Драконье золото

      Риддл метался между двух полюсов. С одной стороны ему приходилось сражаться на мечах с братьями-драконами, с другой — мыть полы в столовой, как какой-нибудь уборщице из маггловской дешевой кафешки. Его невероятно бесило, что никто не обращал внимания на его честь и достоинство. Чистый пол мгновенно становился загаженным грязными пятками монахов, и приходилось улыбаться, а не рявкнуть в воспитательных целях. Воспитывать имел право только мастер. Как только Риддл вспыхивал, как свечка, от случайно оброненных слов «беременный, улыбайся!», ему приходилось идти за водой. Его клинило от одной только улыбки, обращенной к нему. Сириус, немытый и небритый, немного сумасшедший от постоянного боевого настроения и чуточку ошалевший от неожиданного отпуска, со своей улыбкой оказался единственным, кто ему помогал и сочувствовал. Он приносил чай с кухни, когда Том хандрил и не хотел ни боя на мечах, ни уборки и починки прохудившейся мебели. Сириус рассказывал аврорские истории, чтобы прогонять депрессию. Том улыбался, но как-то вяло. Он не мог улыбаться все время!       Никто страданий Тома не понимал. Впрочем, он сам с трудом воспринял информацию, что ему приходится гармонизировать магию малышей после неправильного образа жизни. Как может помочь детям «внутренняя улыбка» при всеобщей медитации, когда все чинно сидели с закрытыми глазами, Том-ри не представлял. Кажется, он совершенно обделен даром медитативного настроя. Он не мог расслабиться и видеть сущность сознания.       Бывший Верховный дракон думал, что он вернется в Британию ущербным драконом, не выполнившим смехотворное задание прожить месяц с улыбкой. Но однажды его проняло. Он сидел с закрытыми глазами и, вспоминая Гар-рины губы и зеленые глаза, почувствовал толчок. Один, другой. Изнутри, в животе.       — Что это? — слишком громко спросил он, и монахи стали выползать из своих черепных коробок, чтобы вновь оглядеться вокруг себя.       Возле Тома мигом оказался Сириус. Он с нежностью положил на живот дракона руки.       — Толкаются, — шепнул он. — Еще!       Малыши толкнулись, и Сириус хмыкнул. На какое-то мгновение Риддл подумал, что это руки Гар-ри, и тихо засмеялся. Цель теперь найдена, средство известно. Он послал внутреннюю улыбку сынишке, и тот постучал ножкой. Дочка мигом стала недовольной и перевернулась, чтобы устроиться поудобней, как положено в животе, не подозревая, что спасает свою жизнь и жизнь папочки.       — Толкаются, — повторил Том-ри, и теперь его жизнь стала осмысленной. Дети!       Со Чинь мигом стал рядом с парочкой возмутителей спокойствия. Дубинка прошлась по спине Сириуса, который мгновенно поклонился. Мастер как-то неохотно прошелся по плечам Тома, чтобы вернуть в реальность. Ведь тот все-таки овладел необходимым навыком.       — Даю выходной до завтра, — неожиданно предложил мастер. — Иди в столовую, поешь и попей чаю. В три часа придешь на утреннюю медитацию.       — Попал ты, Том, — негромко сказал Сириус. — Дубинка тебе обеспечена. Спать в такое время хочется зверски.       Том почувствовал себя наполненным счастьем и, боясь расплескать свою солнечную энергию, пронизывающую его тело до мельчайших клеточек, медленно пошел в столовую. Рука его лежала на животе, сам он улыбался миру и всем детям на свете. Он счастливый отец!       — Это жареная картошка? — удивился дракон-маг, помешивая блюдо. — Она же… м-м-м, сырая.       — Какая? — спросил Ветер. — Она жареная. Деликатес.       И причмокнул губами. Том скривился и спохватился, посылая улыбку собрату по монастырю. Здесь братья ничего не понимают в картошке. Но делать было нечего, и Том-ри поел, что подают. Похоже, его регалии признали, раз кормят почти что европейской пищей. Чай суйма оказался уже привычным по вкусу, и он попросил долить еще чаю в пиалу.       — За две недели привык к суйме, это хорошо, — сказал Ветер. — Дети сильными будут!       И подмигнул Тому. Верховный дракон терпеливо вздохнул, не подозревая, что его улыбка стала светлой и совсем легкой. Как вздохнуть и петь высокую чистую ноту. ***       В три часа ночи, или утром, как считал мастер, Том, отчаянно зевая, отправился во двор. На небосклоне уже темнели звезды, предполагая, что после ночи настанет яркий солнечный день. Еще один день пребывания в монастыре. Том-ри подумал, что Гар-ри видит десятый сон, обняв подушку супруга, его подушку. И это мысль заставила стряхнуть сонное оцепенение. Ему оставалось здесь быть еще две недели. Черт возьми! Он почти что привык.       Погрузившись в собственное «ничто», Том получил удар по спине.       — Не спать! — рыкнул мастер. — Будьте осознанными!       