кривым мечом. Выставив вперёд пригодившиеся вилы, Тайвин развернулся лицом к врагам, а ногами полез в проём, где его живо схватил Гвен и потащил наружу. На вилы кинулись несколько мертвецов, кривя страшные рты и клацая гнилыми зубами: их руки тщетно пытались достать до него, а повисшие тела загородили проход от остальных. Под руками Тайвина зашевелилось что-то маленькое, мокро-холодное и открыло синие, не мигающие глаза. И тут Ланнистер заорал не своим голосом, так что тащивший обоих людей Бен растерялся, подумав что, кого-то, возможно, зацепило куском доски. — Что случилось? — спросил здоровяк и получил пяткой сапога Гвена в подбородок. — Тащи быстрее, кретин! Услышав крики, Джон наскоро повязал вокруг бёдер Аллисера свою куртку, прикрыв наготу и, оставив его наблюдать за происходящим, сам побежал к стене дома, помогать. Уже вытащивший наружу Гвена, Бен тщетно пытался выдернуть из проёма Тайвина. Последний извивался и хрипел страшные проклятья. Джон схватил подвернувшееся под руку полено и когда понял, куда целиться, огрел им то существо, что вцепилось в голову Льву — им оказался синеглазый младенец Крастера; слишком шустрый и кровожадный для недавно убитого новорождённого. Тайвин откатился в сторону, давая возможность мальчишке прикончить мелкого мертвяка, исцарапавшего ему лицо ногтями и почти отжевавшего ухо. Джон пинком послал последнего сына обратно в пролом к папочке и перегородил дыру брошенными Беном пнём для рубки мяса. Отдышавшись, Ланнистер встал на четвереньки, и его тут же вырвало бурой жидкостью. Всё-таки двухдневная голодовка, постоянное избиение и нервно-мышечное потрясение последнего часа давали о себе знать. Он вытер рот тыльной стороной руки и, поднявшись, на ноги, шатаясь, ушёл к Аллисеру. Проходя мимо трёх парней, затыкающих пролом кусками досок и взрытой землёй, он устало откашлялся и слегка сжал пальцами плечо Джона. Мальчишку всё ещё трясло. — Ты неплохо себя показал, Джон. — Я это делал не для тебя, — огрызнулся волчонок и отвернулся помогать Гвену с Беном. Против воли на щеках у Джона заалел чуть заметный румянец: всё-таки его редко кто хвалил за боевые способности. — Мог бы тактично заткнуться, огрызок бастарда, — бросил Тайвин. Аллисер взглядом подозвал его ближе и указал за угол дома. Заглянув туда, Тайвин был удивлён, увидев почти на выезде огороженной территории дома бьющуюся на привязи лошадь и возившегося рядом с ней человека. В человеке он узнал Рамси Сноу. — Что он делает? — спросил Тайвин, скорее самого себя, нежели к кому-то обращаясь. — Не может освободить лошадь. — Ходоки были слишком заняты, чтобы заметить его трепыхания. Давай-ка сменим парней, — ногами я смогу раздавить бошки полезшим в проём сучьим потрохам, — а они пусть идут и отберут у Рамси того коня. Тайвин обернулся на полуголого Аллисера и посмотрел на его ноги, давно лишённые пальцев и сейчас ещё и кровоточащие. А мертвякам нравится живая кровь и они пойдут по следу: — Ты не дойдёшь до Стены живым, — констатировал он факт, кивая на его ноги. Может Торне поймёт намёк и уйдёт в другую сторону, уводя за собой оставшихся ходоков? Аллисер скривился, понимая, куда клонит этот плешивый кот. Сегодня умирать совсем не хотелось. — Я уже давно решил, что умру в тёплой постели в очень преклонном возрасте — ведь я этого достоин! И живуч. Ты будешь удивлён старик, давший обслюнявить свою рожу дохлому младенцу. Ланнистер молча пожал плечами — он слишком устал, чтобы отвечать на колкости или гнобить взглядом; один глаз всё ещё был заплывшим от крови. Он заглянул за угол — там всё ещё крутился Рамси, расшатывая металлическую скобу вбитую в забор, за которую зацепилось стремя. Этот зверёныш мог бы стать полезным. — Мне нужен меч, — сказал Тайвин и по его серьёзному взгляду сир Аллисер понял, что другого варианта он не приемлет. — Забери у мертвяка, вон как раз очередной полез. Бен притопнул ногой, с хрустом давя черепушку, но поганое существо схватило его руками и тот упал. К счастью, его друзья быстро оттащили парня, а подошедший Тайвин наступил на шарящую руку мертвеца, вынимая из