Четвёртый сектор

Шион уткнулся лбом в грязный пол и, изгрызя лопнувшие в нескольких местах губы, беззвучно заорал, чувствуя, как сводит челюсть и текут по щекам горячие злые слезы. За висками давяще пульсировало, в грудь как молотом прилетело, он еле смог вдохнуть и чувствовал, что воздуха не хватает, хоть и глотал воздух широко открытым ртом. Он никому не делал зла. Хотел доучиться спокойно. Почему каждый раз его подводят к краю? Плач перешёл в тихий надорванный скулеж. Они трупы. Чертовы трупы. Шим, со своим кислым, будто уксуса глотнул, лицом и сыто жмурящийся, хитро ухмыляющийся, Райн. Был еще кто-то, он чувствовал. Что-то прошло мимо него, было прямо под носом, но он не видел, потому что не знал, куда смотреть. Но он будет рыть носом землю и рано или поздно разберется во всем. Если выживет. Как он мог быть таким идиотом? Шион посмотрел на лежащий перед ним нож и горько фыркнул. Клип-поинт с выемкой у острия, часть стандартного снаряжения военных и наёмников. Непонятно, за кого его приняли, но он все же не был гребаным боевиком, чтобы силой мысли и противоестественной ловкости освободиться с его помощью. Он на пробу двинул руками, проверяя плотность обхвата веревок, чтобы ненароком не стянуть туры ещё туже. Пальцы итак уже покалывало предвестником того, что в запястьях пережало кровоток и, возможно, нервы. Вязали его быстро и немного небрежно - набросив петлю на оба запястья и обмотав плотно почти до локтей, сведя вместе предплечья за спиной. Веревки мягкие, чуть тянущиеся и гладкие. Какая-то плетеная синтетика. Благо не хомуты, цепи или наручники. Ощущались они не так жестко, но если бы не рукава толстовки, он бы уже потерял обе руки. Поморщившись, Шион сильнее свел предплечья за спиной, выгибаясь, практически уложив одну руку на другую. Натяжение ослабло и плохо закрепленные веревки соскользнули к запястьям по ткани. Спустя бесконечность сосредоточенного пыхтения он смог расшатать обвяз и вытянуть одну из практически переставших слушаться рук, лишь незначительно ободрав кожу у основания большого пальца. Стряхнул веревку с другой, как змею и какое-то время сидел, сложив ладони на бедра, шевеля кончиками пальцев, ожидая, когда переломает от возвращающейся чувствительности. Если они хотели, чтобы у него не было возможности выпутаться, стоило продолжить вязать выше и закрепить по корпусу. Он весь был, как один сплошной синяк. Его били, сбивали машиной, пытались изнасиловать, похитили. Желудок одновременно подводило от голода и мутило до тошноты. Не болели только волосы, сил почти не осталось, а бетон недвусмысленно холодил ноги через джинсу. Единственное, что держало его на ногах - пронзающая неутихающая боль в груди, переплавляющаяся в оседающую в живот камнем ненависть. Ветер, завывая, продувал помещение. Под потолком в углу комнаты тускло блеснула линзой камера с заклеенным изолентой огоньком индикатора. Он не сомневался, что она рабочая. Он уже успел забыть, что бывает, когда оказываешься в подобной ситуации. В действиях Шима и Райна он видел знакомый почерк. От этого на корне языка вязало горечью. Медленно встав и, едва не упав, когда наклонился, подобрал нож. Огляделся. Заперт на засов ночью, в голой квартире с засыпанным пожелтевшей побелкой полом, бодрой плесенью по углам и пустыми выемками вместо межкомнатных дверей. Хорошо, что эти мёртвые коробки давно отключены от всех систем обеспечения и в помещениях не скапливается газ. Узкая полоса заброшек, окольцовывающая Кордоны, выглядела как гнилой зуб в улыбке знаменитости. Из окон на улицы вывалена старая проржавевшая техника, разломанный асфальт покрыт вьюнами, травой и мхом, из некоторых балконов и крыш проросли деревья. Совет говорил, что у них уже разработан план сноса и перестройки районов, больше всего пострадавших от ядовитой дряни, вырвавшейся второй волной из омертвевшего первого сектора. Но разговоры пока оставались лишь зря потраченными словами, изломанная бомжами мебель успела сгореть, а сами они - истлеть до костей и тряпок, пораженные расползшейся заразой. Нар думает, что он на смене и не будет волноваться. Ему стоит выбраться отсюда до рассвета, иначе семье станет известно, что в школе у него не “все отлично”, а друзей как не было, так и не появилось. Он не хочет их расстраивать. Да, он получит утешение и отмщение, не двинув бровью. Сансеи укроет его пледом, Морн сунет в руки стакан разбавленного виски, а Нар - отрезанные пальцы Райна. Она выварит их, пока мясо не слезет, выбелит кости и сделает амулет. Шима просто скормят цепным монстрам Аллеи. Может тот потом вплавит зубы дылды в рамку или украсит ими рукоять очередного самодельного ножа. Шион прошёл вперёд к оконному проему, посмотрел вниз на подсвеченные луной контуры деревьев и пустырь у заброшенной коробки дома. Поднял крошащийся кусочек бетона, покатал между пальцами. Навскидку этаж седьмой. Вытянутая девятиэтажка, планировка старая, с общими балконами, между квартирами отделенными тонкой перемычкой стен, с пожарными лестницами между этажами на этих балконах. Шион не сдержал смешка. Нет ничего глупее попытки запереть бывшего бездомного в подобном месте. Когда-то он целыми днями слонялся по подворотням Азиатского пятна, подальше от дома и отца, либо пьющего до синевы, либо лежащего в коматозе после приема наркотиков, пока не прибился к группе мальчишек постарше, которые собирали стеклобой, макулатуру, пластиковые бутылки и, если везло, металлолом, шныряя в старых противогазах среди заброшек, подобно стае крыс. Часть вырученных денег отдавали одной из ближайших по расположению группировок за крышу, оставшееся тратили на воду, консервы, сигареты и водянистое пиво. Изредка находили артефакты, которые старались выменять на более ценные вещи: аптечки с не просроченными медикаментами, масло для обогревателя, матрасы, одеяла, батареи для генератора, нехитрую посуду, таблетки сухого горючего, не рваную обувь. Когда у Вьюна, старшего в их банде, было настроение, он отдельно давал Шиону, как самому младшему, мелочь на сладости. У них был свой небольшой и относительно чистый гараж, у стен которого были сложены один на один матрасы и спальники. С масляным коптящим обогревателем, работающим генератором и минимумом тараканов и блох было не так уж и плохо. Таких же хибар вокруг были десятки. Шиона не обижали и не били, пусть и гоняли по мелким поручениям, а он со смутной надеждой слушал вечерами воодушевляющие планы Вьюна на их будущее. Так время шло и он даже почти перестал бояться всего вокруг. Чувствовал надежду на то, что для них не все потеряно в этом отстойнике. Что, как глубоководные обитатели, они приспособились к тому дну, по которому ползают. Пока однажды, вернувшись с другого конца района, где сумел раздобыть на барахолке всем почти новую одежду даром, на месте гаражей не увидел груду пылящего хлама из разломанных стен со вкраплениями красного. Гудели экскаваторы, разгребая завалы, он видел части изломанных и не поддающихся опознанию тел, сгребаемые отвалами вместе с крошащимся бетоном и кирпичами. Уронив прижимаемый к груди узел с тряпьем, он убежал, пока нервно снующие среди желтых машин мужчины в спецовках и касках его не заметили. Он метался по бурлящим окрестностям, слушая шум техники, кое-где - выстрелы, сирены и узнаваемый пронзительный сигнал, издаваемый водометами, питая бесплотную надежду найти хоть кого-то из своих. Двигался узкими переулками, надолго заседая в мусорных баках или подвалах опустевших окончательно домов. По широким дорогам носилась тяжелая бронированная техника Чистильщиков, строем пробегали каратели в шлемах, покрытой защитными пластинами форме и с тяжелыми металлическими щитами в руках. Слышались отрывистые команды давить сопротивление и открывать огонь по всем движущимся мишеням, трещали рации. Несколько раз он попадал в разносимое ветром облако слезоточивого газа, но успевал свернуть до того, как начинали гореть глаза и кожа лица. Тут и там натыкался на окровавленные тела, дурея от запаха перца, крови, дерьма и машинных выхлопов. Чувствуя, что теряет остаток сил и способность соображать, забрался как можно дальше от зоны зачистки и начал искать убежище. Приближалась зима, к ночи становилось холодно, можно было промерзнуть и стать кормом для стай бездомных собак, невесть из каких дыр выбиравшихся с наступлением темноты. Он нашел дом с обвалившимися лестницами и выбитыми окнами, но целым водостоком, по которому юркой обезьяной забрался как можно выше, вваливаясь в один из пустых проемов. В захламленной комнате пованивало грязным тряпьем, но было пусто и тихо. Безопасно. Он забился в угол и заснул, завернувшись в найденное в развалившемся шкафу засаленное одеяло. Проснулся едва-едва, чувствуя слабость и тошноту. Зрение мутилось и он не сразу понял, что находится не там, где засыпал... Шион болезненно скривился, чувствуя, как нынешнее состояние тела пробуждает не самые приятные воспоминания. Он столько времени пытался выкинуть это из головы, откреститься, вытравить из памяти, убедить себя, что больше нет испуганного, мечущегося зайцем, мальчишки, который не мог сделать абсолютно ничего. И вот опять. Он выкинул бетонную щепу и щелкнул суставом большого пальца. Оборвавшийся трос лифта? Указательного. Ядовитые испарения через вентиляцию? Среднего. Утечка газа? Безымянного. Укус бешеного пса? Мизинца. Конфликт с кем-нибудь влиятельным, в результате которого будет много жертв? Вот оно. Он поежился от пробежавших по плечам и затылку сладких мурашек и вдохнул затхлый воздух полной грудью. Если эти двое рассчитывали, что он будет рыдать, кидаться на дверь и умолять его выпустить – они плохо сделали свою работу. Лучше бы им надеяться, что он разобьется сегодня ночью насмерть. Шион прошелся по комнатам – ни в одной не было мебели, мусора или следов перекантовывающихся бездомных в виде копченых пятен, рваных газет и продуктов жизнедеятельности. Дыр в стенах и капитальных трещин тоже, к счастью, не было. Кое-где торчали дуги старой неизолированной проводки. К его огорчению, металлический люк на балконе оказался заварен по контуру. Как-то слишком продуманно. Впрочем, как и слишком новая входная дверь, и наличие камер. Однако, если это место использовалось вместо могильника, почему нет разложившихся тел или хотя бы характерного запаха, так или иначе въедающегося в стены? Шион перегнулся через перила балкона, пытаясь рассмотреть теряющуюся во тьме и разросшихся кустах землю. Балконы на разных этажах были утоплены в сам дом. Не за что уцепиться, чтобы спуститься по ним, да и расстояние слишком большое - скорее он полетит вниз, чем сумеет приземлиться на узкий парапет и удержать равновесие. Водосточные трубы отбиты, а блоки стен слишком большие и гладкие, никуда толком не вогнать нож. По всему выходило, что единственный путь к свободе – смежный балкон. Он навскидку прикинул ширину разделяющей стены - как раз схватиться руками и ногами с двух сторон - но придётся балансировать жопой в пустоте на высоте без страховки. Шион почувствовал, как внутренности скрутились в жгут. Может, поэтому тел внутри нет – они все давно внизу, одно на другом, грудой гниющего мяса? Он перекинул на соседний балкон нож и пообещал себе, что если выживет, заведет браслет из паракорда. С набором отмычек. И ампулой яда. Ветер усиливался. Еще немного и он закоченеет настолько, что проще будет лечь на пол и смириться. Поэтому Шион не дал себе времени на рефлексию, перекинув ногу через парапет, садясь на балконную ограду верхом. Хорошо, что те делали из таких же прочных блоков - он разве что испачкал руки, под ним ничего не треснуло и не начало осыпаться. Стиснув зубы до скрежета, отдающегося за ушами, он медленно провел ладонью по разделительной стене, пластаясь по ней, пытаясь пальцами отыскать хотя бы одну выемку с обратной стороны. Ему повезло - он сумел нащупать металлический остов, на который когда-то крепились давно сгнившие бельевые веревки и Шион вцепился в него изо всех сил, вытягивая ногу и перетаскивая зад в воздух, прижимаясь животом и грудью к стылому бетону. Он старался не смотреть вниз и дышать ровно, понимая, что малейшая заминка - и его полёт спиной вперёд закончится быстро и больно. Может, он не сразу умрёт, а будет ещё какое-то время хрипеть в агонии, кашляя кровью из пробитых рёбрами лёгких, не чувствуя перебитых ног. Перекинув голень через другой парапет, он начал медленно сгибать руку и ногу, постепенно теряя опору с другой стороны. В момент, когда пришлось снимать ногу с ограды, ее свело и зацепившийся кроссовок слетел вниз. Сердце ухнуло в живот и он покачнулся, заваливаясь назад. Вспотевшие пальцы едва не соскользнули с куска металла и он рванулся в сторону, бросая тело на склизкий от наросшего лишайника пол. Шион лежал на боку и заставлял себя дышать, купируя паническую атаку. Руки и ноги дрожали, он безуспешно пытался расслабить сведённые мышцы. Кажется, стесал кожу со второй щеки. Список претензий рос и ширился, а ночь даже не перевалила за половину. Когда Шион ощутил, что может подняться, то подобрал нож и зашёл внутрь. Здесь все было намного плачевнее - внутренние стены наполовину разрушились и у них тлел от времени хлам, разглядывать который вблизи не хотелось. Он быстро прошёл к выходу, с облегчением заметив отсутствие дверей, и вышел на лестничную клетку. Пока спускался, цеплялся за стену, не приближаясь к ржавым и ненадёжным даже на вид перилам. При виде залитого светом луны выхода подогнулись ноги и он осел на грязные ступени, давясь неуместным истеричным смехом и зарылся грязными пальцами во всклокоченные волосы. Если бы он уже не был полностью седым, то поседел бы сейчас. Нужно наконец выбраться из этого отстойника и залечь где-нибудь, зализать раны. Продумать план мести. Хотелось растянуть удовольствие, наблюдая за агонией Райна. Отобрать у него все самое важное, дорогое, смотреть, как от горя он разрушает сам себя и причиняет боль своим близким. Шион аккуратно стёр выступившую на щеке сукровицу чистым краем рукава. Он только посидит ещё немножко и пойдёт. Ему еще выбираться из очередного омертвевшего района, местоположения которого он пока даже не представляет, в одном кроссовке, вооружившись лишь ножом. Едва не задремав, он дернул себя за волосы у корней и двинулся на улицу. Впереди шумели листьями молодые осины, небо совсем очистилось, мигая точками звёзд, воздух казался упоительно сладким. Земля перед подъездом была влажной, со взрытыми следами шин, оставленными большой тяжелой машиной. Опасаясь, что наблюдение за ним могут продолжать, он постарался уйти с открытого пространства как можно быстрее и, петляя, затерялся среди возвышающихся исполинскими могильными плитами зданиями. *** Шион молчал, пока Кайхар промывал стесы на щеке прохладным