Они были партнерами. Двое талантливых, влюбленных в танец молодых людей. Уже тогда Одетта замечала на себе его восторженные взгляды. Да и не только его. Очень многие парни и даже взрослые мужчины были свергнуты ее красотой и грацией. Ее и замуж уже не один раз звали. Но она не торопилась. Сначала карьера, а потом уже все остальное. Не было времени отвлекаться на чувства, их кордебалет собирался в мировое турне. Нужно было собрать все силы, вложить всю свою любовь в танец, ведь от него зависела вся их будущая жизнь. Они вдвоем бредили этим турне, мечтали, как здорово им будет вместе путешествовать по странам, каждый день открывая для себя все новые и новые горизонты. А потом все рухнуло. В один миг пожар разрушил все планы, все надежды. Одетта никогда не забудет тот день, когда узнала, что не сможет больше танцевать. А вечером к ней пришла Шарлотта Дюпон, девушка из кордебалета, которая была во всем вторая, после Одетты. Теперь именно она должна была играть главную роль.
- Мне правда жаль тебя, - Шарлотта даже не попыталась изобразить на лице хоть каплю сострадания. – Но я пришла тебя предупредить, что из-за тебя может разрушиться еще одна жизнь. Скажи, тебе его не жалко?
- О чем ты? – удивилась Одетта. – Я сейчас не в том настроении, чтобы решать твои загадки.
- Я говорю сейчас о Луи. Разве, ты не знаешь? Он собирается уйти из балета и категорически отказывается ехать в турне.
- И чего ты от меня хочешь?
- Не рушь его жизнь. Он ведь решил все это из-за тебя. Подумай! Луи еще так молод, и невероятно талантлив. Тебе уже не спасти свою карьеру, а он может стать поистине великим. Не думаю, что всю жизнь мучиться с беспомощной калекой – вот все, чего он достоин. Ты ведь не хочешь, чтобы спасая тебя, он сорвался сам? Ты ведь тоже от этого счастливей не станешь. Так отпусти его. Если он тебе не безразличен, оставь ему шанс добиться чего-то в этой жизни. Ты можешь обидеться на мои слова, возненавидеть меня за них, но подумай, просто поразмышляй над тем, что я тебе сказала.
Как Одетте не было обидно и больно, она понимала, что Шарлотта права. Конечно, ей хотелось, хотелось поддержки, и, возможно, если бы Луи был рядом, ей было бы гораздо проще стать на ноги, во всех смыслах, что несут эти слова. Но у ее партнера свой собственный путь, он ведет на вершину. И Одетте уже никогда не стать его частью.
Луи пришел в тот же день, только когда уже начинало темнеть.
- Можно? – он нерешительно замялся у двери.
- Конечно, проходи, - неожиданно для нее самой, голос Одетты звучал невероятно бодро. Она твердо решила во что бы то ни стало быть сегодня бодрой и веселой, показать Меранту, что она легко справиться и без него.
Парень присел на стул, стоявший около кровати. Он немного помолчал, видимо, собираясь с какими-то своими мыслями, затем, глубоко вдохнув, заговорил:
- Одетта, я хочу тебе кое-что сказать. Не пойми меня неправильно, может быть сейчас и не лучшее время, но я твердо решил, что ты должна знать: я тебя…
- А у меня для тебя тоже есть просто замечательная новость, - бесцеремонно перебила его девушка. – Я выхожу замуж, представляешь?
- Что? Замуж? За кого? – Луи, явно ожидавший совсем другого исхода их диалога, слегка опешил.
- За Жоржа Люпена.
- Это тот молодой ростовщик, отец которого заведует тремя бакалейными лавками?
- Именно он. Мы давно уже общаемся и Жорж не раз намекал, что я ему нравлюсь. И мне он тоже всегда был очень симпатичен. Раньше меня останавливала карьера, теперь же я, наконец-то, могу завести семью и быть счастливой.
- Жорж знает, что ты…о том, что произошло?
- Конечно, он был сегодня и предложил мне стать его женой. Здорово, правда? – с этими словами, Одетта улыбнулась настолько искренне, насколько хватило ее эмоций и актерского таланта. К сожалению, их было достаточно, чтоб превратить такие добрые и живые глаза Луи в две холодные безразличные стекляшки.
- Да, здорово, я тебя поздравляю, - сухо сказал он.
- А что ты мне хотел сказать? Я тебя перебила, прости.
- Я хотел…я хотел сказать, что люблю тебя, - тихо произнес Луи и, увидев напряженное лицо Одетты, продолжил. – Как партнершу, конечно. И мне очень жаль, что ты не поедешь с нами на гастроли. Но я верю, что у тебя в жизни все будет хорошо и желаю, чтобы ты была счастлива, - с этими словами парень нежно поцеловал свою партнершу в щеку и поспешил скрыться за дверью.
