"Север и Запад"

Авторы текста: Тэсса Найри, Хельга, Ноло, R2R, Лейри, PanchaDevi, Кэрлиен, Фред, Ассиди

Период, когда происходят события: Весна Арды (до возвращения Мелькора) _____________________________________ Арда пела. Яростный огонь, разожженный некогда Мелькором, все еще пылал в сердце мира, но теперь он нес не разрушение, а жизнь и ласковое тепло. Щедрая земля заботливо обнимала корни олвар, ветер нежно шевелил ярко-зеленые листья, тихо струилась прозрачная вода рек, и множество разнообразных зверей бродило по лесам и лугам. Но птицы еще не пели, и не расцвел ни один цветок — они ждали назначенного срока. Лишь когда труды Стихий в мире будут завершены, радостный хор пернатых вольется в Песнь мира, и аромат распустившихся цветов наполнит Арду — апофеоз великой Музыки, дивный подарок Йаванны и Манвэ собратьям к празднику Весны. * * * — Время настало, Поющие! — зазвенел ветер, проносясь от Ормала до Иллуина и наполняя чистой радостью сердца всех, кто внимал его голосу. — Ныне готов дом для юных Детей Эру. Оставьте свои труды, вернитесь в светлый Альмарен, спешите на Праздник Весны Арды. Ветер растрепал рыжие волосы девушки, которая точила охотничий нож, устроившись между корнями огромного дуба. Майэ с сомнением покачала головой. Если дом для Детей и был готов, то его еще предстояло очистить от последствий Диссонанса. Например, от тех тварей, которые время от времени появлялись на севере. Впрочем, Владыка Оромэ собирался скоро отправиться в те края со своими майяр и навести, наконец, порядок. Предстоящий поход радовал Тэйси едва ли не больше, чем праздник в Альмарене. Хотя возможность повидать друзей, послушать об их новых творениях, рассказать о своих трудах и приключениях, что ни говори, тоже была приятна. И даже очень. Тэйси легко поднялась на ноги и вложила кинжал в ножны. А через мгновение большая ярко-рыжая белка, махнув пушистым хвостом, устремилась к югу. На остров Стихий. * * * Йаванна и Оромэ неторопливо беседовали, прогуливаясь среди яблонь огромного альмаренского сада. — В день праздника они зацветут в первый раз, — мечтательно рассказывала брату Дарительница Жизни, указывая на молодые деревья. — Белым и нежно-розовым. Цветами, похожими по виду на нежную морскую пену, а по аромату… Такого аромата еще не знала Арда. А потом они дадут плоды, сладкие и сочные, на радость Детям. И не только Детям. Надеюсь, воплощенным Стихиям они придутся по нраву не меньше. На губах Йаванны появилась лукавая улыбка: — Я думаю, Нэсса будет очаровательно смотреться в венке из белых цветов… в такой особенный день… Оромэ ласково улыбнулся в ответ. При упоминании о младшей сестре в светлых глазах его вспыхнул теплый огонек мягкой нежности. — Тебе хорошо говорить. А вот я даже и не знаю, что ей подарить. С Тулкасом все намного проще. А Нэсса, она такая, такая… — Иди сюда, — шепотом позвала Йаванна. — Только осторожно… Валиэ плавно раздвинула ветки зеленых зарослей. На небольшой, заботливо укрытой в древесной тени полянке паслось несколько пятнистых оленей. — Смотри. Я спела их специально для нашей плясуньи. Они такие же грациозные в движениях, как малышка-Нэсса. Как ты думаешь, понравятся? — Конечно. — Оромэ на мгновение застыл в восхищении, любуясь изящными движениями оленей. — Они просто прекрасны, сестрица. Прекрасны… И немного задумчиво добавил: — Весь этот мир — прекрасен. Я чувствую… Чувствую какое-то смутное беспокойство при виде столь совершенной красоты… — Из-за известий с Севера? Йаванна заботливо взяла брата под локоть. — Оромэ, мы уже сделали так много… без Мелькора и его влияния на Арду. Вряд ли он сможет серьезно изменить что-нибудь теперь.Мы победили, Вала-Охотник. Этот мир наш. И он прекрасен. И будет прекрасен, как мы того желали и желаем. * * * Итак, приручение огня, этого опасного подарка, оставленного миру Мелькором, закончилось. Карлан с удовлетворением разглядывал точные линии горных хребтов. Твердь земная пришла в гармонию, вотчины Ауле, Ульмо и Йаванны породнились, стали одним целым — воды, земля, растения и животные. Новая, живая красота созданного наполнила сердце Горного духа гордостью — не столько за дела свои, сколько за дела общие, за силу и слаженность мелодии Хора. «Мы безусловно заслужили этот праздник. И нежное дыхание бушующей вокруг Весны Арды заслужили тоже.» И, оставив столь милые его душе горы, Карлан распахнул свои стальные крылья и отправился в Альмарен. * * * Чисты были мелодии Альмарена, и радовался вокруг юный мир, готовый встретить Детей Песни. И все же что-то беспокоило Намо. Смутная тревога, предчувствие надвигающейся беды. Владыка Судеб медленно шел между деревьями. Что-то не так. Но вот что? Качнулись ветви, на траву мягко спрыгнула рысь, подошла неслышно, ткнулась в руку влажным носом. Дрогнули кисточки на ушах, зверь фыркнул и потрусил в кусты. Намо рассеянно посмотрел вслед кошке и вдруг ахнул: на миг ему показалось, что нежно зеленые листья и трава стали вдруг белыми  — и тут же обуглились, охваченные пламенем. Владыка Судеб замер на месте, напряженно вслушиваясь в Музыку Арды. Ни малейших признаков Диссонанса. Ни отзвука чужой Темы. И зелень вокруг нетронутая. Красивый, ласковый, щедрый мир. Окруженный заботой и любовью Стихий. Беззащитный. С тех пор, как Мелькор покинул Арду, Варда искренне наслаждалась всем — и пением мира, и обликом, который она приняла, и спокойствием, которое, казалось, было разлито в воздухе. Его аромат кружил голову. Мир был прекрасен. Наверняка Дети Илуватара будут счастливы здесь… Не сразу она заметила Намо. Что с ним? Казалось, все вокруг утратило краски при приближении Владыки Судеб. Как тогда, когда рядом был… И вдруг в ее душе волной вздыбилось беспокойство. Конечно, все это ей только показалось… Но что будет, если вернется Мелькор? О Единый, хоть бы он нашел себе какое-нибудь другое занятие… Варда быстрым шагом подошла к брату. — Посмотри, как прекрасен мир. Здесь никогда не случится ничего плохого. Просто не может случиться… Невысказанный вопрос, казалось, повис в воздухе. Намо вздрогнул, только сейчас заметив Тинталлэ. — Почему ты заговорила об этом сейчас? Тонкие пальцы Владыки Судеб теребили складку серого одеяния, и тревожен был взгляд светлых глаз. — Я не знаю, Намо. Не знаю. Это просто… мир так красив. Но он так хрупок. Я как-то не думала об этом раньше. Если… Намо, мы все потратили столько сил, чтобы сделать его таким! Сумеем ли мы его защитить — сейчас? Скажи мне, брат, скажи мне - ты видел что-то? Успокой меня, если можешь. И себя тоже, — Варда, немного застеснявшись от проявления столь несвойственной ей горячности, взяла брата за руку и крепко сжала ее. Страшный это дар — провидеть будущее. Особенно, когда ты не можешь сказать наверняка, что видишь. Эхо еще непрозвучавшей Музыки. Несотканный гобелен. Зерно, в котором дремлет будущий росток. Владыка Судеб неохотно делился тем, что открывалось ему — лишь по просьбе Манвэ. Но и Сулимо старался не задавать таких вопросов: слишком велик был бы соблазн  