раствором. Было неприятно, рану пекло, кожа ныла, но травмы тела были последним, о чем он сейчас беспокоился. С его руками мужчина уже закончил, обработал и заклеил пластырями - даже и не заметил, как ободрал ладони и обломал несколько ногтей до крови. Он снова был покоцан, но Кайхар, открыв входную дверь нежданному ночному гостю, лишь взъерошил пальцами спутавшиеся медные волосы, и, сонно хмурясь, посторонился, пропуская его внутрь. Он дал ему полотенце, боксеры и отправил в душ. Собрал и закинул в стирку всю его одежду. Потом усадил на разворошенную, еще не остывшую постель и обрабатывал раны, опустившись на корточки и включив весь верхний свет. Брови его сошлись на переносице, хмурая морщинка и не думала разглаживаться, а взгляд был острый, с опасными злыми искрами в глубине, но прикосновения, вразрез, были деликатными и почти невесомыми. Он словно боялся его сломать окончательно, но сжимал зубы так, что на виске начала выпирать пульсирующая вена. Шион едва сдерживался, чтобы не сползти с края кровати, ухватиться за мужчину, вдавиться в него всем телом, а лицо спрятать в изгибе сильной шеи. Вдохнуть горький запах цитрусовых, с четкой нотой имбирного геля для душа, чтобы тот заполнил его от макушки до кончиков пальцев на ногах. Развернувшаяся внутри мясорубка медленно перемалывала мозг. Ему нужно было заземлиться, но он не мог заставить себя открыть рот или пошевелиться. Сюда он добрался еще затемно, но на полном автопилоте, уже ничего не чувствуя и не соображая, с отнимающейся окоченевшей ногой. Чудом миновав без неприятностей обманчиво пустынные заброшки, перелез забор в месте, где кем-то предусмотрительно была срезана пущенная по верху колючая проволока. Прячась в тенях, подобрался ближе к заселенным кварталам, чутко прислушиваясь ко всем раздающимся звукам, следя за горящими окнами и одиночными силуэтами праздно шатающихся в ночи беспечных людей. В одном из дворов он угнал чей-то оставленный у подъезда велосипед, перерезав ножом слишком тонкий трос, обернутый вокруг поддерживающего перила металлического столба. Его он бросил где-то в кустах у дороги, недалеко от дома Кайхара, оставшиеся несколько сот метров доковыляв пешком. Мужчина ни о чем не спрашивал и молчал с тех пор, как закрыл за ним дверь. Словил пустой взгляд Шиона, застывший на уровне его ключиц, легко прикоснулся к голой коленке, спустился вниз, оглаживая кожу, и приподнял бледную, до сих пор ледяную, ступню, поставив на свое бедро. Осмотрел, но, кроме уже бледно-зеленого старого ушиба, следов не было. Все же измочаленный мокрый носок защитил ногу во время скитаний и Шион каким-то чудом умудрился не пораниться и не подвернуть лодыжку. Кайхар накрыл горячей ладонью свод стопы, мягко охватив пальцами и погладил косточку. Посмотрел снизу вверх, словил взгляд Шиона и вздохнул. - Я думал, что буду рад увидеть тебя когда-нибудь таким. - он, дернул плечом, не закончив. Итак все было понятно. Избитым, выбитым из колеи, шокированным настолько, что даже не мог огрызаться. И так ничего и не ответил едкого на реплику, только дернул углом рта, взгляд остался неподвижным, он не моргал, веки горели и глазные яблоки начали пересыхать. Кайхар все еще поглаживал его ногу успокаивающе. Становилось как будто действительно теплее, но Шион почувствовал, как его начинает мелко трясти. Словно выдернули металлический штырь, на котором он держался все это время, мышцы превратились в жижу, а позвоночник рассыпался. Он не видел - чувствовал, как его заворачивают в одеяло с головы до ног, пеленая, усаживают на кровать, опирая спиной на подушки, к губам прижимается теплый край чашки, чай отдает травами и немного алкоголем, изюмом, печеньем и черносливом. Греет так, что щеки краснеют, по телу вниз несется теплая уютная волна. Шиону хочется орать, но он не может даже заплакать. Поверх одеяла его охватывают руки. Невразумительный сопящий кокон, который он сейчас из себя представляет, Кайхар прижимает к своей груди, устроив между ног. Шион плывет, но ему кажется, что его легонько укачивают. Теперь глаза защипало - первым и последним человеком, который делал для него что-то подобное в его осознанной жизни, была Нар. Неизвестно, сколько времени они так сидели, но теперь он чувствовал себя безопасно и спокойно в той тишине, что окружила его и с той пустотой, что расстилалась внутри. Мужчина лениво щелкнул пальцами, пригасив большую часть ламп в комнате. Оставшиеся едва разгоняли темноту медовым цветом, погрузив комнату в полумрак. - Если Ялин узнает, то оскопит меня. - Кайхар прошептал ему в ухо, потираясь носом о еще влажные волосы. - Это будет большой потерей, поверь. Шион не сдержал смешка. Будь он последним ублюдком, напомнил бы, что девушка слишком любила объезжать его член, чтобы решиться отрезать даже в случае крайней обиды. Странно подумать, но в свете всего происходящего в четвертой кварте, инцест теперь выглядел безобидной причудой, забавным хобби, которое никому не причиняет вреда. Он окончательно обмяк в баюкающих его руках и широко зевнул, пряча нос в одеяле. - Я никому не скажу. Он прошептал тихо, на грани сна и о том, что мужчина его услышал, можно было понять только по тому, как он на мгновение прижал его к себе сильнее. *** Он проснулся ранним утром в теплом капкане, под пахнущими имбирем и апельсинами одеялами. Солнце пробивалось отдельными полосами сквозь шторы, с улицы доносился гул раскачавшейся повседневности и пение птиц. К груди прижималась тяжелая рука, к спине твердый торс, мускулистая нога вклинилась между бедрами, шею кололо щетиной, за ухом тепло и размеренно дышали, пуская по плечам легкую дрожь. Что Кайхар не спит, он понял, когда на затылке, чуть ниже линии роста волос, сжались зубы, а рука, задев затвердевший сосок, соскользнула ему на бедро, подлазя под нижний край свободных, не по размеру, боксеров. Шион тихо выдохнул, чувствуя, как сонный разум стекает вниз, к рисующим невесомые линии у самого паха кончикам пальцев. Когда указательный и средний, легко прижимая, перебрали по паховой связке, он мяукнул и выгнулся, разводя ноги шире, притираясь плотнее. И почувствовал как пульсирующе дрогнуло прижатое к ягодицам, горячее, твердое. Это отрезвило, заставив закаменеть и окончательно проснуться. Кайхар, почувствовав его замешательство, остановился, убрал руку и, приподнявшись на локте, легко боднул его лбом в плечо. - Все хорошо, я не настаиваю. Шион повернулся на спину и задумчиво посмотрел на него снизу вверх. Растрепанный, с покрасневшими скулами и следом от подушки на щеке, Кайхар выглядел ненамного старше его самого. Шион протянул руку, вплетая пальцы в спутанные после сна длинные пряди - некоторые отросли так, что закрывали шею, другие, на макушке, были короткими и торчали перьями во все стороны. Они были мягкими, приятными на ощупь, Шион прочесывал кожу головы от виска к затылку, а мужчина жмурил ярко сверкающие плавленным золотом глаза и подавался на ладонь. Потом повернул голову и невесомо коснулся губами его запястья, где синели вены и кожу натягивали сухожилия. Второй рукой Шион потянулся к его лицу, обвел большим пальцем бровь, огладил скулу, кончиком указательного обежал контур уха и спустился к шее, где быстро билась жилка. Взгляд Кайхара стал почти горячечно больным, но он не шевелился, не пытался подмять его или остановить. Его пальцы, поглаживая вкруговую, опустились на плечи мужчины и он медленно сказал: - Пусть какая-то часть меня и хочет плюнуть на все и трахаться с тобой до изнеможения, я не уверен, что это хорошая идея. Его вело от запаха Кайхара, как и от того, насколько голодными глазами тот на него смотрел. От осознания, что именно он повинен в том, что от мужчины жарит, как от печки и его сердце колотится прямо в прижатую к груди ладонь, ныли яйца. Вместе с тем что-то не давало просто потянуть его на себя и будь что будет. - Эй, - Кайхар смотрел на него тепло, пусть и немного горько. - Я понимаю и не прошу рассказывать, что у вас там произошло с Коэном, но я не тупой. Я видел, как вы носитесь друг с другом. И ты не пускал меня к себе, потому что видел перед собой только его одного. А сейчас резко передумал - даешь прикасаться так, как не позволял никогда и видеть таким, каким никогда бы не показался. Я даже представить себе не могу, насколько тебе сейчас хуево. Даже если ты отрицаешь это перед самим собой. Я не могу смотреть на это равнодушно, мне не плевать. Я впервые чувствую себя таким идиотом. Мне хочется дать тебе хоть что-то. Просто скажи мне, что делать. Мужчина замолчал а Шион пялился на него, чувствуя, словно слова невидимым крюком подцепили что-то скукоженное и мертвое внутри, вытягивая наружу. Сглотнув ком размером с первый сектор и сморгнув неожиданную влагу в углах глаз, он обхватил потеплевшие щеки Кайхара ладонями, а тот сопел и упрямо-беззащитно смотрел ему прямо в глаза. "Он же совсем молодой" Осознание незначительности возраста, который был для него раньше недостижимой вершиной, прошило внезапно. Кайхар ненамного старше его, а лишние годы не делают его демонстративно бесчувственным, монолитным и лишенным слабостей. Но это не отвращает, а завораживает. Как и его способность говорить открыто о своих чувствах и намерениях, что делает его по-настоящему сильным. Шион высмеивал свои привязанности и слабости, чтобы, не дай Шикура, никто не подумал, что ему можно сделать больно подлым поступком, задеть резким словом или небрежным отношением. Он давно похоронил заживо все обиды, надежды и мечты, не рассчитывая, что кто-то, помимо Нар, Ирса и Шутов будет заботиться о нем и о его чувствах. Он принял как данность то, что априори является в чужих глазах чудовищем и стал этим чудовищем. Вскрывать ороговевшие слои защиты и показывать мягкое брюхо, в которое могли в любой момент ударить, было сложно. Это обнажало его настоящую слабость. Он не боялся физических повреждений, сломанных костей и выбитых зубов, всеобщей ненависти и презрения. Они питали его, заставляли вставать раз за разом и идти вперед, уничтожая все на своем пути. Но равнодушие и предательство человека, в чувствах к которому он сам себе боялся признаться, не оставили от него и мокрого места. Нечему было подниматься. Это могло быть жаркое утро, наполненное сметающим все на своем пути слепым удовольствием, но он рыдал, измазывая плечо Кайхара соплями, а тот, уложив его на себя и накрыв одеялом, гладил по волосам и спине, тихо бормоча что-то ласковое. *** Шион сидел, подобрав ноги, за кухонным столом перед ноутбуком Кайхара. Мужчина курил в вытяжку, зачесав еще влажные волосы назад и умиротворенно смотрел на шкварчащую в сковороде глазунью с сыром, помидорами и сушеным орегано. Перевалило уже за четыре часа, с утра они вырубились в обнимку после короткой, но интенсивной истерики Шиона. После душа Кайхар усадил его на кровать и вновь осмотрел, удивленно хмыкнув на то, что большая часть повреждений выглядела, словно им уже дней пять, а нога пришла в норму достаточно, чтобы он не ковылял еле-еле. Внутри было пусто и хорошо - словно со слезами выплеснулось то зловонное болото, в котором Шион тонул последние недели. И он с азартной злостью понял, что у него есть зачатки плана. Он ждал Семи и поздний завтрак, Кайхар дал добро, чтобы мальчишка приехал за Шионом к нему, потому что неподалеку была подземная станция, где ходили скорые поезда через весь четвертый и третий сектора. Вместо пяти часов будут добираться до Колизея два. Как раз успеют к тому, как по подземельям начнут стягиваться люди. И тот, с кем он договорился встретиться, тоже. Он искусал губы, пока ждал ответ, ожидая чего угодно, от полного игнора до пожелания сдохнуть в канаве, но уведомление от архе высветилось всего одним коротким словом "приду" и у Шиона все внутри смешалось в невообразимый ком. Шион написал Нар, что хочет съездить к Чавесу в гости, связался с самим Морном, предупреждая о приезде, попросил встретить позже. Потом с Кабли, оговорил график связи и изменение ключа, попросил, чтобы тот собирал геометки с его телефона и к концу выходных скинул ему карту с маршрутами и точками остановок. Он уже столько должен был старому другу, что в сердцах обещал ему вписаться в любую авантюру, которую тот затеет. Те, кто следил за ним, знали, что он выбрался из квартиры. Возможно, где-то еще были камеры или за зданием следили, так что они скорее всего в курсе, что он выжил. Но дальше Шион сделал все, чтобы затеряться, так что ни его нынешнего местоположения, ни планов Шим, Райн и те, кто стоит за ними, знать не могут. Райн оказал ему услугу, забрав с собой телефон. Шион рассчитывал на то, что благодаря этому сможет узнать не только где отирается в выходные панк, но, возможно, какие-нибудь важные для Напалма места. Если, конечно, Райн окажется настолько глуп, чтобы везде таскать телефон с собой. Он помыл посуду и поднялся следом за Кайхаром на второй этаж. Тот настоял, чтобы он взял с собой теплую одежду, но Шион не ожидал, что мужчина сам вытряхнет его из легких домашних вещей и натянет теплый термогольф и плотные темные штаны на резинке, чуть свободно болтающиеся на худых бедрах. Оглядев его сверху вниз, Кайхар с довольной ухмылкой провел пальцами по открытому участку шеи Шиона, поправляя воротник. Теплое прикосновение длилось, волной мурашек сбегая между лопаток к пояснице. А через мгновение Шион обнаружил себя привставшим на цыпочки и засовывающим язык в рот мужчины, зафиксировав лицо того ладонями. Они уже не первый раз целовались, но этот был первым, когда инициатива исходила от Шиона. У последнего все внутри переворачивалось, от неуверенности до восторга - он все же осмелился сделать что-то подобное - движения были напористыми и чуть грубовато-неловкими, но Кайхар улыбался и давал ему рулить, послушно открыв рот и легко ловя его язык своим, положив теплые руки ему на бока. Оглушительно прозвонил дверной звонок. Шион разочарованно застонал и поспешно отстранился. Однако выскользнуть как ни в чем не бывало, делая вид, что он тут совершенно не при чем, ему не дали. Кайхар оттеснил его к стене и, подхватив под бедра, плавно поднял на один уровень с собой, прижимаясь вплотную. Теперь он вел, и Шион, посмотрев в прикрытые веками хитрые глаза, зажмурился, чувствуя, что начинает краснеть, задыхаться и постанывать, совершенно себя не контролируя. Никто никогда не целовал его так, он даже представить не мог, что подобное возможно и послушно открывал рот, пока из него буквально вынимали душу, от чего волны жара прокатывались от груди до паха. Он вцепился в плечи Кайхара и скрестил ноги на его пояснице, жалобно застонав, когда ладони мужчины скользнули выше, сжавшись на его ягодицах и зубы в меру агрессивно прикусили кожу на шее чуть ниже челюсти. Вторая трель была еще более продолжительной и