Одетта, отодвинув массивную занавеску, наблюдала, как от нее уходит единственный, и поэтому, лучший, друг, или, быть может, наоборот, лучший, и поэтому единственный. Все, абсолютно все рухнуло. Странно, но ей даже плакать не хотелось, внутри была просто пустота. И ничего больше. Так бывает, когда человек, наконец, избавившись от эгоцентричных иллюзий, осознает свою абсолютную беспомощность. Оказалось, это очень страшно – не знать, зачем тебе завтрашний день. Но одно Одетта знала точно – она правильно поступила, отпустив Луи.
Шли дни, сменяли друг друга поры года. А в душе балерины осталась навечно та зима. Прошли времена былой ее славы, а вместе с ними ушли и люди. Если в первое время после пожара к ней еще заходили знакомые, коллеги и поклонники, теперь большая часть из них даже не здоровалась, проходя мимо на улице. Вот оно, настоящее лицо славы. Правда, Одетте было все равно. Она не хотела ни с кем говорить, не хотела, чтоб ее узнавали, великая танцовщица мечтала сбежать от прошлой жизни и всего, что с ней связано. Всего, кроме балета, как ни старалась, его она не смогла отпустить. Одетта давно уехала бы из Парижа и поселилась в каком-нибудь уютном маленьком городе, но балет не давал ей уйти. Он манил ее с той же силой, что и в былые времена и девушка не могла противиться этому влечению. Ведь танец – это жизнь. Она даже устроилась уборщицей в театре и – О, Небеса! - только им известно, как трепетало сердце Одетты, во время очередной постановки, как ей снова хотелось танцевать!!!
Через четыре года вернулся кордебалет. Гастроли, как и ожидалось, оказались весьма успешными. Но самым большим открытием для всех стал ведущий танцор Луи Мерант. Молодой и обаятельный, чувственный и бесстрашный – он завораживал публику своим танцем. Еще бы, говорили, что парень тренировался все свободное время, прерываясь лишь на сон и еду. Даже балетмейстер был удивлен, ведь до гастролей в Луи не было столько напора и страсти. «Климат на него так повлиял, что ли?» - удивлялся он.
Одетта же пыталась всячески избегать их встречи, не зная чего она больше боится - увидеть в его глазах обиду или безразличие. Хотя, второе было бы очевиднее. Еще бы, учитывая толпы поклонниц, которые ходили на постановки не ради балета, а для того, чтобы получить шанс после выступления встретиться с их кумиром.
- Как, ты уже уходишь, ты ведь можешь посмотреть постановку за кулисами? – удивленно округлив глазки, спросила молоденькая гардеробщица. Она работала в театре второй день и еще не была осведомлена с биографией Одетты.
- Зачем? Не люблю танцы. Скакать по сцене каждый дурак сможет, а мне завтра рано на работу.
- А как же ОН?
- Кто, он? – Одетта сама не знала, зачем спрашивает, прекрасно зная ответ.
- Как кто? Луи Мерант, конечно! Неужели ты не хочешь с ним познакомиться?
- С кем? С этим напыщенным индюком? – фыркнула бывшая балерина и, увидев виноватое лицо гардеробщицы, с грустью констатировала. – «Он стоит за мной».
Одетта обернулась, пытаясь натянуть самую невинную улыбку и ожидая худшего, но, к ее удивлению, лицо Меранта было вполне доброжелательным.
- Здравствуйте, Одетта, - сказал он.
- Здравствуйте.
- Прошу меня простить, я нечаянно подслушал ваш разговор и хочу сказать, что должен с вами не согласиться. Куда лучше, когда дураки скачут по сцене, чем без дела маются, все же польза какая-то. Вы со мной не согласны?
- Если смотреть на этот вопрос с такой точки зрения, то, несомненно, вы правы.
- Вот видите, не все так однозначно, - улыбнулся Луи. – А теперь, прошу меня простить, разрешите откланяться.
Одетта спешно поклонилась и направилась к выходу. Лицо ее горело. Эта неожиданная встреча пробудила в ней столько противоречивых чувств. С одной стороны, она поняла, как сильно скучала по этому человеку, и как счастлива, что он вернулся. С другой, что время не вернуть вспять. Они стали слишком далеки друг от друга. Луи Мерант теперь уважаемый человек, у него куча известных друзей, женщины борются за его внимание. Зачем ему теперь она, калека-уборщица, у которой даже дома собственного нет? Да и сама Одетта никогда не сможет принять ни его любви ни жалости, гордость не позволит. НИКОГДА…
* * *
Теперь же, прислушиваясь к каждому вздоху больного, позабыв о гордости, страхе, боли, Одетта молила лишь об одном:
«Прошу, пусть он поправиться. Я так хочу встретить с ним это Рождество!!! Да и не только это. Я хочу, чтобы всё: и праздники, и невзгоды, мы встречали вместе. Я верю, правда, верю». С этими мыслями женщина устало опустилась на подушку, стараясь не потревожить Луи, и тут же уснула.