подтолкнуть Арду по правильному пути — по тому, который покажется правильным. А мир должен развиваться сам. Намо смотрел в почти молящие глаза сестры и молчал. Варда догадалась о сомнениях Намо. Да и ответа, в общем-то, не ждала. Уже не ждала. Ей было достаточно, что брат молчит. Значит… — Мы не имеем право ничего менять, — горько сказала она. — Хоть власть над Ардой и принадлежит нам безраздельно… Пока. Что же… Дождемся, когда будущее станет настоящим. И пусть оно будет светлым и радостным. Варда улыбнулась Намо, стараясь разогнать тревогу — и его, и свою. И свет, волшебный свет лился из ее глаз. — Дар предвидения — горький дар, так ты думаешь… — беззвучно обратилась она к Владыке Судеб. - Поверь, для меня куда страшнее ничего не знать… Но ты прав. Спасибо тебе. Теплый ветер легко прошелестел в кронах деревьев, нежно коснулся щеки Тинталлэ. Приняв зримый облик, Манвэ внимательно посмотрел на брата и супругу. Те выглядели не на шутку встревоженными. Чем? Король привычно вслушался в Музыку мира, но в ней не было дисгармонии. — Варда? Намо? Что-то случилось?   Внезапно мир посветлел еще больше — по крайней мере, для Варды. Легким ветром пришел ее муж. — Ничего не случилось, милый. Просто я вспомнила Айну Мелькора. Ты же знаешь, что одни воспоминания о нем тревожат меня… Манвэ обнял супругу за плечи, прижал к себе. Но взгляд его был устремлен на Намо. — Что-то определенное? — безмолвно обратился Сулимо к брату. Намо покачал головой. — Кажется, я испугал ее, - неслышно отозвался он. — Возможно, напрасно. И всё же Охотнику с Воином следует быть начеку. Предупреди их. Владыка Судеб не ответил Варде, лишь мягко улыбнулся ей. Кивнул брату и медленно двинулся прочь, заложив руки за спину. Пятнышки света, просочившегося сквозь листву, плясали на его русых волосах. Манвэ проводил брата взглядом и повернулся к супруге. — Свет Иллуина и Ормала ярок. Мы победили Мелькора один раз, и сумеем победить снова, если он решит вернуться. Силен и отважен Астальдо, и лук Оромэ всегда наготове. Не тревожься, любимая. Пойдем — скоро начнется праздник. — Я знаю, что мы сумеем его победить. Меня лишь беспокоит, КАКОЙ ценой заплатим мы за эту победу… Впрочем, ты прав. Что толку волноваться заранее? Может быть, он и не вернется. Варда улыбнулась Манвэ. Праздник… И доверчиво взяла супруга за руку. — Что бы я делала без тебя…И любовь, безграничная, безбрежная, многоликая, для которой уже не нужно ни слов, ни даже мыслей, ничего, потому что она царит в этом мире также, как и в сердцах его творцов… Манвэ пришлось сделать над собой усилие — слишком легко было сейчас потерять голову, отдать себя во власть этой нежной мелодии. Слишком легко поверить, что битвы Стихий позади. Слишком хотелось в это поверить. Нельзя. Рано. Владыка Арды продолжал ласково обнимать жену, прижимаясь щекой к ее шелковистым волосам и прикрыв глаза, но это была кажущаяся расслабленность. Манвэ слушал мир, напряженно выискивая в его мелодиях малейшие признаки Диссонанса. Но вокруг звучала лишь музыка Света: покой, радость и любовь царили в Арде. Что ж, после праздника Оромэ со свитой отправится в места, где еще осталась тень, и уничтожит зло, если оно нашло себе там пристанище. А пока… Вокруг раздалось хлопанье множества крыльев — стая птиц опустилась на ветви деревьев, на траву, на плечи супругов. Соколы и ястребы спокойно устроились рядом с голубями и ласточками. — Посмотри, Тинталлэ, — сказал Манвэ, закончив безмолвный разговор со своими любимцами. — Они летают по всей Арде, и ничто не укроется от их взгляда. Если что-то пойдет не так, я сразу же узнаю об этом. Птицы поднялись на крыло, разлетаясь во всех направлениях. — Ну, вот, — улыбнулся Сулимо. — Теперь можно на время забыть о трудах и тревогах. Нас ждет особенный праздник — таких с рождения мира еще не бывало. Сама увидишь. Он легко подхватил супругу на руки и зашагал туда, где за деревьями все громче звучали веселые голоса Поющих. * * * Завершены дела. Ульмо и его свита явились на праздник. Из вод Великого Озера выходили одни, другие спускались с облаков,  покидали озёра и реки, что были сотворены их трудами. Когда-то мир не знал красок живой зелени. Он был по-своему прекрасен — был серым, был коричневым и жёлтым, красным и белым, цветов камня.И Стихии принесли воду, а жизнь всегда идёт вослед воде. Словно две медленные волны прокатились по Арде — одна прозрачная, шелестящая и булькающая, облачная, пенная, вторая — волна зелени, волна жизни. В этом мире никому не придётся страдать от жажды или излишней сырости.  Ныне труд закончен, и Айнур приходят в Альмарен. Майар украшали остров к празднику — и облака собирались в небе, рисуя чудесные картины. Фонтаны альмаренских площадей взлетали к небу, озёра искрились и взблёскивали, в струях быстрых горных рек мелькали гривы водяных коней. Волны-кони выбегали и на берега озёр. А в долине ленивой, неспешной равнинной реки бродил конь туманный, в стелющемся тумане по колено, сотканный из лёгкой дымки, похожий на сновидение. Ручьи звенят радостью. Лишь один, что сбегает по склону и ныряет под мост, поёт о печали. Холодна его вода, и меж камней пробирается он торопливо, прыгает по ним, будто оскальзываясь, и падает в грубую каменную чашу. Переливается через её край и искрится, водопадом летя с высоты. О чём песня этого ручья — он не знает и сам. Птицы пьют из этой чаши — птицам нет дела, что небо Арды, отразившееся в воде, не сияющее, а тёмно-тёмно-синее, и в этой густой синеве колышется, дробится в осколки и вновь собирается воедино отражение ясной звезды. Из бессветных подземелий, из тех глубин, что смыкаются со Внешним Океаном, Ульмо зачерпнул когда-то горсть ледяной воды. Земные слои расступались, когда он нёс эту воду в горы Альмарена сквозь толщу камня, сквозь пещеры, и глубинные воды поднимались к поверхности земли. А лёгкие ветра несли воду над землёй, чтобы уронить дождь на склоны. Небесная вода и подземная вода встречались, чтобы ручьём убежать в Великое Озеро, струйками пара взлететь к небесам, вернуться, вновь сойтись, как в танце. Так песни земли, неба и воды переплелись в согласии, чтобы дать начало песне жизни. Не замирая никогда, омывают мир эти волны, и потому всегда остаётся он чист и свеж. Вечен этот круг, весел танец, и не слышно грусти на празднике Весны Арды. Лишь свежесть, ясная радость, желание новой жизни — быть, быть прекрасной, дарить счастье и красоту. * * * Медным отблеском среди зелёных зарослей — рыжая курчавая голова. Кто-то спускается с холма, поросшего черёмухой. Ветви качнулись, и Тулкас выбрался на лужайку. Сощурился, глядя вниз по склону. На той стороне поляны мелькнуло платье и послышался смех. Этот смех он мог бы слушать вечно. — Нэсса! Подожди! — Рыжеголовый устремился туда. Снова остановился, оглядываясь. Ну ведь была же, только что была и пропала. Нэсса  давно уже следила за Тулкасом. Только он этого не знал… или не хотел знать. Ее сердце пело: дождалась, дождалась… Вот ведь странно: счастье ей принесла… война. Война с Мелькором. Битва, в которой помощь ЕЕ Тулкаса оказалась решающей. И его смех разогнал тьму. Нэсса воплотилась, мелькнула на краю поляны, рассмеялась… и упорхнула, подобно ветерку. Ей хотелось смеяться все время. Тем более, что, кажется, именно сейчас можно было просто позабавиться, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Она остановилась и притаилась за деревом. И лишь задорные рыжие кудри виднелись из-за ствола. Тулкас неслышно сделал пару шагов в сторону, окинул взглядом деревья. Ну и где она? Золотой блик в листве, золотой отсвет на стволе… Ага! Нарочно не спеша он пошёл вокруг дерева, не спуская с него глаз. Вот уже видна рыжая прядь, вот узкая ладонь, что лежит на стволе, а вот… — Нашёл!   