требовательной. - А он настырный. Криво ухмыляющийся мужчина аккуратно опустил Шиона, чтобы стопы коснулись пола и обвел пальцем влажные припухшие губы, с удовольствием оглядывая дело рук своих: подрагивающие ноги, топорщащиеся в районе паха штаны, свежие засосы на шее, ошалевшие глаза и красные щеки. Шион кое-как вернул ухмылку, медленно лизнув ласкающий палец: - Весь в меня. Все еще не отпуская его к ожидающему Семи, Кайхар нейтрально протянул: - Мне хотелось бы, чтобы ты потом не делал вид, словно знать меня не знаешь, ныкаясь по всем углам, идет? Я не ожидаю от тебя близости или признаний. Мне достаточно, если ты просто будешь возвращаться. Шион несколько мгновений ошеломленно смотрел на его серьезное лицо, а потом отвернулся, чувствуя, как запекло щеки и промычал что-то утвердительное. Постаравшись успокоить колотящееся сердце, он надел носки и взял предложенную черную толстовку. Одежда едва уловимо пахла специями. Внизу мужчина отдал ему шнурованные ботинки на толстой подошве. Шион было удивился, что они подошли ему по размеру, но тот только дернул плечом и пробормотал "Ялин". Шион открыл дверь, криво ухмыляясь томящемуся от скуки и раздражения парнишке. Тот сначала солнечно улыбнулся ему, а потом заметил стоящего за его спиной Кайхара, который не утруждал себя тем, чтобы надеть футболку. Он так побелел - Шион испугался, что пацан прямо на месте потеряет сознание - но встрепенулся и постарался состроить равнодушное лицо. Не совсем удачно. Сжимая зубы, заметался глазами от Шиона к мужчине и обратно, застревая взглядом на шее, губах, волосах. У него даже веки покраснели, а уголки рта дрогнули, опускаясь. Шион нихрена не понял. Кайхар, возможно, что-то понял и протянул парнишке руку. Они поручкались, представляясь, и голос мужчины показался непривычно холодным. Шион вздохнул, не зная, как реагировать. Но решил на всякий случай сваливать, пока все не стало еще более запутанным и неловким. - Запиши мой номер. - Кайхар смотрел на Семи без тени вопроса, это не было даже просьбой, но мальчишка не стал обострять, все же он был достаточно мирным, поэтому просто достал смартфон, послушно записал и сбросил глухаря на продиктованный номер. - Если что-то пойдет не так, пока вы будете в третьей, набирай меня, не раздумывая. Шион закатил глаза. Ну да, у него же не было пока телефона. Внезапное проявление заботы сбивало с толку и он, скомкано попрощавшись, закрыл за собой дверь, не оборачиваясь. *** - Я всегда думал, что это потрясающе - то, что Айдо настолько большой, что из одного сектора в другой нужно ехать несколько часов на поезде. Шион дёрнул углом рта, хмыкнув что-то нейтральное, глубже закапываясь в толстовку, чтобы капюшон навис по самый нос. Несмотря на часы сна, ему хотелось только зевать до хруста челюстей и подремать, пока они трясутся на своих местах в практически пустом вагоне. Семи фонтанировал энергией и неуместным оживлением, как для человека, который собрался покинуть безопасную зону и доверить свою жизнь человеку, которого не знал, в месте, где ему могла угрожать опасность. Зато перестал непонятно на что дуться и болезненно хмурить брови, как первых десять минут, пока они шли в сторону станции. Из-под земли они выедут только после того, как минуют границу между секторами, там резкое изменение освещения его разбудит, поэтому Шион решил подремать, чувствуя в мышцах приятную расслабленность. Он до сих пор чувствовал фантомную хватку на своих бедрах, скользящие по бокам руки и сжимающиеся на шее зубы. Он действительно вырубился под бубнение Семи, который рассказывал теперь про то, что собирается поискать в Колизее и как это ему понадобится в его дальнейших изысканиях. В полусне чудился время от времени пристальный взгляд, почти осязаемо скользящий по открытым участкам лица, и как его аккуратно подтолкнули, укладывая виском на чужое плечо. *** Семи вертел головой во все стороны и выглядел обескураженным. По улицам ездил общественный транспорт и машины, тарахтели на цветастых скутерах курьеры доставки еды, у остановки горела подсвеченная к вечеру реклама крема для бритья с белозубым, немного пластиково улыбающимся мужчиной. Уставшие люди текли реками в стороны домов и открытых дверей, вывески которых уже приглашали посетить бары и заведения с двумя шотами по цене одного или взять семейного размера пиццу и получить еще одну бесплатно. На вынос скидка. Когда он обратил свои зеленые глаза на Шиона, в них светилось детско-разочарованное: "А где?". Шион хмыкнул и указал ему на дома. Мальчишка сначала непонимающе нахмурился, а потом до него дошло. На всех окнах, что попадались им по пути, с первого по третий этаж минимум, были тонкие металлические решетки. Где-то их обыгрывали, ковка напоминала лес, деревья, цветы или еще что-нибудь ажурное и изящно выгнутое, но сути это не меняло. Ни одного открытого балкона. У каждой второй двери металлический заслон, с лязгом опускающийся, когда заведение закрывалось и изнутри окон, помимо решеток, опускались механические роллеты, скрывающие все, что происходит внутри. Патрули в форме корпуса Охраны мелькали тройками по улицам, на поясе у каждого, кроме дубинок, по кобуре с табельным, проезжали характерных расцветок автомобили и бронированные автозаки. Коробки жилых домов, мимо которых они ехали на автобусе, были обнесены высокими заборами, с воротами, открывающимися магнитными ключами жильцов. К наступлению полной темноты все что могло закрыться закрывалось и люди без особой нужды старались не высовываться на улицы сектора, и над дорогами летали дроны, инспектирующие подворотни. Престижность района проживания, естественно, зависела от близости к четвертому сектору. Районы с частными домами за высокими заборами ближе к КПП, высотки из стекла и металла, здания, принадлежащие крупным компаниям, торговые, развлекательные центры и парки постепенно сменялись старыми двенадцати- и пятиэтажками, дома жались все ближе друг к другу, скверы становились все запущеннее, а переулки темнее. Была граница, являющаяся конечной для общественного транспорта - дальше ни автобусы, ни маршрутки не ходили, дороги зарастали травой, кое-где асфальта не было вовсе, а из десяти фонарей горел один, небо вспарывали трубы омертвевшей промзоны с темными окнами и проржавевшими воротами. Как раз в ту сторону им и нужно. Переливающийся от розового к полночно-синему закат только разливался на небе, краснеющее солнце скатывалось к горизонту по крышам высоток. Шион проверил, не вылез ли за голенище ботинка трофейный нож, для которого Кайхар нашел чехол. Третья кварта была буфером, в разных районах которого постоянно появлялись и пропадали банды. Какая-нибудь буянящая шпана, быстро смиреющая после того, как получит дубинкой вдоль хребта и отсидит пару суток в сырых казематах по десять человек в камере на двоих. Грабители, рано или поздно не успевающие сбежать из обносимого магазина или дома до приезда вызванного дронами ночного патруля. Карманники, которых выслеживали в толпе и загоняли офицеры. Мелкие дилеры, промышляющие запрещенными веществами, сутенеры, стайки проституток, контрабандисты или черные оружейники. Все они тихо или громко существовали в постоянной круговерти догонялок с корпусом Охраны. Чем темнее на улице, тем тише у южной окраины третьего сектора и тем оживленнее жизнь северной. Там начинают работу свои нелегальные бары и клубы, бордели, казино, арены для боев без правил, на которых нелегально завезённые хищники бьются против нелегально въехавших эмигрантов. И, конечно же, Колизей. Им оставалось несколько остановок до конечной, когда Семи потянул его за рукав толстовки и шепнул: - Там человек сел на одной остановке с нами и всю дорогу смотрит на тебя. Шион посмотрел в указанном направлении и встретился глазами с парнем, который едва ли был старше них. Одет неприметно, джинсы, куртка, на голове кепка с низко опущенным прямым козырьком, поверх капюшон. Тот, увидев, что Шион заметил его, ухмыльнулся и перевернул лежащую на колене кисть, пошевелив пальцами. Шион медленно покачал головой. Кивнув, человек вышел на следующей остановке и они остались единственными пассажирами. Покосившись на нахмурившегося мальчишку, он пояснил тихо: - Он подумал, что у меня можно купить травку. Губы Семи сложились в удивленное "о". Жители второй и третьей с детства знают, что рекаши наркоторговцы, у пенкана можно разжиться оружием, кланкууны сутенеры, а лау убивают за деньги. Но для жителей четвертой непонятны и несущественны различия, чаще всего все эти народности для них на одно лицо, а важно лишь то, что они могут быть опасны и от них стоит держаться подальше. Они вышли на конечной и пошли по протоптанной дорожке через парк. Было пустынно, только где-то в траве цвиркали вечерние птицы, на которых охотились местные тощие крысы, за которыми, в свою очередь, следили ободранные бездомные коты. Им нужно было пройти в заброшенный фарфоровый завод, обнесенный осыпающейся, некогда белой стеной, и там спуститься под землю, чтобы пройти еще пару километров по канализационным ходам. Можно было бы и по поверхности, но с наступлением ночи по северной окраине кружили наряды ОС, а попадаться им в руки было равносильно самоубийству. Это не корпус Охраны - разбираться не будут, прострелят колени, бросят в свою скотовозку и поминай как звали. Не факт, что довезут до обезьянника, а не пристрелят у ближайшей глухой канавы. В старом здании они надели респираторы и перчатки, Шион сориентировался по меткам и нашел нужный люк, широким жестом предложив Семи спускаться первым. Тот безропотно застучал ботинками по стальным скобам шахты и Шион полез следом, вернув люк на место. Спрыгнув на влажно хлюпнувший пол, пошел вперед в луче зажженного мальчишкой фонаря. Попетляв по темным гулким переходам, они вышли к огромной, освещенной зеленоватым светом рукотворной пещере с ребристыми стенами. Сужаясь кругами ярусов, она спускалась вниз в темноту, как амфитеатр, изрытый лестницами и переходами. На каждом ярусе были проходы, позволяющие разойтись спокойно трем-четырем людям в ряд, в утопленных в стенах нишах располагались торговцы, там же были соединительные лестницы и пути наподобие того, которым они пришли. Несмотря на то, что ниже они видели множество людей, звуки терялись. Шион помнил, что использовалась сложная система шумоподавления, которая уменьшала вероятность обнаружения Колизея. Также в самих подземельях было припрятано немало ловушек для тех, кто пытался его найти, но не знал дороги. Для чего было изначально построено это место - одним дьяволам известно. Те, кто стал использовать Колизей как место торговли, нашли его уже таким. Возможно, это был огромный, выведенный из эксплуатации, резервуар. Это был не просто "радио рынок" - чем ниже ярус, тем специфичнее товары. И тем опаснее там находиться. Во-первых, чем ниже спускаешься, тем тяжелее дышать: температура выше, вентиляция хуже, до конца не известно какие именно газы там скапливаются и откуда они берутся. Поймать блэкаут и откинуться можно на раз-два. Во-вторых, ходили слухи, что в самом низу можно встретить выходцев из Кордонов и первой кварты. Что было мало похоже на правду, для начала потому что кордонникам не нужно то, что могут предложить им люди. А разумная жизнь в первой кварте всего лишь миф, не совсем удачная страшилка для непослушных детей из второй кварты, которых сложно напугать даже Кордонами. Подумаешь, люди, которые могут голыми руками ломать стены и сливаться с водой. Их не видно и не слышно, а вот отряды карателей на бронетехнике со стационарными пулеметами и гранатометами оставляют после себя разрушения, смрад и трупы. Они подошли к низкой ограде, отделяющей их ярус от пустоты - дно терялось в зеленоватом мареве. Семи придвинулся к нему поближе и постарался больше не смотреть вниз. Шион знал это чувство: начинает мутить, кажется, что верх и низ меняются местами, а тело вихляет, стремясь перевалиться через единственную защиту. Это могло быть лишь игрой воображения, но в самой непрозрачной глубине ему мерещились пробои искровых зарядов. Открытые участки кожи на лице пощипывало. Они спустились ниже, где в ящиках и на столах были разложены датчики, инструменты, расходники вроде мотков проводов, паяльников, средств защиты, жидкостей в банках и баллонах. Дальше были прилавки с компонентами, деталями и целым специфическим оборудованием со спиленными учетными номерами. Шион вспомнил, как давно, словно в другой жизни, таскался сюда за комплектующими сборных компьютеров и серверов для Течения. Семи рассматривал детали, глухо разговаривая сквозь пластик респиратора с такими же упакованными в СИЗ продавцами, искал что-то для своих проектов и диковинки, которые сможет утащить, чтобы потом изучить дома. Попросив его не уходить никуда с освещенного яруса до его возвращения, Шион ушел в ближайший переход, спускаясь еще на четыре пролета вниз. Здесь было меньше людей, половина ниш пустовала, люди сидели прямо на прилавках или на раскладных стульях, за откинутыми полами курток и расстегнутыми воротами комбинезонов не пряча кобуры с пистолетами, из переносных колонок играла музыка, какой-то речитатив на смазанном наречии с битом и перезвоном этнических инструментов. Многие выглядели не сильно старше него, но маски, капюшоны и свободная одежда скрадывали черты лиц и очертания тел. Его появление обратило на себя ленивое внимание обитателей яруса, взгляды ощупали на наличие оружия и вероятной угрозы, потом так же незаинтересованно стекли. Раздались тихие смешки. Ми Сун были одной из наиболее многочисленных и уважаемых в двух квартах группировок. Еще это был клан рекаш. Но они не были в числе беженцев, скрывающихся от войны, перебравшись в Айдо из родной провинции по политическим причинам гораздо позже, образовав свою диаспору и плавно вливаясь в течение подпольной и повседневной жизни города. Официально они занимались поставкой экзотических восточных продуктов и пряностей, развивали сеть ресторанов национальной кухни в третьем секторе и имели лицензии на определенные группы медицинских препаратов. Неофициально же занимались ввозом и трансфером партий химических стимуляторов и высококачественного растительного продукта, выращенного на плантациях далекой родины. Естественно, запрещенных. Те из них, что находятся обычно в Колизее, не представители среднего и высокого звена - шныри или закладчики, мелкие торговцы, что с риском для здоровья трутся в городе, где их могут отловить законники. Но сегодня они сгрудились с одной стороны яруса, не пересекая невидимой черты, говорили тише и приглушили обычно ревущую музыку, настороженно поглядывая в противоположный угол. Как раз там были те, кого Шион надеялся увидеть. "Начальство" низшего звена нечасто снисходило до своих подчиненных, это