Том решительно настроился на связь с детьми. Поэтому, посчитав, что осознанность — это не его путь, погрузился в магию еще нерожденных драконов. Он приветствовал их, придумывал им имена, обещал познакомить с отцом, когда приедет домой. Рассказал о планах ближайшего будущего и обещал быть хорошим папочкой. Поначалу Том показалось, что он слишком сентиментален, но дети нуждаются в любви, ласке и понимании!       Том улыбался. Улыбался так светло и всепрощающе, что мастер удовлетворенно хмыкнул. Похоже, Том избавился от некоторых проклятий своего рода. Думаете, просто воспитывать постоянно приплывающих шишек из министерств разных стран? На них часто бывали проклятия, смертельные или неснимаемые несколько поколений. И только неприхотливая еда, горный воздух и правильное воспитание возрождает былое величие чистокровных родовитых волшебников. Вот еще один здоровый человек. А его спутник, шальной парень, избавился от проклятия ветрености своего деда и прадеда. Теперь Сириус Блэк не будет бегать за каждой мало-мальски симпатичной юбкой. Да, у него яркая и интересная молодая жена, но кто знает, когда петух клюнет в задницу.       На третьей неделе Том почувствовал тоску и гнет под напором нахлынувших чувств. Он не понимал, что происходит, и беззвучно плакал. Он пролежал целый день в своей келье на травяном матрасе под тонким одеялом и не хотел ни есть, ни медитировать, ни сражаться на мечах. Его мышцы сковало, и он дрожал, не то от холода, не то от жара. Что-то большое, древнее, как сама Магия, исходило из его сущности. Справиться с этим было сложно, и Том едва владел собой.       — Мастера позвать? — шепнул Сириус, когда зашел в Томову комнату, чтобы принести обед. Он полдня оббегал весь монастырь в поисках своего друга и родственника.       — Я не болен, — глухо ответил Верховный дракон. — Вот завтра стану и пойду за водой. Сегодня не трогайте меня, — и зарылся с головой под тонкое одеяло.       Однако Сириус его не послушал и побежал искать мастера, чтобы тот дал какое-нибудь лекарство. Со Чинь удивился. Казалось, что все проклятия сняты, что же происходит с Риддлом? Он поспешил в келью Верховного дракона. Зайдя к нему, мастер наколдовал себе кресло, и тихо сел в уголке, наблюдая, чтобы определить диагноз, так сказать.       — Что тебе нужно? — хрипло со сна спросил Риддл через час. — Я здоров. Могу пойти за водой. Она всегда нужна.       — Ты хочешь пить? — спросил Со Чинь. — Пей, — и наколдовал пиалу с водой.       Риддл жадно припал к прохладной жидкости. Затем захрипел, забулькал и невесело рассмеялся.       — Только ты можешь колдовать здесь в этом монастыре, — сказал он. — Я пытался сотни раз произнести заклинания, самые разные, но Агуаменти больше всего. Чары здесь не действуют. Я беспомощен.       — Беспомощен? — спросил Со Чинь. — Ты боишься быть магглом? Сквибом? Или бездарностью?       — Я боюсь быть никем, — тихо сказал бывший Верховный дракон. — Мое имя — это всего лишь набор звуков и букв. Титул — забрали. Я больше не Министр магии. Я — никудышний лидер.       — У тебя есть семья, — напомнил мастер.       — Что я им могу дать? — рассердился Том Риддл. — Я был готов отдать Гар-ри весь мир. Детям большую часть, а мы с Гар-ри бы путешествовали. Но что в итоге? Я сижу целыми днями в Министерстве, выезжаю только по деловым вопросам. Гар-ри вижу час вечером перед сном. И все!       — Подари им небо, — тихо сказал мастер. — Ты — дракон. Ты должен летать среди звезд, есть лунную пыльцу и жечь внутренний огонь.       — Я даже не могу обратиться, — проворчал Том, закрывая глаза, чтобы хоть так видеть звезды. — Здесь я лишен самой главной своей сущности.       — Может, ты не дракон, а только притворяешься? — спросил мастер, подходя к кровати. Кажется, Со Чинь понял причину болезни Тома Риддла.       — Драконом быть здорово! — по-детски восхищенно ответил Том-ри. — Это очень выгодно. Драконы — это сила и власть. Это золото и…       — И что еще? — тихо и настойчиво спросил мастер.       — И тысяча лет жизни. Я ужасно боюсь умереть. Я готов был на многое, но… Но к счастью, этого не нужно.       — Боишься умереть? — удивился мастер. Впервые он видит дракона, боящегося смерти. — Почему? — мягко, но настойчиво продолжал он расспрашивать.       — Я видел войну и много смертей, — лаконично ответил Том и отвернулся к стенке. Волна откровений схлынула как-то мгновенно, и он закусил губу, уже жалея, что признался в каких-то незначительных мелочах. Перед ним будущее — почти тысяча лет! У него еще много времени. Он помирится с Гар-ри, у них будет двое малышей, и проведет настолько насыщенную жизнь, чтобы уйти из мира живых, не жалея ни о чем.       — Зачем же так? — усмехнулся по-доброму мастер. — Ты — приятное исключение, многие драконы живут сотни лет в своих пещерах, и не представляют ни жизни в Хогвартсе, ни среди магглов, ничего не знают о возросшем количестве людей на планете Земля и высоких технологиях.       Том не сразу понял, что отвечает мастер мысленно, а значит Со Чинь легилимент и окклюмент, что его раззадорило.       — Я даже не чувствую мыслей окружающих! Все ты виноват! Здесь волшебные способности заблокированы, я ничего не чувствую! Что за жизнь без магии! — и он поднял кулак на мастера, мысленно холодея, что перешел роковую черту. Со Чинь легко коснулся пальцем груди Тома и исчез.       Впрочем, исчезло все. Исчезла келья, монастырь, даже горы, Том находился на самой вершине мира. Холодно стало даже Верховному дракону, ведь он в человеческом теле, хотя и оно морозоустойчиво, как у человека с наследием дракона. Дышать слишком легко, можно получить гипервентиляцию. Том сел на краешек и принялся разглядывать луну и звезды.       — Как есть лунную пыльцу? — спросил он и стал швыряться снегом. Снежинки тяжело спускались, их было слишком много. Поднялся ветер, и снег закружился вокруг единственного объекта — Тома Риддла. Дракон засмеялся, представляя себя Землей с множеством спутников. Этими спутниками были не маггловские технологии, а драконы, раскручивая земную ось все быстрее и быстрее, чтобы успеть туда, где Земля встречается с Луной. Неужели драконы просто уходят за грань Земли, чтобы появиться в других мирах? На других планетах и звездах? И следующий шаг Риддла - очутиться на Луне? Бывают ли Лунные Драконы? Том не заметил, как был облеплен снегом. Или пыльцой? Он попробовал снег на вкус. Сладкий, как дикий мед. Нет, это не снег. Откуда мед?       Том открыл глаза, и увидел, что Сириус поит его сладким чаем. Сладким-сладким, с четырьмя ложками сахара и сливками. Так, как он пьет его на работе в Министерстве магии.       — Ты напугал меня, — признался Сириус. — Ты все время звал Гар-ри, а я не знал, как тебя успокоить. Ты простыл. У тебя высокая температура.       — Так я заболел? — хмыкнул Том Риддл. — Я думал, что прозреваю и вижу вечность. Я был на вершине мира.       — Мда? — скептически спросил Сириус. — Ну-ну. Со Чинь сказал, что ты его убил и сам себя. Я ничего не понял. Как ты его убил, если ты жив и он жив? Впрочем, неважно, ты очнулся, завтра мы отправляемся домой.       — Завтра? — ошарашено спросил Том. — Уже месяц прошел?       — Месяц прошел, — ехидно повторил Сириус. — Ты был в полубессознательном состоянии неделю. Я уже весь извелся, отпаивая тебя по своему собственному методу лечения. С Гар-ри хочу увидеться. И с Джин-ни.       — Чай очень вкусный, спасибо, — с сердечной признательностью ответил Том.       Казалось, Том всего минут пятнадцать был на Эвересте, а прошла неделя! Вот что значит, сквозняки. А может, дракон Том Риддл действительно был на вершине мира? Загадка на загадке.       — Аппарировать отсюда можно? — спросил Том у Сириуса.       Блэк не успел рта раскрыть, чтобы ответить, как в келью зашел Ветер.       — Вы отправляетесь завтра на рассвете? — спросил он.       Си-ри кивнул.       — Идемте, я вам кое-что покажу, — загадочно произнес Ветер и поманил за собой.       Они прошли дворик, коридор, еще один дворик и увидели фонтан с источником. Камни были под ногами сбиты множеством босых ног больных и здоровых братьев, осмелившихся бросить вызов своему родовому проклятию. Лица Блэка и Риддла медленно вытягивались, осознавая масштаб подлости, лицемерия и ханжества местных драконов.       — Здоровеньки були! — весело добавил Ветер, оборачиваясь юным Украинским Железнобрюхом, разрешая Томов вопрос об аппарации. — Встретимся на вершине мира! «Через тысячу лет!» — кричал он уже через подпространство.       — Он был неизлечимо болен, — мягко ответил мастер.       Блэк и Риддл синхронно обернулись. В их драконьих глазах с вертикальным зрачком плескался гнев.       — Ему отпустили срок жизни четыре месяца. Здесь он провел год и вылечился. Теперь он может аппарировать, творить волшебство и иметь своих собственных детей. Его род мог прерваться на нем.       Блэк рассмеялся отрывистым лающим смехом. Хотя ему было совсем не смешно.       — Может, дадим ему жару, Том? — мягко спросил он.       — Я даже знаю как, — подхватил мысль Верховный дракон и толкнул мастера на холодные камни. Тот даже не сопротивлялся, ожидая, мягко сказать, удара в лицо.       Но Том схватил пятку, и мастер закричал:       — Нет, только не это!       Со Чинь ужасно боялся щекотки.