Север помнит

      Тайвин подобрал плащ Рамси и встряхнул его. Стук копыт лошади с ублюдком Русе Болтона в седле, исчез в звуках грызни ходоков внутри дома. Он решил скорее возвращаться: то, что хоть кто-то из живых сейчас поймёт его поступок — Тайвин и не надеялся, однако, прежде нужно ещё добраться живым до Стены. И ходоки сейчас были наименьшая из проблем; их он перебил достаточно и последнее, что видел в доме, это те четыре твари, что кинулись на вилы. Остальные были не так опасны, из-за травм. Живые — опаснее. За углом дома, его встречал сир Аллисер с непередаваемым выражением лица, перекошенным от гнева. Ланнистер невозмутимо протянул задыхающемуся от злобы Торне плащ и, вместо благодарности, командир врезал ему рукой под рёбра так, что у Тайвина перекрыло дыхание и он упал. Обжигающая боль разлилась по груди; сир Аллисер тоже умел бить так, чтобы было очень больно и долго. — Подонок! Из-за тебя мы все сдохнем! — вопил Аллисер, рефлекторно потрясывая калеченной рукой; тряпка снова пропиталась кровью и рана начала обильно кровить. Шагнув ближе, он впечатал босой пяткой в зубы Тайвина; тот скривился и прикрыл голову руками, смотря как снова приближается нога Торне. Снег под ним стал розоватого оттенка, а воздух вокруг загудел, давя до скрипа на череп. Подбежавшие парни оттащили плюющегося от негодования командира от скорчившегося на снегу мужчины. — Он отдал единственную лошадь Рамси, — уже спокойнее сказал сир Аллисер и стряхнул с себя удерживающих его парней. Тайвин перевернулся на спину и, наконец, задышав, вытер тыльной стороной ладони, разбитый рот. Посмотрев наверх, он увидел грустные глаза склонившегося над ним Джона. Тот мелко моргал и, кажется, будто бы хотел расплакаться от обиды и разочарования. — Зачем ты это сделал? — Не твоего ума дело, щенок, — огрызнулся Тайвин и, оттолкнув от себя мальчишку, попытался встать. С первого раза подняться ему не удалось, однако упорства старому льву было не занимать. В конце концов, устав смотреть на его потуги выпрямиться, Джон подал ему руку и помог крепко встать на ноги. — И всё же, зачем? — Джон не отпускал костлявую и мокрую от крови ладонь Тайвина. Тот оглянулся на Торне, бурчащего проклятья на весь род Ланнистеров, подчёркивая их массовые, нетрадиционные сексуальные практики. — Ночной Дозор это щит, охраняющий царство людей, Джон Сноу, — он снова повернулся к мальчишке. — Ты понимаешь, о чём я? Джон одёрнул свою руку и, отступив на шаг, поднял со снега плащ Рамси. Он ещё раз посмотрел на Тайвина и сказал: — Я понимаю только одно, что без лошади кому-то из нас не добраться до Чёрного замка. И это будет не сир Аллисер. В его потемневших глазах, неподвижно смотрящих прямо в зрачки мужчины, что-то колко замерло и навсегда умерло: так взрослеют дети. — Бен, оторви со своей куртки рукава и помоги натянуть их на ноги сира Аллисера. Гвен пока следи за входом в дом. Тайвин, если ты всё ещё с нами, — Сноу обернулся на него, — найди сарай с хворостом для растопки и принеси сюда как можно больше. И не шуми. — Решил спалить хату Крастера, — поморщился Торне, когда его усадили на землю и вытянули вперёд одну ногу. — Правильно, в пекло, ебливого упыря и его загрызенных баб. И Тайвина туда же загони, перед поджогом. — Он прав, — опустил голову Джон, когда Тайвин зашёл в один из сараев и возился там. — Мы должны в первую очередь защищать людей. Это слова нашей клятвы. — Он искалечил мне руки, — угрожающе-спокойно напомнил сир Аллисер. Бен натянул рукав куртки на его ногу и стянул манжет на стопе. Получилось что-то вроде чулка. Торне удовлетворённо посмотрел на новую обувь и подал другую ногу, с разрезанной крест накрест пяткой. — Я не говорил, что прощаю его, — продолжил Джон, присаживаясь рядом и по кивку Аллисера пальцами зажимая рану, чтобы Бен мог натянуть рукав. Мимо прошёл Тайвин, неся охапку хвороста и складывая его рядом. Когда он снова ушёл, Джон помог сиру подняться и накинул на его плечи плащ, завязывая шнурки на груди. Торне немного успокоился и с какой-то мрачной решительностью посмотрел на лес. — Делай, что решил лорд Сноу, пока мертвецы остаются мёртвыми и уходим отсюда. — Хорошо. Бен, отведи сира Аллисера вот туда — он указал рукой на рощу, откуда они сами пришли. Тайвин вернулся с ещё одной охапкой хвороста и, уложив её поверх первой, сложил руки на груди, ладонями в подмышки, согревая онемевшие пальцы. Подумать только, он исполнял указания этого мальчишки, неглупо дающего распоряжения, от которых зависит их жизнь. Сейчас стоило его слушаться. Таких как он, действительно, с самого детства учат выживать на севере и не удивляться непонятному. Тайвин всё ещё не мог поверить, что те двигающиеся полу-гнилые твари, были давно мертвы; разум отказывался воспринимать их как мистическую часть Севера — белых ходоков. Иные — в поверьях суеверных северян, были ни чем другим, как восставшими мертвецами, приходящими с белой мглой за живыми. Тайвин думал о том, что сражаться с ними как с обычными людьми, не совсем правильно; он видел, что даже с отрубленной головой скелет продолжал двигаться и махать оружием. Это было за гранью понимания любого человека, всю жизнь сражавшегося с живым противником. Он слышал, что за их спинами в прикопанной дыре под стеной, и сбоку дома, стучат костями и скребутся недобитые мертвецы — рано или поздно они прокопаются наружу и нападут оставшимися при них частями тел. Повернуть назад и выйти через главный вход они, походу, не догадываются; лишь чувствуя перед собой за стеной живую плоть, всеми силами пытаются достать до неё. Значит, в доме больше не осталось живых. А все мёртвые скоро восстанут. И сколько их там? — Гвен — ты самый быстрый, — они посмотрели друг на друга, и парень кивнул Джону. — Приказывай. — Тайвин понимал, что ещё одного сражения, теперь уже с мёртвыми жёнами Крастера он физически не выдержит, и стоило послушать мальчишку, раз он загорелся идеей всех их спасти. Торне опираясь на Бена похромал в сторону леса — а вот этого, стоило бы бросить здесь, чтобы не тормозил отряд. Джон перевёл взгляд на