***
— Наконец-то! После стольких лет! Врата между мирами открыты! Предсказанное миллиард лет назад случилось! Мой день пришел! И этот мир стал моим! Момент, когда шар разбивается и трещина открывается поистине триумфальный. Всё, что чувствовал Билл, все чего добивался миллиарды лет было никчемным, никчемным по сравнению с этим. Последнее изменение, что ему подчинилось, то, которое он всегда хотел, наконец стало его собственным — мир, полный возможностей, и даже больше, ведь он был тут чтобы освободить его от всего, что останавливало этот прекрасный, замечательный потенциал. Это его полная победа. Самая длинная партия в шахматы подошла к концу, и он выиграл. — Это вечеринка без конца! Время встало, здравый смысл испарился! Всё сущее встало с ног на голову и теперь я тут главный! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СТРАННОГЕДДОН!***
Он не очень удивлен, когда старый добрый Форди делает попытку изгнать его обратно в портал с помощью удара из своего оружия. В конце концов, он работал над ними половину своей жалкой короткой жизни; если честно, Билл бы был разочарован, если бы тот не попытался. И когда у него не получается, конечно же у него не получается, Билл решает достаточно щедро повторить свое предложение. Может от своего триумфа он стал сентиментальным. — Ты чего такой кислый, Форди? Ты еще можешь присоединиться. С лишними пальцами ты впишешься в нашу банду! Я бы предпочёл умереть, не увидев всего этого! — Ни за что, уж лучше я умру! Я знаю в чем твоя слабость, Билл! … Ох, ну ладно. Никто не сможет сказать, что Билл не попытался. Упрямый козёл пусть делает как хочет, а Биллу не мешала новая чесалка для спины из чистого золота.***
Он не волнуется, когда Ёлка сбегает. Он не волнуется, когда Дитя Времени появляется и с удовольствием убирает его с дороги. Он не волнуется, когда его предает Гидеон. Он не волнуется, когда Ёлка достигает пузыря Кометы, и не волнуется, когда они его протыкают — потому что в этот момент он больше заинтересован делами с Фордом, чтобы снять этот тупой барьер и выйти из этого тупого города. Шестопал и правда испытывает свою удачу — ему стоило уже знать, что Билл больше всего не любит когда его запирают, и нет ничего, чего бы он не сделал, чтобы выбраться — но Билл повторяет свое предложение снова. — Слушай, Форд, если дашь мне уравнение, твое измерение будет свободно. Всё станет возможным. Я создам прикольный мир- лучший мир! Тут всегда будет веселье, не надо будет умирать! Не будет ни ограничений! Ни законов! Ты будешь как мы. Таким могущественным, что представить сложно! И всё это за небольшую помощь. Всевидящий! Всезнающий! Всесильный! Ты тоже можешь стать таким! Я думал ты умён. Просто присоединись. Ты безумен. — Ты безумен, если рассчитываешь на меня! Ну и ладно. Если он хочет этого, так и быть. Так или иначе, он заставит его говорить. Как Форд и сказал, он и правда безумен. И давно уже забыл как ощущается пощада. Он не волнуется, когда смертные дают ответный бой. А стоило бы.***
Дверь захлопывается. Зажигаются огни. Билл понимает. И он внезапно вспоминает, как ощущается паника. — Выпусти меня! ВЫПУСТИ! Почему не получается? Паника превратилась в нечто иное, что он не смог распознать сразу и это было отчаяние. Трудно назвать эмоции, которые он не испытывал миллиарды лет, но от этого они становятся еще более пугающими. Страх он тоже забыл. Впервые на своей памяти Билл не знал что делать. Впервые с тех пор, как он начал существовать, он упал на колени. Нет, нет, нет, нет, НЕТ! — Глянь сюда. Смотри на меня, демон одноглазый! Над ним возвышался Стэнли Пайнс. Стэнли Пайнс, один единственный смертный, которому удалось его перехитрить — и последний человек, которого он увидит. И на секунду Всевидящее око не хочет видеть, потому что если он не может увидеть, значит это не может быть реальным. Этого не происходит. Но оно происходит, и он повернулся. Он посмотрел вверх, на хмурое лицо и глаза, что отражают огонь вокруг них; и на секунду, они будто горят его собственным огнем. — Ты очень умный парень, но допустил фатальную ошибку: ты угрожал моим родным! Так скажите — как звали моего брата? Огонь окружает их, появился ужас, и Билл предпринял свою последнюю попытку поторговаться. — Ты Но понял! Я дам тебе всё! Деньги! Славу! Богатство! Власть! Собственную галактику! Прошу! Пощади! Пожалуйста! Мы сделаем что угодно! КАК ЗВАЛИ МОЕГО БРАТА? Ты угрожал моим родным! — Нет! Стэнли Пайнс уже ничего не говорит: просто смотрит, пока его форма теряет свой прежний облик — и он чувствует будто все чем он является и чем