объясняло то, что те, как притихшие в мусорных баках крысы, настороженно наблюдали за его продвижением. Мужчины там были выше, явно старше и гораздо опаснее, пусть и не вываливали кобуры на всеобщее обозрение, было понятно, что не стоит резко дергаться. В иерархии они как раз над внеклановой шпаной, распределяют партии товара, разрешают территориальные конфликты с другими кланами, "крышуют" и кредитуют определенного рода заведения, дают взятки, смотрят, чтобы не болтали лишнего и не угрожали репутации клана. В общем, занимаются грязной работой, позволяя рукам более высокого начальства оставаться чистыми. К таким соваться себе дороже и Шион старался держать себя в руках, следя за лицом и движениями. Не показывать страха, но не казаться пренебрежительным. Безошибочно определив главного - одетого в защитный комбинезон и маску мужчину, с обманчиво расслабленной охраной по бокам - Шион медленно приближался к нему в загустевающей тишине. Отметив его приближение, тот дал знак, чтобы его пустили. - Чего тебе? - мужчина обратился к нему на ракаал, подняв блестящие в неверном свете темные глаза. Несколько мгновений понадобилось рекашу, чтобы, приглядевшись, опознать Шиона по открытым участкам лица и условному знаку, что он сложил пальцами обеих рук. Мужчина выпрямился и складка между его бровей разгладилась, выражение лица стало обманчиво дружелюбным, что послужило знаком для остальных вернуться к своим делам. - Давно не виделись, архе. - Голос глухо раздавался из-под респиратора, Шион почувствовал, как на мгновение горло сжало спазмом. Размашисто встав, Вьюн махнул Шиону рукой, приказывая идти следом, охране же дал знак оставаться на месте. Они ушли вглубь одного из ходов, где под потолком тускло горели старые галогенные лампы. Шион смотрел на широкие плечи и лопатки, выступающие смутными линиями под тканью защитного комбинезона. Мельком удивился тому, что не видит очертаний бронежилета. Спустя лет шесть после зачистки Пятна, во время вылазки Шиона в Колизей, они вновь столкнулись. Вьюн, оправдывая свою кличку, выжил и со временем прибился к Ми Сун, сумев из мальчика на побегушках и обычного пушечного мяса стать начальником над малоуправляемой шпаной, что было верхом карьерных мечтаний любого безродного полукровки из второй кварты. Несколько раз Шион выполнял для него мелкие поручения информационного характера, но отказался присоединиться к бывшему главарю на постоянной основе. Нар бы не оценила. Прошло достаточно много времени с их последней встречи, Вьюн окреп и вырос, возвышаясь над худосочным Шионом и до того наконец дошло, что его архе близок к тридцатнику. Шион помнил, что чертами лица они были похожи и мужчина мог бы спокойно сойти за его старшего брата. Возможно, они действительно приходились друг другу кровными родственниками, чего ни один из них не мог знать, поскольку они не имели нормальных семей. Так или иначе, они были связаны узами крепче семейных. И, как в каждой семье, у них были свои разногласия. Шион не обманывался насчет того, что их последняя ссора не повлияет на то, как пройдет сегодняшняя встреча. Тогда архе казался абсолютно безумным и его деланное спокойствие сейчас ничуть не успокаивало. - Ты удивил меня. - Вьюн остро посмотрел на него через плечо, наконец останавливаясь. - Я думал, что уехав из третьей, ты никогда не вернешься, Прилипала. Шион криво усмехнулся, услышав свое детское прозвище. Он не информировал Вьюна, что уезжает, но не удивился, что тот об этом знал. Не стоило недооценивать глаза и уши Ми Сун в третьей кварте. Осведомленность - то, что помогало выживать низшему звену клана, обламывая зубы конкурентам и крутя хвостом фиги перед носом у представителей закона. К тому же, у них была причина наблюдать за ним. Та же, по которой он сегодня пришел. - Можно вывезти рекаша из Помойки, но не Помойку из рекаша, - они сухо синхронно хмыкнули с этой старой общей шутки и Вьюн развернулся к нему одним плавным движением, осматривая с головы до носков ботинок. - У тебя неприятности. Ты истощен и нервничаешь. Пришел ко мне за помощью, но сомневаешься, что я помогу? Вьюн мягко тянул гласные ракаал, слова звучали музыкой для уставших от ацла ушей, но были также и скрытым ядом. Шион не воспринимал это на свой счет, зная манеру своего проницательного архе. Он не был бы там, где находился сейчас, не будь настолько наблюдательным и острым. У него не было желания распыляться на пустые разговоры, словно его интересует то, как идут повседневные дела Шиона, чтобы тот попытался сначала вдохновенно врать, как ему хорошо живется в четвертом секторе, а потом вывалил на старшего ворох проблем, с которыми он пришел к нему, как плачущий ребенок со сломанной игрушкой. Он так и не назвал его ани, как раньше. Это было больно. Но хотя бы не запретил Шиону называть себя архе. Это вселяло надежду. Шион вздохнул и прямо посмотрел в прищуренные глаза. - Меня пытались убить. Мужчина шагнул ближе, с хрустом раздавив подошвами ботинок какой-то сор. - Ты такой раздражающий сопляк с острым языком и отсутствием инстинкта самосохранения, что расскажи что-нибудь новенькое. - Шион невольно слабо улыбнулся. - Также мне прекрасно известно, что ты, мелкая мстительная задница, способен вернуть должок сторицей, не ища ни у кого помощи. К тому же, у тебя есть ручные Смертники, которые заставят любого убийцу ходить под себя до конца жизни. Почему же ты сейчас стоишь передо мной, а не плачешь в жилетку Морну или Билл? Вьюн пальцем подцепил его респиратор, заставляя смотреть себе прямо в глаза. Шион мягко прикоснулся к запястью архе, потом обхватил узкое предплечье пальцами, ненавязчиво фиксируя на месте. Пока не понятно, желая продлить редкое прикосновение или сдержать ведущую руку, если ему решат начистить рожу после того, что он скажет. Язык не хотел двигаться, но он заставил себя говорить, выдирая горькие слова как сорняки. - Это был Напалм. Рука у его лица сжалась в кулак, он услышал скрип перчатки и скрежет зубов. Глаза архе, напротив, сверкнули торжествующе и зло. Это была хреновая тема. Он ожидал такой реакции и даже хуже. Взращенный Ми Сун, Вьюн был их верным наместником, чтущим законы клана, живущим по их догмам, амбициозно стремящимся сломать стену, и подняться даже выше своего нынешнего положения. Клан и его члены превыше всего, союзные связи должны способствовать развитию и укреплению семьи, кровные враги должны кормить червей, отруби себе палец, если пернул на собрании с представителями высшей касты и тому подобное. Вьюн отделал Шиона до состояния мяса, когда Напалм был объявлен кровными врагами Ми Сун до последнего рядового и членов его семьи. Это произошло незадолго до того, как они все пропали и, предположительно, было еще одной причиной поднятого громкого конфликта, который привлек к Напалму внимание общественности и заставил Ми Сун отступить в тень, притворяясь ветошью, чтобы на них, так удачно подвернувшихся, не повесили всех возможных собак, переводя стрелки с обгадившегося Совета. Что дало возможность напалмовцам подготовить почву для своего "бесследного исчезновения", которому позавидовали бы именитые фокусники. Косвенно, это также была вина Совета. Напалм, под видом помощи «братскому народу», отправляли жечь поля Ми Сун, когда их интересы пересеклись с интересами Фицаха. Все бы ничего, солдаты всего лишь инструмент и вражды конкретно с ними не было бы, если бы, как это водится, дуреющие от адреналина и пламени мужчины не решили поразвлечься в ближайшей деревне, сжигая дома местных, убивая мужчин и насилуя женщин. Понятно, что вблизи от «угодий» могли жить только люди, имеющие отношение к клану. Когда командиры Напалма осознали это и решили натянуть удила разошедшихся бойцов, было поздно. В Айдо начала закручиваться адская воронка, Напалм отозвали обратно, официально потому что "ситуация стабилизировалась", в реальности же потому, что в провинции за ними уже шли убийцы. Вьюн пришел домой к Шиону, пользуясь тем, что Нар и остальных Смертников не было рядом, они все либо протирали жопы в залах суда, либо патрулировали бурлящие окрестности, решившие выплюнуть на свет божий агрессивных протестующих, собирающих марши и штурмующих административные здания со взрывными коктейлями за пазухами. Его требование было простым: предоставить всю имеющуюся информацию о Напалме. Слово за слово - архе не понаслышке знал его как "раздражающего сопляка с острым языком и отсутствием инстинкта самосохранения" - и Вьюн сломал ему обе ноги, отбил почки. Но ушел несолоно хлебавши, под истеричные смешки пополам с отхаркиванием крови. Нар Шион соврал, не моргнув глазом, что его зажали неизвестные по дороге из школы и избили, потому что он рекаш. Потом три месяца передвигался исключительно на костылях, зато с домашним обучением получил возможность активно пакостить в рядах Течения и один раз с Кабли уронил системы Ми Сун, обеспечив им потерю пары крупных клиентов. Когда одежду на его груди зажали в кулак, а самого Шиона, не церемонясь, толкнули к стене, он почувствовал, как фантомно заныли бедренные кости. Когда архе навис сверху, можно было, даже не снимая респиратор, догадаться, что он широко и безумно улыбается. Он поморщился, представляя себе, как сейчас ликует Вьюн. В какой-то мере он представлял себе ощущение этой злобной радости и прекрасно понимал его поведение. - Сансара подери, какая ирония, правда?! Ты пытался защитить этих уебков и продолжал искать, как пнутая под зад собачонка, а сейчас приходишь ко мне и говоришь, что они хотят тебя убить. Воистину идиоты способны выстрелить только себе в ногу. Чего же ты хочешь от меня теперь? Погладить тебя по головке и сказать, что злые напалмовцы не прячутся у тебя под кроватью? Вьюн, потерявший всякое хладнокровие, с усилием тряхнул его в стену. Шион сморщился, чувствуя, что опять им вытирают грязь со всех поверхностей. Пальцы второй руки жестко сжались поверх его респиратора. Захрустел, проминаясь, пластик. Словно того было мало, архе саданул его о бетон затылком и навис, презрительно глядя сверху вниз в поплывшие от удара глаза, как змея, готовая заглотить жертву, начиная с головы. - Вытянул меня в эту дыру, чтобы поплакаться на плече о том, что влажная мечта твоей юности возможно собирается выпустить твои кишки? Архе наблюдателен - это аксиома. Было предположение, что в тот раз он окончательно слетел с катушек, потому что Шион не дал ему забрать и выбросить куртку Сэу с нашивками Напалма, уже будучи порядочно избитым, но с еще целыми костями. Странно, что тогда он сломал ноги, а не руки. Возможно, это было проявление так называемой братской заботы, какой она существовала между ними, потому что Шион вполне мог функционировать без ног, но не без рук, потому что если бы ему сломали пальцы или кости предплечий, он просто бы вышагнул в окно. - Я хочу чтобы ты знал, Прилипала. - Вьюн склонился к самому его уху, уперевшись фильтром своего респиратора в скулу, так что Шион чувствовал, как со свистом выходит воздух. - Ты уже большой мальчик и сможешь понять то, что я скажу. Моя ненависть к Напалму - не клановая вражда за людей, которых я не видел никогда в жизни. Тогда, тринадцать лет назад они были теми, кто зачищал Пятно. Все эти горящие и вскрытые попаданием резиновых пуль в упор трупы, располовиненные бронетехникой дети, старики и женщины, умершие в отравленных испарениях в лужах собственной блевотины и просто забитые насмерть дубинками люди, с перебитыми щитами позвоночниками. В Напалм всегда брали самых отсаженных и психопатичных, потому что ни один нормальный человек не смог бы жить нормально и спокойно спать, после того, что они вытворяли по приказу или самовольно. Разве даже форма их посвящения не говорит об их безумстве? Подумать только, выжигать на груди друг друга шрамы напалмом. Шион вздрогнул, вспоминая, как его трясло и кислым забивало глотку и нос, так хотелось блевануть. А в воздухе плыл неповторимый запах паленой плоти, уши разрывал животный крик. Он не видел лица человека, который проходил посвящение, Сэу не пустил его близко, но через широкие спины взрослых было заметно, что руки и голени у него были совсем тонкими, детскими. Как и голос, мальчишеский, ломающийся и срывающийся от нечеловеческой боли. Он разодрал зубами губы и чуть не вывихнул большой палец, судорожно зажимая его другой рукой, выворачивая неосознанно, стараясь причинить себе боль, чтобы хоть немного быть вместе с тем неизвестным на столе. Словно если они оба будут испытывать агонию, им будет легче ее перенести. Сначала Шион старался удержать обед внутри себя, чтобы получить обещанное от Сэу, потом держался ради кричащего. Пришел в себя только когда на плечи легла ощутимая тяжесть, пахнущая перцем, горючими смесями и терпким потом, а мужчина уводил его и матерился себе под нос, что больше никуда "сопляка" не возьмет с собой, иначе "Билл сыграет его яйцами в бильярд". Шион никогда не задумывался, почему Вьюну тогда так сорвало нарезку. Он предполагал, что тот сел на какие-нибудь из колес, которые толкал и поэтому стал неуравновешен. Что ему качественно промыли мозги клановые рекрутеры и крутили архе как им вздумается. Оглядываясь назад, он начинал понимать, что разум его архе был разбит не препаратами, а тем, что ему довелось увидеть и возможность отплатить Напалму, имея полную поддержку клана, который иначе бы не выступил против Легионеров, была его давним желанием. А Шион, вместо того, чтобы помочь ему в этом, встал на его пути, защищая убийц. Надсадно хрипящий Вьюн вернул его в настоящее, сомкнув пальцы на горле, начиная совсем не нежно сжимать. - Ты помнишь Малютку? Девочку, которую мы прятали от всяких козлов, а ты тягал ей ворованные пряники и фрукты? Ей оторвало светошумовой ступни, а эти уроды хохотали и стреляли, подначивая "убегать со всех ног", а потом, когда она потеряла сознание от кровопотери, выстрелили в голову. Зловонная лавина недоговоренности, что незримо висела над ними двоими после последней встречи, сдвинулась и обрушилась на Шиона в одно мгновение. В ушах зазвенело, перед глазами мелькнула плоская улыбчивая мордашка, вся в соке от спелых груш, которые он принес ей в подоле майки. У него не так давно выпали передние молочные зубы и он половину ночи плакал, потому что боялся, что новых не будет, а старшие мальчишки его подначивали, что он будет как старик-наркоман по соседству, у которого не осталось ни одного зуба и сгнила рука по локоть и только вопрос времени, когда и его рука начнет гнить. Малютка надавала им по задницам мокрым полотенцем, дала ему повыть в свои колени, гладя по дрожащей спине и сварила вкусную рисовую кашу. Никто не умел варить рис так как она, из одной воды, не самых свежих зерен и засохшего корня имбиря получая ароматную, в меру разваренную