Нэсса обернулась и рассмеялась еще громче. — Ты меня нашел? Просто я тебе позволила это сделать!!! Она подпрыгнула, одновременно обвивая руками шею Тулкаса и подгибая ноги. — Ты же у нас самый сильный. Вот и посмотрим, удержишь ли ты МЕНЯ! Синие глаза сияли, на губах играла легкая улыбка… Тулкас подхватил её: — Да ты легче пёрышка! — закружил, прижал к себе, остановился там, где тень берёз легла на траву. — Удержу! Нарочито грозно: — Ну, говори, куда тебя унести? — но сам не выдержал серьёзности, фыркнул, покачнулся, опустил подругу на траву. Мягко притянул к себе — её кудри щекотали ему щёку. Нэсса пристально вглядывалась в любимые черты, обхватив рыжеволосую голову Тулкаса ладонями. Играя, провела пальцами по щеке, коснулась волос, тронула брови… — Как хорошо, что ты здесь, — тихо сказала она, вдруг становясь серьезной. — Я так тебя ждала…   — Я тоже соскучился. Но мы отлично поработали, правда? Мир теперь устроен на славу, — Тулкас с гордостью поглядел вокруг. Куда ни посмотришь, все радует взор. Хоть и ничего нет в мире прекраснее, чем синие глаза Нэссы! Нэсса улыбнулась. — Да. И твоя сила приходила на помощь всем. Без тебя мы бы, наверное, не смогли противостоять Мелькору. И мир не был бы столь совершенен. Ты не очень устал? — лукаво поинтересовалась она, одновременно готовясь отпрыгнуть в сторону и продолжить веселую игру. — Я? Устал? Рыжая, да ты меня дразнишь! — догадался Тулкас. Быстрое движение — Нэсса оказалась в кольце его могучих рук, и Тулкас сквозь смех проговорил: — Устал. Мир строить — не устал, а за тобой гоняться — устал. Очень. Вот пока ты рядом — отдыхаю. А если убежишь — ещё сильнее устану. Потому что следом побегу. Он разомкнул объятье, так, чтобы она могла вывернуться и умчаться. Если захочет. Нэсса совсем уж собралась выскользнуть из крепких рук, но внезапно передумала. Отступив на шаг, она запела: — Радуйся, радуйся, доблестный воин, Смехом своим тьму разгоняющий, Силой своей мир защищающий, Милый, хороший, любимый, единственный… Нэсса сбилась с торжественного тона и рассмеялась. В ее руках появилась серебряная чаша, украшенная самоцветами и наполненная до краев ароматным напитком. Она с поклоном протянула ее Тулкасу. — Надеюсь, это восстановит твои силы. Они тебе еще понадобятся. — Голос ее был серьезен, а глаза откровенно смеялись. Тулкас одним глотком осушил чашу. Глаза его вспыхнули и даже, кажется, волосы чуть засветились. Или это луч Ормала пробился сквозь листву? — М-м… Мирувор из твоих рук… Будто вся радость мира в одной чаше собрана. А слаще всего в мире — что в нём есть ты! Идём? — он подал Нэссе руку, и кончики пальцев коснулись его широкой ладони. Все краски вокруг стали ярче и чище. В шелесте листьев, в веянии ветерка, в журчании ручьёв слышались весёлые голоса, будто весь мир смеялся, играл и пел вместе с ними. * * * Мир сегодня был полон ярких красок и нот. Да-да, ноты тоже могут быть яркими. Ниэро хотелось беспричинно смеяться,  просто запрокинуть голову к такому огромному небу и чтобы смех разнесся по всему Альмарену, чтобы каждому стало от этого смеха еще светлей и веселей. Только одна мысль изредка тревожила майя, но он не позволял ей завладеть своим сознанием. Нет, сегодня был праздник, и Ниэро не хотел тревожных мыслей. Майя сорвался с места и закружился в быстром танце, аккомпанементом которому служил его собственный смех.   Белые перья высоких облаков протянулись в сияющей выси. Небо Арды — звонкий купол, наполненный светом. Из лучей света, из облачных высот Эонвэ шагнул на берег Альмарена. Он — вестник, один из тех ветров, что несли во все уголки Арды слова — «Время настало, спешите на Праздник Весны!» — Время пришло, Ниэро! — прозвучал его голос, вплетая в серебряный смех и танец новые ноты — не просто радость бытия, а приглашение разделить эту радость с друзьями. — Время пришло!!! — откликнулся майя. — Время праздника, время радости, время веселья. И, не прерывая ритм танца, Ниэро шагнул к Эонвэ. Словно лучик света на зелени листвы, появилась в Альмарене Мелиан. Предчувствие радости переполняло ее, и она запела. Он смеялся, пел, шутил!.. Карлан разучился быть серьезным на время Весны.«Время пришло!» — пела его душа вслед ветру-вестнику и закружилась в танце. Закружился и сам Горный Дух, симпатичная майэ подмигнула ему — и вот, они уже танцуют вместе. Со всех сторон к центру острова устремляются подобные им пары и группы майар. Девушка улыбкой поблагодарила за танец — и умчалась с другим партнером. Карлан недолго оставался в одиночестве, его тут же пленила красавица-подруга. Да и какое может быть одиночество в этом юном, прекрасном мире? Ведь Музыка, сотворившая чудо, — это Хор!.. Белка перескочила на ветку, нависшую над обрывом, и, пару раз качнувшись на ней, бесстрашно прыгнула вниз. Впрочем, рыжая голова, которая показалась над водой через несколько мгновений, была уже отнюдь не беличьей. Тэйси громко фыркнула, сморщив конопатый нос, и поплыла к острову. Конечно, перелететь туда осой было бы проще и быстрее, но так она поступила в прошлый раз. Повторяться Тэйси не нравилось. — Кого я ви-ижу! — радостно завопила девушка, нащупав ногами дно уже у самого берега: глубина в этом месте начиналась почти сразу. И затараторила, словно торопясь высказать все сразу: — Приветствую, Поющие! Ниэро, будь другом, подай мне руку. Эонвэ, что, праздник уже начался? О, и Мелиан здесь! Эонвэ чуть улыбнулся, глядя, как Ниэро помогает деве выйти из воды — не прервав танца, ступил на песок, протянул руку, провёл рыжий вихрь мимо себя, повернулся… Вестник ответил Тэйси: — Разве ты не видишь? Светильники сияют на улицах, — блики вспыхивали, кажется, по всему острову, перетекая от красного — к жёлтому, рассыпаясь зелёными красками листвы, ускользая в синеву и серебро. — Разве ты не слышишь? Колокола поют, — вдалеке слышны были лёгкие перезвоны бубенцов и глубокий голос большого колокола, что плыл над верхушками деревьев, подобно невидимому облаку. — Хороводы кружатся, и наполняются чаши, но праздник Весны не начнётся, пока там нет нас! — А мы уже здесь! — звонко рассмеялась Мелиан. — Так что можно считать, праздник уже начался! — Для нас — конечно, да, — и тут на Эонвэ обрушился невесть откуда взявшийся поток воды. Майа не стал