Вселенная

– Нет, постой! На нас ядерную пустили, до взрыва – меньше минуты. Локи буквально – в космосе, и мимо него проплывают глыбы звёзд, а сияние слепит, сушит глаза. Поначалу ему нормально и мало что мешает: даже огромная ядерная ракета в руках. Потом – становится хуже. У него на быстром наборе – Пеппер Поттс, и в тот момент, когда он почти уверен, что она ответит на звонок, система глохнет. И он сам – тоже. Локи чувствует, как его бьёт с размаху – обжигающим холодом. Локи чувствует, как его сердце заполошно бьётся: быстро-быстро, резко и у него ощущение, словно оно вот-вот вырвется через его горло. Локи видит корабль Читаури: и его скручивает от страха, от ужаса, от непонимания, от того, что все установки мира – стёрты, что другие миры – реальны, и всё, что происходит – правда. Локи чувствует, как не в состоянии сделать вдох; чувствует, что лёгкие почти не работают, чувствует, что в них напихали холодной воды; Локи чувствует, как правый глаз простреливает болью и понимает, что несколько капилляров разорвались; Локи чувствует, что, не смотря на всё это, костюм, выведенный из строя, по-прежнему его защищает. Локи думает о Пеппер Поттс, о том, что любит её сильнее, чем кого бы то ни было. И с этой мыслью он закрывает глаза; с этой мыслью космос окончательно исчезает. Остаётся только темнота. Локи выныривает, открывает глаза и он – тот же, кем был раньше, но ему – холодно, ему кажется, что кровь его застыла ещё сильнее, чем прежде. Он смотрит на Старка: а тот выглядит непонимающим, задумчивым и самую малость – усталым. – Почему ты именно туда решил полезть? – поднимает брови Старк. – Я ничего не решал, – отвечает Локи, чувствуя себя растерянным. – Но я даже не думал об этом, – недоверчиво хмурясь, говорит Старк. – А я – уж подавно, – огрызается Локи. И отворачивается. Уходит. Локи раздумывает, анализирует свои чувства, и приходит к выводу, что не чувствует за собой вины. Он знает: сделанное тогда – относительно правильно, и сделанного – не воротишь. Локи часто возвращается к тем событиям, мысленно прокручивая в голове свои ошибки; часто раздумывает, что было бы, веди он правильную стратегию. Локи думает, что если бы он был чуть внимательнее, мир бы пал, конечно же, пал к его ногам. И ему бы не стало от этого хуже. Локи снова думает об Асгарде. И, не сдержавшись, с силой припечатывает кулаком стену, смотря, как с пальцев срывается магия, а под ноги падает серая крошка. Когда он ложится спать, то размышляет, что было бы, если бы он смог вернуться во времени; если бы смог подправить некоторые детали; если бы знал, к чему приведут его деяния, если бы у него были на руках все карты; он думает, что он сделал бы, оказавшись один на один с Тони Старком. «И ты, приятель, умудрился взбесить их всех до единого». «Не сможем защитить Землю – так отомстим за неё, будь уверен». «С мужиками такое случается, не часто – один разок из пяти». Удушение – отвратительная, болезненная, выворачивающая разум вещь. И до тех пор, пока белобрысая дворняга, наделенная сверхчеловеческой силой, не схватила его за шею, он плохо это понимал. Локи вспоминает; вспоминает, как взбесил его Старк – до раскалённого белого марева. Локи вспоминает, как схватил его за шею, и бросил на пол. А потом – ещё раз, за шею. Потом – как резко бросил его в окно. Локи вспоминает звон столкновения тела Старка и стекла, вспоминает звук осколков, которые падали вниз. Локи понимает, что стекло, должно быть, было пуленепробиваемым. Локи думает о человеческих костях земных людей: о том, насколько же они хрупкие, насколько же их кожа – смехотворно-тонкая, незащищенная магией. Локи думает о том, что их черепа – не стекло даже. Кружево. Насколько же легко привести его в негодное состояние. Локи думает об их органах, сердцах и легких – мягких, хрупких и незащищенных. Помимо Старка, Локи вспоминает о Бартоне и Наташе. И понимает, что на них, всё же, были их костюмы – не такие простые, какими они кажутся на первый взгляд. А на Старке – нет. Тогда, в его башне, на нём не было железной брони, которая в состоянии защитить от большинства воздействий этого мира. Локи думает, что ухватился за какую-то важную мысль. Но прежде, чем его разум окончательно её сформировывает, он засыпает. Просыпается он, когда за окном ещё темно. Локи смотрит на часы, и понимает, что на улице – пять утра. Он морщится, встаёт с постели и, не обуваясь, шлепает босыми ногами до кухни. Ему хочется есть, и, пожалуй, заглянуть к Старку в лабораторию. Ему хочется узнать, как повлияло на него вторжение в его разум, узнать, допустят ли его до остального. Ему хочется узнать, когда же, наконец, сила этой дурной девки полностью выветрится, вытравится из его организма; ему хочется узнать, на ком, в своё время, помешалась она. Раз уж нельзя покалечить, то хотя бы поиздевается, хоть какое-то, но облегчение. Локи замирает, не доходя до кухни, прячется за углом. Он видит приглушенный свет и видит