Тайвина. Сейчас надо отбросить все мелкие распри и прошлые обиды. Отец учил, что на Севере живые должны сражаться за живых, против общего врага — Смерти, и никак иначе. Он выдохнул, и собрался с мыслями: — План прост и это наш единственный шанс дойти до Стены без погони. Убитые женщины и дети Крастера, судя по их мужу и отцу, восстанут довольно скоро и тогда нам не уйти от них. Я и Тайвин, перекроем главный вход ветками, а ты — Гвен, скинешь два факела над входом. Гвен выглянул за угол; факела еле горели. — Может не заняться, — дёрнул ртом парень. Джон в упор посмотрел в его глаза. — Сделай так, чтобы разгорелось. — Разгорится, — задрал подбородок Гвен. Подхватив удобнее охапки хвороста, Гвен, Джон и Тайвин вышли из-за угла дома и, стараясь ступать как можно тише, осторожно приблизились к входу. Тряпки перекрывающие обзор лениво покачивались волнами на сквозняке; внутри слушалась возня и стрекочущие звуки. Мертвецы всё ещё искали поживу. Гвен тихо уложил ветки со своей стороны и, обойдя их, потянулся за факелом. Огонь на нём обильно чадил чёрным дымом, грозясь потухнуть в любой момент. Толкнув рукой вверх, он вынул первое древко из держателя, и отступил назад, давая возможность Тайвину уложить свою охапку веток и перекрыть большую часть входа. Джон посмотрел на друга дрожащими глазами: если мертвецы услышат хотя бы звук с их стороны, им уже не скрыться. Никому потом не выжить. Гвен обступил Джона позади и, вплотную прижавшись к стене, потянулся за вторым факелом. Держатель еле скрипнул, но парень смог выдернуть факел бесшумно. Он шагнул в сторону, и Джон положил ветки на землю, полностью перегораживая вход в бывший дом Крастера. Гвен медленно наклонился к хворосту и начал опускать в руках факела. Обтекающий промасленную тряпку огонь, поменял положение с вертикального в горизонтальное, и с тихими хлопками, начал предательски гаснуть. Парень спешно выпрямил факела и, оглянувшись на Джона с Тайвином, помотал из стороны в сторону головой. Этот еле живой огонь не мог подпалить как следует хворост и перекрыть пламенем выход для ходоков, и уж тем-более ему не запалить весь дом с мёртвыми. Все трое переглянулись и Гвен, поднявшись, отдал оба факела братьям. — Что ты задумал? — шёпотом сказал ему Джон. — Я знаю, где ещё есть огонь, — улыбнулся друг и глазами указал внутрь дома. — Не глупи, они убьют тебя, — понизил голос Джон и хотел предложить что-то другое, но его остановил Тайвин, положив худую ладонь на плечо и сжав пальцы. — Пусть делает. — Сказал он и забрал факел из рук Джона. Внутри дома, кто-то уронил посуду, глиняные крошки рассыпались по полу и ходоки завопили с новой силой, слоняясь по дому. — Ты возвращайся к Аллисеру с Беном. Я прикрою Гвена. — Я остаюсь, — заявил мальчишка и вырвал факел из рук старика. Тайвин в который раз удивлялся его упёртости. — Он мой друг, а без тебя мы переживём. К тому же ты медленный. — Не так давно в Кастерли Рок… — Я пошёл, — шепнул Гвен, развернулся и, откинув тряпку, перепрыгнул через ветки. Оказавшись внутри, он тут же бросился бежать к очагу, опережая реакцию мертвецов. Как он и предполагал, внутри огороженного камнями очага посередине дома, всё ещё тлели раскалённые угли да поленья. Гвен руками схватил почерневшие от копоти и красные на концах два полена, с лизавшими их языками пламени и бросился обратно. С другого конца дома завопившие ходоки кинулись за ним. Услышав стук костей и как-то слишком медленно приближающиеся вопли, Гвен с любопытством оглянулся. Странное дело, но абсолютно все ходячие скелеты и полу-гнилые мертвецы были в той или иной степени искалечены; у кого-то отрублены одна или обе ноги, большинство остались без головы, ну, а кто-то просто полз на руках, в то время как потерянная часть тела барахталась в углу и беспорядочно дёргала ногами. Двое были прижаты тяжёлым столом и лишь шевелили его, бессильно пытаясь освободиться. Чуть дальше, в углу из-под земли торчали вилы с насаженными на них ходоками; те особенно яростно вопили и стучали руками с зажатыми в них мечами и топором по стене. Кругом на мокром от крови полу, или перекинутые через сломанные лавки лежали убитые люди, в большинстве своём женщины и дети. Он старался не смотреть на них, в голове всё ещё всплывали образы его перерезанной как скот семьи; матери и двух сестёр. Тогда он нашёл кредиторов, а после его поймали и кинули гнить в темницу до повешения. Но пришёл рекрутер из Ночного Дозора и парень, после устроенной сиром Аллисером проверки, отправился на Стену. Гвен осмотрелся внимательней, не спеша отходить к выходу: если и зажигать весь дом с мертвецами, то делать это нужно правильно. Возле загона для коз, он заметил кем-то в панике брошенный котелок. Подхватив и сунув в него поленья, которые уже до пузырей обожгли грубую кожу на руках, Гвен вернулся к очагу и, обмотав ладонь сдёрнутым вниз рукавом, начал сгребать в котелок потрескивающие угли. Неплохо было бы найти кувшин с маслом, но это было за гранью его удачи на сегодня, и всё же он оглянулся вокруг. Дом Крастера и при живых обитателях, не радовал чистотой и идеальным убранством, сейчас же всё было разбросано и перевёрнуто. Никаких полок и кувшинов Гвен не увидел, но почувствовав знакомый укол, хлопнул ладонью себе по шее. Остывшие тела покидали вши. Позади, медленно, но упорно к нему ползли мертвяки, клацая от близости живого мяса сухими зубами. Парень поднялся и обошёл очаг с другой стороны, чтобы выиграть время и набрать больше угля. Самый близкий к нему мертвец, не понимая опасности, полез прямо через угли, но как только пламя охватило его руки в лохмотьях, он отпрянул назад, уставившись на Гвена чёрными провалами черепа в которых светились два ярко-голубых глаза. И тут Гвен понял, что наступила как-то необычная, зловещая тишина. Все обрубки ходоков вдруг перестали шевелиться, замерев, словно они и вправду мёртвые. И во всей этой тишине, парень уловил еле слышимое дыхание. Он резко оглянулся в загородку: там в самом тёмном углу, сжавшись в комок и, прикрыв руками лохматую голову, сидел, прячась человек, точнее