уворачиваться. Он расхохотался, потряс головой — с коротких волос полетели брызги. Протянул ладонь куда-то в сторону моря — невидимый вихрь сорвался с его пальцев и умчался за деревья. Оттуда донеслось: — Ой! Вестник тут же шагнул в сторону, замер — по поляне загуляли лёгкие ветерки, они трепали волосы майар, листья деревьев и травы. Быстрый перестук капель — это над поляной собралось облачко, брызнуло дождём. Тэйси шагнула к деревьям, растущим на краю поляны, и ветви склонились к ней, переплелись, образуя подобие кресла. Девушка уселась в него — и деревья подняли ее высоко над землей. Майэ лукаво улыбнулась, глядя сверху вниз на поляну и предвкушая веселье. Редкие капли дождя просачивались сквозь листву и падали на рыжую макушку — впрочем, Тэйси все равно была уже мокрой. Ниэро поймал в ладонь несколько капелек, накрыл второй рукой, а, когда раскрыл ладони, на руке переливался, играл тысячами красок и оттенков на руке кристалл. Только созданный из воды. — Мелиан, лови! — кристалл выпорхнул из ладони и полетел к майэ. Ниэро поймал еще несколько дождинок, и через мгновение был готов подарок для Тэйси. И третий — для Эонвэ. — Ух, ты-ы! — восхитилась Тэйси.- Спасибо, Ниэро! Иллюзия, конечно, продержится недолго, но до чего красиво! Девушку всегда восхищало искусство майар Ирмо. Тэйси приложила кристалл к тунике пониже ворота, и он послушно прилип. — Мне идет?   — Тебе идет! — откликнулась Мелиан. Она тоже понимала, что это иллюзия, но ведь действительно было красиво! Ближайшее дерево вдруг изогнулось, невесть откуда взявшейся лапой цапнуло у Мелиан подарок Ниэро и осторожно посадило дождинку ей в волосы. А прямо со ствола глянули светлые насмешливые глаза. В изгибах коры проявилось лицо. — Тебе тоже идет, — сказало странное дерево голосом Олорина, ещё одного майа Ирмо. — Ой, — весело сказала Мелиан. Протянула руку к дереву — и листья приветственно зашелестели, словно повторяя какой-то ей известный мотив.   -"Ой»? И это вся благодарность за моё изобретение? Не густо, не густо… — нарочито сердито возмутилось дерево, строя страшные гримасы. А ветви пели Мелиан что-то совсем другое — доброе и ласковое… Вокруг Эонвэ вились потоки воздуха, уводили прочь от него дождевые струи. На мгновение они сплелись, вытянулись — вестник-ветер подхватил подарок Ниэро. Искра-капля сверкнула в волосах над виском. - Благодарю, Ниэро. И вновь вихри закрутились, втягивая дождь. Остальным майар доставались лишь случайные капли. Облачко гонялось за Эонвэ, едва видимым сквозь дождь. Над головой у того возник вихрь, от которого встрепенулись окрестные деревья. Как плоская крыша, вихрь накрыл поляну. И тут же с трёх сторон в Эонвэ полетели щедро зачерпнутые кем-то невидимым пригоршни воды. От двух он увернулся, третья влепилась ему прямо в затылок. — Попала! Дождь сразу прекратился. Воздушные вихри тоже исчезли. — Иди сюда! — позвал Эонвэ. В ответ облачко зазвенело смехом. Со всех сторон к облаку поспешили клочки тумана. Оно росло, спускалось к траве и становилось плотнее. На траву с небольшой тучки спрыгнула белокурая майэ в длинном платье, переливающемся, как дождевые потоки. Поправила причёску — и капли воды, доставшиеся полянке, устремились к ней, кроме тех капель-кристаллов, которые сотворил Ниэро. Облако мгновенно истаяло. Дева улыбалась — серые глаза, ямочки на щеках, белые кудряшки. — Ой, рада всех видеть! Эонвэ! Ты обещал меня покатать, если я тебя догоню! — Обещал, — согласился вестник. — И ты думаешь, что честно выиграла? — Я в тебя попала. Все видели, — майэ обвела поляну смеющимся взором, — Ну хватит спорить, праздник вот-вот начнётся! — Хорошо. Я ещё должен побывать на западных островах. Полетишь со мной? — Летим! — Веселья вам, Поющие! Попрощавшись с друзьями, Эонвэ протянул белокурой деве руку — и вот уже ветер мчит белое облачко на запад, над островом, над морем… — Да, Тэйси, тебе удобно? — поинтересовался Олорин у другой майэ, которая сидела прямо на его кроне. — Олорин, а тебе так нравится находится в облике дерева? Разве ты не будешь с нами танцевать? Или ты не умеешь? — Мелиан засмеялась. -А что, разве так плохо — быть разумным деревом?, — рассмеялся Олорин, не меняя облика. — А насчет потанцевать… красавица моя, я и так могу! Дерево осторожно пересадило Тэйси на соседнее. Ствол вдруг раздвоился, образуя что-то вроде ног. И узловатые корни пустились в неуклюжий пляс. «Лапы» не сгибались, но топали по земле, и верхушка покачивалась из стороны в сторону. - Ну, как? По-моему, вполне пристойный танец!!!   Тэйси с поистине беличьей ловкостью соскользнула по стволу и закружилась в пляске вокруг Олорина, стараясь попадать в такт его движениям. — Вот в таком виде и иди на праздник! — она лукаво улыбнулась. - Дарующей жизнь это наверняка понравится. И Владыке Оромэ тоже. — А зачем туда обязательно идти? — осведомился Олорин, не прекращая танцевать. — По-моему, там, где собрались столь прекрасные майэр — уже праздник. По крайней мере, для меня! Над верхушкой пляшущего дерева вдруг расцвел серебристый цветок. Он повисел в воздухе, а потом словно лопнул, брызнув потоком золотых искр. — Ты прав, Олорин! — воскликнула Тэйси.- Просто придти туда скучно. Гораздо лучше припрыгать! Она обернулась белкой, рыжей молнией взлетела по стволу танцующего дерева, оттуда перескочила на соседнее, где превратилась в осу, спикировала вниз, облетела пару раз вокруг Олорина и опять вернулась к облику Дочери Песни. — Или прилететь, — продолжила девушка, снова пускаясь в пляс вокруг Олорина.- Или пританцевать. Здесь замечательно, но ведь Старшие обещали какой-то чудесный подарок. Я слушала песни ветра, и деревья шепчутся о том же. — Да, — Старшие обещали, — эхом откликнулся Ниэро, пряча лукавую улыбку. Как один из ближайших помощников Ирмо, он, хотя и точно не знал, но о многом догадывался. Майя закрутился посередине поляны в танце, превратился в голубовато-серебристый вихрь и… исчез. Только откуда-то с дальнего края поляны из-за деревьев на мгновение послышался его легкий, зовущий смех. — И мы тоже! — над гладью озера взлетел и рассыпался серебристыми брызгами водяной столб. Капли теплой воды посыпались на всех, кто был на берегу. — Идите сюда! В воде так хорошо! И танцуется легче, чем на земле! Киэлмэ вынырнула рядом с только что спетым ею горячим ключом. ее лицо и плечи в сиянии Светильников казались серебряными, светло-голубые волосы веером расплылись по водной глади, ярко-синие глаза лучились от сдерживаемого смеха. Майэ изо всех сил пыталась сохранить на лице выражение, подобающее высокому торжеству, но это ей плохо удавалось.Да и ладно — какой же праздник без шуток?! Она пошевелила ладонью под водой, и мелкие разноцветные рыбки взлетели над гладью озера, — красные, оранжевые, зеленые, золотые — шевеля плавниками в одном ритме с движениями ее пальцев. Не только Нэсса умеет танцевать. Тем более, что сейчас ей явно не до танцев. Тэйси два раза предлагать не нужно. Девушка тут же забыла и про Олорина, и про подарки. В несколько легких прыжков добралась до берега и с визгом плюхнулась в воду, нарочно подняв целое облако брызг. — Спешите, Творящие Музыку! — ласково пропел ветер, взъерошив волосы Мелиан.