Стивена Роджерса. Он видит Тони Старка, который стоит, расслабленно привалившись к столешнице, видит Роджерса, сидящего на стуле, и стул этот пододвинут так, чтобы быть дальше от стола, и ближе – к самому Старку. – Я хотел помягче, правда, – говорит Роджерс. И Локи чувствует: чувствует, что те жалкие крохи вины приобретают настоящую форму. Локи захлебывается: захлебывается в этой вязкой патоке, из вины, печали, вины, печали. Локи смотрит на Роджерса, внешне спокойного: и ничего не видит, кроме спокойствия, кроме мягкого выражения лица. – Тони, – снова говорит Роджерс. – Ты же знаешь, я тебе всё скажу. Если хочешь узнать, у кого Камень – пожалуйста. Но он... он не должен был догадаться или узнать, ты же понимаешь. – Нет, не знаю, – весело улыбаясь, отвечает Старк. – Но за доверие – спасибо. Роджерс тяжко вздыхает и открывает рот: – Камень у... – Нет, не надо, – сразу же перебивает его Старк. – С «информацией не по твою душу», ты, конечно, ранил меня в самое сердце. Но чем меньше людей знает – тем лучше. – Я не ожидал, что увижу здесь кого-то, кто... – Локи, – заканчивает за него Старк. – Кто Локи, – кивает Роджерс. – И если за некоторые слова мне действительно стоит извиняться, то за действия касательного его тушки – нет. – Кэп, ты перегнул. Удушение – хреновая штука. – Не выражайся. Удушение – малая часть того, что он заслуживает. – Он потерял свою планету. – И ты считаешь, что это достаточная плата за всё, что он совершил? – На первое время – да. Сейчас у него есть второй шанс, а после – как пойдёт. – Ты уверен, что такому, как он, стоит давать вторые шансы? – Я уверен, что вторые шансы заслуживает каждый, – отвечает Старк, смотря прямо в глаза Роджерса. – Даже те, кто совершал крайне плохие поступки. Они замолкают на какое-то время. Старк прикладывается к своей чашке кофе, смотря в сторону, Роджерс нервно барабанит пальцами по столу. Потом он встаёт. Подходит к Старку и кладёт руку на его плечо, настолько стремительно и уверенно, что Локи кажется: он точно притянет его к себе. Обнимет. Но Роджерс этого не делает: просто держит Старка за плечо. – Мне нужно возвращаться в Ваканду, – говорит Роджерс. – Но если здесь будут проблемы, пожалуйста, Тони, позвони мне. – Если будут проблемы – я наберу тебе сразу же, – серьёзно отвечает Старк, и Локи не слышит ни капли насмешки в его голосе. Локи чувствует, что фон от них двоих становится едва ли не одинаковым: там намешано что-то, похожее на грусть. Что-то, похожее на теплоту, на радость, на облегчение и на сожаление. Когда Роджерс выходит, в последний момент Локи успевает наколдовать самое простенькое заклинание иллюзии. Локи смотрит Роджерсу в спину, и чувствует желание напасть на него и ударить наотмашь. Доблестный Капитан Америка. Прекрасный Капитан Америка. Этакая земная версия Тора, но более качественная. Мораль – из ушей, из всего состояния хлещет. Таких, как он, любят. Возносят до небес. И для Старка, конечно же, Стивен Роджерс, его образ Капитана Америки – свет в конце тоннеля, знание, что можно стать, быть лучше. Локи мотает головой: мысли путаются, клубятся в его голове исключительно в одном направлении, превращаются в склизкую кашу. Локи сбрасывает с себя иллюзию, больше не чувствуя в себе сил поддерживать магию. Он думает о том, чтобы не попадаться на глаза Старку, и сбежать, укрыться в своей комнате. Локи этого не делает – и просто заходит на кухню. – Полуночничаем? – понимающе говорит Старк. – Кофе сделать? – Скорее уж мятный отвар, – вздыхает Локи. – Я бы не отказался поспать. Локи думает, что Старк рассмеётся. Скажет, что в жизни не прикоснётся к чему-то, что «не кофе». Или укажет на холодильник, чайник или шкафчики, скажет, что все ингредиенты – там, и он волен разбираться с ними, как хочет. Старк только пожимает плечами, отрывается от столешницы, отпускает кофе и ставит чайник; достаёт листья мяты из холодильника, роется в морозильнике и берёт в руки замороженную бруснику. Находит в дальних ящиках имбирь, смешивает всё и, когда чайник вскипает, заливает всё кипятком. Потом – снова заглядывает в холодильник и кидает во всё это лимон. И протягивает Локи. И Локи – хорошо. Он лежит, растекается на столе, пьёт мятный отвар, чувствует, как тепло разбегается по венам, не хочет двигаться и понимает, что начинает клевать носом. Старк бодро говорит где-то на фоне, и Локи ощущает это лишь приятным шумом. На миг он закрывает глаза. А когда снова открывает их, то видит за окном пасмурное утро. Старк сидит напротив него: быстро печатает что-то в своём лэптопе, рядом с ним – литровый кофейник, а в чашке – кофе. Локи встаёт, протирает глаза и достаёт из холодильника яйца: начинает готовить завтрак. В лаборатории Старка их ждёт Квилл, и он выглядит счастливым, когда видит Старка, Старк выглядит довольным, стоит ему увидеть Квилла, а Локи знает, что выглядит так, будто на дух не переносит этих двоих. Так и есть: в тандеме они становятся просто