Пожиратель Богов

Вопрос: "Расскажи про Гвиндолина. Что ты о нём думал, с какими чувствами съел?" *** История не переворачивает страницу, пока есть те, кто помнит прошлое. Триумф узурпаторов не окончателен, пока остаются законные наследники. Мир продолжает существовать, пока живы его боги. Сын Гвина — последнее, что теперь отделяет захватчиков от абсолютной власти в Анор Лондо и объявления конца уходящей эпохи. Саливан стремится к первому, Олдрик — ко второму. Их цели пересекаются в этой упрямой точке. И новоиспечённый Понтифик впервые не обманывает союзника: обещание сдержано, и дар Святому дожидается своего часа в заброшенном соборе. Однако, при своей безграничной жадности, Пожиратель Богов слегка разочарован: пусть Гвиндолин значимее и могущественнее всех предыдущих, погибших по его воле, но ростом едва выше человека и болезненно худ — таким не насытиться, даже не распробовать. К тому же, слишком ослаблен, чтобы сопротивляться. Но Олдрик не настроен позволять столь редкому удовольствию заканчиваться так скоро. Он хочет, чтобы изнеженный сын света познал глубины тьмы, ужаса и агонии. Чтобы сам умолял даровать ему смерть и забвение. Чтобы пир длился как можно дольше... Что ж, он будет поглощать его постепенно. Божественной силы, даже подточенной, должно хватить, чтобы тот оставался живым и в сознании. Принятое решение изощрённо жестоко — и тем ещё соблазнительнее. Олдрик медлит, чтобы в полной мере успеть насладиться предвкушением и полюбоваться обречённым пленником. Изящество давно стало измождённостью, но вечно юное лунное божество по-прежнему прекрасно. Хрупкие косточки, проступающие под молочно-бледной кожей... Полупрозрачные запястья и тонкий стан, который ничего не стоит переломить, как тростинку... Нежнейшая плоть, настолько непохожая на бескровное иссушенное мясо полой нежити... И всё же в этой хрупкости есть скрытая сила. Надо отдать должное: наследник остался верен своему долгу до конца. Даже когда семья и подданные покинули его. Даже наблюдая неумолимое разрушение всего вокруг. Это было бы благородно и почти что трогательно, если бы не было так бессмысленно. Но сегодня оковы обета будут сняты. Олдрик покинет собор истинным Пожирателем Богов, но приходит сюда всё ещё как Святой — собиратель заблудших душ, свидетель последних исповедей. Смерть рассудит и примет всех — и ничтожных, и великих. И он готов даровать её, как милосердное освобождение. К его очередному разочарованию, Гвиндолин оказывается слишком горд, чтобы падать ниц и просить пощады. И достаточно умён, чтобы понимать: он её не дождётся. Ни избавления, ни отсрочки, ни безболезненного быстрого конца. Пожиратель безжалостен. И очень голоден. Но сдаваться без боя хранитель Анор Лондо не намерен, пусть исход и предрешён. Олдрика лишь забавляет, как тот стремится дотянуться до магического оружия, как пытается освободиться из по-змеиному извивающегося кольца острых костяных обломков и отвратительной чёрной слизи. Когда та затягивает его в свои смертельные объятия уже по рёбра, только тогда Тёмное Солнце затихает, больше не в силах вырываться, и покоряется своей судьбе. Но жизнь не спешит покидать его — так же, как он не хотел расставаться со своим наследием. И нет ничего восхитительнее, чем чувствовать, как ещё бьётся сердце проглоченной жертвы, трепеща от страха и боли, но неизбежно угасая. Как жаль, что ничто не может длиться вечно.