ободранных пальцев неплохой меч. Когда Рамси оглядел количество мертвяков лезших со всех дыр дома и количество своих людей и понял, что соотношение не в пользу боеспособных живых, он принял единственно верное решение в столь сложной ситуации — спасаться самому и вернуться в Дредфорт. Эх, жаль было оставлять Аллисера, как раз почти дошедшего до нужной кондиции и не принести сладкому Локу обещанный подарок с Севера: Рамси думал о припасённой в сумке пустой банке со спиртом, куда он планировал поместить член, пупок и оба глаза Торне. В конце концов, сир Аллисер сделал единственную непростительную ошибку в отношении Лока — заставил его бояться себя больше, чем своего бога, сидящего на кровавом троне из ободранных человеческих частей и держащего в руках пару отменно наточенных ножей. Сиё кощунство и богохульство было непростительно и Рамси всего-то решил вернуть себе титул главного страха и вожделения Лока. В загоне было несколько лошадей, скорее всего тех, что оставили разведчики братства, надеясь на скорейшее выздоровление своего командира и возвращение в Чёрный замок. Их планы нарушил тихий отряд охотников, перерезавший горло одному разведчику за другим. Лишь Старк, глухо стонавший в лихорадке на пропитанном липким потом матраце, в последний момент заметил чужаков в сарае и поднял тревогу. Но было уже слишком поздно. Рамси лично прикончил умирающего и приказал после захвата дома Крастера разделать тела и скормить свиньям. Но сверх меры зажравшиеся животные после отказались от угощения, и тогда предводитель приказал собрать останки и выбросить в выгребную яму, куда позже он планировал скинуть лишних людей. То, что из всех он выберет только Аллисера — для удовлетворения своих попранных чувств, он решил давно, а вот лорда Тайвина пришлось оставить только из уважения к отцу. Папа дал чёткие инструкции касательно некоторых личностей, однако не указал в каком виде они должны прибыть. А Рамси всегда нравилось импровизировать, потому Джона Сноу он и не убил сразу, а бросил в яму. За что уже пожалел, хотя он мало верил, что кто-то из тех людишек живыми доберётся до Чёрного замка. Но если каким-то чудом воронам удастся добрести до гнезда и рассказать, кто убил Бенджена Старка… Рамси больше всего ненавидел, когда его тщательно разработанный план давал сбой. Хуже этого могло быть только вот прям сейчас застрявшее в проклятой скобке стремя, когда позади тебя полный дом мертвяков! Он дёрнул железку ещё раз, и даже попробовал отгрызть зубами кусок дерева, куда она была вбита, когда почувствовал холодный укол сзади в шею. — Снимай плащ, — холодный голос на том конце меча, принадлежал старому лорду, чьё тело, по задумке Рамси, он привезёт своему отцу. Не всё тело, разумеется, только самую важную его часть — голову. Парень развернулся, удивлённо выпучив глаза. И сейчас эта голова на вполне живом теле решила раздеть его. Какая отчаянная наглость! — Интересно, других ворон ты скормил мертвецам, чтобы самому забрать лошадь? Не меняя холодного выражения лица, Тайвин надавил остриём на кадык; кожа лопнула и за шиворот Рамси потекла струйка крови. — Плащ снимай, сопляк. В доме вопили и стучали костями мертвецы. Рамси подумал, что даже без лошади у него есть немного шансов добраться до Стены, но чтобы её перелезть, нужны «когти», что он спрятал в седельной сумке. Или придётся идти через парадный выход и огрести от разъярённых Дозорных. Долго думать мешал клинок, больно утопающий всё глубже в шею. Рамси дёрнул завязки и скинул на землю плащ с тёплым меховым воротником. Наклонившись, Тайвин подтянул к себе одежду и, отведя в сторону меч, кивнул на лошадь. — Садись. Неуверенный, что понял правильно, Сноу удивлённо вскинул брови и приоткрыл от удивления некрасивый рот. Тайвин нетерпеливо и зло сощурил веки. Он не любил говорить о причинах своих поступков. Парень одним прыжком уселся в седло; лошадь под ним снова забила копытами, дёргаясь. Тайвин отошёл чуть в сторону и, занеся меч, перерубил железную скобу. Лошадь взрыла копытами мёрзлую землю и с места понесла в лес, скрываясь с всадником среди деревьев.