невыносимыми, и большая часть невыносимости достаётся Квиллу. Локи хочет начать колдовать: действительно превратить его в собаку, потому что, ну, в самом деле, отличий нет. «Посмотри на меня, Тони Старк, посмотри на меня, я такой щеночек, я – такой хороший. Обращай на меня больше внимание. Ты уже обращаешь на меня внимание? Так мне мало. Мне нужно больше». Через час к ним присоединяется Гамора: она говорит, что наверху – слишком шумно, говорит, что появления Роджерса навело только больше паники. Гамора этого не понимает и говорит, что нужно бить тревогу лишь тогда, когда опасность – на пороге. А от Таноса, по-прежнему, нет никаких вестей. Чего зря разводить шум, зачем попусту тратить нервы? – Я предложила спарринг Наташе, – вздыхает Гамора. – А она сказала, что сейчас – не до этого. Конечно, у неё же столь важные дела: сидеть напротив Халка и молча пялиться в его глаза. – А что? – добродушно ухмыляясь, говорит Квилл. – Звучит, как прекрасное занятие. Как на счёт того, чтобы просто посидеть и, не знаю, пялиться друг в друга... друг в другу... в глаза? Локи переглядывается одновременно с Гаморой, и та выглядит так, словно не понимает, что происходит, себя не понимает. Она переводит взгляд на Квилла и Локи, проклиная себя за излишнее любопытство, быстро и резко касается открытого участка её кожи. Локи чувствует раздражение и усталость. Локи чувствует что-то, напоминающее притяжение, что-то, схожее с влечением. Локи чувствует веселье и множество нежности, и вся эта нежность – вся она направлена на Квилла. Гамора подходит к Квиллу и наклоняется к нему, так, что большая часть её волос свешивается, закрывая их лица. – Мне нравится твоя идея, – с придыханием шепчем Гамора, и Локи чувствует самый настоящий вселенский подвох. – Мы действительно можешь пойти и заняться... – И заняться? – срываясь на шёпот, повторяет за ней Квилл. – Спаррингом, – заканчивает Гамора нормальным голосом. – Меня все прокатили, даже Дракс. Остаёшься только ты. Так что – пошли. – Может быть, всё-таки стоит... – Это была не просьба, – вежливым, спокойным голосом говорит Гамора. – Идём, Питер. Когда Гамора разворачивается и уходит, Квилл выглядит расстроенным и покорным. А потом он смотрит на её спину: спускается взглядом ниже. И сразу же выпрямляет спину, мотает головой и быстро идёт вслед за Гаморой. Когда они уходят, Старк говорит первым: – Дальше – хочешь? Локи хочет переспросить. Или сказать, что не понял, о чём именно говорит Старк. Но он – знает. И знает, что Старк не обманывается на счёт него, что он знает, почему именно Локи так часто приходит к нему. – Хочу, – кивает Локи, понимая, что ни к чему разводить лишнюю демагогию. – Тогда – вперёд, – отвечает Старк, стуча себя по виску. – Только заканчивай поскорее. И, сделай одолжение, посмотри что-нибудь приятное. У меня, например, была прекрасная студенческая жизнь. Как-то раз я покурил травы, очнулся в Вегасе и... – Ага, конечно, – резко перебивает его Локи. – Посмотрим, как получится. Он подходит к Старку и кладёт руки ему на виски, закрывая глаза. Когда она снова их открывает, то стоит перед зеркалом и трясет рукой: в пальце неприятно покалывает. Токсины в крови превысили пятьдесят процентов. Он опирается рукой на раковину и вспоминает другие времена: когда его лёгкие работали в полную силу. Когда обычный кашель или простуда не травмировали его организм. Как он мог спать не только на спине, не опасаясь за целостность своих рёбер. Локи смотрит на себя в зеркало и говорит: – Идей больше нет? И думает о том, что их, на самом деле – две. Первая – самая простая и приятная. Пойти к Пеппер и отозвать её в сторонку. Уткнуться ей в плечо и начать говорить. Просто говорить, говорить и говорить, жаловаться, ныть, возможно – даже поплакать. Сказать, как он устал от всего этого: от извечно тянущей вниз боли. От своих шрамов, которые, кто бы мог подумать, ноют на погоду. Сказать, что он умирает, и, не смотря на это, он будет пытаться и дальше продолжать искать своё спасение. Но сейчас – всё хреново, Пеппер. Всё крайне плохо, Пеппер. Реактор, который поддерживает во мне жизнь, медленно меня убивает, отравляет меня, Пеппер. Мне снятся кошмары. Мой друг, который был мне вместо отца, который был лучше моего отца, решил меня предать. Скажи, почему так, Пеппер? Неужели я – настолько неважный человек? Локи снова смотрит на себя. И уходит на гоночный трек. – Какой смысл владеть гоночной машиной, если ты её не водишь? Локи слышит одобрительные крики. Садится за руль и видит камеру, направленную крупным планом. Прежде, чем скрыть свои глаза под шлемом, он смотрит прямо в объектив и поднимает большой палец вверх. На гоночном треке его отпускает, размазывает: размазывает в шуме моторов, в полосе трассы, сливающуюся в одну смазанную линию, в головокружительной скорости и в том, насколько же он близок от смерти: именно сейчас. Да, он может умереть от токсинов в своей крови, но он может разбиться здесь. Ему