Под облака на чёрных крыльях

Инна уже который час сидела в крепких и неожиданно нежных объятиях и пыталась успокоиться, но выходило у неё это из рук вон плохо, потому что слёзы градом начинали течь снова, когда девушка, хоть немного успокоившись, вспоминала остров или отца. Воспоминания о последнем больнее кинжала резали по сердцу, которое тут же начинало обливаться кровью, а по щекам вновь катились слёзы. — Ты должна успокоиться, — не выдержал Астор и резко дёрнул явно не ожидавшую такого поворота девушку. — Ты дочь вождя, ты дочь Стоика Обширного, который никогда бы не сдался. — Но он сделал это, — встряска помогла, потому что глаза больше не слезились, но лицо было влажное и красное. — Он сдался под натиском Инмонла Завоевателя и его армии. Да, девушка была права, но Хофферсон, который уже год с лишним жил на вражеском острове и знал его изнутри, был уверен, что даже такое войско можно сокрушить, тем более, его половина не хотела воевать, а желала вернуться на родные острова. Он мог легко и достаточно незаметно (чтобы никто не узнал, кто это сделал) поднять бунт, а потом Инна со своей армией драконов сожгла бы Сапьеору дотла. Тут в голове блондина буквально что-то щёлкнуло, и он поднял полный уверенности взгляд на шатенку, которая и сама на него смотрела. — Мы можем поднять бунт, — в один голос произнесли олуховцы, а на лице Инны, которая продолжила мысль, тут же появилась улыбка. — А, что делать потом, я пока ещё не придумала. — А я придумал, — усмехнулся парень, весело подмигивая поднявшей брови девушке. Пока Астор кратко пытался изложить план действий, по Сапьеоре неспешно прогуливался будущий вождь острова — Алта́триас Шапьермиро́нд Сапьео́рский, — и широко улыбался, понимая, что его отец построил почти целую империю, которая с его приходом к власти станет только сильнее. Викинги, проходя мимо двадцатитрёхлетнего парня, кивали ему, а девушки кланялись, завлекающе улыбаясь, но вот только покорить сердце Алтатриаса никто так и не смог — Инна, которая из-за сильного шторма так и не доплыла до него, украла и его сердце и сон. Сын вождя острова Сапьеора просто не знал о том, что девушка жива, потому что Стоик не успел в краткий миг её появления (после кораблекрушения и перед отлётом с Олуха) всем рассказать, что дочь жива, поэтому он считал, что его сердце покоится где-то в глубинах в последнее время неспокойного океана, который не давал кораблям даже выйти из бухты, относя их снова к берегу. Инмонлу это не нравилось, ведь в это время на любом острове запросто могло вспыхнуть восстание, которое без подкрепления с Сапьеоры Завоевателю подавить не удастся, а следом за первым островом, почувствовав некую свободу, начнут бунт и другие. И, если Берсерков или Изгоев Инмонол смог бы хоть как-то сдержать, то буйных олуховцев нет — что стоит один только Астор, победить которого смогли только всеобщей хитростью. — Алтатриас, у нас проблемы, — подбежал к парню один из военных викингов, который следил за пленными воинами. — Астор куда-то пропал. Ещё три часа назад его видели у края деревни, где он сидел и точил секиру, а потом он вдруг пропал, словно под ним Шёпот Смерти яму вырыл. — Что за негативные мысли? — Усмехнулся сын вождя и перевёл взгляд на горизонт. — Астор хоть и хитёр, но не до такой степени, чтобы сбежать с острова, тем более перед нашим отплытием Стоик сказал мне, чтобы я изредка отпускал его в лес, где он может потренироваться и побыть в одиночестве. Если к ужину он не вернётся, тогда поднимешь тревогу, а сейчас не трогай меня. Но к ужину Хофферсон, который с трудом, но всё же попрощался с шатенкой, вернулся, а Алтатриас лишь широко улыбнулся, кинув взгляд на подходившего к нему днём воина. Шапьермиронд, отужинав, решил присесть около светловолосого олуховца, который за всё время, что сидел за столом, не поднял на него взгляд. Когда же блондин закончил с ужином, то молча поднялся с места и удалился, словно не заметив будущего вождя, на что парень только усмехнулся, чувствуя, что медленно, но верно он ломается. — Это случится совсем скоро, — усмехнулся себе под нос Алтатриас