- Праздник начинается. Все Старшие уже собрались. * * * Тхориэн сидела на берегу кристально-чистого ручья в Альмарене, с удовольствием опустив босые ступни в прохладную проточную воду. А мысли майэ витали намного севернее цветущего острова, где томилось в безделье ее воплощенное тело. «Он обещал, что скоро… Когда же? Сил больше нет смотреть на мир-усладу. Что за радость будет Детям жить без риска, без опасностей, без трудностей и их преодоления. Чему они радуются? Тому, что Дети никогда не повзрослеют, всю жизнь нюхая цветочки и слушая бестолковых птичек?! Мир-игрушка, для игрушечных Детишек «игрушечных» творцов. Как противно… Когда же ЭТО произойдет, когда же?! Когда же случится настоящий «праздник» Арды?..» Тевильдо вышел к ручью. Настроение умайа было самое радостное, хотелось танцевать, петь, бегать наперегонки — словом, майа, избравший в любимые фана образы кошачьих, чувствовал себя совершенным котенком! И к ручью отправился, в надежде найти там кого-нибудь, кто разделил бы эту радость. «Вот удача!» — возликовал Тевильдо, увидев Тхориэн, с задумчивым видом сидевшую на берегу. К этой майэ он был, можно сказать, неравнодушен: ее фана казалось ему самым изысканным и прелестным, а характер — притягательно-непредсказуемым. — Тхори! Можно ли нарушить твое одиночество?   Тхориэн медленно повернула голову на оклик, с мягким удивлением глядя на Тевильдо сквозь свободно падающие со лба угольно-черные пряди. Глаза ее из-под тени длинных ресниц поблескивали, не хуже звезд Варды, вот только свет этот был скорее обжигающим, чем согревающим. Особенно сейчас, после недавних мыслей о Мелькоре. — Тевильдо?!.. Каким ветром? Майэ лукаво улыбнулась огромному коту самым краешком губ. — Какой восхитительный облик. Узкая ладонь Тхори непроизвольно взмыла в воздух легким скользящим движением. — Можно тебя погладить?     — Моя дорогая Тхори! — Тевильдо выгнул гибкую спину, обернул лапы пушистым хвостом. От движений по густой темной шерсти прошли волны, от дымчато-черного до серебристо-серого. — Ты изумительно подбираешь слова, тебе этого не говорили? «Каким ветром», замечательно! Кстати же, погладить меня не просто можно, но даже и нужно, — Кот подставил голову под тонкую руку майэ. — Я так старательно создавал себе шерстку, надеюсь, ты оценишь ее мягкость! Ну, а кроме того… Тевильдо коротко глянул на Тхори, шевельнул усами. — Мне показалось, или ты действительно ждешь кого-то? Или — чего-то? Или — и того и другого? Кот переступил лапками, пододвигаясь ближе. Янтарные глаза просияли звездами. Очень внимательными звездами. Кисти Тхориэн почти полностью утонули в темной густоте меха. Плавно-задумчивыми движениями она, полузакрыв глаза, гладила удивительного кота. Казалось, майэ сама вот-вот замурлыкает от удовольствия. — Ах… Теви… Ах! Ты — настоящее чудо.Просто… Просто невозможно оторваться. Вздохнув, Тхори еще раз почесала Тевильдо за ухом и с явным сожалением убрала руку. — И ты угадал абсолютно правильно, хи-и-итрый желтоглазый бродяга. Девушка беспечно рассмеялась. — Я жду… Ну, как обычно — чуда. То есть, ждала. И вот одно чудо уже появилось. Ветер-ветер… Скажи мне, ты случайно не с Севера? Самый невинный вопрос, но мелодичный голос Тхори при этом дрогнул. Слегка. — Нет, прекрасная, я не с Севера, — Тевильдо внимательно глянул в глаза Тхори. Это далось ему не слишком легко — трудно сосредоточиться, когда нежные руки так нежно гладят… Но Тевильдо постарался. И даже уловил легкую дрожь милого голоса. «Интересно…» — Я не с Севера, Тхори, — повторил Кот, — и теперь теряюсь, что добавить: к счастью или к сожалению?.. Мне почему-то кажется, что второе — вернее. Я прав? Тевильдо улыбнулся. Тхориэн покачала головой. — Наверное некоторым, таким, как я, постоянно хочется того, чего нет рядом, — в голосе майэ зазвучала легкая ирония. Она нарочито беспечно поболтала ногами в кристально-чистой воде ручья. — Сидеть в Альмарене, — самом прекрасном месте в Арде, — накануне праздника, наслаждаться теплом, светом и покоем, и в то же время мечтать о далеких снежных полях и ледяных торосах. Глупо, да? Она неожиданно резко встретилась угольно-черным взглядом с янтарным кошачьим. — Зато тамсквозь толщу льда дышит огонь. Там не прохлада, а холод. Там. Не ветерок. А ветер. Там… Тхори отвела глаза, зато вновь запустила пальцы в шелковистый мех. — Но увы, милый Теви, мы не там. Поэтому нынче… Она рассмеялась. … — нас ожидают фонтаны Ульмо, фрукты Йаванны и танцы Нэссы. Даже не знаю, переживу ли…   — Переживешь, конечно же, — голос Тевильдо и взгляд странно переменились. Вместо привычной легкости — тревога и недоумение: — Знаешь ли, Тхориэн, я не Феантури и не из числа их майар, но…, но у меня тоже… какое-то предчувствие… Как ты сказала, «не ветерок, а ветер»?.. Да, мне кажется, что скоро будет именно ветер… Так что, — Кот взмахнул хвостом и продолжил самым легкомысленным тоном, на который только был способен: — так что, прекрасная Тхориэн, будем наслаждаться прелестью, благостью, фонтанами, танцами и фруктами! Пока… — Янтарные глаза затуманились, голос звучал мечтательно и завороженно: — пока не пришел ветер с Севера…   — О, да. Будем наслаждаться. Голос Тхориэн зазвенел медовым колокольчиком. Она поднялась, плавно и грациозно, — легко взметнулись вверх руки, от быстрого «танцующего» движения широкие длинные рукава платья разлетелись белыми крыльями, черные пряди длинных волос на мгновение смешались с пронзительной белизной тонкого шелка. Майэ закружилась по поляне, и танец ее был разительно непохож на то, чем обычно радовала взгляды Нэсса-плясунья. «там сквозь толщу льда дышит огонь» Тревога, надежда и. вызов, отчаянный вызов благостному покою. Казалось, подуй сейчас тот заветный ветер с Севера, и напряженная фигурка Тхори унесется ввысь, подхваченная дыханием вихря. Но… Ничего не произошло, и мгновение спустя «плясунья» со смехом рухнула в траву рядом с Тевильдо. — Уф, сколько сил, однако, отнимают прыжки в воплощенном теле. Право, летать намного приятнее. — Так за чем же дело стало? — Тевильдо фыркнул совершенно по-кошачьи. — Милая Тхориэн, мы можем полетать вдвоем прямо сейчас! Впрочем, — Кот оглядел стройную фигурку майэ, улыбнулся: — это воплощение очень идет тебе! И — просто создано для танцев! Особенно — таких… Огненных! Тевильдо шагнул к Тхориэн: — Ну как, полетим?   — Полетим? — В глазах майэ вспыхнул лукавый огонек.