могут прострелить голову. На него может обрушиться здание. В конце концов, смерть – дело крайне разнообразное. Локи чувствует, что волнения больше нет: его отпускает окончательно. И в тот момент, когда электрический кнут срезает большую часть бампера его машины, и он переворачивается, он всё ещё в состоянии прострации. Он чувствует жар огня и видит, как мир вращается вверх тормашками: он врезается в ограждение, ударяется головой и из глаз сыплются искры. Он чувствует, как сдавливает легкие, и на несколько секунд не может сделать вздоха, попросту не может добраться до кислорода. Ему приходится действовать быстро: снять шлем, вывернуть голову и оценить ситуацию. Ситуация – хуёвая максимально. На него надвигается огромная машина для убийств, и он видит искры от его кнутов. Он выбирается из машины, прячется за её обломками, и понимает, что бежать: не выход. Кем бы ни был этот человек, от его действий могут пострадать обычные люди. Локи берёт один из обломков и когда человек разрезает машину своим хлыстом, то быстро к нему подходит и с силой ударяет его по голове. Удара мало – он, кажется, вообще ничего не почувствовал, только разозлился сильнее. Локи падает на землю, а человек замахивается: пытается его достать, разрезать на две части. Локи уворачивается в стороны, чувствуя жар хлыстов; чувствуя горячий металл. Он встаёт, быстро бежит в сторону, и в этот момент один из хлыстов дотягивает до него: он пролетает буквально метр, со всей силы ударяясь головой, больше не защищенной шлемом. Перед глазами – одна сплошная белесая муть, и он трясет головой, силится встать. У него получается. Он не только встает и убегает, но исхитряется сделать так, чтобы протекающий бак одной из покорёженных машин сослужил свою службу. Огонь, вспыхнувший между ними, на какой-то момент останавливает человека. Дело завершает Хеппи, резко в него врезаясь и придавливая к стене. Он подходит к машине, и его – трясёт. Он смотрит на Пеппер, а та заходится в самой настоящей истерике. Их крики перемешиваются, и Локи уже не понимает, от чего больше болит голова: от его собственных криков «Обеспечьте меня охраной», от криков Пеппер «Быстро садись в машину», или от того, насколько же нервной, перепуганной выглядит Пеппер, от того, насколько же сильно она волнуется за него, и во всём этом – виноват исключительно он. Он открывает дверь, и только чудом успевает отдернуть руку: хлыст не задевает его, но спокойно отрезает половину двери. Он пытается достать кейс из рук Пеппер, хлысты искрятся всё сильнее, а в голове только бьётся: «Он может достать Пеппер. Он может достать Хеппи». Локи – снова в костюме. Он знает, что больше никто не пострадает. Он знает, что сможет справиться с ситуацией. Локи резко вздыхает, выныривает, и, пошатываясь, отходит от Старка. И думает: ну не дебил ли. Какой же дебил. Какой же идиот – таких ещё поискать надо. Это у Тора то Комплекс спасителя? Это у Роджерса? Локи смотрит на Старка, и понимает, что столкнулся с ещё одним случаем. Настолько безнадёжным, что смеяться хочется и плакать – одновременно. – На тебе же костюма не было, – только и может проговорить Локи. – Да нет, был, – хмурится Старк. – Ты что, не увидел? – Да я не про то. На тебе не было железного костюма, когда тот человек напал на тебя. – Обижаешь, – притворно хмурится Старк. – На мне был прекрасный гоночный костюм. Спешу сообщить, что моя задница в нём украсила все первые полосы ведущих газет. А уж что в интернете творилось – вспоминать страшно. И Локи не верит, что он действительно говорит это. Не верит, что он действительно не понимает. А он – не понимает, не осознает даже, Локи чувствует это прекрасно. Тони Старк даже не задумывается о том, что тот человек машины резал. Чертовы машины. Локи хочет сказать: «Ты действительно не понимаешь? Не замечаешь? А как тебе такое, Старк – на тебе не было защитной брони. У тебя – токсины в крови, у тебя отказывают лёгкие, и ты медленно, болезненно умираешь. И ты – не машина. Ты – человек». Локи не говорит этого. И не уходит. Локи остаётся со Старком на протяжении всего дня, а после – глубокой ночи. Он ничего не говорит: не знает, что именно нужно сказать, не знает, как прекратить это выворачивающее нечто, которое творится с ним. Он хочет сказать Старку то, о чём думал. Он хочет сказать ему множество других вещей, но его разумная часть подсказывает: «Так ты можешь сказать ему это. Прямо сейчас. А потом что будет? Когда всё – закончится, когда сила Мантис тебя покинет? Стыдно тебе, конечно, не будет, но Старк ещё долго будет припоминать. Закрой рот. Молчи лучше. И уходи». И Локи прислушивается к себе. Но по-прежнему – не уходит. Локи уходит спать под утро, и просыпается только ближе к трём часам дня. А когда спускается в холл штаб-квартиры, понимает, что о дне Сурка можно снова забыть: у них, оказывается, новый гость. Локи проводит в его присутствии два часа, и с удивлением признает, что всё было не так уж