Под облака на чёрных крыльях

Инна медленно открыла глаза, пытаясь понять, где она сейчас находилась, а отсутствие каких-либо запахов заставило её начать сильнее оглядывать комнату, но, стоило ей только заметить светлую макушку Хофферсона, как шатенка тут же успокоилась, на выдохе прикрывая глаза. Если рядом с ней был Астор, значит, Хэддок была на родном Олухе, только вот пока не известно, как она тут оказалась, ведь корабль, на котором она плыла в сторону Сапьеоры, попал в очень сильный шторм, а потом его отнесло к какому-то другому острову, о камни которого он разбился в щепки. Инну смыло за борт ещё до того, как драккар понесло в сторону, заставляя её барахтаться в воде и тратить и без того последние силы, что у неё были — несомненно, такой серьёзный шаг (выйти замуж за того, кого не то, что не любишь, ни разу не видел в лицо, а всё это ради благополучия родного острова, с которым связано так много — уж лучше она будет жить в несчастье, чем погибнет весь её остров, а вместе с ним и Астор) буквально высосал из дочери вождя все силы, а расставание с любимым человеком только сильнее давило на бедную девушку, явно к этому не готовую. — Ас, — вместо имени парня из горла вылетел хрип, заставивший шатенку зайтись в приступе сильного кашля, который заставил светловолосого викинга, что тихо спал недалеко от кровати, на которой лежала Инна, открыть глаза. — Кхм-кхм. Астор. Парень, которому сначала показалось, что спустя три дня Хэддок наконец пришла в себя, тут же подорвался с места, подлетая к укрытой шкурой медведя шатенке. Его обеспокоеный взгляд льдистых глаз пробежался по всему телу Хэддок, останавливаясь на её губах. — Воды, — едва различимый шёпот, но юный викинг смог понять, что от него хотела девушка, словно он только и делал, что всю жизнь читал по её губах. — Да, конечно, сейчас, — в голосе прослеживались нотки волнения, которые Астор пытался скрыть, но вот только ему это не удавалось, о чём говорил взгляд зелёных глаз. — Держи. Дрожащими руками Инна схватилась за кружку, но почти в ту же секунду её маленькие ручки накрыли большие мужские, а Хофферсон нежно улыбнулся в ответ на поднятые брови шатенки. Сделав несколько глотков прохладной воды, девушка прикрыла глаза, намекая, что больше пить не будет, и Астор забрал у неё сосуд, отставляя на небольшую табуретку возле кровати. — Как я оказалась на Олухе? — Тихий вопрос Инны разрезал тишину, а Хофферсон поднял на неё хмурый взгляд. — Тебя принесла Атланта, — просто ответил парень и покачал головой, намекая, что собирается продолжать рассказ и без вопросов девушки. — Но дела плохи. Фурия принесла тебя утром, а твой отец вернулся из очередного плаванья в сторону гнезда уже вечером, поэтому придумать план по сохранению жизни дракону мы не успели. Но мне всё же удалось уговорить его не убивать дракона, поэтому сейчас он в клетке на арене, а твой отец пытается понять, что же он такого совершил, что ему так в жизни не повезло. — Не повезло? — Со вскриком переспросила дочь вождя, а потом закашлялась, но всё же продолжила. — Я все свои пятнадцать лет была для него самой лучшей дочерью, примером для всех, умницей, красавицей, послушной девочкой, радостью и гордостью, как он сам этого хотел, а сейчас он вдруг решил, что ему где-то не повезло. Астор, мне нужно к отцу, немедленно. И, если я не смогу переубедить его в том, что драконы совершенно безопасны и с ними можно наладить мир, то я улечу с острова. — Даже не смей думать об этом, — на манер чешуйчатой рептилии зарычал Хофферсон и резко поднялся с места, начиная измерять комнату шагами. — С отцом поговоришь позже, тебе сейчас нельзя вставать, а о покидании острова можешь даже не думать. — Как не думать, если это остров, на котором меня ничего не держит? — Хмыкнула шатенка и наткнулась на треснувший лёд в глазах тут же подвернувшегося к ней и от удивления замершего на месте с немного поднятой ногой парня. — Что ты сказала? — От былого рычания не осталось и следа — голос блондина резко сел и он начал хрипеть. — Ничего не держит? Ты это сейчас серьёзно? — Да, — уверенно кивнула Инна, а её голос, буквально переполненный этой самой серьёзностью, заставил юного викинга нервно сглотнуть и, покачав головой, он вышел сначала из комнаты, а потом и из домика старушки Готти, при этом достаточно громко хлопнув дверью. Из зелёных глаз почти сразу же заструились слёзы, когда девушка поняла, что она натворила и кому сказала о том, что давно было на душе. Возможно, что Хэддок и раньше бы покинула Олух, никому и ничего об этом не сказав, но вот только Астор, её любимый Астор, был тем якорем, что