- Наперегонки с ветром… Конечно. «Вверх, прямо к звездам, туда, где сияние Светильников не так ослепительно, и приторная красота земли не жжет ступни…» — Поиграем с облаками в кошки-мышки, мой чудесный кот! И Тхориэн тут же с готовностью вскочила, меняя облик. То существо, которым она обернулась, пока еще мало походило на гигантскую черную летучую мышь, это была скорее тень будущего облика Тхурингветиль — ни когтей, ни зубов, не пылающих алым огнем глаз. Огромные полупрозрачные крылья, расплывчатая светлая фигура, скорее ощущение, чем вИдение. — Ну же! Тхориэн-тень нетерпеливо хлопнула крыльями, раскачав-растревожив пушистые головки маргариток среди зеленой травы. — Догоняй! Краешек мерцающего крыла мелькнул совсем рядом, взъерошил шерсть на загривке Тевильдо, словно дразня. Миг, и Тхориэн была уже высоко, осталось лишь зовущее:  — Догоняй…   «Ты — прекрасна! Как ты прекрасна…» Сияющее существо устремилось ввысь — и серебряный ветер взлетел за ним следом. Подхватил под полупрозрачные крылья, закружил, словно в танце… -Как тебе такое? Не хуже, чем Нэсса, верно?»   * * * И зашелестела листва, и запели травы: — Спешите! Смотрите! Слушайте и пойте вместе с нами! Настало Время Праздника! Йаванна вышла на центральную поляну Альмарена и запела: Всех мы зовем, и сейчас начинается праздник! Светом чудесным навеки наполнилась Арда, И заключительной песней на празднике нашем, Нежным своим ароматом наш мир украшая, Будут сейчас распускаться цветы на деревьях, Розовыми лепестками всем нам осыпаясь на плечи, И на кустарниках будут цветы распускаться, — Белый жасмин и прекрасные алые розы Спеты в подарок в честь Нэссы и Тулкаса свадьбы, Радуя их, как нас радует всех их союз.  И взлетел к небу чистый голос Короля Арды: Радуйтесь ныне, Творящие. Новых мелодий звучанье Праздник украсит и даром моим станет Тулкасу с Нэссой. Внемлите пению птиц, что доселе безмолвно летали, Шелестом крыльев лишь вторя мелодиям юного мира. Звонкие их голоса возвещают трудов окончанье. Время для отдыха. Время для встреч и для песен счастливых. Радуйся, Тулкас отважный, а ты, быстроногая Нэсса, В танце веселом пройди по Альмарена травам зеленым.  И вдруг свет  — нет, не потускнел, но стал менее ярким и более теплым. Истончилась завеса лучей. И стали видны — звезды.Их было много. Непривычно много. Они, вопреки обыкновению, не остались на своем месте, а начали причудливый танец. Все больше и больше становилось их, и наконец звезды встали в хоровод. Кружась, они опускались все ниже и ниже, пока не замерли.А под ними дугой выгнулась радуга. Творение Ульмо и Варды. Как раз над тем местом, где вот-вот появятся влюбленные. — Мир наш — уже не мечта, а реальность, о Манвэ. Звезды мои высоко утвердились над Ардой. Но разреши им в честь праздника танец исполнить В честь новобрачных, что скоро пред нами предстанут! Варда, облаченная в длинное серебристое одеяние, со множеством искр-алмазов в волосах и единственным голубым сапфиром на груди, почтительно поклонилась Королю Арды. Но в глазах ее так и прыгали смешинки.  Это значило — нарушить обычное течение мелодий мира. Но Песнь, предложенная Вардой, была так красива. Да и недолго звучать ей, не успеет она причинить вреда Арде. Только один раз. Для Нэссы и Тулкаса.Для Поющих, завершивших свои труды.Ради праздника.Ради Варды — ей ведь так хочется воплотить свой замысел, спеть для всех ту новую Музыку, которая пока звучит только в ее душе. Манвэ улыбнулся и наклонил голову в знак согласия.  И звезды, которые едва замерли, снова двинулись в свой бесконечный путь… Хоровод вытянулся овалом и вдруг распался. Звезды разделились на группы. Одни сбились в кучу и мерцали лучами, пока другие безмятежно скользили над счастливым юным миром и юными Айнур. Вот наметился контур фантастического цветка, вот взметнулась волна — и опала, чтобы превратиться в желтоватую башенку, сияющую по краям льдисто-голубым светом. На миг наметилась птица, потом — медведь… танец длился, длился… И наконец звезды, одна за другой, нанизались на невидимую нить.Один профиль, едва намеченный — курносый носик, сияющие глаза, развевающиеся волосы.Второй — высокие скулы, крепкий выдающийся подбородок, короткая шапка кудрей. Их узнали все.И, смеясь, захлопали в ладоши. Посередине вдруг прямо из-под камня взметнулись разноцветные струи. Вперед выступил Эонвэ. — Радуйтесь, Айнур! Сегодня пред вами отважный воитель Доблестный Тулкас и Нэсса, прекрасная Валиэ танца, Судьбы сплетут воедино и песней единою станут! — Как же долго это было… так долго — без тебя… — Не волнуйся, рыжая, немножко осталось. — Сам ты рыжий! Сейчас как перекрашусь! — Не обижайся. Воздух под аркой-радугой сгустился, и под ней проявились те двое, которых ждали все. Оба — рыжеволосые. Волосы Тулкаса — непривычно приглаженные. Нэсса скрепила такие же рыжие кудри на затылке золотистой заколкой в виде звезды с длинными лучами и круглым личиком. Оба были в зеленых туниках. А на голове — венки. Из цветов, которые спела в подарок Йаванна. Нэсса выглядела непривычно величественной. Только вот тонкие пальцы прямо вцепились в смуглую кисть жениха. Оромэ, широко улыбаясь, шагнул навстречу сестре и ее избраннику. — Радуйтесь, Тулкас бесстрашный, и ты, легконогая Нэсса! Песнь, что творите вы вместе, счастьем весь мир озаряет. Первыми среди Поющих мелодии объединили В вечном союзе любви. И для многих он станет примером. Охотник поймал чуть лукавый взгляд Ваны, стоявшей напротив, и слегка кивнул ей. Похоже, следующего праздника не придется ждать долго. «Нэсса, олененок ясноглазый! Тулкас, мой верный друг! Музыка, которую вы творите вместе, один из прекраснейших даров нашему миру. И ее отголоски будут отныне звучать в голосах всех любящих и любимых, которые соединят свои судьбы под звездами Арды». Оромэ не был силен в предсказаниях, но сейчас не сомневался, что так все и будет. Многие из Поющих уже выбрали кого-то одного, самого близкого, с кем Музыка мира преображается, наполняется новыми оттенками и смыслом. И наверное, когда в Арду придут Дети, у них тоже будет что-то похожее. — Какой я тебе олененок?! От возмущения Нэсса сразу перестает волноваться.Разве дело в словах? Их мелодии давно уже переплетены в Книге Судеб. И останутся так навсегда. Разве важно, что Намо сейчас произнесет несколько слов? — Конечно, неважно. — После паузы — насмешливо: Рыжая… — Ну вот… Мало мне Оромэ, который может произносить величественные речи, а может дразниться не хуже его собственных майар-мальчишек. Теперь вы вдвоем будете! Разве я похожа на олененка? — Сейчас — нет. Но вообще…, а то я не помню, как за тобой по всему Альмарену бегал, как привязанный. — Ну ладно. Пусть олененок, если тебе так хочется…— Тонкие пальцы снова спрятались в крепкой ладони.