Общеизвестная информация
Гук и Деллидабли привычно резались в кости, когда из-за близлежащих скал появилась не очень знакомая фигура. Боги смерти синхронно повернули головы, разглядывая приближающегося Кираэля. — Крылышки, — сказал Деллидабли. — Беленькие. В честь чего бы это? — А я думал, ты умер уже, — сказал Гук. Кираэль чуть скривился, но все-таки удержался от слишком явного выражения эмоций. И даже нашел в себе силы вежливо ответить: — Да, меня долго не было… Как раз потому, что я пытался научиться этими беленькими крылышками пользоваться, — мило улыбнувшись, Кираэль подошел к ним вплотную и сел рядом. — И как, есть успехи? — поинтересовался Деллидабли. Кираэль покачал головой: — Похвастаться пока что нечем. — Выдавать все свои возможности сразу было нельзя, но если бы он сказал, что даже не пробовал, это выглядело бы неправдоподобно. — Да, это долгая песня, — сказал Гук. — Все-таки плохо быть молодым. — А быть старым что, хорошо, что ли? — Деллидабли, а затем и Гук, засмеялись. Кира, которому уже надоело подстраиваться под окружающий идиотизм, терпеливо улыбнулся. — Про Рюука слышал? — спросил Гук. — Конечно. — И что скажешь? — кажется, Деллидабли был более любопытным, чем его вечный товарищ по играм. — А что я могу сказать? — пожал плечами Кира. — От этого всё равно ничего не зависит. — Жалко наставничка? — засмеялся Гук. — Не думаю, что это слово тут подходит… Скорее неприятно, что это произошло. — Но неприятно, да? — По-моему, это естественно… А вы что по этому поводу думаете? — Уже начав произносить этот вопрос, Кира подумал, что надо быть тоньше: он здесь не для того, чтобы расспрашивать, а для того, чтобы поговорить, это разные вещи. — Да что мне думать… Достукался Рюук. — А у него что, — осторожно спросил Кира, — много раньше было таких историй… Ну, вроде той, когда он себе вторую тетрадь обманом заполучил? То есть вроде как и закон не нарушен, но всё равно все в обиде? — Ну, не то чтобы много… — задумался Гук. — Много не много, но Рюук был мастер на такие штучки, это да! — Деллидабли ностальгически вздохнул. — Когда он провернул это с Сидо, никто даже не удивился. — И даже когда было что ему припаять, он всё равно легко отделывался. — Да-а, странно, что сейчас так всё вышло. — Нервишки сдали, видно. Если много иметь дело с людьми, такое бывает. — Это да. Тут они украдкой взглянули на Кираэля. Тот помалкивал, глядя куда-то на игровое поле. — Но без него все-таки будет скучно, — сказал Гук. — Ладно, что уж, от того, что мы тут говорим, действительно ничего не зависит. — А давайте рассказывать какие-нибудь истории о нём, — предложил Кираэль вдохновенно. — Я ведь о нём почти ничего не знаю на самом деле. Боги смерти на несколько секунд задумались. Потом Гук сказал: — Да ну. Не хочется как-то. Его же еще не казнили. Вот потом можно будет собраться, вспомнить. — Ага, мне тоже не хочется, — поддержал его Деллидабли. — Он там сидит в башне, а мы тут сидим и ржем. Неожиданная щепетильность собеседников заставила Киру досадливо прикусить губу. Но показывать своего разочарования было нельзя. Тем более что они все-таки продолжали разговаривать: — Ну, не обязательно же ржать, — уточнил Гук. — Печального ведь тоже много было, да? — Ну… Я бы сказал, печально было тем, кого он обжуливал, — сказал Деллидабли и заржал, несмотря на противоречие с его собственными только что прозвучавшими словами о неэтичности такого поведения. — А некоторым уже не печально, — присоединился к смеху Гук. — Дейсину, я так думаю, уже без разницы. — А кто такой этот Дейсин? — спросил Кираэль, когда они немного успокоились. — Уже никто! — ответил Деллидабли, положив начало еще одному взрыву смеха. — Ладно, тише, — сказал Деллидабли, когда сам замолчал, притом что Гук утих еще раньше него. — А то щас Кали придет и вынесет нам мозг. — Не вынесет, — отмахнулся Гук. — Это давно было. Наверное, даже Кали уже перестал сопли жевать из-за своего Дейсина. — Так кто такой Дейсин-то? — настойчиво спросил Кираэль. — Наставник Каликарчи, что ли? — Наоборот, — объяснил наконец Гук. — Кали был его наставником. — Да этот Дейсин всё равно бы скоро угробился, — с непонятным жаром добавил Деллидабли. — Они все такие. — Кто «они»? — не понял Кираэль. — Ну… Они! — Деллидабли неопределенно повел лапкой в воздухе и замолчал, как будто это что-то объясняло. — Они все быстро угробливаются. Кто восстание устроит, кто человеческую девушку отымеет, кто сам себе бойкот объявит. Поэтому их и не осталось почти никого. — Понятно, — Кираэль вздохнул. Все-таки для сбора информации ему явно недоставало фоновых знаний.Диссонанс