девчонка. По полу заструилась ледяная позёмка. — Гвен! Беги уже! Послышавшийся снаружи голос Джона, вывел Гвена из оцепенения и он, ударив ногой по планкам, вышиб их, кидаясь к девчонке и схватив её, оцепеневшую со страха, за руку, потянул на себя. — Гвен, быстрее! — Эй, ты цела? — он встряхнул девчонку, чтобы она посмотрела на него. Обычные светло-карие глаза. — Бежать сможешь? Это был вопрос не из вежливости: вряд ли они смогут тащить на себе ещё одного раненого человека. Однако, Гвен понимал, что даже если она ранена и не сможет идти — он понесёт её сам. Потому-что так правильно. Девчонка открыла рот и кивнула головой. Парень выдохнул, отпустил её и наклонился за углями. — Мама? — вдруг еле слышно сказала она и тут же завизжала, указывая за спину Гвена. Он оглянулся. По всему дому дёргались на полу, выворачивая суставы и страшно хрипели, открывая чёрные рты мёртвые тела женщин и нескольких мужчин пришедших с Рамси. Время кончилось. Он подхватил всё ещё кричавшую девчонку, перекидывая её одной рукой через своё плечо, а в другой держа драгоценные угли и, выскочил из дома. В прыжке через порог, он зацепился ногой за ветки и вытянулся по жёсткой земле, припорошенной снегом. Падая, он отпустил девчонку, обеими руками схватившись на котелок. Её подхватил Джон, искренне удивляясь, что кто-то остался в живых; на всякий случай он быстро глянул в её глаза. Всё ещё человеческие. — Как тебя зовут? — участливо спросил он, но был грубо оттолкнут подошедшим Тайвином, который вырвал угли из рук кряхтящего Гвена и быстро швырнул их в хворост. Густой, желтоватый дым клубами стал обволакивать вход и Тайвин добавил пламени, пошерудив ещё и факелом. Ветки хорошо затрещали, выпуская вверх струи дрожащего, прозрачного воздуха. Он раздражённо обернулся на молодых. — Вам что, заняться нечем? — Хватай горящие ветки и поджигай со всех сторон дом, — сказал Джон девчонке и отстранил её от себя. — Гвен, вставай! — Но… — она попятилась назад. — Там мама. И бабушка. И тётя Рилли. — Они мертвы, — отрезал Тайвин и выдернул ветку из общей кучи. — Даже если шевелятся, всё равно уже убиты. Твои родные не отправятся к Семерым, пока их держит злая сила, ты понимаешь? Она вытерла слёзы и понимающе закивала. Вряд ли она догадывалась, кто такие Семеро, но в том что мёртвые ожили — ничего хорошего не было. — Как-то тихо они восстают, — сказал, поднимаясь Гвен и тоже схватив несколько веток, пошёл с ними за угол. Девчонка побежала за ним. Джон остался с Тайвином, помогая ему подпаливать больше ветвей, оставшимися у них факелами. Брёвна, слагавшие дом быстро подхватили ползущее вверх пламя, и оно, перекинувшись на выложенную из еловых ветвей крышу, торжественно затрещало. С другой стороны дома прибежал Гвен с девчонкой и, оба взяв ещё хвороста, скрылись. Джон отдал им свой почти прогоревший факел. Внутри дома всё ещё было подозрительно тихо. Джон позвал из-за угла Гвена и они начали отходить от пылающего дома, хлюпая сапогами по растопленной от жара жиже. И тут раздался первый признак того, что огонь наконец-то добрался до мертвецов. Страшный, скрипучий вой казалось раздирал воздух, проходя сквозь треск огня и сжимал когтями дыхание живых. Девчонка закричала, закрывая руками уши; Гвен прижал её к себе за плечи и ускорил шаг, быстрее уводя её подальше от дома. Тайвин стратегически выбил палку у забора и перехватил её удобней в руке. Не то, чтобы он решил сражаться именно ей, против оживших мертвецов, если такие выскочат наружу, просто сам факт наличия такого, пусть и примитивного оружия, грел душу и, успокаивая, настраивал на воинственный лад. Джон не стал следовать его примеру: наученный опытом мальчишеских игр, он знал, что лучшая палка — это только-что срубленная с дерева, а не вот эта вот гнилушка в руках Тайвина. Пламя жадно пожирало дом Крастера и тех, кто тенями, сквозь оранжевое зарево, метался внутри. А сир Аллисер сидел на поваленном бревне и угрюмо смотрел на приближающуюся компанию, за спинами которых в этот момент обрушилась крыша, погребая единой могилой всех кто оказался внутри. Мальчишки и старик неплохо справились, к тому же привели с собой выжившую — ей будет о чём рассказать лорду-командующему, куда пропал Бенджен Старк. За одно это открытое преступление род Русе Болтона проклянут всем Севером. Гвен переминался с ноги на ногу и виновато смотрел на сира Аллисера. Обычно так смотрят дочери простолюдинов, принёсшие на родительский порог в подоле ублюдка. Торне тяжело поднялся, держась рукой за дерево и смерил девчонку суровым взглядом: — Как тебя зовут? — Лилли, — ответила та, отводя глаза от мужчины, как учил отец. — Тогда слушай меня внимательно, Лилли. Мы идём в Чёрный замок. Пешком, через лес, зимой. При хорошей, как сейчас погоде, это займёт пять дней. Костров и жратвы не будет — на это нет времени, и не хотелось бы привлекать внимание твоих живых, одичалых родственников. Мы будем идти день и ночь — он обвёл взглядом мужей Ночного Дозора. Гвен и Бен незаметно подтянулись; начался инструктаж. Джон и Тайвин одновременно переглянулись — они прекрасно знали, насколько безжалостным мог быть сир Аллисер, когда гнал отряд в Чёрный замок, по южную сторону Стены. — На сон четыре часа. Дежурят все по очереди… За их спинами раздался громкий визг, закончившийся гортанным воем так, что перекрыл звук пламени, но его оборвал треск ломающихся досок. — Сдохни уже! — рявкнул Торне и продолжил прерванную речь. — Поблажек не будет никому. Ты тоже дежуришь Лилли. Уснёшь на посту — лично перережу горло. — Тех, кто отстал — там и оставляем? — ввернул слово Тайвин. — Размечтался, остряк подложопый. Тащим с собой, особенно меня. Я слишком много знаю и у меня с тэннами условие ещё с прошлого раза: кто кого первый поймает за Стеной, тот того и съест. Но если я безнадёжно начну подыхать, ты, — он кивнул на Тайвина, — убьёшь меня. Тело не сжигать, отрежешь голову и принесёшь Мормонту — пусть страдает. Ланнистер чуть заметно кивнул. Когда не требовалась смекалка, а только железная дисциплина — лучшего командира, чем Торне было не