— Ты сегодня будешь танцевать со мной? — Ну что ты, олененочек… Я — и танец… — Ну Тулкас, мне очень хочется… Сегодня все не как всегда… Один разочек… В конце концов, я же позволила тебе называть меня олененком! — Да потому что тебе самой нравится. Вот и все… А на поляне под ногами собравшихся, как отражение повисшей над миром радуги, расстилался многоцветный ковер: розовые тюльпаны, нежно-белые пионы, золотые шары; зелень листвы была почти неразличима от покрывших ветви деревьев лепестков, ждущих дуновения ветра. Новая мелодия возникла в душе Дарительницы Жизни и просила воплощения. Летающие цветы — что может быть прекраснее? Она запела — и резные, узорчатые лепестки соединялись, как крылья птиц, наливались радостью полета и песнью любви, что звучала над Альмареном. — Манвэ, о Король, пусть взлетят они и танцуют, как звезды Варды в небе. Позволь! — Летающие цветы. Почему бы нет? Новая Песнь легко влилась в хор, гармонируя с другими мелодиями Арды. Манвэ снова ответил улыбкой: дом для Детей готов, теперь можно и поиграть, украшая его к своей — а в будущем и к их — радости. Ласковый ветерок подхватил летающие цветы, помогая им подняться в воздух. Несколько новых творений Йаванны опустились на голову Нэссы — казалось, ее волосы украсил яркий венок. Как раз в этот момент на поляну выскочила взъерошенная, до последней шерстинки промокшая белка. С разбегу едва не налетела на Ауле, отпрянула, мигом взлетела вверх по стволу могучего дуба, стоявшего посреди поляны, и замерла на одной из верхних ветвей, сверкая блестящими бусинками черных глаз. — Ну надо же! — мысленно обратился к ней дуб. — Как ни обернусь деревом — ты тут как тут! Красивая свадьба, не находишь?! — А тебе доводилось видеть другие, Олорин? — насмешливо откликнулась белка, мазнув по стволу хвостом.Но тут же посерьезнела: — Красивая. Очень. Танвио уже привык, что его не замечают. Впрочем, он и не стремился быть замеченным. Тень от дерева немного плотнее обычного, туман, запутавшийся в кустарнике — вот все, что могли видеть случайные взгляды. Младшие Айнур выглядели беспечными. Танвио не слышал мыслей Старших, но в их обликах сквозила озабоченность. Странно, отчего? Праздник ведь!.. Вокруг встречались, дарили радость, смеялись в ожидании торжества, только вся эта жизнь проходила, пробегала, пролетала мимо Танвио. Он слышал призыв Эонвэ и последовал за ним, не зная почему. Все равно никому нет дела, что творится в душе у неприметного, светловолосого майа, не умеющего ни поддержать разговор, ни просто — разделить чувства собеседника. Луин уже сколько раз пожалел, что пошел на свадьбу. Не хотел ведь. Да Олорин уговорил. Вот ведь настырный — проще согласиться, чем спорить.  Только бы отвязался. Вон теперь, стоит деревом, с Тэйси воркует, наверное… Луин скучал и брюзжал про себя. Праздники он не любил. И тут в наступившей тишине негромко заговорил Владыка Судеб. — Тулкас могучий и ты, легконогая Нэсса-плясунья, Ныне скреплен ваш союз. Эту Музыку Арда запомнит. Те, что придут, будут так же, как вы, обретать свое счастье. Новые Песни родятся, когда запоют они вместе. Песни, которые Арду украсят и радостью станут Тем, кто придет в этот мир, нам, что Музыку в нем воплотили, Как и Творцу, кто сей дар драгоценный для нас приготовил. Пусть же отвага всегда будет спутницей радости жизни, Пусть тот, кто любит сей мир, ему станет надежной защитой. Намо сказал свое слово.В Книге Судеб Тулкас и Нэсса теперь едины. Навсегда едины. Они смотрят друг другу в глаза. И им кажется, что вокруг нет никого. Только расцветает в Незримом что-то, чему они не знали названия. Сплетается желто-красное с травянисто-зеленым… Но кроме Незримого — есть ещё зримое. Теплое дыхание. Совсем рядом. Рыжая упрямая прядка, выбравшаяся из плена заколки-звезды и радостно улегшаяся на щеку… Сияющие глаза. Ярче звезд. Кажется, что во всем мире — только эти синие глаза и остались… Ниже, ниже… И Тулкас — неожиданно для себя самого — касается розовых губ. И их обликам становится так же приятно, как приятно им самим. — Не пора ли тебе преподнести свой дар, Артано? — мысленно обратился Ауле к своему майа. Дар этот Артано творил в тайне от всех. Даже Кузнецу не показывал. Ауле был этим слегка удивлен, но не настаивал. Майа ответил учителю легким поклоном и выступил вперед: — Миру защитой ты служишь, Тулкас, муж сильнорукий, Силу и доблесть, отвагу и честь ты собой воплощаешь. Дар мой прими — золотого металла доспехи литые, Яростный лев на нагруднике, взором пугающий злое, Алые перья на шлеме, как символ победы великой, Здесь и рубаха, сплетенная хитро из нитей металла. Пусть охранят тебя в битвах грядущих от подлых ударов, Пусть увеличится сила твоя, возрастет многократно! Затем Артано обратился к прекрасной невесте Тулкаса: — О, легконогая Нэсса, очей наслажденье и радость супруга! Чем красоту твою можно украсить еще совершенней? Все же дерзну пояском из бегущего стада оленей, Злато-серебряных телом, глазами алмазно-гранатных, Первый олень догоняет последнего посередине, Листик дубовый — застежка, цветы и трава в сочлененьях, Тонкий твой стан уловить. И эти златые браслеты На руки белые вздеть, чтобы в танце веселом звенели. Будьте же славны вовеки и счастливы вместе вы оба, Тулкас, могучий воитель, и Нэсса, лесная плясунья! Никто, наверное, не заметил, что Артано очень волновался, произнося поздравительные речи. Тулкас смотрит на подарок недоуменно.А в глазах — вопрос. Зачем это — ему? Ему, кто идет в битву, смеясь… Но не огорчится, если битв больше не будет. Нэсса косится на мужа.И понимает, что он не скажет ничего. — Майа Артано, дары твои — радость для взора. Примем их мы с благодарностью. Видно, недаром Долго учился у Ауле ты — перенял все секреты, Их в мастерство обратив. И теперь ты учителю ровня. - Не обижайся, брат Ауле! Это действительно творения мастера… Хотя то, что подарено Тулкасу, не кажется мне… добрым. Миг — и дары Артано уже украшают прелестнейшую из Валиэр. Она поднимает руку и, услышав звон, неожиданно подмигивает майа. — Тулкас, ну, примерь хотя бы! Не обижай его… И к сиянию рыжих волос прибавляется сияние золота. Тулкас ослепителен. Словно светильников на Арде стало три. — Эти доспехи пусть служат убранством для празднеств — не битвы, Ибо надеюсь, что битвам на Арде не место отныне. - Вот уж точно — для празднеств… — ворчливо обратился Воитель к Нэссе, - Разве можно биться в такой сбруе?! — Не ворчи. Никто не заставляет тебя носить их во время сражения. Зато ты в них такой красивый… Ну, улыбнись же, любимый! «Хороши украшения, — подумал Кузнец.- Такие и я не постыдился бы в дар принести. И это одеяние для Тулкаса — красиво. И — да, действительно может защитить от некоторых мелодий, которые Мелькор принес в мир. Разве что не из золота надо бы делать такое, из чего-нибудь более твердого, но сам замысел куда как удачен. Рубаха, из нитей металла сплетенная… Молодец майа!» Тулкасу, однако же, дар не понравился. Скрывать свои чувства Доблестный никогда не умел, так что даже Ауле, не слишком проницательный в том, что касалось чувств, заметил неладное. Огорчится ведь ученик. Жалко! И тогда Ауле заговорил. Так торжественно, как только мог, хотя подобные речи давались ему не без труда. — Выросло ныне уменье твое, майа Артано. Верен Глаз твой, а чутким рукам и металлы, и камни послушны. Так же почти, как и я, ты умеешь мелодии тверди Слышать, и Песни слагать, что становятся плотью для Арды. Нечему больше учить мне тебя, о искуснейший майа. Не ученик ты мне боле, но верный помощник в твореньи Лучшего я не сумел бы найти среди Младших Поющих. И Варду дар насторожил. — Красиво это, конечно… — беззвучно сказала она Ульмо, — Но — зачем? На