массу, одновременно сладковатую, соленую и пряную, так что Шион не раз кусал язык и внутреннюю поверхность щек, настолько было вкусно. Воспоминание, выдернутое свистящим шепотом, было для него новым, с привкусом меди на корне языка. Картинка перед глазами начала сгорать по краям от недостатка кислорода. Увязший в тяжелых воспоминаниях Вьюн совсем не замечал, что сжимает пальцы все сильнее, рискуя вот-вот сломать ему трахею. Или наоборот стремился это сделать, сдерживаясь, чтобы не переломить позвонки слишком быстро. Словно он еще недостаточно наказан. - Стоит мне только вспомнить, как ты хватался за тот кусок тряпки, как я вижу ее лицо с дырой во лбу. Под конец эти твари потеряли всякую меру и сменили холостые и резиновые пули на боевые. Хорек обезумел и я не смог его удержать, он бросился за ними, одновременно выдавая наше местоположение. Его расстреляли, по нашему укрытию выстрелили из гранатомета. Я выжил только потому, что меня завалило трупами и обломком стены, но оглох на одно ухо. Меня рвало три дня, я бредил и не понимал, куда иду, меня чудом не словили и не подстрелили. А ты в это время, уебок, притерся к Карателям и обосновался у них под крылышком. Пока нас всех пытались смешать с землей, с тебя сдували пылинки и целовали в жопу. Я так обрадовался, когда узнал, что не я один выжил. А потом понял, что лучше бы ты умер. Слова пробили грудь, как разрывная, оставляя за собой месиво из костей и плоти. Кровоточащее сердце обожгло, он снова виноват и не должен быть среди живых. Он не хотел жить сам, не видел в этом смысла все то время, что его пытали, выясняя пределы выносливости и врожденной живучести. Насколько он "качественный материал", сколько вольт можно через него пропустить? Можно ли снять с него кожу миллиметр за миллиметром, прошивая тело органическими нитями, как тряпичную игрушку стежками? Сколько выдержит, если его топить? Сколько инъекций можно сделать, прежде чем его начнет трясти, а изо рта пойдет кровавая пена? То, от чего он пытался убежать годами, забывая изо всех сил, обогнало его, облетело вокруг земли и ударило с размаха в спину. Почувствовав, как обожгло слезами углы глаз, он ухватил архе за руки и зарычал, замыкая цепь: - Заткнись. По рукам, сокращая мышцы, пронесся колкий жар, тело Вьюна мелко затряслось, взгляд расфокусировался, но пальцы прекратили сдавливать горло и Шион смог отцепить их от себя, закашлявшись, сплюнув мокроту прямо во влажный от дыхания пластик. Он сейчас был слаб, но с удивлением заметил, что сам воздух подземелий словно напитал заряд, и ебануло хорошенько. Он замкнул цепь на себе, но и то, что прокатилось по неприспособленному для высокого напряжения организму архе, было на грани. Вьюн отшатнулся назад, с трудом фокусируясь и зашарил все еще трясущейся рукой по кобуре. Шион метнулся за ним, хватая за запястья и быстро заговорил, пока его не подстрелили. - Прости, архе, я старался не причинить тебе вреда, но ты практически раздавил мне горло. Мужчина остановился. Смотрел, словно не узнавая, но, по крайней мере, не пытался больше схватиться за пистолет. - Что это было? - Ты ошибся, думая, что я оказался у Легионеров со времен Зачистки. Шуты забрали меня через пару лет из лаборатории во втором секторе. Вьюн вскинул ладонь, прерывая его. - Здесь неподходящее место. Вижу, тебе все еще есть что рассказать мне. Я напишу тебе и мы поговорим в более спокойной обстановке. С души Шиона свалился камень размером с гору. Не то чтобы это можно было считать победой, но по крайней мере его не удушили и не выкинули за перила Колизея. - Спасибо, архе, я приду. Вьюн хлопнул его по плечу и подтолкнул в сторону, откуда они пришли. - Еще бы ты не пришел. Шион заныл, немного нервно и беззащитно: - Архе ко мне слишком суров. - его ткнули в бок и он успокоился окончательно. Буря миновала. Сегодня. *** Семи держал платок у носа, сжавшись на заднем сидении машины Морна и, судя по остекленевшим глазам, до сих пор был в шоке. Шион сам порядком сыграл труса, но старался держаться беспристрастно, только вот зубы сжимались так, что заломило виски. Чавес поглядывал на них в зеркало заднего вида, но ничего не говорил. Когда они вылезли из подземелий через другой ход, Шион был непозволительно беспечен. Отправил сообщение, чтобы их забрали. Семи нахватался деталей, как свинья грязи, рюкзак трещал по швам и малец едва его тащил, пыхтя и потея. Шион начал его подкалывать, тот неожиданно решил ответить, они начали полушутливо друг друга мутузить, продвигаясь от недостроенного паркинга в сторону ближайшей дороги, по которой смог бы проехать внедорожник. Уже на месте, увидев черную машину с выключенными фарами, он сначала пару раз махнул рукой. А потом застыл, почувствовав, как продирает по лопаткам мертвенным холодом. Чутьё помойной крысы зашлось истеричными воплями. Бежать. У всех вояк примерно одинаковые вкусы на средства передвижения. Неброские и немаркие внедорожники, в которые можно впихнуть до десяти человек и завалить багажник оружием. Вот только у этой машины не было номеров. И она приехала слишком быстро. Он схватил Семи за руку и понесся в темноту, туда, где высились остовы зданий в обрамлении деревьев с разросшимися чёрными кронами. В патруле было человек восемь. В полном обвесе - черная форма с защитными пластинами, на поясах дубинки и кобуры, через плечи наискосок висят автоматы, лица закрыты касками, забрала опущены. Они бесшумно высыпали на тротуар и, рассредоточившись, двинулись вслед за ними, молча загоняя ночную дичь. Они были странно неторопливыми. Словно уверенными в том, что от них не смогут убежать. Шион только подумал о том, что что-то сильно не так, когда плечом налетел на нечто твердое. В следующий момент его сбили на землю и он услышал за спиной хруст и последовавший за ним задушенный, всхлипывающий крик Семи. Вспыхнули режущим светом фары. Он повернул голову, глядя на скорчившегося на земле мальчишку, зажимающего обеими руками лицо, между пальцев текли черные ручейки. Потом на стоящих над ними людей и на отделяющиеся от бетонной громады тени. Больше десятка. В свете блеснули металлические бляшки над жилетами. Стилизованные чеканные силуэты ос с длинными жалами. Внутренности заледенели. Его схватили за волосы, дернув голову на свет, до боли выворачивая шею. Глаза заслезились, он пытался разглядеть лицо вставшего над ним рослого человека, но то тонуло в тени. - Обычная шпана. Негусто. - голос был низким, с оттенком скучающего презрения. - Куда их, капитан? Шион с удивлением отметил, что второй голос принадлежал женщине. Она и держала его, продолжая выкручивать короткие пряди, словно хотела оторвать вместе со скальпом. Его неосторожное движение послужило сигналом и в ребра врезался укрепленный носок берца, сбив дыхание. - Не дергайся. - злой голос словно подначивал не подчиниться и узнать, что будет дальше. - Ты и ты, - названный командиром указал на нескольких человек, которых Шион не мог видеть. - уберите, быстро. Все по позициям. Можем спугнуть остальных. Волосы Шиона отпустили, но схватили за шиворот и бросили в сторону Семи, придав ускорения еще одним ударом ботинка. - Встали и пошли к машине. Не рыпаться. Щелкнул предохранитель, подтверждая, что не рыпаться будет хорошей идеей. Шион вздохнул и потянул Семи за лямки рюкзака, поднимая на ноги. Мутило, но он закусил губу, бросив короткий взгляд на залитый кровью рот и подбородок мальчишки, круглые потерянные глаза. Скорее всего прилетело прикладом в нос. Хоть бы не сломали, хотя это сейчас не самая большая их проблема. В спину ткнули дулом автомата. Шион повел дезориентированного парня в сторону внедорожника. Ноги подрагивали, сердце заполошенно колотилось в грудину. Дерьмо. Ему везло, как утопленнику. Командир позади отдал еще несколько отрывочных приказаний, толпа начала бесшумно рассасываться, ОСы скрывались в здании, некоторые последовали за ними к машине. Они почти дошли, когда визг колес заставил карателей вскинуться, поднимая оружие. Из-за поворота вывернули две машины, быстро приблизившиеся и затормозившие прямо на траве, буквально в шаге от их застывшей процессии. Огонь по ним не открыли только потому, что на боках, отражая свет, виднелись эмблемы Легиона, а на крышах горели проблесковые огни. Благо без сирен. Хлопнули двери, на траву ступило несколько мужчин, еще несколько остались внутри. Шион тихо облегченно выдохнул. Из тела словно выдернули все кости. Он придвинул ближе дернувшегося Семи, который ничего хорошего уже не ожидал и успокаивающе сжал его плечо. - Какого хрена, Морн? - быстро приблизился командир ОС, становясь между пленными и новоприбывшими. - И тебе доброй ночи, Аскеза. Чавес сложил руки на груди, безоружный, в гражданке. В противовес ему, хмурый высокий Аллеи, с завернутым в арафатку подбородком и в неизменном камуфляже, держал в руках опущенный дулом в землю узи. Ночной воздух едва не трещал от напряжения. Отношения между Легионерами и ОСами сложно было назвать теплыми. Шуты, хоть и принадлежали теперь номинально к внутренним войскам, работающим в пределах Айдо, к коллегам из спецподразделений относились с иногда несдержанным презрением и те отвечали им тем же. - Мы пришли за ребятами. - мужчина кивнул в их сторону, мельком оглядев и бросив хмурый взгляд за спину Шиона. Тот почувствовал, что только теперь ему в спину перестали упирать автомат. - Какого черта твои сопляки трутся в такое время в подобной дыре? Сегодня усиленные наряды, пришла наводка, что в местный отстойник завернула важная шишка, большая облава. Ты должен был об этом знать. Чавес только вскинул кустистую бровь, не меняя позы. - Они немного беспокойные, мы сами разберемся. В машину. Это уже относилось к ним. Шион повел Семи к внедорожнику Морна. В воздухе пахло пиздюлями, но ничего такого, что он не смог бы пережить. Когда они проходили мимо Аллеи, тот ему подмигнул, через мгновение снова застывая угрожающей статуей. Сейчас было не то время, чтобы лобызаться после долгой разлуки. Они плюхнулись на заднее сидение тихо рокочущего монстра и Шион потянулся через сидение в бардачок за влажными салфетками, пока капитаны подразделений продолжали что-то обсуждать. Итак было понятно, что засада сорвана и никто больше в этой локации носа из-под земли не покажет. Он взял у заторможенного мальчишки телефон и отправил одно короткое сообщение по защищенному каналу, сразу же его удалив. Шион не был уверен, что канитель с засадами и усиленными патрулями была как-то связана с архе, слишком уж мелко тот плавал, но предупредить его было не лишним. Он устало растекся по обивке, сжимая ноющие виски, Семи сбоку шумно сопел, вытирая лицо, но молчал. На откате адреналиновые волны принесли боль в ребрах и коленях, прошибло запоздалым потом и стало зябко. Шуты наконец расселись по машинам и они двинули к юго-западу. Чавес покрутил колки стерео системы, включив тихую музыку, ландшафт вокруг постепенно сменялся - их перестало трясти на ухабах, улицы стали шире, появились горящие ночные фонари и жилые дома. Начал накрапывать дождь. В квартире Морна было ожидаемо тихо и пусто. Его жена и дочь уже должны были покинуть Айдо. Под светом в ванной Шион начисто отмыл лицо Семи от кровавых разводов и обработал разбитый нос, потом они по очереди залезли в душ. Морн на кухне курил сигару, остальные Шуты продолжили патрулирование, на прощание помахав из машины у дома командира. Он проводил отказавшегося от позднего ужина мальчишку, продолжавшего цепляться мертвой хваткой за запыленный рюкзак, в спальню и вернулся на получение разноса, усадив жопу на стул. Висок жрало мигренью, болело горло фантомными следами нежной хватки Вьюна. Мужчина, отложив сигару в пепельницу, плеснул себе виски и капнул ему в чай. Какое-то время он молча разглядывал Шиона, отмечая его запавшие глаза и нездорово серую кожу, потом вздохнул. - Ты знаешь, что я хочу тебе сказать. Шион понуро кивнул и отхлебнул горячий чай, не чувствуя вкуса. Он все еще мерз изнутри и руки слабо подрагивали. Он подверг опасности не только свою жизнь, но и жизнь Семи. Парень представить себе не мог, с чем они могут столкнуться. Им повезло, что в присутствии командира ОСы постеснялись и не заставили их ползти до машины на карачках, выстроившись в стену из опускающихся дубинок. Вот уж от кого не приходилось ждать милосердия. Вряд ли парень захочет еще раз покидать пределы четвертой кварты. Да и вообще ходить куда-то с Шионом. - Если бы ты сразу сказал мне, что вы, черти мелкие, собираетесь в Колизей, я бы отловил вас и высек. Это не место для праздных прогулок. В последнее время и под землей и на земле слишком мутно, чтобы соваться. "Ознакомительная, мать его, экскурсия, дядя Морн, не более". - мужчина передразнил содержание его последнего сообщения. - Я понимаю. Извини. Это все, что он смог выдавить из сжавшейся глотки. - Что происходит? - Морн смотрел на него пристально, словно у Шиона на лбу простым текстом проступят причины. - У тебя проблемы? Ты же говорил, что со всем разобрался, но выглядишь еще дерьмовее, чем когда мы виделись в последний раз. За последние месяцы он настолько утонул во лжи, что пришлось бы слишком много рассказывать и это закончилось бы тем, что его просто заперли бы на домашнем обучении и не дали шагу ступить без присмотра. Был соблазн пустить все на самотек, но он не мог себе этого позволить. Будь ситуация чуть менее личной, он не стал бы так упорствовать. Цель и способы ее достижения пока были неоформившимися, но причина была более чем явной. Им вытерли пол намеренно, чтобы показать, насколько он на самом деле бессилен что-либо сделать. Если поднять шум, все закончится поверхностным пшиком. Возможно, Райн и Шим получат свою долю пиздюлей, но не больше. Он выбрался и на нем не осталось существенных повреждений, которые бы показывали, что его действительно старались убрать. Из-за того, что он подобрался близко к чему-то важному, словно, плутая слепо в темноте, тронул бок огромного спящего зверя. И чтобы понять, что это за зверь, ему нужен напалм. - Это просто приближающиеся экзамены. Семи прожужжал все уши про Колизей и я решил показать ему, пока меня не погребло подготовкой. Кто же знал, что сейчас в третьей так неспокойно. - он старался смотреть дяде прямо в глаза, не переборщив с усталой честностью, которая сразу бы его выдала. Мужчина хмыкнул, явно не успокоенный, и опрокинул в себя стакан виски одним махом. Сигара продолжала густо тлеть тяжело пахнущим дымом, за окном хлестал усиливающийся ливень, свистел ветер, стуча ветками деревьев в стекла. - Заканчивал бы ты. Шанс, что выпал тебе, действительно один на миллиард. Не проеби свою спокойную жизнь и будущее ради херни. - он увещевал его, словно дурного племянника, связавшегося с плохой компанией и подсевшего на легкие