найти. Он опустил взгляд на его перемотанные ноги; примятый снег под ним был с розовыми пятнами. Джон проследил за его жестом. — Сир Аллисер, мы без вас… — Джон поднял на него глаза. — Молчать! Идите, никуда не сворачивая, чуть отклоняйте путь налево и уткнётесь в Стену. Там сориентируетесь в какой стороне ближайший замок. Даже тупому понятно! Идите поссыте и выдвигаемся, пока светло. _________       Они вышли по следу от конских копыт, пока его было видно в снегу, и удача им сопутствовала ещё всю долгую ночь. А наутро посыпал злой, колючий снег, словно тёртое стекло бьющий ветром в глаза, задувающий под одежду, обжигающий кожу и вымораживающий живое тепло. Идти становилось всё труднее, дыхание перехватывало с каждым шагом, онемевших от напряжения ног. Бедная девочка Лилли всё время хваталась за бок от быстрого шага; её беспокойно придерживал Гвен и подавал руку, всякий раз когда нужно было перелезать очередное упавшее дерево. Шли колонной: впереди Тайвин протаптывал снег и задавал всем скорость, как самый длинноногий. За ним, тяжело приминая снег, шёл, всё время отдуваясь и утирая пот с лица, грузный Бен. Потом Гвен с Лилли, а замыкали колонну Джон и сир Аллисер, идущий в самом конце и зорко следящий, чтобы отряд двигался верным путём. Джон всё время оглядывался на Торне, боясь, что тот незаметно отстанет и даже пару раз пристраивался идти рядом, бок о бок, сбивая сапогами глубокий снег на тропе, но Аллисер его прогонял вперёд. И всё же, к концу второго дня, когда решено было устроить небольшой отдых для измотанных ног, сир Аллисер севший на бревно, уже не смог после подняться без посторонней помощи. Джон тревожно посмотрел на пятна крови под его ногами, а потом в бледное лицо командира, покрытое мелкими капельками растаявших снежинок. Покрытые мелкой красной сеткой глаза Торне уставились на парня и Джон, скинув перчатку провёл ладонью по липкому лбу мужчины, убирая мокрые кудри в сторону. Кожа была неестественно горячая. — Помнишь, о чём я говорил? — тихо сказал Торне, снова садясь на бревно и с блаженством вытягивая ноги. Джон молча смотрел в сторону и поймал взгляд Тайвина: тот заправлял на себе одежду, туже стягивая ремни. За время похода за Стену и событий в доме Крастера, все очень похудели, а сейчас опасно начали терять силы. Даже Бен осунулся лицом. Лицо же Тайвина заострилось ещё больше и облегающие кожей скулы, покрытые серебристой щетиной, приобрели воистину хищное выражение. Образ дополняли глубоко впавшие, большие глаза. — Жрать охота, — прервал затянувшееся молчание Гвен, тем самым выразив общую мысль. — Здесь есть звериные следы. Если по-быстрому смотаться за мясом? — Костёр разжигать нельзя, — сказал Бен тяжело вздохнув и сглотнул рефлекторно выступившую во рту слюну. — Будем значит есть сырым. Кто на охоту? — Я пойду, — удивил всех Тайвин и, посмотрев в лица, обращённые к нему, добавил. — Потеря одного старика, вероломно отдавшего единственную лошадь врагу, не будет сильным разочарованием, так ведь? Все молчали, опустив взгляд кто куда и что-то ища под ногами или вокруг. В братстве Ночного Дозора лорда Тайвина Ланнистера недолюбливали и он давно сделал соответствующие выводы. — Вот и хорошо, что вы честно не ищите оправданий, — улыбнулся он, оскалив зубы под тонкими губами и, подошёл к Джону. — Ты идёшь со мной. Джон растерянно вскинул голову и чуть приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но его опередил Тайвин. — Это на случай, если вы решите уйти, бросив меня. Тайвин Ланнистер всегда был предусмотрительным. Выбрав более-менее свежий след какого-то копытного животного, он ушёл по нему, уводя с собой Джона Сноу. Отойдя подальше от отряда, он прислонился спиной к дереву и, поймав проходящего мимо задумчивого мальчишку, рывком притянул к себе. Джон успел только ахнуть и, споткнувшись о ветку под снегом, упал на грудь Тайвина. Тот крепко обнял его руками, предупреждая попытки вырваться. — Ты что делаешь? — Я думал, ты умный мальчик и должен понимать в потребностях мужчины, — со смешком ответил Тайвин и, скользнув рукой по спине Джона, крепко сжал пальцами его задницу. — Что прямо здесь? Другого времени и места ты найти не смог? — О, — вскинул светлые брови Ланнистер, а про себя подумал, — «Не воспротивился, а принял как должное? От усталости, видимо». Кажется, я всё ещё твой муж, законами Людей и Богов, и могу требовать исполнения супружеских обязанностей, когда угодно и сколько угодно. — Кажется, — передразнил его тон Джон, прищурив глаза, — ты говорил, что исполнял свои «обязанности» как доказательство своего королевского мужского статуса. И не более того. — Возможно, так и было. В Красном замке. Сейчас другие обстоятельства, но обязанности остаются прежними. Тайвин наклонился к лицу Джона и мягко улыбнулся. Что-то в этом глупом волчонке ему приглянулось ещё в тот первый раз, когда он его увидел; удивлённого и растерянного, в тронном зале. Не выдрессированный потенциал скрывали эти живые, влажные глаза на лице дорнийской шлюхи — кем, Тайвин не сомневался, была мать этого мальчишки. Губы, как и тогда, были призывно приоткрыты, пока пустая голова медленно подбирала важные слова, только сейчас из них короткими выдохами вырывался тёплый пар, растворяясь в прозрачном, морозном воздухе. Он не выдержал и, склонившись ещё ниже, припал к этим сочным губам, целуя с каким-то отчаянным остервенением и жаждой. Джон замычал, но не успел сообразить отстраниться сразу. Он повис в руках мужчины, позволяя ему единовластно выцыловывать свой рот и еле успевая хватать воздух, чтобы не задохнуться. Казалось этот долгий, дикий поцелуй никогда не закончится и Джон почувствовал как защипали уголки глаз. Отчего-то стало страшно, в груди защемило тяжёлое чувство и он, собрав всю силу воли, сжал губы и чуть прикусил язык Тайвина. Странно, но язык Тайвина показался, каким-то не тёплым. Остывает, наверное, а всё туда же! — Ты хочешь трахнуть меня посреди дикого леса, зимой, когда нам всем грозит смерть от холода или голода и за нами, возможно, уже следят одичалые? — Доказательство