Но сон ее был недолгим. Примерно в полночь женщина проснулась от того, что кто-то сильно сжал ее ладонь. Одетта огляделась вокруг, медленно возвращаясь к реальности. Тело Луи горело, он тяжело дышал, то и дело из его груди вырывался тихий стон.
- Прости, я не хотел тебя разбудить, - еле слышно проговорил он.
- Луи тебе хуже? Подожди немного, я попрошу кого-то привести врача…
- Постой, не суетись,- перебил ее Мерант, крепче сжимая руку женщины. – Одетта, прежде чем… Я должен тебе кое-что сказать, - наконец-то, мужчина приоткрыл глаза, они были уставшие, но сияли каким-то спокойствием и умиротворением, словно знали все тайны этого мира. – Одетта, я…я люблю тебя и всегда любил. Я должен был тебе это сказать… - после этих слов его веки медленно опустились.
- Я тоже тебя очень люблю, - сказала Одетта, задыхаясь от слез, и легко поцеловала мужчину.
* * *
Пришло Рождество. В огромном зале сотни нарядных мужчин и женщин кружили в веселом танце. Одетта стояла на балконе, и устало наблюдала за этим празднеством. У нее не было сил даже улыбнуться, но лишать Фелис обещанного бала женщина не хотела. Все же лучше, чем сидеть дома в пустых стенах. Женщина оперлась о широкие перила, пытаясь рассмотреть проезжающие внизу экипажи.
«Интересно, какая здесь высота?»
- Неужели бал настолько плох, что гости сбегают с него через балкон? – послышался за спиной низкий голос.
Одетта слегка вздрогнула от неожиданности и обернулась.
- Вам не кажется, что это плохая привычка - постоянно подкрадываться ко мне?
- Нет. Меня вполне все устраивает.
- Луи, что Вы здесь делаете? Вы еще очень слабы.
- Я подумал, что если на балу не будет меня, вам станет скучно, и вы пойдете прыгать с балкона.
- Скромности кому-то не занимать…
- А что в ней хорошего, в этой вашей скромности? Многие говорят, что от нее может наступить летальный исход. Слышали, как очень беспокоясь о хорошем человеке, люди с радостью констатируют: «От скромности он не умрет». Вы должны радоваться за меня.
- Раз это все угрозы, которые подвергают вашу жизнь риску, то конечно, - улыбнулась Одетта.
- А знаете что?
- Что?
- Давайте потанцуем?
- Снова ваша любимая песня?
- Нет. Просто моя любимая партнерша.
Одетта была рада, что из-за наступивших сумерек не было видно, как лицо ее залилось румянцем.
На этот раз танец не был ни грациозным, ни легким. Месяц болезни не прошел просто ни для Луи, ни для Одетты.
- Со стороны мы выглядим как двое раненых пингвинов, - сказала Одетта.
- Какая разница, как это выглядит со стороны? Важно то, что мы танцуем.
Слова Луи заставили Одетту улыбнуться. А ведь и правда, тогда, после пожара, она просила только об одном – танцевать. Не уточнялось ни как, ни где, ни с кем…
- Знаете, вы правы, - тихо сказала бывшая балерина.
- Знаю. А еще у меня есть предложение: снова перейти на «ты», только теперь уже навсегда. А то мы слишком часто путаемся в этих местоимениях.
- Когда это мы с вами были на «ты»? – игриво спросила Одетта.
- Например, неделю назад, когда я сказал, что люблю тебя.
- Но у вас же был жар… - за всю неделю Луи ни разу не упомянул об этом инциденте, и Одетта была уверена, что мужчина был попросту в бреду и ничего не помнит о нем.
- По-твоему он как-то влияет на то, как я к тебе обращаюсь, - хитро улыбнулся Мерант. – Нет, знаю, ты надеялась на мой склероз.
- С чего бы это?
- Ну, ты там, кажется, тоже что-то интересное мне рассказывала. То ли о ценах на картошку, то ли в любви мне признавалась, - мужчина слегка наклонился, пристально вглядываясь в ее лицо.
- Вот видите, а вы говорите нет склероза, - Одетта отвела взгляд в сторону. Ей снова было так легко и хорошо, все вокруг было так правильно, что в голову даже не приходила мысль протестовать против своей влюбленности. Хватит. Слишком долго ее жизнью правили предрассудки, пусть теперь в ней будет место для чуда. – А знаешь, ты прав, - сказала она, немного помедлив. – Жизнь танцора проходит от танца до танца.
- Я, кажется, потерял мысль. Это ты сейчас к чему?
- Да просто так, - улыбнулась Одетта, - Хочу, чтоб этот танец стал значимым для нас обоих.
И, притянув к себе Меранта за воротник, любимая партнерша поцеловала любимого хореографа. Поцелуй был долгий и страстный, еще бы, нужно было восполнить все годы боли и одиночества.