наркотики. - Завтра чтобы уехали в четвертый и носа сюда не совали. Шион кивнул. Следовать совету он, конечно, не собирался. *** "Золотой пион" был одним из ресторанов, принадлежащих Ми Сун. С элементами декора, характерными для провинции - обилием темного дерева, абстрактными мотивами на рисовых расписанных тушью ширмах и бумажными резными фонариками под высокими потолками. Красные входные двери, сейчас широко распахнутые, резко бросались в глаза издалека, затмевая сдержанные краски окружающих заведений. У них не было роллетов, а тонированные окна не закрывали решетки, но мало было безумцев - штурмовать подобное место. За порогом гостей встречали миниатюрные хостесс в черных традиционных платьях с вышитыми золотой шелковой нитью пионами и нефритовыми шпильками в собранных в аккуратные пучки темных волосах. Они плавно складывали ладони перед собой в традиционном уважительном приветствии, синхронно и безмятежно, прежде чем одна отделялась от неподвижного ряда, чтобы проводить посетителей вглубь заведения, двигаясь мелкими аккуратными шагами. Обычно люди обращали на них внимания не больше, чем на мебель. Шион остановился и склонился, возвращая приветствие. Взгляды девушек, до того рассредоточенные вежливо-безразлично, сконцентрировались на нем, блеснув любопытством. Он выбрал официальный ракаал, выказывая им свое уважение. - Я пришел на встречу с Сун Чжао. - нынешнее имя Вьюна резануло язык, оно не было родным, он получил его, когда стал частью клана, о чем говорила первая часть. Одна из хостесс мелко кивнула, звякнув подвеской на шпильке и развернулась, жестом предлагая следовать за ней. Они прошли зал, мимо обедающих за столами людей и открытой кухни, и поднялись по деревянной лестнице на третий этаж, где располагались закрытые кабинки. У лестницы дежурили двое парней с пустыми лицами, одетые в черные рубашки все с теми же пионами. Вообще, помимо элементов на одеждах персонала, Шион не заметил больше нигде цветочных мотивов, что было логично - их чрезмерное количество говорило бы только об отсутствии вкуса и легкомысленности, которой клан не допускал даже в мелочах. Насколько Шион знал, пион являлся символом одного из членов высшего звена клана, кровного родственника нынешнего главы и, как логически следовало, владельца заведения. Символом главы, как ни тривиально, был дракон, еще были побег бамбука и спящий кот. Великая Четверка, костяк Ми Сун в Айдо. До него с запозданием начало доходить, что, возможно, амбициозность и полезность Вьюна оказались достаточно значительными, чтобы привлечь к нему внимание кого-то сверху. У Шиона не было и крупицы информации об этом. Возможно, положение архе сейчас значительно превосходит его представления. А он сунул голову в корзину с отдыхающей змеей и укусил ее за хвост. В отличие от первого этажа, наверху было тихо - не слышалось ни разговоров, ни ненавязчивой инструментальной музыки из скрытых в панелях колонок. Материалы отделки были дороже, Шион чувствовал себя неловко, в одежде, не совсем свежей после вчерашнего путешествия по подземельям и валяния на земле, скрипя подошвами грязных ботинок по натертому до зеркального блеска полу. Отодвинув дверь одной из кабинок, девушка склонилась и тихо прошелестела: - Ваш гость прибыл, лиму. - ее голос был полон безусловного уважения. У Шиона разом вспотела спина. Абы кого не назовут "господином", если он что-то смыслит во внутренней иерархии кланов рекаш. Это знак признания, а не дань традиции. И он вытащил Вьюна в дыру вроде Колизея, полагая, что тот недалеко ушел от главаря какой-нибудь шайки в подчинении среднего звена. Насколько неуважительным могло показаться его приглашение архе? Головная боль вернулась, вгрызаясь в висок. Шион обошел застывшую статуей девушку и разулся сразу за порогом, прежде чем ступить на мягкий ковер. У окна стоял низкий круглый столик с парой пустых тарелок и пузатым керамическим чайником. С одной стороны, удобно устроившись на подушках, сидел мужчина, положив подбородок на ладонь упертой в колено руки, в другой держа пиалу с прозрачно-зеленым чаем. Он был одет в черную рубашку и брюки, модная стрижка, чисто выбритое лицо. Шион не сразу опознал в нем Вьюна, в первое мгновение насторожившись, что его по наводке архе могли привести к кому-то незнакомому. Влиятельному и очень опасному, несмотря на безмятежный взгляд и легкую кривую улыбку на тонких губах. Вчера он нашел его среди множества одинаково одетых людей, прячущих лица, сегодня же, видя это лицо, едва узнавал. Шион чинно уселся напротив, сложив руки ладонями вниз на коленях после затянувшегося на пять секунд дольше приветствия и держа спину напряженно-прямо. Как безымянный проситель перед человеком, который мог решать, удовлетворить его просьбу или лишить жизни. Гольф уже прилип к спине, он незаметно вытер влажные пальцы о штаны. Взгляд Вьюна, хотя сейчас скорее Сун Чжао, цепко прошелся по его нервно-каменному лицу и не совсем чистой одежде, которой он сам ночью вытирал стены в подземельях. Поставив опустевшую пиалу на стол, мужчина выпрямился и бросил склоненной в поклоне девушке: - Пусть принесут еще лапши и чая. - хостесс склонилась, сложившись практически в прямой угол и задвинула перегородку, отсекая их от коридора. Повисло неловкое молчание. У Шиона начали затекать ноги в непривычном положении и тихо забурчал живот. Не стоило ожидать раннего завтрака от Морна и Шион ушел вместе с Семи еще до того, как тот проснулся. В этот промежуток ему пришло сообщение от архе со временем, местом и именем. Он посадил парня на поезд в четвертый сектор и поехал в "Пион", не успевая по дороге перекусить. Шион думал, что что-нибудь закажет здесь, пока они будут разговаривать, но в складывающихся обстоятельствах сомневался, что сможет заикнуться о еде или есть, не подавившись насмерть. Семи бы сказал на это что-нибудь в духе "максимальный уровень кринжа" - как он охарактеризовал их вчерашнее приключение с ОСами. Молчаливые служащие бесшумно убрали со стола пустые тарелки, поставили поднос и ушли. На нем стояла большая миска лапши в наваристом пряном бульоне с выложенными веером ломтями отварной говядины и порезанным пополам яйцом, парой рисовых пирожных на отдельной тарелке и новым чайником с дополнительной пиалой. Они продолжали неподвижно сидеть, Шион, один раз глянув на еду, сглотнул слюну и больше старался туда не смотреть и не дышать носом, чтобы не спровоцировать свой желудок на более громогласный бунт. Наконец Сун Чжао двинулся - склонил голову набок и громко хмыкнул. - Ты не назвал меня архе, молчишь и строишь из себя паиньку. Вот так зрелище, за окном случайно не конец света? У Шиона дернулся глаз и он заговорил прежде, чем успел укротить свой язык. - Мы в Айдо, конец света здесь ежедневная рутина. Мужчина расхохотался, хлопнув себя по колену. - Вот это уже другой разговор, я было подумал, что ты сбежал, оставив вместо себя куклу. - потом повел рукой в сторону подноса. - На твоем месте я бы поел, пока не остыло. Лапша у старика Фу, главного повара, отменная, можно язык съесть. Только осознав, что это все ему, в следующий миг Шион обнаружил себя уже с палочками в руках, набивающим рот горячей чуть острой рисовой лапшой, хрустящими овощами и тающей на языке говядиной. В помещении даже стало чуть светлее, словно перед ним растворились небесные врата и оттуда вышла колонна воинов в сверкающих доспехах, выстраиваясь по бокам от сияющей лестницы. Определенно, лапша, которую он ел в четвертом секторе, не шла ни в какое сравнение с блюдом, что он съел сейчас, допив бульон до последней горячей капли и закусив рисовыми пирожными. Возможно, он тихо блаженно постанывал, но это не точно. Сун Чжао хитро улыбался, глядя на него и только опустошив тарелки, Шион осознал, что абсолютно забыл о его присутствии и о том что им еще предстоит не самый легкий разговор. Смущенно кашлянув, он пробормотал: - Спасибо за еду, архе. - он поколебался, прежде чем произнести последнее слово, но мужчина на это только слегка приподнял брови и разлил по пиалам чай, одну сдвинув в его сторону. Он не знал, с чего начать, Сун Чжао молча прихлебывал чай, ни капли не собираясь ему помогать. Рука машинально потянулась к голове, чтобы пройтись по коротким волоскам на затылке и постараться уцепиться за них пальцами. Это привлекло внимание мужчины. - Ты высветляешь и красишь волосы? - в его голосе было сдержанное неодобрение. Он явно подумал, что Шион так пытался подстроиться под окружение, слиться с детишками четвертого сектора. Он же не видел его после той встречи. - Седина привлекает гораздо больше внимания. - Вновь вскинутая бровь подталкивала продолжать. - Касательно лаборатории. Я все еще не помню всего. В самом начале, когда мы там оказались, там было несколько сотен людей из Пятна. Разных возрастов. Нас распределяли по камерам и мы почти не сталкивались. Нас называли опытными образцами, давали номера вместо имен. Я был тридцать первым. Он словно весь высох изнутри и растрескался, покрывшись коркой густой крови. Дышать было трудно. В ушах набатом звенело: “Тридцать первого – в утиль”. Потерев переносицу, продолжил: - Нас обкалывали чем-то, что иногда вызывало галлюцинации, тошноту и внутренние кровотечения, кормили и поили тоже вперемешку с таблетками, опыты больше походили на пытки. Я слышал, находясь на "процедурах", как в соседних боксах кричат люди и кричал сам. Много провалов в памяти, мозг ребенка не мог вынести всего. Знаю, что людей становилось все меньше, иногда видел, как их, запаянных в пластиковые пакеты, увозят на каталках. Один раз пытался сбежать. Разобрал панель блокировки двери стянутой отверткой, но, выбравшись за пределы блока, упал в зараженное озеро и едва не захлебнулся. Меня достали и вернули обратно. Тогда и узнал, что есть разные группы риска, высокая - это те, кто так или иначе скоро умрет, поэтому нас не жалели. С меня буквально сняли слой кожи, обкололи препаратами и распяли на металлических штырях под напряжением, прожарив до черноты. О том, как я выглядел, я узнал от Нар уже сильно после. Она никогда не распространялась насчет того, как я вообще у нее оказался, пока я не насел. - Удалось узнать, что это была за лаборатория и чего они пытались добиться? Шион покачал головой. - Я не нашел никаких сведений. Пожар проходил как возгорание в заброшенном комплексе, поэтому его тушили с вертолетов и не отправляли спасателей, сейчас ту часть сектора оцепили вместе с Кордонами и соваться туда было бы неразумно. Нар и Шуты отказались рассказывать, как и почему они оказались внутри, когда должны были патрулировать улицы, сказали только, что нашли и вытащили лишь меня. Также я не знаю, были ли другие выжившие. По документам я проходил, как пострадавший от огня во время беспорядков во второй кварте. Больше за тот период больных с подобными диагнозами не было, чтобы найти кого-то старше, кто мог знать, зачем они все это с нами сотворили. Прошло достаточно времени, чтобы можно было затереть все возможные следы. Он вспомнил слишком поздно. - Ты никогда не рассказывал, хоть мы виделись не раз. И когда я спрашивал про остальных, говорил, что не знаешь. Шион невесело рассмеялся и выпил ароматный подстывший чай одним глотком. В горле сухо драло и лучше не становилось. - Я не мог об этом рассказать, потому что ничего не помнил. Нар выхаживала меня несколько лет, пока я заново обрастал кожей, учился есть, ходить, разговаривать. Чудо, что я вышел из состояния овоща, потому что мне знатно прожарило мозги. По прогнозам я навсегда мог остаться пускающим слюни телом, врачи сомневались, что я смогу говорить сложными предложениями и усвоить хотя бы материал детского сада. Когда мы встретились, я не помнил ничего из того, что происходило со мной за период с шести до десяти лет. Сун Чжао уловил главное. - Как тебе удалось восстановить память? Не то чтобы это были приятные воспоминания, но приятных в его жизни итак было до жалкого мало. Больше нелепых или страшных. - Ты знаешь про фанатиков веры в "Богов Кордона". - Мужчина кивнул. - Возможно, ты также знаешь, в чем заключались их ритуалы? - Эти придурки бросали людей в Канал, считая, что так задабривают то, что обитает на границе первого сектора, и тогда их не сожрут во время "Пришествия". Редкий случай, когда кланы третьего сотрудничали с Легионом, чтобы всех их переловить. Не говори мне, что ты им попался. Шион смущенно хмыкнул. - Ты сломал мне ноги, я не успел убежать. Сун Чжао скривил губы. - Но ты выжил. - На самом деле, я плохо помню, что произошло со мной в самой канализации, потому что нас накачали дымом, которым они закидывались, когда начинали сочинять свои предзнаменования. Там воняло и точно было что-то живое. - что-то, мерзко хихикающее над тем, что у него до сих пор на месте ноги, пусть и сломанные. - Но это не новость и в этом точно не было ничего божественного. Что я помню ясно - как меня выкинуло в озеро. Сначала я думал, что там есть электрические угри, но, скорее всего, это был оборванный необесточенный кабель. Как ни иронично, сначала мне током отбило память, а потом вернуло. Когда меня нашли, я уже был седым. И понял, что продолжаю искрить. Склизкие водоросли, завивающиеся вокруг пальцев, мутную воду и морду огромного угря с горящими от разрядов глазами он помнил до отвратительного четко, но склонялся к тому, что его просто накрыло галюцинациями, потому что наличие гигантских угрей в подземных водоемах Кордонов даже звучит по-сумасшедшему. Как и то, что стало с его телом после того, как через него прогнали несколько тысяч вольт. Он думал, что его кожа и глазные яблоки разорвутся, а кости оплавятся, принимаемым потоком раздувало изнутри и жгло, а потом он понял, что его тело может не просто принимать эту чудовищную энергию, но и возвращать. И он начал ее выпускать, чем больше отдавал, тем больше потом возвращалось. Он выпарил половину водоема, потом в полубредовом состоянии полз по илистой земле незнамо куда, чувствуя, как чешется все тело. Когда Шиона нашли, его лихорадило, он был весь черный от присохшей грязи и пытался подлезть пальцами под размокший гипс. Пока его везли к Сансеи, он повторял только "снимите" и готов был сгрызть его зубами. С одной ноги таки сняли колодку, чтобы заменить, и оказалось, что кости срослись, хотя ему говорили, что ковылять он будет еще пару месяцев. А потом вокруг начали сходить с ума электроприборы. Пришлось разбираться. Со временем он выделил и классифицировал для себя три вида тканей. Первые, нижнего порядка, ловили электричество из окружающей среды, но то быстро распылялось. Вторые, среднего, могли генерировать сильный разряд, стянув доступный вокруг заряд и задействовав внутренние резервы, как в подземельях Колизея. И третие, высшего порядка, активировались при получении