— Да ладно… Только они разве? — Гук коротко засмеялся. — Кира, у твоих тоже не все дома были. — М-м… Например? — спросил Кира, стараясь скрыть радость от ожившей надежды на расшифровку всех этих непонятностей. — А без примеров, — беспечно разрушил его планы Гук. — Они все такие, ваши. И даже у тебя, наверно, не все дома. — Ладно, понял, — буркнул Кираэль. — Может, сыграем лучше? — Втроем, что ли? — Ага. — Ну ладно… Кира завистливо покосился на косу Деллидабли, но предложить сыграть на нее по-прежнему было невозможно. Потому что у него по-прежнему не было ничего своего — не считая старых тетрадок, которые, во-первых, он никому не собирался показывать (сейчас они были закопаны в песок — Кира сам побаивался, что не найдет их потом, так тщательно он их замаскировал), а во-вторых, вряд ли кто-то мог счесть их сколько-нибудь ценными… Стоп. Рассеянно делая ставки — нет, они, конечно, были оптимальными, но Кира не собирался отводить под какую-то дурацкую игру все ресурсы своего мозга, — он не без удовольствия размышлял о том, как можно было бы использовать стишки и дневники, если бы не необходимость приберечь их на случай, если почерка окажется недостаточно для доказательства. Ну и если бы вообще не обязательность спасения Рюука — но это условие Кира пока что сохранял неизменным. Вообще его изрядно напрягала ситуация, когда все, абсолютно все идеи, которые у него появлялись, должны были проходить по разряду «про запас» или даже вовсе «для прикола». Напрягало в том числе и потому, что идей было немало. Но все они не только упирались в какие-то условия, которые он не хотел нарушать, — они еще и требовали условий, которые сами не выполнялись или вовсе были невыполнимыми. Не говоря уже о том, что в той реальности, в которой он сейчас сидел, от него не требовалось ничего. Будь на его месте кто-то другой, он бы первый строго-настрого приказал этому другому сидеть тихо и ни в коем случае ничего не предпринимать. Но оказаться в такой ситуации самому было невыносимо тяжело… — Я выиграл, — сказал Кираэль без радости в голосе. Нет, если бы он посчитал, что радость нужна, он бы ее обеспечил. Но сейчас ему было нужно как можно более натурально свалить отсюда, и унылый вид подходил к ситуации гораздо больше. — Ладно, хватит на сегодня, наверное, не буду вам мешать. Он встал и поплелся обратно в скалы, опустив голову и чуть не волоча крылья по земле. — Пока, — сказал Гук. И, обращаясь к Деллидабли, шепнул: — А все-таки не хочется пацану одному оставаться, а? — Да ну, — ответил Деллидабли. — У него еще этот есть… Как его… Лолайт. — Ну, это всё равно не то… Кираэль этого разговора уже не слышал, но ему и не было до него никакого дела. Оказавшись вне зоны видимости, он выпрямился и остановился в задумчивости. Возможность привязать обрывки информации, полученные сейчас от этих двоих, к истории с убийством, была, конечно, очень заманчивой — но, как сказал бы Лолайт, вероятность того, что всё действительно настолько просто, составляла не более чем один к двадцати. А еще были другие обрывки информации — собранные по дневникам. Но там-то всё было почти понятно. Кто-то из «предков» Рюука когда-то не поладил с какой-то шинигамской дамой из-за какого-то человечка. Кто из них к кому приревновал, Кираэль, впрочем, не очень хорошо понимал, но история явно была печальная и скучноватая. Даже странно было, почему автор дневников считал ее достаточным основанием для какой-то потомственной вражды. Впрочем, чего ожидать от бога смерти, рифмующего «любили» с «убили»? От бога смерти из рода, в котором, по словам Гука, все были слегка больными на голову? Но было и еще одно обстоятельство, мешающее Кираэлю принимать все эти истории мести слишком серьезно. И о сопливой трагедии неизвестного шинигами — неизвестного только Кираэлю, не старшим богам, — и о махинациях с чужой тетрадкой, и о смерти какого-то Дейсина знали если не все, то многие. Если бы что-то из этого могло быть достаточной причиной для того, чтобы подставить Рюука, могло ли случиться так, что никто, включая самого Рюука, об этом даже не вспомнил? Кираэль отвечал на этот вопрос отрицательно.Нагромождение