держал на родном острове, не давая права уйти, буквально растворяясь в воздухе. Но сейчас, из-за этих ужасных слов, брошенных явно сгоряча (но кому это теперь будет интересно, она ведь уже произнесла их, можно сказать, поставив точку во всех тех непонятных чувствах, что они испытывали друг к другу) пропал и Астор — последний якорь был поднят, а это могло значить только одно — больше на острове Олух дочь вождя племени Лохматых Хулиганов ничего не держало, поэтому она могла спокойно улететь, только вот нужно было незаметно добраться до арены и выпустить Ночную Фурию. С отцом говорить уже не хотелось (последний взгляд, который кинул на неё блондин, выбил всё желание), поэтому Инна приняла решение о том, что улетит ночью, когда все будут спать, но вот только мысль о том, что Хофферсон может провести ночь в школе для юных викингов у клетки с чёрным драконом, вгоняла её в панику — больше видеться с парнем не хотелось — только не после того, что она ему сказала, только не после того буквально прощального взгляда. Когда в комнату вошла старейшина, стуча своим большим посохом по полу, то у Хэддок в голове уже сложился чёткий план действий в эту ночь, который она не хотела менять ни при каких условиях, какими бы они не были. Готти, кинув один короткий взгляд на шатенку, только устало покачала головой, всем своим видом показывая, что она явно недовольна действиями дочери вождя, но она промолчала — и промолчала бы даже в том случае, если бы умела говорить. Старушка только подошла к большому столу, взяла листок и уголёк на палочке, начиная что-то писать. Когда же она закончила, то просто протянула сложенный пополам лист девушке и тихо вышла из комнаты, продолжая размеренно стучать посохом об пол. «Я знаю, как тебе тяжело, дитя моё, но уверена, что, когда ты найдёшь ответы на все свои ещё даже не придуманные вопросы, ты вернёшься на Олух, чтобы изменить его к лучшему. Но вот только я не знаю, вернёшься ли ты вовремя или будет уже слишком поздно — ответ на этот вопрос я не получила ни от Духов, ни от Богов, поэтому буду надеяться только на тебя и твои чувства. Я так же не знаю, сколько продлятся твои скитания по миру, но уверена, что в небесах ты найдёшь себя, как однажды в лесу нашла раненую Ночную Фурию. Удачи тебе, дитя моё, ибо Боги на твоей стороне». Прикрыв глаза, Инна тяжело вздохнула, полностью осознавая, что её ждёт в ближайшем будущем, но сворачивать планы она была не намерена — уж слишком упрямой и беспутной была Хэддок (и даже не известно, от кого ей эти качества достались). Весь день и весь вечер у девушки не было посетителей, отчего шатенка пришла к выводу, что старейшина Готти решила помочь ей, видимо, сказав всем, что посещать дочь вождя ещё пока рано. Когда же на небе загорелись первые звёзды, Хэддок уверенно соскочила с кровати, но на секунду глаза ей прикрыть всё же пришлось — да, днём она вставала с постели, но всё же потеря сознания на несколько дней сильно сказывалась на её пусть и молодом организме. Успешно выбравшись сначала из домика старушки, а потом спустившись в деревню, Инна чёрной тенью пустилась в сторону арены, где в самой большой клетке лежала гроза всего северного Архипелага — знаменитая Ночная Фурия. К большому удивлению девушки, Хофферсона в каменном и круглом сооружении не оказалось, поэтому, открыв клетку со смоляным драконом, шатенка счастливо улыбнулась, увидев, как в темноте блеснули два зелёных глаза. — Надо бежать, милая, — со вдохом и слезами на глазах прошептала Инна, отмечая, что седло с дракона викинги так и не сняли. Что же, ей же от этого было только лучше — не нужно было поднимать в кузнице, где лежало запасное седло, шум и гам и будить Плеваку, который ни за что не дал бы девушке улететь. Когда же Хэддок, уже сидя на драконе, покинула территорию арены, её нагнал холодный голос Астора, который стоял у внешних ворот, неизменно держа в правой руке секиру. — Прощай, — только и произнёс юный викинг, а после опустил взгляд. — Я вернусь, — ни к кому не обращаясь, тихо ответила шатенка, но усмешка Хофферсона, поднявшего взгляд, заставила её замолчать. — Главное, чтобы не было слишком поздно, — вздохнул он и, развернувшись, ушёл в сторону своего дома, по дороге ни разу не обернувшись. Похлопав по чёрной шее Ночной Фурии, Инна тихо прошептала «на взлёт» и тут же прижалась к седлу, закрывая глаза, из которых уже достаточно давно текли слёзы. Атланта медленно распахнула свои крылья и взлетела, поднимая свою подругу высоко под облака и унося её как можно дальше от родного острова, на который она обязательно вернётся, но кто сказал, что это будет скоро?