заряда большой мощности или подключением к источнику тока - тогда он мог играть в сварочный аппарат, но так он больше не рисковал, не уверенный, что тело выдержит. Первое время, когда он сильно злился, мелкие разряды начинали «трещать» по телу, а вся электроника сбоила – гаджеты, электротехника, беспроводные и проводные сети. Чип, по которому можно отследить его местоположение, обернули в диэлектрический корпус, не отторгаемый живой плотью. Во время работы в мастерской он всегда использовал заземляющие шины, ковры и браслеты, на клавиатуре ноутбука и телефоне долгое время были плотные прорезиненные чехлы, пока он не научился контролировать статику. Об этом не знал никто, кроме Нар, Морна, Аллеи и Сансеи, которые помогали ему в исследовании его "колкой проблемы". После они заметили, что он не всегда представляет из себя ходячую батарейку, до нескольких недель в месяц его тело становится обычным - своеобразное время релаксации заряда. Еще рецептурное успокоительное и транквилизаторы продлевали эти периоды, но делали его вялым и заторможенным. - Я понял. - мужчина потер подбородок и мельком глянул на его шею, скрытую воротом гольфа. - Про лабораторию я еще поищу информацию в своих источниках. Не все есть в сети, но есть люди, которым хватает ума выжить и хранить информацию в голове или на бумаге и не хватает, чтобы покинуть Айдо. Его оскал можно было в равной степени назвать кровожадным и предвкушающим: - Что насчет Напалма? Из всего, что нам удалось собрать за все эти годы, выходило, что они полным составом, до которого не добрались мы или Совет, счастливо упорхнули в неизвестном направлении. Все, кто попался нам, не ломались даже под пытками. Думаю, ты понимаешь, что если бы я думал, что тебе известно больше, одними ногами бы не обошлось. Ноги, ноги, ноги - сдались всем его несчастные ноги. Шион взялся за вновь наполненную пиалу. - Я не знал, но искал, пусть цели у нас были и разные. Один раз даже попался Улью и пришлось залечь на дно на несколько лет. Когда мы переехали в четвертый сектор и я пошел в местную школу, столкнулся с одним парнем, - при воспоминании о Шиме свело скулы, - у него на груди было пятно Напалма, скрытое татуировкой. Более явной приметы и придумать нельзя. Я наблюдал за ним и узнал о кое-каких делах, к которыми он мог иметь отношение. Одно из них - смерть детей Торгового Советника, Вана Лисс и еще ряда представителей Торгового совета. Сун Чжао задумчиво потер подбородок. - Я помню тот скандал с самоубийством главы Торговой ветви. Это был прикормленный годами человек, с ним было выгодно сотрудничать, также его участие в военных закупках знатно сократило ряды Легиона без чьего-либо вмешательства. - Он жестко усмехнулся. - Это похоже на месть. Шион кивнул. - В итоге я решил поговорить с ним напрямую о Напалме, чтобы понять, действительно ли он что-то знает. И его поведение показало, что не только знает, похоже Напалм продолжает действовать в пределах Айдо. Иначе бы меня не заперли в заброшенном доме в Кордонах, связанного, в квартире, из которой можно было выбраться только шагнув в окно или с балкона. - Какой интересный способ сказать "привет". Итак, если бы ты еще горел желанием броситься Напалму в объятия, то не сидел бы напротив меня. Пока что у тебя есть только один подросток-подражатель и ноль доказательств. Чего же ты хочешь? Вот они и подобрались к самой неоднозначной части его плана. С одной стороны, Сун Чжао зря думал, что он питает нежные чувства к Напалму. После того, что архе сказал ему про зачистку, у него появился лишний повод свести с ними счеты. К тому же, если Напалм имел отношение к тому случаю, есть вероятность, что они имеют представление о лаборатории и о том, что и зачем там происходило почти десять лет назад. Все больше причин, но есть одно но, высокое такое, из его "влажных юношеских мечтаний", как выразился Сун Чжао. Шион смотрел в черные глаза архе, не романтично проваливаясь в глухую бездну, в которой поджидали алчущие крови черти. - Они кое-что забрали у меня. Мой телефон, за которым я все еще могу следить. Я не надеюсь, что они будут настолько глупы, чтобы потащить его прямо в нынешнее логово Напалма, но вдруг. Сун Чжао откинулся на стенку и наставил на него палец. - Напалм, который скрывался годами - и такой прокол? Шион зубасто ухмыльнулся, совсем как архе недавно. - Я знаю человека, который явно обладает информацией. Где живет, работает, какими улицами ходит. Шим как-то требовал, чтобы он не втягивал панка в свои дела, но, как оказалось, тот итак по уши увяз во всей этой грязи и потянул Шиона за собой. Он не горел желанием его видеть. Примерно никогда. Злость и разочарование не утихали, словно наживаю вскрыли грудину и он боялся, что сорвется, посмотрев в эти блядские глаза. Но ему и не обязательно делать все самому, можно отдать Райна архе и слушать в стороне, как Сун Чжао ломает ему кости. Мужчина задумчиво кивнул: - Мне нужны все маршруты. Но дела в четвертой кварте не получится провернуть быстро. Что если его успеют спрятать? Шион на мгновение задумался, водя пальцами по краям пиалы. - Есть еще девушка. Путается с Кобрами и довольно близка к нашей цели. Ее можно использовать, как приманку. - Байкеры? Мне не с руки начинать с ними открытый конфликт. Это может привести к поножовщине, потере трафика на улицах и очередному переделу территорий. - Не обязательно действовать в открытую. Всегда есть те, чьими руками можно загрести жар. Главное правильно все разыграть. Сун Чжао наконец посмотрел на него по-другому. Не как на неразумного обиженного ребёнка, пришедшего пожаловаться на злых соседских ребят и попросить побить их. А с интересом и долей одобрения. *** Стоя у выхода из подземки рядом со станцией, Шион засунул руки поглубже в карманы штанов и, шмыгая носом, смотрел на серое, грузно нависшее облаками брюхо неба. На кожу давило бесплотной пеленой, отдаваясь кислинкой разряда на языке. Все, на чем он мог сосредоточится – всполохи в стальной глубине и гулко прокатывающаяся между зданиями вибрация приближающегося ада. В голове мелькали схемы – нутро фронта с намеченными линиями формирующихся кристаллов льда и скоплений водяного пара, колкий холод и нарастающий между ними отрицательный заряд. Он чувствовал, как мышцы идут едва заметной рябью, пуская первые токи непроизвольно. Близко. Ставшая невероятно чувствительной кожа лица сладко зазудела. Он был одновременно взбудоражен и заторможен. Веки слипались, рот разрывало зевками. На щеку упала первая капля и он встрепенулся. Нужно определяться, куда идти, пока молнии не перепутали его с громоотводом. Дома было безопасно, но пока что он не был готов там появиться. Оставался всего один вариант. Потянувшись, от поторопился уйти, пока небо, вместо того, чтобы вытряхивать мелкую морось, не выкрутило все краны и молнии не решили поиграть с ним в догонялки. *** В школу Шион пошел из чистого упрямства. Потому что какого хрена, вот почему. Ему нечего было стыдиться, он выкрепил все то дерьмо, которым его старательно поливали и вышел из всех ситуаций, частично сохранив достоинство. Не то чтобы он не ловил подступающие панические атаки при мысли, что это не конец, что ублюдские детишки придумают еще какую-нибудь каверзу и ему снова придется изворачиваться, угрожать и быть уебком. Но теперь он принимал это как данность, с истершейся смутной тоской по спокойным денькам, когда он привлекал внимания не больше, чем растущие в саду деревья. Он чувствовал себя странно. Снова одетый в чуть великоватую ему одежду Кайхара, скрывающую засосы и укусы вперемешку с синяками от пиздюлин, полученных в третьей кварте, с новым телефоном в кармане, который дал ему Сун Чжао, полный бурлящей энергии настолько, что даже насвистывал какой-то мотивчик, попинывая попавшийся на дороге камешек. Нихрена не подготовившийся к занятиям и вот тут его энтузиазм немного угасал. Он плюхнул бэк на стол рядом с Нагель и широко улыбнулся в ответ на ее изогнувшуюся ломаной дугой бровь. В этот раз девушка решила заплести много мелких косичек, прокрасив предварительно некоторые пряди в голубой и жирно обвела глаза красным. Он упал рядом, потягиваясь и хрустя позвонками о стул, а острый ноготок оттянул ворот водолазки почти до ключиц, открывая синие отпечатки пальцев по бокам и гранатовые пятна кровоподтеков от засосов. - Я смотрю, ты отлично провел время. Не диво, что не отвечал на мои звонки и сообщения. Выглядишь ожившим. - Шион отбил ее ладонь и потянул ткань повыше. Машинально и бесполезно - одно маленькое пятно было у него под подбородком, другое прямо за ухом, тут разве что натянуть воротник по самую макушку. - Было... насыщенно. Кстати про звонки: у меня новый номер, на старый лучше ничего не присылай. Я был практически без связи все это время. Нагель закатила глаза. - А я уж было подумала, завел себе девушку и она забросила всех твоих подруг в бан. - Шион знал, что некоторые так делают. Риэль когда-то устроила ему истерику, что он постоянно с кем-то переписывается, пока они гуляют вместе и что хотя бы при ней постеснялся бы писать "своим шлюхам". "Его шлюхами" были Кабли, Шуты и изредка хакеры из Течения. Он тихо с этого ржал, но не давал никогда девушке доступ к своим гаджетам. То что его - это его и никто не имеет права регулировать или контролировать его жизнь или круг общения. Если бы не необходимость, он бы уже положил свой собственный телефон вирусами. Также в его планах было подпортить малину панку - думается, раз уж тот такой урод, то смартфон, планшет, ноутбук, моноблок и консоль ему ни к чему. Шион думал бесповоротно испоганить все, на чем будет доступ к сети. - Кстати о подружках. Мне нужно поговорить с твоим... - он замялся, поняв, что в очередной раз забыл имя, вспоминалась только татуировка на горле, трусы в роботы и старший брат-офицер. - Его зовут Кали, сколько можно? Постарайся уже запомнить. - он послушно кивнул и, по ощущениям, через пару мгновений снова забыл. - Я поговорю с ним. Ласково потянувшись, она каменной хваткой ухватила его за ухо и больно сжала. Пластиково улыбаясь, зашипела сквозь зубы: - Обидишь его или втянешь в неприятности и я тебе яйца оторву. Шион состроил невинную мордашку, честно глядя на нее круглыми глазами, но никого это не убедило. Хмыкнув, девушка отпустила его и решила обратить внимание на зашедшего в класс учителя. Он определенно хреново на нее повлиял. *** Шион сидел за своим привычным аутсайдер-столом, грыз придвинутые Семи хлебцы с сыром и читал схемы для следующих проектов. Мальчишка предложил сделать программируемый кодовый замок. Под него надо было писать программы, зато не надо паять, достаточно использовать готовые платы, имеющие свой процессор, память и возможность расширения. Вообще они хотели поиграть с возможностями этих плат, делая для начала мелкие элементы комплектации умного дома, вроде контроля освещения, температуры, хаба, датчиков движения, дыма, утечки газа и уровня влажности. Всем этим можно было неспешно заниматься до конца года, Шион был уверен, что остальные подопечные Треса тоже воспримут идею с восторгом. Те, пролетев стайкой по столовой, не сели с ними, но помахали, радостно улыбаясь и галдя про какую-то новую игрушку, в которую пойдут играть после занятий. Остальная толпа курсировала вокруг равнодушно. Они не привлекали внимания, единицы окидывали их любопытными взглядами и шли дальше. Словно всем разом стало наплевать на Шиона, его происхождение и "коварные интриги", которые он плетет против местных невинных овечек. Появилась какая-то новая звездочка, певица из удачно дебютировавшей девчачьей группы, собравшая вокруг себя восхищенно шуршащих фанатов и везде разговоры были только о ней. Шион не вникал. Его устраивало, пока абсолютное большинство волнуется и перетекает где-то там за бортом и никак его не касается. Семи под боком наворачивал свой йогурт с кусочками фруктов и все еще немного сопел носом из-за не до конца спавшей припухлости. Шион ожидал отложенной истерики, как только до пацана дойдет, что они действительно были на волоске. Но тот приятно удивил его - поревел немного, извинился и сказал, что в следующий раз будет осторожнее. Хоть это был проеб Шиона, о чем тот ему честно рассказал. Между собой они все порешали и переключились на насущные дела. Пережитое вместе дерьмо действительно сильно сближало. За прошедшие недели мальчишка словно повзрослел на несколько лет, стал иначе смотреть и двигаться, так что придурки-одноклассники даже не рискнули подкалывать его по поводу разбитого носа, чувствуя, что реакция может быть непредсказуемой. Они собирались идти на допы и представить свой план занятий физику, чтобы выканючить платы и комплектующие в большом количестве, за возможность работать с которыми Шион лет в пятнадцать продал бы почку, когда в тихую гавань их гик-ленда ступила нога чужака. Точнее, чья-то жопа, будто так и надо, размашисто села на скамейку напротив. Шион откинулся спиной на стену, сложив руки на груди, Семи молча выгнул бровь. Оба были уверены, что никогда прежде не сталкивались с этим парнем и совершенно не представляли, чего ожидать, но на всякий случай напряглись. С минуту они молча рассматривали друг друга. Шион отметил бледную, оливкового тона кожу, характерные для рекашей пухлые губы, плоские скулы и раскосые темные глаза, но тонкий прямой нос с узкими ноздрями, высветленные волосы и маленький деревянный тоннель в левом ухе. Породистый смазливый полукровка, навскидку одного с Семи возраста, держался уверенно, кривя губы в легкой улыбке. Шион покосился на своего мальчишку, но тот качнул головой, показывая, что не знает, кто это. Все это заняло долю секунды, но вторженец не упустил и микро движения их обоих и его улыбка стала шире и острее, обнажая нарощенные клыки. - Разве эри меня не узнает? - он заговорил на сленговом ракаал, сходу назвав его "старшим братцем" и если обращение Шиона к Сун Чжао было уважительным и полуофициальным, это было делано небрежным и насмешливым. - Извини, что не бью поклоны, это привлекло бы к нам ненужное внимание. - Впервые вижу тебя, наки, - сощурившись, Шион ответил в тон, игнорируя то, как нахмурился Семи, не понимая, о чем они говорят, но правильно интерпретируя интонации. - А я здесь довольно давно. - Твоя холодность разбивает мне сердце, эри, ведь мы виделись только вчера, я сразу же узнал тебя и наконец решил сказать "привет". Увидеться они могли разве что в "Пионе", но Шион был уверен, что запомнил бы кого-то настолько выбивающегося из строго традиционной атмосферы. Только если это "виделись" не означало, что он был как на ладони, не видя наблюдателей и не догадываясь об их наличии. - Считай, мы сказали друг другу "привет". А теперь извиняй, мы опаздываем. Упершись ладонями в столешницу, он плавно встал