Стажёр

Прошло несколько часов. Рюук всё так же сидел в углу спальни с непроницаемым выражением лица и таращился на Киру. Тот за это время успел сменить позу и теперь лежал на боку, свернувшись калачиком и обхватив правую руку левой, так что Рюук уже почти не видел его лица — только бледную щеку и кончик носа. Но пересаживаться на другое место ради того, чтобы лучше видеть и без того знакомую до мельчайших черточек — и даже, пожалуй, немного надоевшую — физиономию, было лень. Он и так прекрасно мог себе представить это лицо, сейчас наверняка недовольно нахмуренное… Утро добрым не бывает, даже в мире богов смерти. Кира шевельнулся, на этот раз, кажется, просыпаясь: не то ритм дыхания изменился, не то само движение казалось более осознанным — в общем, Рюук вряд ли смог бы сказать, почему он так решил, но вот одно он знал точно: всё это было слишком человеческим, неуместным в мире богов смерти. Иногда казалось даже, что Ягами Лайт — и тот был больше похож на бога, чем это потрепанное существо, дрыхнувшее сейчас в кровати Рюука. Это действовало на нервы и сбивало с толку. Нет, смириться с кираэлевскими проявлениями человечности кое-как получалось — благодаря пониманию, что уже очень скоро от прежнего Лайта не останется вообще ничего. Но Рюук предпочел бы разделаться с отзвуками прошлой жизни раз и навсегда и встретить Кираэля уже стопроцентным богом смерти, а не отмечать эти «вторые разы» и не прощаться с каждой знакомой чертой по отдельности. — Выспался? — спросил Рюук сварливо. Кира промычал что-то утвердительное, потом перевел мутный взгляд на расписной потолок, перевернулся на спину. И досадливо хлопнул себя рукой по лбу — это, наверное, должно было означать крайнюю степень раскаяния: — Рюук, я, получается, твою кровать занял! — Ну хорошо, что заметил… — Извини. Я не хотел. — Ну, по крайней мере, это выглядело так, будто ты не хотел. — Я честно не хотел… — грустно сказал Кира. Не то чтобы это было чистой правдой, но такие обвинения с утра пораньше казались ему несправедливыми. Особенно сейчас, когда никак не получалось окончательно проснуться, а всё тело ныло так, будто он лежал не на относительно мягком тюфяке Рюука, а на голых камнях. Ну или будто Кираэлю еще могла быть какая-то разница, спать на тюфяке или на камнях. — Ладно, ты собираешься вставать или нет? — Собираюсь, конечно… — Кираэль решил не концентрироваться на негативе и вообразить себя бодрым и готовым действовать — вдруг сработает? Но, когда он попытался резко встать, ему пришлось так же резко завалиться обратно на кровать. И больше двинуться не получалось — во всяком случае, не получалось пошевелить правой рукой. При попытке ее поднять ощущение было такое, будто лишние дырки проделывают заново — одним выстрелом обе. Рюук встревоженно уставился на Киру, который с изменившимся лицом барахтался на матрасе, а потом и дергаться перестал, вытянулся неподвижно, будто его что-то прижало к полу, — только глаза под веками вздрагивали. — Рюук, — наконец сказал он хрипло. — У тебя на сегодня какие были планы? Относительно меня… — Да особо никаких… А что? — Ничего, просто их, кажется, придется пересмотреть… — Кираэль медленно поднял левую руку, дотянулся до рукава правой и, зацепив его кончиками пальцев, еще медленней, с остановками и передышками, подтянул правую руку к себе. Прижал ее к себе, как найденное сокровище, и только сейчас смог расслабиться. — Рука болит, что ли? — спросил Рюук, чтобы добиться уже наконец внятного ответа. — Да вообще-то… Вообще-то всё болит. Просто рука заметнее, ага. — Он помолчал, но раньше, чем Рюук придумал, что бы еще сказать, заговорил снова: — Рюук, знаешь, либо я чего-то не понял… либо ты мне что-то не так объяснил. Я имею в виду, насчет превращения. — Что именно? — И ты спрашиваешь, что именно? — Кираэль поднял голову и гневно уставился на Рюука, но тут же повалился обратно, скривившись от боли, а для полного счастья еще и закашлялся — на этот раз слабо и тихо, потому что иначе было бы слишком больно. Рюук наблюдал за всем этим молча, и Кираэль, когда снова смог членораздельно разговаривать, сформулировал наконец свой вопрос: — Рюук, ты уверен, что я превращаюсь именно в бога смерти, а не обра… не в человека? Я как-то… немного по-другому это представлял. Рюук продолжал задумчиво смотреть на него. Кираэль тем временем пытался перевернуться на живот и встать. Вряд ли он сам мог бы сказать, зачем он это делает, а Рюук так уж точно не понимал, но его это не очень интересовало, а вот дождаться результата — или его отсутствия — хотелось. — Да нет, так оно, наверное, и бывает, — сказал в конце концов Рюук. — «Наверное»? — Кира, успевший к этому моменту встать на колени и почти подняться на ноги, снова сел. — Хочешь сказать, что ты этого не знаешь? И по себе не помнишь? — Ну… Это давно было. — Сумасшедший дом… — в очередной раз пробормотал Кира. А про себя подумал, что зря все-таки он позволил Рюуку увести его от Лолайта. Тот по крайней мере не мог отмазываться никакими «это давно было». Но сейчас что-то менять было уже поздно… Вообразить себе Лолайта, вламывающегося сюда и уносящего его с собой, Кираэль не смог бы даже в самых безумных фантазиях.