и вышел из пировального зала следом за юным викингом с острова Олух. На самом деле, деревня по своему расположению была очень похожа на родную деревню Астора, но была в несколько раз больше, что, в принципе, не удивительно, ведь изначально сапьеорцев было в разы больше, чем олуховцев, которые всегда, во всех битвах и сражениях брали не количеством, а качеством бойцов. Инмонол этому искренне завидовал, поэтому так же искренне был рад, когда Олух покорился его воле (и ему было абсолютно всё равно, что он поступил низко и не достаточно честно, напав без предупреждения, так ещё и со спины — с леса, а не с бухты — главное, что остров храбрых Лохматых Хулиганов был теперь в его власти), а лучшие бойцы теперь жили на его острове, защищая своего нового вождя и его народ. Инна же в это время уже была на Чёрном острове и, опираясь на чешуйчатый бок огнедышащей подруги, сидела около большого водопада, размышляя о том, как вернуть всему Северному Архипелагу свободу, которую у них так нагло и ни с кем не церемонясь отнял Инмонол Завоеватель. Мыслей было много, идей тоже, но вот только соединить их во что-то целое не получалось, как бы шатенка не старалась, а всё из-за того, что в голове, помимо важных идей и всевозможных вариантов, был ещё и Астор, от которого Инна улетела с большим трудом, нежно поцеловав напоследок. Возможно, что именно из-за этого мысли в голове путались, а ничего дельного придумать не получалось, но проклинать в этом Хофферсона шатенка не хотела — она ведь до сих пор любила его, стараясь не вспоминать о тех ужасных словах, которые сказала ему в тот день, когда они виделись в последний раз. Так ещё и поцеловала она его сама, а не он её, поэтому, если и винить, то только себя и свою несдержанность перед всё ещё лучшим воином всего Северного Архипелага, который почти не изменился с их последней встречи. Да, стал холоднее и сдержаннее, выше и сильнее, красивее и притягательнее, но в душе́ он остался всё тем же Астором, в которого влюбилась Инна ещё тогда, когда он спас её от Ужасного Чудовища. — Как думаешь, — тихо начала шатенка, кинув короткий взгляд на дремавшую Ночную Фурию, которая тут же открыла глаза и подняла голову, посмотрев на Хэддок. — Как думаешь, у нас получится спасти целый Архипелаг от власти Инмонла? Атланта фыркнула и закатила глаза, всем своим видом показывая, что девушке не стоит даже волноваться об этом, ведь рядом с ней самый сильный дракон не только Северного Архипелага. Далеко за его пределами люди знали о силе «порождения молнии и самой смерти», чем дракон очень гордился — слава, пусть немного и ужасающая, шла на сотни миль впереди него, пугая народ сказками о страшном драконе, что с лёгкостью в одиночку может уничтожить целый остров. И люди верили в это, потому что ещё ни разу никому не удавалось поймать детище Тора и Хель, которое они так любовно защищали от всей опасности, что могла его ожидать. — Я надеюсь, что у Астора всё получится, — вздохнула Хэддок, полностью откидываясь на теплый бок верной чёрной рептилии, которая аккуратно вывернулась, накрывая всадницы своим большим крылом. — Если он сможет хоть кого-то поднять на бунт, это будет просто замечательно. Подавляя восстание, Инмонол со своим сыном точно не будет ожидать воздушного нападения, которое мы устроим с моей армией твоих собратьев. Фурия заурчала, подтверждая слова своей тёмноволосой всадницы, которая с улыбкой на лице закрыла глаза, медленно погружаясь в сон, в котором снова был улыбающийся и признающийся дочери вождя племени Лохматых Хулиганов в любви. Кинув короткий взгляд на улыбающуюся шатенку, Астлатна тихо фыркнула, а потом тоже положила морду на лапы и закрыла глаза, полностью расслабляясь. Завтра будет новый день, во время которого должно много чего произойти, поэтому и девушке и её дракону нужно как следует выспаться, чтобы весь план, изложенный Хофферсоном, сработал так, как представлял его себе сам парень. Но важнее для ребят всё же был тот факт, чтобы во время их операции ничто не вышло из-под контроля — бунт не подавили слишком быстро, а девушку не сбросили с дракона.