был разрывают на куски, несмотря на его попытки остаться целым — Билл Сайфер знает, что у него не выйдет, что сколько он не будет торговаться или умолять это его не спасет. — Что со мной происходит? Он знает, что происходит, он очень хорошо это знает — и пока он теряет контроль над собственным существованием, он знает что есть лишь один шанс для него не исчезнуть прямо здесь и сейчас. Он отказывается уходить, отказывается делать это последним своим днем, отказывается давать им и их правилам выиграть. А-К-С-О-Л-О-Т-Л-Ь! Моё время пришло гореть! Я взываю к древним силам, что не дадут мне умереть! Он не знает зачем он кричит имя Стэнли Пайнса. Не знает зачем направляется в его сторону, точно зная, что он почти не может держать свою форму, но ничего не может с этим поделать — и хороший удар заставляет его разбиться окончательно. Он вскрикнул. И это было последним, что он запомнил, прежде чем мир погрузился во тьму.***
Его крики отзывались эхом в тумане, но без ответа. Никто не слышал, ведь никого не было: был только он, блуждающий по извилистым дорогам собственного разума, без возможности покинуть его, без возможности сказать как много времени прошло — часы, дни, тысячелетия или даже больше — и густой туман не позволял увидеть что либо вообще. Всевидящее Око без возможности увидеть даже куда он вообще идёт. Было бы достаточно смешно, чтоб посмеяться над этим, если бы он не был так занял бесконечно крича. Он всё ещё существует, у них не вышло уничтожить энергию, но он стал ещё больше заключённым, чем был когда либо. Его должно было это злить, подпитать его, дать ему начать строить планы кровавой мести, чтоб обрушить её на мультивселенную, когда он наконец выберется из своей каменной тюрьмы. Должно, но оно этого не делало. Вместо этого, это его пугает — и с этим Билл не знал как справиться. — Выпустите отсюда! КТО-НИБУДЬ! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! — кричал он. И снова слыша в ответ лишь эхо собственного голоса. Билл сел на землю — какую бы землю он бы смог найти в собственном разуме — и приложил к своему глазу обе руки, пытаясь остановить свои крики. От чего все равно издает пронзительный крик. Где остальные? Куда они пропали? Он не мог увидеть, что было за пределами его тюрьмы и это так ему не знакомо, что он будто ослеп. Их затянуло обратно в Царство Кошмаров? Если да, то им никогда не удастся найти его — не без моста между измерениями, над которым он столько работал, закрытым вновь. И у них было недостаточно мозгов, чтоб открыть его снова. Этого не должно было случиться, это было совершенно непохоже на будущее, которое он увидел. Почему же смертные просто не могли сдаться? Они должны были сдаться. Они должны были сдаться и прятаться в страхе. Они должны были дать ему сделать что он хочет и освободить их измерение. Этого не должно было- Этого не должно было случиться! Замолчи. ТЕБЯ НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ! — Нет, нет, нет, нет, заткнись, ЗАТКНИСЬ! — кричал Билл, и паника снова поднималась. Чей бы этот голос ни был, он не хотел его слышать. Он не хотел слушать и пытался сбежать, прекрасно зная, что не сможет сбежать от того, что проходило эхом в его собственном разуме. Эта попытка была коротка настолько насколько была бесполезна, потому что через несколько секунд он врезался во что-то, что скрывалось в тумане и упал назад, пока в его голове все продолжало вертеться. Он посмотрел вверх и увидел через молочно-белый туман очертания двери — двери, что была закрыта тяжелыми цепями и грозным замком. … Закрытая на замок дверь? Почему у него в разуме была закрытая на замок дверь? У него не было тех воспоминаний, что стоило бы закрыть — и все же, это и было смыслом, верно? Удивление пересилило панику и Билл встал и потянулся, чтобы дотронуться до замка. Он остановился на секунду и зажег в руке огонь. Замок загорелся вместе с цепями и уже через мгновение от них остался лишь пепел, но сама дверь осталась в полной сохранности. На мгновение — всего на мгновение — он остановился. Должна быть причина почему он решил запереть эти воспоминания. Может стоило оставить их. Может… может… Билл нахмурился и взялся за ручку двери. Не то чтобы вещи могут стать еще хуже, чем они есть сейчас, верно? Просто быстрый взгляд ничего не изменит. У него в голове не должно быть запертых дверей: ему уже достаточно было мест, в которые он не мог попасть, даже если по своей воле. Если ему не понравится, что он увидит, он просто закроет дверь снова. Но хотя бы он будет знать. Они забрали всё остальное. Я заберу обратно, что могу. Билл Сайфер крепко взялся за ручку двери и толкнул вперед.***