мгновение Королеву охватывает знакомое уже беспокойство. Словно в переплетенных золотых нитях странной рубахи спряталось будущее — ещё не сбывшееся, но заложенное в Песне. Будущее, которое не было нужно никому — ни им самим, ни тем, кто придет от Эру. Когда-нибудь придет. - Не волнуйся, — отозвался Ульмо. - Это дар. Красивый дар. И принесен он от чистого сердца. Старейший не таков, чтобы отступать. Уж ты-то знаешь…Мгновенная вспышка — в памяти, которая на минуту стала общей… Синее сталкивается с черно-багровым… Это уже не игра — это схватка. Первая их схватка. - Да, Ульмо. Я знаю. Словно возникла в радостной песне тревожная нотка и не ушла, а осталась, не войдя в мелодию… Повелитель Грез не слышал их разговора. Но внезапно возникшее ненужное чувство — отметил. — У нас свадьба, — напомнил Ирмо Варде и Ульмо. - Пусть же сегодня не будет печали и горя, горя о том, что возможно, случится, а может, и нет… И обоим Аратар вдруг становится спокойнее. Даже им. Варда невольно улыбается: — Велика твоя власть, повелитель Снов и грез… — Это не власть. Это моя Музыка. Это я сам, — улыбается в ответ Ирмо. Нет, звезды — это ещё ничего. Но когда у Йаванны растения полетели, Луин возмутился. Ещё не хватало, чтобы рыбы запели. Или рубаха, которую Артано Тулкасу подарил,  вдруг в пляс пустилась вместе с Нэссой.Можно подумать, Арду они творили только для того, чтобы иногда — в торжественных случаях — переворачивать все вверх тормашками. Не любил Луин праздники. Толку от них никакого. Беспорядок один. Оромэ прищурился, с невольной тревогой глядя на дары Артано. Пожалуй, никто из Поющих еще не творил такого: не просто новая мелодия, а нечто, созданное при помощи облика. Многие Айнур в последнее время увлеклись игрой в Тех-кто-придет. Невинное, казалось бы, развлечение. Только вот к облику привыкаешь. Привязываешься. И если срастешься с ним слишком сильно, не помешает ли это слышать мир? Не заглушат ли ощущения воплощенного тела Музыку? Теперь вот, глядя на творение Артано, кое-кто из других майар наверняка решит попробовать так же. Сделать что-то руками, а не спеть. И еще больше привязаться к фана. А ведь Восставший рано или поздно вернется: не в его характере признать поражение и смириться. И когда придет время биться, Поющие, слишком привязанные к своему облику, почувствуют страх за него. Страх, который сделает их более уязвимыми. Да и разрушение фана в бою будет отнимать много сил, как будто мало Диссонанса. Недаром Тулкасу не понравился дар, преподнесенный Артано: это словно предположение, что облику Доблестного нужна специальная защита. Смешно! Неприятно. И чтобы отвлечься от невеселых мыслей, а заодно вернуть всем радость, омраченную странным поступком Артано, Охотник беззвучно позвал пятнистых оленей, созданных недавно Йаванной. Изящные, тонконогие, они закружились вокруг Нэссы и Тулкаса, двигаясь ритмично и слаженно, будто в танце. Нэсса замерла в полном восторге.Олени всегда казались ей самыми близкими из творений Йаванны.Как было радостно нестись с ними по Арде — сквозь Арду — в бешеном беге, ни о чем не думая… — Смотри, не убегай далеко, рыжий олененочек… — Успокойся. Никуда я от тебя не денусь… Один из оленей — самый большой — подошел к Нэссе и ткнулся мордой прямо в ладонь.Она впервые за многие мгновения выпустила руку Тулкаса. И сделала шаг вперед. Этот дар… Он означал большее, чем просто — олени. Она принадлежит им — отныне и навсегда. Так же, как и они ей. Они будут сопровождать ее на Арде. Всегда и везде. У нее есть не только Тулкас. У нее есть и творения Йаванны. Она обняла оленя за шею, гладя гладкую спину… Странно… Как будто с того самого момента, как она себя помнила — робкий сгусток зелено-коричневого тепла — ей не хватало именно оленей. Они стали ее сутью. Ее символом. Ее жизнью. Тулкас обеспокоенно смотрел на жену — уже жену. Она словно забыла о нем. Забыла обо всем. Он так привык, что ее жизнь — это он, что почувствовал некоторое разочарование при мысли о том, что у нее теперь есть кое-что ещё. Её стадо. Её олени. Нэсса подняла голову и улыбнулась ему: — Мой брат умен… Он знал, чего мне не хватает… А я — даже и не знала… И Тулкас улыбнулся.Он поймал себя на мысли, что не может представить ее — без них. Хотя ещё мгновение назад эта мысль показалась бы невозможной. — Я же говорил — рыжий олененочек. Они окружили ее… И начался танец.И все замерли. Она подняла руки — и олени склонились перед ней. Она повернулась… и словно само небо повторило ее движение. И тянется рука… — Ты обещал… Не примнется трава.Сияют звезды. А в молчаливом круге — двое. Она летит вперед — и кажется, что за ней остается зеленый радостный след… Он светится — сам по себе, и рыжий ореол охватывает легкую фигурку плясуньи… Она останавливается, чтобы дождаться… и опять становится грезой, которую нужно поймать… И за ней рыжей тенью следует тот, кто всего ей дороже… Она грациозна, а он — несколько неуклюж. Она танцует всегда, а он — один и единственный раз.Она обвивает его, словно плющ, — а он стоит неколебимой скалой. * * *  Нэсса…Тулкас… Разве есть слова? Нет их… ничего нет… никого… рядом. Нэсса… Тулкас… Я и не знал, что ты… Я так тебя ждала… Зелено-желтое сливается с рыжевато-красным… Разве возможно такое, чтобы было красиво? Все возможно… Все возможно — когда сливаются двое в одно… Когда два сердца — вместе. Пусть и не нужны Айнур сердца… Нэсса…Тулкас… Когда я увидел твой Танец… Когда я услышала твой Смех… Когда я был там… А я тут… Я не знал, прости… Ты не мог знать, я рада, что ты не знал… Ты такая… Ну, какая? Такая… Мне хватит и этого… лучше тебя не бывает… Бывает…Не спорь… Зеленое проникает в коричневое, сияющее, и яростное сияние мягчает, зеленые линии на красном… Красное закручивается лепестками… Это потом назовут розами. Нэсса…Тулкас… Что это? Почему? Мне неважно — почему… Есть же… Спроси… Незачем спрашивать …Зелено-желтое и рыже-красное становится… Нэсса…Тулкас… Становится… Нэсса…Тулкас… Становится… желтым? Нет, не желтым… светло-желтым… теплым желтым… Сияющим… Нэсса…Тулкас… Свет льется и льется. Это не звезды. Это любовь, мерцающая сквозь тучи… Это любовь… Нэсса…Тулкас… Нет слов. Ничего нет… Нэсса…Тулкас… Нэсса… * * *   Он пришел незамеченным, тот, чьего прихода одни — немногие — ждали с надеждой, другие страшились, третьи же готовились дать отпор.  Он пришел незамеченным, и духи, которых призвал он из глубин Эа, бесшумно следовали за ним.   Он был осторожен, он ждал подходящего случая. Долго ждал. И наконец дождался.   Музыка Арды звучала сейчас иначе: Стихии праздновали и радовались, и многие мелодии сбились с привычного ритма. Сияние Светильников было приглушено, звезды горели лишь над Альмареном, и сумерки окутали мир. Кто различит среди веселой неразберихи новые голоса, особенно, если их обладатели не хотят быть услышанными? Кто разглядит в ласковой полутьме мгновенно проскользнувшие тени?  Он пришел незамеченным. Изгнанник, называющий себя Владыкой Арды, явился забрать назад то, что считал своим.