королевского мужского статуса, равно как и супружеские обязанности, включают в себя не только постель, мой мальчик, — назидательно ответил Тайвин, разжимая руки, и позволил Джону отойти от себя на пару шагов для уверенности. — Я отвёл тебя подальше, потому что хотел посоветоваться, без лишних свидетелей. — О? — очередь удивляться теперь настала Джона. С какой стати этому гордому Льву спрашивать совет у него, щенка? Очередная уловка, чтобы завести подальше и там подло изнасиловать, не иначе! Джон поймал себя на мысли, что рядом с Тайвином, один на один, он перестаёт стратегически думать и оценивать ситуацию. А лишь печётся о сохранности своей задницы, что в данный момент, по сути, было не менее важным, чем здоровые ноги и лёгкие. Он посмотрел на Тайвина уже более серьёзно, ожидая разъяснений. Ланнистер сложил руки на груди и, подняв голову на сухой шее куда-то к верхушкам тяжёлых деревьев, вдохнув, сказал: — Я хочу вернуть Железный трон. — Ты брат Ночного Дозора, — продолжил его мысль Джон. — Да… это так, — через паузу ответил он и, опустив голову, посмотрел в глаза напротив. — Я верну то, что моё по праву сильнейшего, но для этого нам нужно добраться до Чёрного замка, как можно скорее. — Мы вроде как отправились на охоту, чтобы поймать того кого съесть, и тем-самым, с новыми силами, мы быстрее доберёмся до Стены. — Скажи, Джон Ланнистер, — мальчишка чуть заметно дёрнулся; ему всё ещё не нравилось когда его называют Ланнистером, — кого ты видишь в отряде? — Гвена, Бена, сира Аллисера и Лилли. Ну, я и ты. — Ага, — Тайвин довольно следил за мыслью Джона. — Они, ты и я. Именно в такой последовательности. — Хватит ходить кругами, лорд Тайвин! — Джон понял, куда он клонит. — Я не брошу отряд. Гвен — мой друг! — А у твоего друга есть Лилли и он её не оставит. Сам погибнет, но её прикроет, ты ведь это понимаешь? Не тебя, мой дорогой, а её. Потому что принято спасать девушку, а не друга. — Ты хочешь бросить сира Аллисера, потому что он ранен и болен — это я понял. Но мой ответ — нет. Я не брошу отряд. Тайвин посмотрел серьёзно и, оттолкнувшись спиной от дерева, в один шаг преодолел расстояние разделяющее их. Он схватил Джона за плечи и встряхнул его. — Прибереги своё геройство для детских сказок, Джон! Аллисер умрёт от горячки, если ты потащишь его с собой, Лилли где-нибудь сломает ногу и Гвен останется с ней умирать, а Бен просто слишком жирный, чтобы идти без лошади и он упадёт в снег, и больше не двинется! Единственные у кого есть шанс добраться живыми, это ты и я! Оставь их и доберись до Чёрного замка Джон. Мормонт вышлет поисковый отряд и возможно тогда кого-то спасут. — Я брат Ночного Дозора и не оставлю отряд, лорд Тайвин! — Вернувшись, Рамси Сноу расскажет свою версию случившегося в доме Крастера и некому будет рассказать о том, кто повинен в смерти твоего дяди Бенджена, — Тайвин уколол последним шипом, но в самое сердце. Джон нахмурился и отцепил от себя его руки. — Я сам всё расскажу лорду-командующему. Он поверит мне, а не Рамси. — Конечно, если ты вернёшься не с синими глазами, а для этого нужно… — Нет. Возвращаемся, всё равно добычи нет. Если будет нужно, станем жевать еловые ветки, но до Стены дойдёт весь отряд. — Упрямый бастард, — низким голосом проговорил Тайвин теряя самообладание. Хотелось врезать щенку кулаком по виску, чтобы тот отключился и унести его с собой, но вот только когда он очнётся, то резво убежит к своим братьям-друзьям и его не остановить. Тайвин был разочарован. С балластом в виде Торне, девчонки и толстого Бена, их продвижение к Стене было слишком медленным, а силы кончались с каждым шагом. Он предложил самое рациональное решение, но Джон, конечно же, всё сделает по-своему. Благородный и глупый, как и его отец. Пока лишь не мёртвый. Он посмотрел в спину удаляющегося в обратном направлении мальчишки, пожевал тонкие губы и отправился следом, сломав по пути тонкую еловую ветку и засунув её в рот. — Травоядный лев — жалкое зрелище, — поприветствовал его Торне. Отдых пошёл ему на пользу; сир Аллисер уже не выглядел настолько измождённым лихорадкой и ранами. Или старался казаться таковым. От Тайвина не укрылось, как тот пошатнулся, когда поднимался, а глаза его на несколько секунд поплыли в пространстве. — Ты сдохнешь этой ночью или следующей, — Ланнистер зло выплюнул ветку. — Нам нужно идти, а ты нас тянешь. Или останься здесь с Беном и девчонкой. Мы быстрее дойдём в Чёрный замок и оттуда вышлем помощь. Или тебе себя жалко, Торне? Аллисер засмеялся каркающим смехом и, согнувшись пополам, прокашлялся, утирая перемотанными руками проступившие слёзы. — Ты дворцовая вонючка двадцать лет протиравший мягкой жопкой тёплое кресло Десницы короля, и только под закат своей сраной жизни увидевший настоящий Север. Тебя отпинал по яйцам какой-то ублюдок, ты замёрз, хочешь жрать и уже готов всех нас предать, потому что стало страшно, что ты сдохнешь? Ты думаешь, что остальным не страшно здесь подыхать и не хочется побыстрее к тёплой печке? Или мне не страшно думать, что я не вернусь в Чёрный замок, потому что ранен и волочусь позади всех? Да, это больно, мать твою, когда с каждым шагом или движением меня снова будто взрезает этот выблядок, что не засох у отца на трусах несколько лет назад! Но послушай меня, лорд Тайвин Ланнистер — я всё ещё могу идти, и ты отрежешь мне голову не раньше, чем я не смогу двигать ни одной из своих конечностей. Не раньше, запомни. И не уведёшь ни одного из моего отряда, чтобы выжить самому, — Аллисер медленно перевёл взгляд на нахмурившегося Джона и обратно. Тайвин ухмылялся, не скрывая злобной досады. Кажется этот хвалёный Север, вымораживает последние мозги тем, кто сюда попал. — И я могу приказать этим ребятам связать тебя и оставить здесь, — подытожил сир Аллисер и, подойдя к напряжённому Тайвину, легко подтолкнул его в спину. — Мы дойдём до Чёрного замка, обещаю. Что стоишь? Шагай, ты первый. Лёгкие снежинки, как белые пушинки, качаясь, невесомо падали в прозрачном утреннем воздухе, наполненном крепкой морозной свежестью; переливаясь и отблёскивая