Дверь медленно открылась, со скрипучим звуком, которые двери издают только, когда вокруг тишина, а тебе не хочется, чтобы тебя услышали. К счастью, его родители спят в конце коридора и ничего не слышат — но Лиам да, и когда Билл смотрит внутрь прямо ему в глаз направлен свет от фонарика. — Эй! — Билли! Что ты тут делаешь? Свет сместился и Билл смог снова открыть свой глаз, несколько раз моргнув. Лиам сидел на кровати, с одеялом на его верхнем углу, книгой на ногах и фонариком в руке. Точно как Билл и ожидал его увидеть. — Я хочу сказку, — прошептал он, закрывая дверь в комнату Лиама как можно тише, и подходит ближе. Лиам хмурится. — Тебе надо быть в своей комнате, — говорит он, безуспешно пытаясь звучать грозно. Он всегда рад, когда приходит Билл, и ужасно это скрывает. — В моей комнате скучно. — Тебе надо спать. — Тебе тоже! — Я старше. Я могу засыпать позже, и… ну, мама и папа будут в бешенстве, если узнают, что ты сюда пришел! — Оо, тебе страшно. — Неправда! Просто- Билл сделал свой глаз ртом чтобы показать язык, и забрался на кровать и сразу под одеяло. — Да ладно! Почитай сказку! — говорит он, облокотившись на локти и смотря в книгу, нахмурившись, когда та оказалась книгой по математике. — Серьёзно? Да кому вообще хочется читать это? — Некоторым фигурам нравится знать вещи, — отвечает Лиам, но закрывает книгу и выпрямляется. Отчего одеяло становится для Билла как маленькая палатка. — Ты перестанешь шуметь, если я расскажу тебе сказку? — Страшную! — Страшнейшую из тех, которые придут на ум. Об одном маленьком капризном Треугольнике, который не мог оставить своего брата в покое… Лиам пытался, правда, и некоторые из его сказок и правда были очень крутыми, но он не смог бы звучать страшно, даже если бы от этого зависела его жизнь. И всё же, Билл удостоверился в том, чтоб его глаз был широко открыт пока он слушал, чтобы хотя бы выглядеть немного нервным и даже несколько раз подпрыгнул, будто он испугался. Лиам всегда так гордится собой, когда это происходит и плюс игра в напуганного давало Биллу возможность остаться в комнате на ночь. — Теперь я не хочу оставаться один! — Ты будешь в порядке, Билл. — Да ладно! Дай мне остаться! — Нет. — Почему нет? — Потому что тогда мне придется рано вставать, чтобы вести тебя обратно в твою комнату, пока мама и папа не узнали что тебя там нет, вот почему. — У меня будут кошмары, если я буду спать один! Я проснусь и буду кричать и разбужу всех, и тогда они будут ворчать, и узнают, что это ты рассказал мне страшную сказку, и- — Эй! Это уже шантаж! Лиам еще пытался спорить, он всегда так делает, но он никогда серьезно не хочет — и, в конце концов, Биллу разрешили остаться. Но конечно, пытаться обнять друг друга, когда у вас углы довольно сложно. — Не тыкай своим углом мне в глаз снова, — проворчал Лиам, и Билл снова показывает язык прямо рядом с его стороной. — Фу! Прекрати так делать! Билл рассмеялся, но тихо, чтобы никто не услышал, и наконец зевнул. Всё таки, уже было поздно. — Ночи, — пробормотал он, и не заметил паузу прежде чем Лиам ответил, накрыв их обоих одеялом. –… Спокойной ночи, Билли. Они уснули в считанные минуты, не зная, что вокруг них поворачиваются механизмы вселенной. Через несколько дней выберут дату Проверки Лиама. Через несколько недель его не станет и Билл заменит его не-такие-страшные сказки запретными сказаниями о Третьем Измерении, которые тот оставил. Их мир — и мультивселенная в целом — почувствует волны от одного этого дня еще триллионы лет. Но здесь и сейчас, ничего из этого еще не произошло. В стенах этой крохотной комнаты в доме как и бесчисленное количество других во Втором Измерении, время будто остановилось. Они просто спали, лежа близко, в одном остановленном как в кристалле моменте без конца, которое будущему не было позволено разрушить. Не пока ему было что сказать.***
В Третьем Измерении, в галактике среди многих остальных, на крохотной планете среди миллионов, брат и сестра стояли вместе и смотрели в будущее. Два брата продолжали с того места, на котором они остановились, соединяя воедино части своей жизни и возвращая то, что, говорили, они потеряли. Они все оставили позади город, который мало кто знал, и что-то, о чем еще меньше хотели говорить. Спрятанное в лесу, где грань реальности была тоньше всего, с рукой протянутой в ожидании. Внутри каменной клетки крики прекратились. Всевидящий глаз оставался закрытым. И впервые за триллион лет, Билл Сайфер спал. И видел сны.***
Хочу немного продлить лето.