и плохо. Он мог бы со всеми смириться: со всеми этими четвероногими собаками, коих было большинство. Даже с Роджерсом, если бы он остался. Но тут случай совсем печальный. «Печальный случай» носит имя Питер. Питер Паркер. Локи раздумывает над тем, что если земному существу дают имя «Питер», то оно по определению вырастает умалишенным. Локи смотрит на Питера, и думает, что это непонятное существо даже с собакой сравнить нельзя. Локи одалживает смартфон Гаморы и около получаса лениво рассматривает картинки с земными животными. И весело хохочет, когда натыкается на фотографию морской свинки: светленькой и поднимающей носик. Глаза – так и вовсе один в один. Тёмные, с зачатками интеллекта, но больше – с безграничным обожанием. Питер Паркер – как раз такой. Штаб-квартира для него – огромное колесо, в котором он носится, сверкает глазами, прыгает и иногда, выпуская паутину, прилепляет свою тушку к стенам. В нём энергии – непочатый край, и он явно не знает, куда её нужно девать. Локи хочется подойти к нему, положить руку на плечо и указать правильный путь: за пределами его жилья. За пределами Нью-Йорка, потому что ему по-человечески жалко всех, кто будет иметь дело с Питером Паркером. – Ты чего на него волком смотришь? – удивлённо говорит Тор. – Замечательный же пацан. «Замечательный же пацан». Занесите цитату в архив последних нескольких часов, основатель – Питер Квилл, поддержка – буквально все. Ах, ну что за «замечательный пацан». Ах, ну что за «прелестный ребёнок». «Какие у тебя прелестные щечки, Питер», прямо изо рта Наташи или же Чёрной Вдовы. Локи единственный, кто видит и слышит это, Локи так и подмывает сказать, что щечки, и вправду, замечательные. А ещё ему хочется спросить, не напихал ли Паркер за эти самые щечки живых лягушек. Не разбрызгал ли в комнате особый паучий яд, вызывающий обожание к его примитивной персоне. Локи думает, что разбрызгал. Локи думает, что иначе этого и не объяснить. И если раньше Локи приходилось терпеть одного героя-Питера в лаборатории, то теперь их два, и последний – край. – Мистер Старк, я сегодня получил высший бал на химии. – Мистер Старк, пожалуйста, проверьте мою новую формулу паутины. Может быть, вы знаете способ сделать её более прочной? – Мистер Старк, это что, новый костюм? Мистер Старк, какой замечательный образец перчаток! – Мистер Старк, а можно мне посмотреть на мой костюм? Нет, я вовсе не хочу его забрать, я хочу просто... посмотреть. – Мистер Старк, скажите, вам точно не нужна моя помощь? С чем угодно, только скажите мне – я помогу. – Мистер Старк, мистер Старк, мистер Старк... Локи хочет отвесить ему сильнейшую затрещину, хочет крикнуть в лицо: «Заткнись! Умерь свои подростковые гормоны, прекрати разговаривать, ты – раздражаешь». Локи смотрит на Старка, а Старк выглядит счастливым, Старк выглядит умиротворенным и спокойным, выглядит так, как не выглядел все эти дни. Он терпеливо отвечает на все расспросы, мягко улыбается, разбирается с формулой паутины, смеётся, когда Паркер говорит что-то совершенно не смешное и треплет его по голове: почти украдкой, только тогда, когда он отворачивается. Старк смотрит на Паркера, и улыбается: грустной, печальной улыбкой. – Тебе пора уходить, – говорит Старк, когда время начинает приближаться к девяти часам. – Спасибо, что навестил. Передавай привет тёте. – Мистер Старк, – говорит Паркер, и Локи чувствует, как у него дергается глаз. – Я не собираюсь уходить. Я останусь. Здесь. С вами. – Нет! – едва ли не кричат одновременно Локи и Старк. Они поворачиваются к нему, разглядывают. Паркер – обиженно, но спокойно, Старк – с непониманием, но безграничным весельем. Локи отворачивается, смотрит в сторону, и понимает, что больше не может тут оставаться, не может слушать их разговоры. Локи уходит, бесцельно блуждает по этажам и, через какое-то время, спускается на минус первый этаж. Там он садится прямо на пол, и просто смотрит на Гамору, чьи кулаки обмотаны эластичным бинтом, чьи кулаки с нечеловеческой скоростью колотят боксёрскую грушу. Она останавливается только тогда, когда третья груша – в хлам. Тогда-то она его и замечает. Поворачивается, окидывает его равнодушным взглядом, жестом указывает на ринг. Локи думает какое-то время и мотает головой. Настроения совсем нет. Гамора не настаивает – просто подходит к нему и садится рядом. А через несколько минут бесцельного блуждания взглядом начинается биться головой о плечо Локи, медленно и размеренно. Плечи Локи сокрыты под пиджаком, но как же он её понимает, для этого и эмпатом быть не нужно. Локи треплет её по коленке. Гамора продолжает вяло биться головой о его плечо. А он так и не убирает руку. На следующее утро Локи стоит на кухне и понимает, что его тошнит от готовки. Он не хочет разбираться с мюслями, яйцами, хлопьями или же с лососем. Локи садится и начинает ждать: не иначе, как второго пришествия, потому что никто в здравом уме не согласится готовить вместо