в лучах восходящего солнца, словно пыль из миллиардов алмазов устилая пустынное, белое безмолвие. Тишайший звон прерывал только хрусткий шелест снега под ногами идущих цепочкой людей. Сбитым шагом, рваными промежутками, но с неизменной скоростью и целью, уводящей их вперёд. Утро пятого дня застало измотанный тяжёлой дорогой отряд, возле первого встреченного на пути громадного белого дерева. Сир Аллисер узнал на нём зарубки, сделанные разведчиками и указывающие, что Стена уже близко, и они верно идут к Чёрному замку. Он разрешил сделать привал возле дерева, рискуя, что уставшие люди, расслабившись, уже не смогут подняться, но если сейчас не остановиться, то они умрут, как только дойдут до замка. Загнать до смерти можно не только лошадей. Аллисер молча сполз спиной по белому стволу, усаживаясь прямо на снег и, сжав зубы, вытянул ноги. Налипший и заледеневший панцирем от крови снег крепко сковал натянутые на стопы рукава куртки, и он уже второй день перестал ощущать даже покалывание ниже колена. Аллисер сгрёб перемотанной и так же заледеневшей рукой снег рядом с собой и поднёс его ко рту, чтобы проглотить. В коротких, изматывающих походах, чаще падают не от голода и усталости, а от обезвоживания. Он разжевал хрустящий на зубах снег и проглотил холодный комок. Вчера обеспокоенные мальчишки собрались рубить мечом еловые ветки, чтобы соорудить носилки для него, но он отказался; продолжая двигаться — он жил. Безмолвно стоявший рядом Тайвин, медленно опустился возле Торне и тем же жестом сгрёб чистый снег, чтобы съесть его. — Сколько ещё? — спросил он тихим голосом. Даже у льва не осталось сил противостоять северу, лишь выживать. — Следующим утром мы должны быть у Стены, — ответил Торне и закрыл веки. В глазах поплыли расплывающиеся красные круги. Ярко-белый снег севера ослепляет, и даже самые яркие глаза вскоре тускнеют и перестают чётко видеть. — Вышли Гвена вперёд, Торне. Он дойдёт быстрее и пришлёт помощь. Тогда они выживут. — Ты не понял, Ланнистер, — усмехнулся сир Аллисер не открывая глаз. По его лицу пробежала судорога от боли, но он справился и снова заговорил. — Поисковый отряд высланный с Чёрного замка не успеет к нам и попадёт в засаду. За нами идут. — Одичалые? — Возможно и они тоже, но уже дохлые. Ненавижу дохлых тэннов. Тайвин покачал головой; Торне окончательно спятил. Видимо его раны загнили и поганая кровь отравила рассудок. Он подозвал Гвена и, тронув рослого парня за плечо, высказал свой план, заверив, что приглядит за девчонкой, чтобы она не замёрзла. — Пока мы тут разговариваем и отсиживаемся, мы теряем драгоценное время, Гвен. Сейчас ты сильнее всех нас, и если хочешь, чтобы у твоей подружки была спокойная старость в окружении ваших внуков, то беги в Чёрный замок со всех ног и приведи нам помощь. Сейчас! Гвен молчал всего пару мгновений, беспокойно обернулся на Лилли, но собравшись с духом, утвердительно качнул головой. — Не дайте сиру Аллисеру умереть, брат Тайвин. — Обещаю, — ответил Тайвин и Гвен, развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь от них. Первым обратил на него внимание Джон. Тайвин ожидал, что мальчишка станет кричать и пытаться вернуть уже перешедшего на бег друга, но Джон лишь посмотрел ему вслед и, взяв за рукав Лилли, усадил её рядом с Аллисером. Тот отключился на сон, лишь коротко вздрагивая и бормоча о чём-то обнесённым горячкой ртом. — Нужно согреться, — сказал Джон и толкнул за плечо, лежащего на боку, Бена. — Эй, садись рядом с сиром Аллисером и Лилли на солнечной стороне, а мы пойдём нарубим еловых веток, хорошо? Бен закрыл и открыл глаза, совершенно измученный долгим переходом, но нашёл в себе силы подняться и отползти к дереву, где обнял и прижал к себе девчонку, укрывая оставшимся в себе теплом от мороза. Аллисер привалился с другого бока, а Джон увёл Тайвина рубить ветки. — Нужно было послушать тебя, — сказал Джон наклоняя и удерживая ветку, чтобы Тайвин мог перерубить её ударом меча. Получилось не с первого раза. — Если бы мы соорудили подобие убежища из веток и снега раньше, и оставили бы там сира Аллисера, и, наверное, Лилли, а я или Гвен, ты, быстрее бы добрались до Чёрного замка. Сир Аллисер сейчас бы не умирал от ран, потому что спасательный отряд уже бы двигался им навстречу. — Замолчи, — оборвал его Тайвин и, откинув срубленную ветку в общую кучу, потянулся за следующей. Мужчину обсыпало снежной шапкой, но он просто встряхнул головой. — Если некоторые из нас не проснутся следующим утром, просто знай, что в этом виноват ты и твоя доброта. Джон молчал. Суровый опыт выживания, принятия правильных решений был слишком жесток и отличался от благородных поступков, о которых он слышал с самого детства или читал в книгах. Неужели потому этим миром правят такие люди, как он? Джон посмотрел на Тайвина, вдумчиво выламывающего рукой не поддающуюся ветку. — Прости, — понурил голову Джон. Тайвин резко развернулся к нему и наотмашь ударил кулаком в голову. Ахнув, мальчишка повалился на срубленные ветки, держась за ухо, и рефлекторно поджал ноги, ожидая дальнейших побоев. Но их не последовало. На него лишь упала очередная ветка. — Теперь сделай так, чтобы увеличить их шанс выжить до следующего утра, — сказал Тайвин и продолжил сам рубить ветки. Поднявшись, Джон подхватил их и поволок их к белому дереву. С помощью Бена они выложили их друг на друга, как подобие шалаша, верхушками вниз. Снизу ветки утрамбовали снегом, а сверху осторожно укладывали более мелкие, сцепляя их, и так же прижимали снегом. К ночи получилось хоть и не надёжное, но укрытие. Внутри настелили ещё ветвей и когда звёзды зажглись в прозрачно-чёрном небе, все пятеро забились под белое дерево, прижимаясь друг к другу и храня тепло. Джон сидел рядом с Тайвином; рядом, в центре, опустив голову на грудь, беспокойно спал Аллисер с Лилли, которую усадили ему на колени; с другого бока, перекрывая вход уже сопел Бен. Джон силился унять дрожь в теле и стук зубов, появившиеся, когда он перестал двигаться. Сильно клонило в сон, но он знал, что в эту ночь обязан не засыпать, чтобы