Кираэль одиноко сидел на вершине холма, недалеко от пещеры Лолайта, и угрюмо обозревал окрестности. Ему было плохо. Без конкретной причины и без конкретных деталей. Он и сам не мог бы сформулировать, что с ним не в порядке. Но почему-то очень тяжело было вот так сидеть и ничего не делать. Несмотря на полное осознание того, что сейчас именно это от него и требуется и что способность к бездействию ничуть не менее полезна и ценна, чем способность к действию. Несмотря на безупречность рассуждений о том, что он и так уже сделал для Рюука всё что мог, а именно заставил Лолайта сначала слетать на башню смертников, а потом заняться этим делом всерьез. Несмотря на теоретическую возможность все-таки успеть за оставшиеся пять дней принести какую-нибудь пользу. Заняться чем-нибудь бесполезным не получалось тоже. Он попытался было подправить кое-что в экспериментальной установке — какой же чепухой эти их затеи казались теперь! — но всё валилось из рук. А окончательно добивало разочарование в себе. Да, раньше Кираэль думал о себе и о своем самоконтроле куда лучше. И еще свербело гадкой занозой не до конца убитое воспоминание не из этой жизни, упорно нашептывающее, что рассчитывать на других нельзя ни-ко-гда. И что если даже самый надежный помощник имеет физическую возможность сделать что-то не так, как надо, он ею непременно воспользуется. В общем, с какой стороны ни посмотри, всё было плохо, да и если не смотреть — тоже. В конце концов Кира решил, что потусоваться еще немного среди богов смерти будет лучше — и для дела, и для него самого. Покинув свое живописное, но несчастливое место отдыха, он начал спускаться по склону холма. Пешком, разумеется. Если бы Кира был чуть больше склонен к рефлексии, он, возможно, заметил бы, что невозможность использовать новую способность тоже вносит свой вклад в его общее раздраженно-подавленное состояние, но, к счастью, так глубоко он в себя не закапывался. На равнине, куда он вышел, народу было много. Но как-то так получалось, что никто попадаться ему на пути не спешил. То ли эта история с Рюуком бросала какую-то тень и на него самого, то ли вид его не обещал потенциальному собеседнику ничего хорошего, но даже тогда, когда траектории и скорости, казалось, уверенно обещали пересечение, как-то так оказывалось, что другой бог смерти оказывался слишком далеко для того, чтобы хотя бы поздороваться. А может, Кире самому не хотелось ни с кем разговаривать. Ведь, строго говоря, его теперешние сомнения не мог разрешить никто, кроме Сидо и Кали, а как раз с ними-то говорить было нельзя ни в коем случае. И получалось, что сейчас он всё равно один — так же, как когда-то давно, когда шел через пустыню, не зная, существует ли на самом деле смысл идти или это путь в никуда. Остановился он только перед самым провалом. Один из многих путей, через которые можно попасть в мир людей, и единственный, которым можно вернуться. Кираэлю на эту лестницу и смотреть было страшно. Впрочем, вряд ли подъем по ней был хуже подъема на башню смертников — тут хотя бы можно было отдохнуть в любом месте, а не только на одном карнизе в самом верху. И вот тут-то, когда он стоял недалеко от пропасти, борясь одновременно с любопытством и головокружением, магия, заставлявшая всех держаться от него подальше, если она и была, перестала работать. Потому что его окликнули: — Кира! Это ты таким красавчиком стал? Кираэль медленно обернулся. Кто говорит, он узнал по голосу. Мидра. Странное большеголовое существо земноводного вида, совсем не похожее на других богов смерти — и всё-таки бог смерти. Вроде как подружка Рюука, не очень близкая, но — возможно, как раз поэтому, — относящаяся к нему действительно хорошо, без скрытого недоброжелательства. — Привет, — сказал он. — Да, это я. В следующем отрывке: королевское коварство, безнадежное занудство, удары пыльным мешком, натягивание звенящих нервов, ад и ничто! Откуда в мире богов смерти берется трава? Как описать словами чисто графический эффект из аниме и нужно ли это делать? В какой главе до Кираэля дойдет то, что наверняка уже дошло до кого-нибудь из читателей? Каким образом он дошел до того, до чего дойти нельзя? Оставайтесь с нами!