него. Гамора, может быть, и могла бы ему помочь, но тут был риск отравить Старка даже без яда. Его думы прерывает Старк. Он заходит на кухню, критически осматривает Локи и его апатичное лицо, вздыхает и подходит к холодильнику. – Я могу приготовить кексы, – говорит Старк. – Сладкое с утра – какое прекрасное начало, – иронично отвечает Локи. – Тогда омлет с беконом, – говорит Старк, доставая яйца и молоко. – И кофе. – И зелёный чай. – И тебе – зелёный чай, – покладисто отвечает Старк. Он готовит, и ничего из его еды не пригорает, так что через какое–то время перед Локи стоит тарелка с омлетом, огромная чашка зелёного чая и Старк, который моргает и выглядит донельзя сонным. Он залипает ещё немного и, наконец, садится напротив. Совсем скоро начинает подтягиваться остальная команда болезных, а вместе с ними – Тор и Гамора. Паркера, к счастью, среди них нет, и Локи становится спокойнее. – А где Наташа? – разглядывая каждого, спрашивает Старк. – Фьюри вызвал, – отвечает ему Бартон. – Я, возможно, тоже к ней присоединюсь. – Это связано с Таносом? – хмурясь, спрашивает Квилл. – Нет, не связано, – говорит Бартон. – Это, скажем так, попроще будет. Он на миг переглядывается со Старком, и тот одним лишь взглядом спрашивает: «Помощь понадобится?». Клинт качает головой и мягко улыбается, мол, нет, сами разберёмся. Старк кивает, встаёт из-за стола и говорит, что если кому-то понадобится, то он – в лаборатории. – Со мной пойдёшь? – спрашивает он. И смотрит на Локи. Локи действительно хотел пойти с ним: через несколько минут, так, чтобы остальные не увидели. Но Старк говорит об этом, и говорит спокойно. Локи смотрит на Тора и видит, как его лицо расплывается в этой его дебильной усмешке. Локи думает, что Тор так похож на слабоумного больше, чем обычно. – Ты похож на слабоумного больше, чем обычно, – говорит ему Локи. – Я тебя тоже люблю, – смеётся Тор. Когда Локи встаёт и идёт за Старком, Тор на миг перехватывает его руку, закидывает свою руку ему на шею и треплет по голове. Локи возмущается, выворачивается и, на миг поймав природный ток Тора, оборачивает его против хозяина. Локи торжествующе смотрит, как Тора потряхивает до самой макушки. До лаборатории Старка они так и не доходят: их перехватывает Гамора и, смотря Старку в глаза, говорит: – Тони, мне нужна прогулка. – Какие проблемы? – удивляется Старк. – Карта у тебя есть, код доступа ты знаешь. Иди, гуляй. – Мне одной не хочется, – говорит Гамора. И замолкает. Локи сразу же понимает, к чему она клонит, а до Старка доходит не сразу. Когда же он понимает, к какой мысли подталкивает его Гамора, он становится задумчивым. Переводит взгляд с неё на Локи, а после – обратно. – Исключительно под твою ответственность, – серьёзно говорит Старк. – Если будут проблемы... – Если будут проблемы, я вырублю его, достану внутренности и скормлю птицам, – серьёзно отвечает Гамора. – Внутренности то зачем? – растерянно спрашивает Старк. – Значит, просто скормить его птицам? – хмурится Гамора. – Не надо меня скармливать птицам! – возмущенно восклицает Локи. – Можно просто вырубить и доставить брату, а дальше – он сам разберётся. – На том и порешили, – заключает Старк. – Веселитесь, детишки. – Ключи, – говорит Гамора. – Они в гараже. Они выходят на улицу, огибают штаб-квартиру и Гамора открывает один из гаражей с помощью своей карты. Какое-то время она ходит среди машин, и останавливает свой выбор на габаритном внедорожнике неказистого серого цвета. Локи смотрит на него и не понимает, как в гараже Старка, среди спортивный ярких автомобилей, вообще могло затесаться что-то подобное. Но её выбор не оспаривает: молча садится на пассажирское сидение. Они бесцельно катаются ровно до того момента, пока на улице не начинает темнеть: Локи смотрит на ровную полосу дороги, на зелёные кроны деревьев, а после – на мерцающие огни города, едва заметные, блёклые звёзды и луну, проглядывающую из-за облаков. На фоне играет быстро сменяющаяся музыка: что-то про ад, что-то про пули и что-то – про саботаж. Последнюю Гамора крутит чаще остальных. – На тебя алкоголь действует? – спрашивает Гамора. – Да, если он очень холодный, – отвечает ей Локи. – А на тебя? – Виски отлично заходит, – говорит Гамора, припарковавшись у магазина. Она роется в бардачке и протягивает Локи несколько смятых купюр. – Иди, не хочу светиться. И льда захвати. – Лёд я могу обеспечить сам. Когда на заднем сидении перекатывается алкоголь и слышится звук бокалов, (Локи пока что не впал в такое же варварство, коим всегда был наделён Тор) Гамора привозит его на окраину тёмного леса. Вокруг них: множество хвойных деревьев, трава под ногами – мокрая, впитавшая в себя дождь, а перед глазами – обрыв и светящийся город. Они садятся прямо на капот, Гамора разливает им виски по бокалам, а Локи быстро замораживает стаканы. Гамора некоторые время смотрит на узоры инея, расходящиеся по стеклу и в несколько глотков осушивает стакан. И наливает себе