хранить безопасность их укрытия от возможных набегов одичалых. Хотя, сквозь дремоту подумал Джон, если одичалые нападут на них сейчас, то без труда перебьют их маленький, измождённый до предела человеческих сил отряд. Пальцы на руках начали неметь, и Джон засунул ладони в подмышки, возясь, чтобы удобнее устроиться, между двух мужчин. — Лучше между ног, так теплее, — шёпотом подсказал Тайвин. Повернувший к нему лицо Джон отчего-то покраснел, но немного посомневавшись, вытянул руки из подмышек и сунул их между ног, прижимая к паху. Действительно, было теплее. Тайвин склонился к нему, и быстро глянув на спящих спутников, сказал в самое ухо: — Есть место ещё теплее. Дай сюда руки, — не успел Джон дёрнуться, хотя и на это пространства не было, как схвативший его за руки Тайвин, потянул на себя, опуская его еле тёплые ладони себе между ног. — Что ты… — но на него шикнул Тайвин, кивая на Аллисера, качнувшего головой и всхрапнувшего Бена. По счастью Лилли крепко спала. Джон застыл и ещё более смутился от стыда. Когда этот старый пройдоха Лев успел развязать шнурки на штанах, не пошевелив даже локтем? — Ты же вроде хотел согреться? — даже в такой темноте, Джон мог поклясться, что Тайвин подло ухмыльнулся. — Но не так… же… ммм, — только и успел возмутиться Джон, когда почувствовал уже ладони Тайвина у себя в штанах. И как у него пальцы гнутся на таком морозе и вообще появляется желание? Холодные пальцы. — У тебя руки ледяные, как у лягушки. — Так согрей меня, Джон. А я сделаю так, как ты любишь, — сказал Тайвин и мягко сжал яички, массируя. Джон подавился дыханием. — Да откуда тебе знать, как я люблю? — смог вымолвить он, и тогда ладонь мужчины перекатилась на его дёрнувшийся член, поглаживая его. Джон тоже сжал ладонь, почувствовав мускулистую, крепкую плоть. Что делать дальше он технически понимал, но жгучий стыд сковывал его движения и они вышли рваными, и, возможно, грубыми. — Я трахал тебя, или ты забыл? — Тайвин откинул голову назад и прикрыл глаза, пропуская между пальцев горячий член парня. Пусть волчонок учится доставлять удовольствие. Может пригодится, если к утру они проснутся живыми. Джон сильнее сжал обе ладони на члене и передёрнул по всей длине. — Ты изнасиловал меня, и я не получал никакого удовольствия. Ни разу, — огрызнулся он и, опустив вглубь руку, больно дёрнул за мошонку, заставив Тайвина недовольно засопеть и открыть глаза. — Осторожней, волчонок, нарываешься, — предупредил мужчина и вынул свои руки из штанов мальчишки. Джон и не думал отпускать. — Не дёргать льва за яйца? — Именно, — прошипел Тайвин, и одной рукой быстро закрыв крепко рот Джону, чтобы не вопил, другой приобнял за талию, втаскивая его себе на колени. Парень махнул руками, теряя равновесие и, чуть наклонившись вперёд, схватился пальцами за промороженные ветки шалаша. Тайвин быстро сориентировавшись, не упустил шанса стянуть штаны с его задницы, оголяя сочные, белые полушария. Джон понял, что находится в невыгодной и открытой позе, но было уже поздно, когда он почувствовал, как к нему, изнутри прикоснулось что-то ледяное. — Это твой член? — прохрипел парень, сжимаясь, но лёгкий шлепок заставил его чуть податься вперёд, вновь раскрываясь. — Нет. Это снег, — спокойно объяснил мужчина и снова провёл рукой, нарочно задевая и массируя вход. Холодные капли растаявшего снега стекали по яичкам и щекотали бёдра. — Прав был Мормонт, когда говорил, что вы моетесь снегом. — Прекрати, — он снова дёрнулся, но получил ещё один шлепок по заднице. — Я всё равно возьму то, что моё, Джон Ланнистер. Ведь для меня это, возможно, последняя ночь в мире живых и я хочу запомнить её с хорошеньким, чистым мальчиком на моём члене. — А для меня тогда что? — Согреешься, — уже раздражённо ответил Тайвин и, обхватив Джона рукой поперёк живота, начал опускать его на себя. Джон почувствовал как к его отверстию притирается твёрдый член, медленно раздвигая стенки и входя внутрь. Он рефлекторно сжался и заёрзал бёдрами, но крепкая рука мужчины не давала ему ни единого лишнего движения, и Джон обречённо опустив голову, расслабился. В прошлые разы, когда он был с Его Величеством в той душной комнате на жаркой кровати, Джон запомнил одно правило: лев всегда брал то, что хотел. Его удовольствие всегда было превыше страданий бедного бастарда. Тайвин чуть вышел и снова вошёл, уже глубже, примеряясь к темпу. Джон страдальчески замычал, стараясь не открывать рта, чтобы не разбудить спящих. Он отцепился от веток и выпрямил спину, сам осаживаясь до основания. В растянутых внутренностях что-то кольнуло и мягким теплом расплылось внизу живота, подтягивая яички к напряжённому члену. Ещё один урок, который он вынес с Красного замка — дай льву кончить побыстрее, и тогда он оставит тебя в покое. До следующего раза. Джон опустил руки вдоль тела и, опёршись ладонями о выпирающие тазовые кости мужчины, сам начал двигаться, покачиваясь вперёд и назад. Придерживая парня за грудь, Тайвин резко подул ему на шею, откидывая чёрные волосы и, наклонившись, прикоснулся губами к солёной коже. Прохладный, долгий поцелуй передёргивал всё тело Джона и тот, закрыв трепещущие веки, отдался чувствам, поглощающим его. Он уже не думал о боли или жгучем стыде. Всё его тело сейчас превратилось в единый комок доведённых до грани нервов, посылающих яркие импульсы во все мышцы. Джон сжал зубы и скривил губы в судорожной гримасе, предчувствуя скорую разрядку, и больше не контролируя себя, начал постанывать. Ловкой рукой Тайвин прикоснулся к его предельно напряжённому члену и нежно, не спеша, принялся поглаживать большим пальцем. Мальчишка скорчился, сжимаясь и кончил, подёргиваясь, и ловя ртом холодный воздух. Он тяжело обмяк, ноги его больше не держали. Джон навалился спиной на грудь Тайвина и, всхлипывая, приходил в себя. Почувствовав, что мальчишка уже на грани между блаженным сном и реальностью, Тайвин приподнял его, с влажным звуком выводя свой член из его нутра, и просто усадил боком на колени. — На сегодня достаточно, — сказал он, гладя его ладонью по растрёпанным волосам. Джон