и направился к выходу, когда его довольно бесцеремонно схватили за руку. Не за рукав и даже не за запястье, скрытое рукавом одежды. Прикосновение кожи к коже, когда чужая ладонь обернулась вокруг его пальцев, настойчиво, но аккуратно сжимая, заставило его вздрогнуть, а сердце сбиться с ровного ритма. Прикосновения к кистям считались интимными, такое могли позволить себе только близкие родственники, хорошие друзья или любовники. Этот незнакомый наглый пацан не мог этого не знать. Застывший мрачным изваянием Семи смотрел на цепкую клешню так, словно готовился отгрызть по глотку. Он знал, что Шион не любит прикосновения и, хоть тянулся к нему незаметно, как росток к источнику тепла и света, старался уважать его желания и личное пространство. И тут появляется какой-то щегол без тормозов и напролом прет за тем, на что он даже рот разевать боялся. - Ты наконец-то посмотрел на меня, эри. - улыбкой глядящего на него снизу вверх парня можно было осветить небольшой стадион, она была неожиданно бесхитростной и искренней, так что Шион, открывший рот, чтобы начать ругаться, даже растерялся. - Я бы очень хотел познакомиться поближе с ани архе Сун Чжао. Пожалуйста. Его тон поменялся, из расхлябанного становясь невинно-просительным. Шион заметался взглядом по залу, отмечая, что они таки начали привлекать внимание. Чем дольше этот цирк продолжается, тем больше зевак потом будут молоть языками. Не то что ему нужно. Он закусил губу и обреченно кивнул. - Хорошо. Невесомо погладив большим пальцем центр ладони, рекаш наконец отпустил его и Шион с усилием подавил желание вытереть руку о штаны. - Я подожду тебя сегодня, эри. Не убегай, держи слово. С ним говорили тихо и мягко, от этого хотелось орать и убежать через окно. Наглец идеально контролировал голос, ракаал в его исполнении словно оглаживал затылок и шею вдоль позвоночника, поднимая волоски дыбом и пуская по рукам мурашки. Шиону это не нравилось. Он не знал точно, что это за пацан, но с ним определенно стоило быть осторожным и вежливым. Возможно, через него Сун Чжао решил дополнительно наблюдать за Шионом, но тогда какой толк в том, что тот сам к нему прибился, показываясь во всей красе и так беспечно намекая, буквально крича, кто он. Они уже поднимались по лестнице, когда Семи делано-нейтрально заметил: - Становишься популярным. Он хмурился, ему не нравился тот парень и его поведение. Злило, что он не понимал, о чем они говорят, хоть чувствовал, что это что-то личное, такие мурлыкающие интонации нужно было запретить законодательно. И то, как он смотрел на Шиона, словно знал о нем что-то, о чем окружающие понятия не имели и это восхищало его. Просто в глазах темнело от того, что отчужденно-одинокий Шион, неприкаянно шатавшийся по четвертому сектору и даже с набившимся к нему в друзья Райном державший определенную дистанцию, до которого, казалось, не докричаться и не понять, что творится в светлой голове - так оживал, стоило ему заговорить на певучем гортанном языке. Ему действительно нравилось говорить на нем, он буквально был рожден для этого и, словно деталь давно утерянного пазла с краями, обшарпанными неудачными попытками приладить, вдруг правильно и ладно вставал на свое место, начиная светиться изнутри. Это было... обидно. Шион посмотрел на него через плечо и дразняще ухмыльнулся: - Боишься, что кто-то покусится на твое место первого миньона? Семи просиял. Приятно было знать, что у него есть определенное место, это значит, что его наличие или отсутствие не безразлично. Ему хотелось быть нужным Шиону. И полезным. Это теплое пушистое чувство можно было бы спутать с любовью, но только в таком ее проявлении, что не требовало интимных прикосновений, поцелуев или секса, романтических, отчаянных жестов. Хотелось проявлять заботу: подкармливать, напоминать о бытовых мелочах, быть на одной волне, разгоряченно споря за верстаком, шутливо толкая друг друга локтями и поддразнивая. Быть на его стороне, когда все вокруг поворачиваются против. Стоять за спиной и подавать инструменты, которые он использует, чтобы запугать и разболтать врагов. Семи хотел бы иметь силы и возможность защищать его так, чтобы он понятия не имел о том, что ему вообще угрожала опасность. Чтобы глаза Шиона не мертвели стеклянно, кожа не отдавала землистой серостью и он не дышал через раз, стараясь не показать, что даже необходимость стоять и держать голову высоко поднятой причиняет ему невыразимую боль. Чтобы не он клал ему на плечо руку, стараясь успокоить, когда они в шаге от возможной смерти. Не имея ни малейшего понятия о том, что крутится в голове мальчишки, Шион растрепал ему волосы и потянул за лямку рюкзака, заставляя ускориться: - Вряд ли я найду еще кого-то, кто будет с таким удовольствием горбатиться за верстаком, так что расслабься. Ты незаменим. *** Шим закрыл за собой дверь и хмыкнул, носком ботинка оттолкнув звякнувшие бутылки. По ушам ездил пост-хардкор, разбиваясь гитарными рифами и гроулом о стены, больше ничего нельзя было разобрать под всей этой какофонией звуков. Райн развел в квартире срач, не отвечал ни на чьи сообщения и звонки, не реагировал даже на трель входного звонка. Пришлось отпирать своим ключом. В зале пахло полынью и спиртом, на заляпанном жженым сахаром столе стояла ополовиненная бутылка абсента, блестя золотой этикеткой. Сам панк растянулся на полу, в глухом алкогольном коматозе съехав с кресла-мешка. Его брат страдал как десятилетка. Шим остановился над ним, непроницаемым взглядом окинув растрепанные засалившиеся волосы, заросшее щетиной бледное лицо, круги вокруг сомкнутых глаз и пропотевшую грязную одежду. Потом развернулся и ушёл в ванную, зашумела вода. Вернувшись, одним непринужденным движением поднял бессознательное тело на руки. Прошагав обратно, без лишних сантиментов сбросил свою ношу в успевшую заполниться ледяной водой наполовину ванну. Проследил только, чтобы не ударился головой. Сопроводив пробуждение хриплым воем и потоком матов, Райн ухватился пальцами за края, резко выпрямляясь и метаясь расфокусированным взглядом по обстановке вокруг. Шим щёлкнул крышкой зажигалки, закуривая самокрутку и присел на опущенную крышку унитаза, пока панк крутил вентили, регулируя температуру и срывал мокрые вещи. - Настрадался? Райн подарил ему острый взгляд, взрезавший от солнечного сплетения до самого горла и бросил скомканными трусами, которые Шим небрежно отбил на крышку бельевой корзины у двери. Панк вытянул ноги, забрасывая их на края ванны по бокам от крана и запрокинул голову на бортик, потирая переносицу. - Ну ты и свинья. - голос его все ещё был сиплым, словно глотку забило песком. Шим лениво скользил взглядом по его мокрым плечам. Темнеющей на груди громаде осьминожьего тела, расплывающегося и вьющегося под прозрачной водой, словно живое, на липнущее по низу живота к паху щупальце, овивающее тонким кончиком основание лежащего на бедре члена в коротких завитках волос. Мускулистые ноги, сжатые фиолетовыми спиралями, белые стопы с поджимающимися пальцами. Он хмыкнул, отправляя окурок щелчком в раковину. Райн покосился на него, едва приподнимая веко. Тихо незлобиво проворчал, что он потом сам будет чистить колено. Пальцами ноги закрутил вентили и длинно выдохнул, растекаясь по дну ванны, которая стала слишком мала для его тела. Когда-то они умещались в ней вдвоём, щуплые и мелкие, шипящие и пытающиеся друг друга притопить, пока Макуш, закатав рукава, старался вымыть их обоих за раз перед сном. Шим приподнялся, потянувшись за банкой шампуня и, выдавив пахнущую мятой и ягодами полупрозрачную массу на ладонь, пересел на бортик, вплетая пальцы в отросшие черные пряди. Перебрал их, взбивая плотную пену, скользнул от макушки вниз, уколовшись отрастающими остями по бокам ирокеза, огладил шею и мимоходом промял, заставляя Райна тихо выдыхать. Кожа тёплая и влажная, под ней выступы позвонков, узелки мышц и бьющийся размеренно пульс. Панк подался под ладони, как разомлевший пёс, склоняя голову. Потом, зажмурившись, окунулся в воду, вымывая шампунь и вынырнул, отфыркиваясь, сдувая с носа капли мутной воды. Потянулся вслепую за лейкой. Шим встал и вытер руки полотенцем, палец за пальцем, пока Райн намыливал плечи и бока. Он смотрел на ямки на пояснице и стекающие к ложбинке между ягодиц потоки воды, мелкие брызги долетали до него, оседая взвесью на щеках и переносице. Шим развернулся и ушел на кухню. Поставил на стол бутылку минеральной воды, пару ломтей подсохшего хлеба намазал мягким белым сыром и положил сверху слайсы фенхеля, морщась от одного запаха. Почистил апельсины. Упал на стул и принялся за сочные зелёные яблоки, отправляя куски в рот с ножа. От кислоты приятно вязало язык. Райн, оживший и свежевыбритый, в одних трусах, с полотенцем на плечах, вскоре вырулил к нему. Уселся прямо на столешницу, выпил махом половину воды и накинулся на бутерброды. Музыка в колонках давно стихла, они молча жевали, глядя в пространство. Панк проворчал, вымазав нос в сыре и покосился в его сторону. - Ты же не просто так пришёл. Шим ловко метнул обструганный огрызок в урну на другом конце кухни. - Он выбрался. Тогда я потерял его из вида. Дома не появлялся, непонятно, где был все выходные, сегодня пришел на занятия. - издевательски улыбнулся, показывая открытую галерею с последними пересланными фотографиями. - Зря ты переживал, что он истоскуется без тебя. Судя по всему, он прекрасно проводит время. Райн заворчал, но взвесил за и против и не стал бросаться в него тарелками или кусочками фруктов. Вместо этого выхватил телефон, разглядывая немного размазанные из-за зума фотографии, на которых Шион в столовой держался за руки с каким-то пацаном, а рядом ревнивой юлой крутился его мелкий "смехотехник". В кадре был профиль неизвестного парня и Райн не узнавал его ни на первый взгляд, ни на последующие. Значит, тот был либо совсем новичком, либо младше и не попадал в их сферу интересов. Он постучал по экрану: - Что за пацан? Шим меланхолично пожал плечами: - Рекаш-полукровка, из благородных. Семья имеет значительную долю в управлении фармацевтическим бизнесом. На первый взгляд чистые, как свежевыпавший снег, но когда я захотел разобраться, Хайнэ сказал не лезть ни к ним, ни в их дела, иначе он подпалит мне жопу. Так или иначе, их интересы никак с нашими не пересекаются. Взгляд Райна стал непроницаемым, когда он увидел последнее фото - наконец не размазанное и в хорошем качестве. Шион, что типично, тупил в очередную непонятную книгу. В обилии света было видно, что на коже его лица места живого нет - одни стесы да ссадины и глубоко запавшие глаза. И припухшие губы. За них он зацепился надолго, недовольно хмурясь, а потом разглядел открытую шею за сбитым воротом гольфа. Внутри сжалось что-то колкое и неприятное, оседая горечью на корне языка. - Как ты думаешь, кто? Шим закатил глаза, прекрасно понимая, о чем он. - Страдаешь, что не для тебя ягодка созрела? Иногда брат мог быть максимально мерзотным, но сейчас было не время драться и ссориться. Когда все закончится, они с радостью начистят друг другу рожи, но сейчас нужно держаться друг друга, иначе, если Хайнэ заметит, что они начали крошиться и терять хватку, а неприятностей стало больше, чем пользы, без раздумий отправит их в расход. И плевать ему будет на обещание, что он давал когда-то матери Шима. Райн только вздохнул. - Надо было дождаться его. - Чтобы он бросился на тебя и вскрыл так заботливо оставленным ножом? Не будь наивным. И я пришел не за тем, чтобы полюбоваться на твое кислое ебало. У тебя полчаса на сборы. Я кое-что успел понять о твоей принцессе и удивлен тому, что ты еще жив. Наверно и он тяжело переживает ваш "разрыв", раз до сих пор не подпалил квартиру или не засыпал всю вентиляцию ядовитыми пауками. Панк таки толкнул его ступней в плечо, заставив пошатнуться на стуле. - Не было необходимости поступать с ним так жестоко и все бы не стало настолько сложным. Райн осекся, почувствовав, как вокруг лодыжки сжимаются жесткие пальцы, задерживая ногу и не давая одернуть назад. Мрачной улыбкой Шима можно было резать сталь и крошить бетон, она была похожа на ад, рвущийся со дна потемневших глаз. Не то чтобы он не знал, какое чудовище его брат, но настолько взбудораженным не видел его очень давно. - Думаешь, мне не надоело смотреть, как вы, два обсоска, дрочите, глядя друг на друга оленьими глазами? Райн проглотил готовую сорваться с языка резкую фразу и тоскливо протянул: - Это была твоя идиотская идея сблизиться с ним. Ну ты и урод. Надтреснутая ухмылка Шима стала только шире. - Вряд ли бы он поверил в мою дружелюбность, даже желай я ее проявить, а ты у нас такой душка и по тебе не течет только ленивый. "Ах, младший медбрат, помогите мне, кажется я не могу правильно завязать больничную робу". - Он очень живо передразнил одну из давних его пациенток и у Райна дернулся глаз. - К тому же, через тебя было удобно за ним наблюдать. Внутри все похолодело от осознания. Райн, как никто другой, понимал что к Шиму неприменимы обычные категории человеческих отношений. Тот всегда пер вперед, развлекая самого себя, наматывая на гусеницы кишки тех неосторожных, которым не посчастливилось оказаться на его пути. Айдо для него не более чем игровая площадка с движущимися мишенями, мимо которых можно пройти, если неинтересно или лениво, а можно потренироваться, отстреливать или стравливать друг с другом и наблюдать, что выйдет. Его интерес еще никогда не заканчивался хорошо для самого объекта. Он был бестактным, эгоистичным и жадным. Своим вниманием давил, как бетонной плитой. Он практически не умел проявлять положительные чувства вроде любви, привязанности, заботы или участия к кому-либо из тех, с кем Райн его видел раньше. До сих пор находились романтичные дурочки и дурачки, которые считали, что своей любовью отогреют его сердце и превратят в самого милого и заботливого парня на свете. От такой наивности ныли зубы - у Шима нечего было отогревать и он с удовольствием это демонстрировал, оставляя позади еще одного человека в соплях и слезах, истощив и измотав ублюдским поведением. И если не к нему, а он проявлял интерес, это было что-то вроде локальной катастрофы. Совершенно не умея созидать, Шим начинал хаотично разрушать все вокруг, используя все свои немалые, временами устрашающие, способности и возможности. Собственно то, что пришлось перенести Шиону, и было своеобразным проявлением "симпатии" в понимании Шима. Уровень социализации - выращенный кучкой социопатов убийца. Однако, судя по тому, что Райн слышал за последние дни - на первый взгляд теплый и мягкий, как тающая зефирка в какао, Шион оказался начинен ядом и осколками стекла. Пытаясь проглотить, можно было изрезать глотку и захлебнуться в крови раньше, чем умрешь от интоксикации.