ещё: на этот раз пьёт медленнее. На часах – три часа ночи, в их организмах – две с половиной бутылки виски, и Локи чувствует, что ему нестерпимо хорошо. Реальность приятно расплывается перед глазами, тело кажется ватным, а проблемы – такими незначительными. Он лежит на капоте и смеётся, потому что Гамора пинает колесо и покрывает на чём свет стоит Питера Квилла. – Дракс – сука, – говорит она, и Локи смеётся громче. – Я его люблю, но он – сука. «Есть люди, которые танцуют и те, которые нет». Он вообще думал своей головой, думал, кому это говорит?! Питер его слова в абсолют вознёс, и теперь думает, что я, видите ли, не танцую! – А ты, значит, танцуешь? – задыхаясь, спрашивает её Локи. – Не важно, танцую я или нет, – говорит Гамора, поднимая с земли камень и с силой кидая его вперёд. – Важно, что я хочу танцевать с Питером, или, если у меня плохо получается – научиться. Локи скатывается с капота и падает на землю, не в силах удержать равновесие. Он лежит на земле, смотрит на небо, чувствует, как по его лицу текут слёзы, и не может, не может прекратить смеяться. – Да что ты всё заливаешься?! – раздраженно спрашивает его Гамора. – Просто... блядь, – говорит Локи, пытаясь успокоиться. – У нас тут конец света надвигается, у нас тут псих, который хочет завладеть всеми Камнями Бесконечности, а мы даже не знаем, где он! Мы даже не знаем, почему он выжидает и чего от него ждать. Да какая разница, да? У нас тут, видите ли, любовные переживания. Гамора пораженно смотрит на него сверху. Садится рядом с ним, ложится на землю и тоже начинает смеяться. Локи подползает к ней ближе, дотрагивается до её голого живота, и ему становится ещё смешнее, и пьянеет он – ещё больше. Гамора всхлипывает где-то рядом, и мир перед глазами настолько смазанный, что Локи кажется, будто она – бесконечно далеко. Когда он успокаивается, то говорит: – Отвези меня в штаб-квартиру. – Что, хочешь прямо так, с наскока? – ехидно протягивает Гамора, вставая с земли и, после некоторых попыток открыть дверь, хмурится и просто выдёргивает её с корнем, отбрасывая в сторону. – Звучит, как план, – говорит Локи, садясь на сидение. – Который нужно привести в действие. Тебе. Я, скорее, просто посмотреть хочу. – И не мечтай, – сразу же отвечает ему Гамора. – Да не на вас, – содрогается Локи. – Я ещё дорожу своим психозом. – Психикой? – Точно, – кивает Локи. – Ей. Они, к удивлению Локи, доезжают спокойно, и их не останавливают: Гамора ведёт хорошо и ладно, и единственное, что ему мешает, это сильный ветер с её стороны. Он, было, хочет попросить её закрыть окно, но вовремя вспоминает, что окна – нет. И двери – тоже. Когда Гамора ставит машину в гараж, Локи выходит и ждёт Гамору, ждёт, когда она откроет дверь в штаб-квартиру и вваливается внутрь, идёт к лифту, не может нажать на кнопку с первого раза. Когда у него получается, оказывается, что Старка в лаборатории нет. Он вспоминает, что его спальня на втором этаже. И снова идёт к лифту. Внутрь он попадает без каких-либо препятствий: у Старка на двери в комнату – персональный код, но он, видимо, даже не задумался над тем, чтобы его активировать. Локи подходит к его кровати, откидывает одеяло и начинает бешено трясти его тело. Старк подскакивает, и Локи прилетает по голове чем-то тяжелым, железным. На миг его шею сдавливают, но тут же отпускают: железная перчатка падает на пол. Старк ошалело смотрит на него, принюхивается и устало трёт глаза. – Да ты же совсем в хлам, – говорит он. – Старк, давай прямо сейчас. – Прямо сейчас я очень хочу спать, – говорит он тоном, которым обычно разговаривают с младенцами. – Давай до завтра, ладно? Ты и в трезвом состоянии в непонятные дебри лезешь, а сейчас я вообще не хочу знать, к чему это привести может. – Ну пожалуйста, – канючит Локи. – Ну пожалуйста, ну пожалуйста. Я осторожно, правда. – Сделаешь это нежно? – ухмыляется Старк. – Очень, очень нежно, – горячечно кивает Локи. И сразу же замолкает. – Старк, прекрати. Я серьёзно. Дай посмотреть, ну дай ты мне, как же меня достало это. Меня всего выворачивает, в тебе же ничего нет, мне надо понять, откуда это растёт, мне действительно – надо. Я отстану, как только эта зараза выветрится, когда всё закончится, но сейчас, мне так надо, ну пожалуйста. – Успокойся, – удивлённо смотря на него, говорит Старк. – Да чёрт с тобой. Лезь, не запрещаю. Только быстро, я действительно спать хочу. Локи кивает несколько раз, Локи спотыкается, когда приближается к нему, Локи кладёт руки ему на виски, и чувствует, как комнату кружит перед глазами. Когда он вновь открывает глаза, то перед ним – полсотни человек. А он стоит перед ними, достаёт заранее заготовленный текст и говорит: – Мы с вами давно не виделись, поэтому я буду читать по бумажке. Ободряющий смех его подстегивает, и ему становится спокойнее. Он начинает говорить, но его сразу же перебивают: блондиночка, сидящая перед ним, блондиночка, которая оказалась в его постели, задаёт