опустил голову на плечо Тайвина, глубоко и тепло дыша. Мужчина натянул на него штаны, поправляя их на талии и немного сдвинув мягкое тело, затянул на себе шнурки. Его собственный член, немного поболев, снова сделался мягким и опал — что ж, не сегодня. — А ты тоже? — пробубнил Джон. — В отличие от вас, юный лорд, глава рода Ланнистер может контролировать свои первичные потребности, — не сказать же щенку, что у грозного Тайвина не хватило сил кончить. Джон уже не слышал слова ответа: веки свинцовыми крыльями накрыли его глаза, мысли упали в мягкую пелену темноты и он уснул. Тайвин стараясь пересилить сон, остался бодрствовать всю долгую ночь. В глубине оставшегося за спиной пути, там, где хваткие пальцы мороза душат любое дыхание жизни, раздался неторопливый цокот копыт, разбивающих ржавыми подковами тонкую корку льда. Он чувствовал запёкшуюся кровь и густой запах горелой плоти. Он слышал надсадные, раздражающие вопли где-то внутри поваленных, чёрных брёвен. Тёплых от недавнего пожара. Повернув за угол, и бесшумно переставляя свои шаги, он увидел смерть. Шерсть на загривке поднялась дыбом, он остановился, и из глубины глотки раздался грозный рык. Всадник повернул к нему голову; редкие, длинные волосы, как тончайшие нити переливались серебром в лунном свете. На сморщенном, как у старого, не сгнившего после долгой зимы мертвеца, светились ярко-голубые глаза. Он сделал предупреждающий рывок и забил упругим хвостом по своим бокам. Смерть с тишайшим звуком растягиваемых сухожилий в руке потянулся к ледяному копью. Он выпустил когти на задних лапах и, прыгнув далеко вперёд, скинул одним ударом всадника с лошади. Тот с твёрдым звуком упал на мёрзлую землю, а клыки Тайвина сжали его голову, с хрустом дробя кости.       Вздрогнув, как от толчка, он широко открыл глаза; в их глубине мелькнул и погас зеленоватый отсвет. Тайвин плотнее прижал к себе тёплого Джона и, прислушавшись к обманчиво спокойной ночи, задремал. Отвратительно яркий и задорно пляшущий солнечный зайчик рассветного солнца пробился сквозь оттаявшую за ночь от снега щель между веток шалаша, и теперь издевательски жизнерадостно бил прямо в слипшейся глаз просыпающегося сира Аллисера. Вдалеке застрекотала сорока, поднимая тревогу по всему лесу. Аллисер сделал над собой усилие, и открыл второй глаз, повернув голову так, чтобы избавится от назойливого пучка света. Нестерпимо хотелось ссать. Он пошевелил ногами и глухо, по-звериному, взвыл от боли. Проснувшись от звука и движения под собой, Лилли ловко соскочила с угрюмого вида мужчины, толкнув мягкое тело Бена. Тот, издал медвежье сопение и брыкнулся ногами. Рассерженный Аллисер потянулся и пнул его коленом в зад. — Вставай грязная скотина, навонял, дышать не чем! Бен, как по команде проснулся, испуганно оглянувшись на злого с утра Торне и на четвереньках пополз наружу, открывая выход. — Джон, забери у дохлого старика меч — он тебе пригодится, — не глядя сказал командир и подался на свежий воздух. — Я к нему привязался, — медленно ответил Тайвин, расцепляя руки, обнимавшие всю ночь мальчишку. — С добрым утром. — Угу, — отозвался Джон и тоже двинулся к выходу. — Не разбредайтесь, — предупредил их Торне, указывая рукой вперёд, — там кто-то есть. — Может Гвен привёл помощь? — Кто знает, — недоверчиво передёрнул плечами сир и, ухватив Джона за руку, сказал ему тихо, — отведи меня вон до тех кустов. Джон послушно пошёл с Аллисером, придерживая его и помогая потом приспустить штаны, чтобы он смог помочиться. Тёмно-коричневые капли упали, прожигая снег, и мужчина облегчённо выдохнул. — Жить можно, — резюмировал он и Джон заправил обратно в штаны его член. На ладони остались кровавые подтёки. Он беспокойно поднял глаза на Аллисера. — У вас внутренне кровотечение? — Это отвалились почки, мальчик. Хроническое, от холода. — Понятно. Сильно больно? Сир Аллисер натянуто улыбнулся и, подняв руку, опустил её на кудрявую макушку парня. — Это не имеет значения. Идём обратно. По возвращению к шалашу они уже отчётливее услышали хруст снега и лошадиное фырканье. Торне осторожно предполагал, что за далёким криком сороки, может скрывать потерявшийся в лесу Рамси Сноу. Даже бегом, Гвен не мог так быстро добраться до Чёрного замка и прислать помощь. Потому он не торопился давать сигнал своим людям кричать, чтобы обнаружить себя. Но их вскоре и так обнаружили. Вереница из шести лошадей и трёх всадников, неожиданно быстро вывернула из-за дальних деревьев и рысью, взбивая множеством ног снег, направилась к ним. Сир Аллисер вышел вперёд, а Тайвин блеснул лезвием поднятого меча. Это не были братья Ночного дозора из поискового отряда. На кожаных ремнях, перекрещивающих грудь первого всадника и его коня, был выбит родовой герб семьи Болтон. Они подъехали совсем близко, когда Джон уже схватившийся за обломанную, как пика палку, чтобы отбиваться от врагов, опустил её и с удивлением улыбнулся, не веря своим глазам. Ехавший позади всех всадник, не останавливая лошадь, спрыгнул с седла и побежал к ним, крича и размахивая в приветствии руками. Это был Гвен. Джон обнял друга — живого и здорового. Рядом утирал слёзы счастья Бен. Потом Гвен отступил к Лилли и о чём-то тихо говорил с ней, низко опустив голову. Они не стали им мешать. Всадник, с гербом рода, легко спешился с могучего вида коня и, немного проваливаясь в снег, подошёл к стоящим мужчинам. Опустив руку на плечо сира Аллисера, вперёд вышел Тайвин, всё ещё не опуская меч. Он знал этого высокого человека в плаще с воротником из медвежьего меха. — Лорд Русе Болтон, — сказал, как выплюнул Тайвин. Мужчина перед ним остановился, молча и без выражения разглядывая стоящего перед ним старика с мечом. Ни единый мускул на лице лорда Русе не дрогнул; он опустил руку на рукоятку своего меча и сжал пальцы в чёрных перчатках. Лезвие, со скрежетом отточенной стали, плавно вышло из ножен. Тайвин чуть отступил назад и расставил ноги баланса. Русе Болтон моргнул глазами и медленно опустился на одно колено, воткнув свой меч в снег: — Ваша Милость. Я и мои люди ждут Ваших приказов.