вопросы, и Локи силится вспомнить её имя, но в голове нет ничего, кроме всё той же «блондиночки». – Одно дело – не доверять официальной истории, и совсем другое – делать дикие выводы, или намекать, что я – супергерой, – в какой-то момент отвечает Локи. – Я не говорила, что вы – супергерой. – Нет? А она действительно – не говорила. И никто из этих журналистов не говорил, что Железный человек – супергерой. Локи спотыкается на своих мыслях и продолжает: – Потому что нелепости вроде этой – фантастика. Я не гожусь в супергерои, я... не знаю. С моим-то списком недостатков и ошибок, совершенных, в основном... публично. К нему подходит Роуди и тихо цедит сквозь зубы: – Просто читай с листа. Локи смотрит на лист и понимает, что видит только первые буквы: дальше – ничего. «Я не говорила, что вы – супергерой». Локи пытается убедить себя, что это – нормально. Ну правда же: ошибки, совершенные им, значительные, огромные, а подчас – и разрушительные. И он не понимает, почему это кажется настолько неправильным. Локи смотрит на них, и думает, какой реакции он хочет на самом деле. Его признания, как героя? Признания Железного человека, как героя? Локи чувствует себя зарвавшимся, непроходимым мечтателем. Локи вспоминает отца: и на миг, среди всей толпы журналистов, ему кажется, что он и вправду здесь. Смотрит на него, неодобрительно качает головой, но, всё же, в глазах его есть что-то, похожее на заботу. Локи противно от самого себя: он понимает, что действительно хочет. Хочет признания. Хочет, чтобы они сказали: «Эй, послушай, Тони, Железный человек – супергерой. Он – не ты, он не совершает ошибок, не делает больно близким людям. Он – хороший парень. Он – молодец». Локи поднимает глаза и знает, что, возможно, последующие его слова будут самый большой ошибкой в жизни. Он смотрит в камеру. И говорит: – Я – Железный человек. Локи открывает глаза и его руки опускаются вниз. Старк просто смотрит на него, и выглядит максимально равнодушно. Локи садится на край его кровати, и у него есть бесконечное желание сделать так, как делал в детстве Тор: просто лечь рядом и спать. Без прикосновений, без чего бы то ни было. Внутри Локи – выворачивающее желание просто быть рядом. – Уходи, – говорит Старк. – Ты и так сделал эту ночь максимально неловкой. Локи кивает и уходит, слыша, как на двери активируется код и она закрывается наглухо. Просыпается он в своей комнате, у него нещадно трещит голова, и он помнит каждое своё действие, каждое своё слово и каждое желание. Локи понимает, что никогда не чувствовал стыд на следующее утро после попоек. А сейчас – шибануло, так шибануло, что единственное его желание – завернуться в одеяло и не вылезать из него никогда. Но он себя пересиливает: идёт в душ, смотрит на круги под глазами, приводит себя в порядок, одевается и спускается в гостиную. Ему не хочется сидеть в комнате, но и видеться с другими людьми – тоже. Особенно – со Старком. По закону подлости, в гостиной Старк и Гамора. Локи приваливается к дверному косяку, с удивлением рассматривая открывшуюся перед ними картину: картину, в которой Гамора выглядела пристыженной, а Старк – бесконечно раздраженным и злым. – Моя единственная машина, – говорит Старк. – Единственная машина, которая не привлекает к себе внимания. Что вы с ней, два придурка, умудрились сделать? Да как, как вообще можно такие повреждения нанести? – Дверь же легко можно заменить, – тихо отвечает ему Гамора, опуская голову. – Дверь? – переспрашивает Старк. – Вырванная дверь – полбеды. А вот отсутствие крыши, два спущенных колеса и убитый бампер... – Крышу же можно поднять, – по-прежнему тихо говорит Гамора. – Каким образом, если это машина без откидного верха?! Он хочет сказать что-то ещё, но лишь устало махает рукой. Он поднимает взгляд и спотыкается им о Локи. А Локи подавляет позорное желание спрятаться за угол, наложить на себя иллюзию или же вовсе – убежать. Локи остаётся на месте, а Старк, проходя мимо него, огибает его так, чтобы не задеть. – Гамора, – зовёт её Локи. – Что? – А где мы потеряли крышу? – Ума не приложу, – разводит руками Гамора. – Я только дверь помню. Локи хочет спросить, не хочет ли она повторить (в сложившийся ситуации – это единственное нормальное решение), но его останавливает веселый свист где-то над ухом. Локи оборачивается и видит Квилла, относительно радостного. Когда он видит Локи, то в его лице ничего не меняется, но после он смотрит на Гамору. Улыбка соскальзывает с его лица и он, нахмурившись, быстро разворачивается и выходит из гостиной. – Питер! – громко восклицает Гамора, подскакивая. – Питер, подожди, не смей себя так вести! Она вихрем проносится мимо Локи, и несколько её прядей быстро проскальзывают по его щеке. Он чувствует запах шампуня и сожаление. Локи раздумывает над тем, что именно ему нужно делать: плестись на кухню и закармливать Старка до потери сознания. Или же последовать действиям Гаморы и поговорить с ним сразу же.