В чём тупил канон

Отметьте ошибочки) =============== - Есть вещи, которые лучше один раз увидеть, чем полгода предполагать, - ворчал Соранраку, ведя за собой Томоэ и Мидзуки в самую чащу прихрамовой рощи. Полчаса назад менестрель распинался перед лисом о том, как важно еще раз посмотреть прошлое Лины, потому что в тот раз ему не все удалось рассмотреть как следует. Ёкая уговаривать долго не пришлось – ему и самому хотелось понять, какой толщины стоит стена между ним и Линой, и как ее можно разбить. Дольше пришлось уговаривать альбиноса, который наотрез отказывался отправить в прошлое сразу обоих, потому что «сил не хватит». После долгих переговоров, угроз и клятвенного обещания потом ни в чем не винить змей скрепя сердце согласился. - Здесь. Сора остановился на маленькой полянке, покрытой жесткой зеленой травой, стойко выдерживавшей натиск осени, и опавшими желто-красными листьями. Мидзуки, обреченно повздыхав, знаком приказал спутникам встать чуть дальше, а сам присел на землю и, распалив кадило, с тоской уставился на дым, окутавший ёкая и хранителя. Соран, ободряюще подмигнув лису, уверенно схватил того за руку, когда они оба оказались в междумирье. Пройдя в одно из окон порталов, они оказались… в универе. Однако из-за светлых стен и относительной тишины сначала показалось, что они попали в больницу – Томоэ даже рисковал заработать еще один седой волос, который, к счастью, не был бы заметен в серебристых волосах. Не было того изобилия студентов, какое показывают в фильмах, лишь изредка по подоконникам сидит группа молодых людей – ожидающие пары. Нет длинных коридоров с большими окнами – старое здание Лининого факультета было башенного типа, что давало ему легкий флер сказочности. Старая большая лестница с покатыми ступенями, отшлифованными за долгие годы, вилась вокруг лифта на пять этажей. Старый паркет видал лучшие времена, и наскоро нанесенная краска на стенах безвкусно скрывала былую красоту. Ёкай поджал губы. - Смотри, - отвлек Соран лиса от разглядывания обстановки. Одна из дверей раскрылась, и оттуда высыпали студенты, а среди них – задумчивая Лина, серым взглядом созерцающая на все вокруг с философской бренностью. Томоэ узнал ее – точно такая же, как в том видении, только коса стала длиннее. – Линочка думала, что сможет все изменить, когда пойдет в универ, - суфлерски вещал блондин. – Хотела начать жизнь с чистого листа, переломив себя. Девушки громко смеялись, рассказывая друг другу наперебой какие-то глупости. Лина, выглядевшая аутистом среди этих обыкновенных людей, спокойно топала позади всех, не выказывая ни интереса, ни раздражения к происходящему. Но ёкай видел, с каким вниманием она слушает шутки одногруппниц, в своей голове, возможно, даже отвечая или продолжая их – так живо смотрели на мир серые глаза. И милее этого для лиса ничего не было. Как бы он хотел, чтобы его вечно сердитая Лина смотрела на него с таким же вниманием… Не удержавшись от ухмылки, Томоэ проводил взглядом ушедшую вслед за однокурсниками Романову и перевел взгляд на Соранраку, ожидая продолжения речи. - Второй курс, - ответил блондин. – Линочке все еще очень сложно быть как все. – Сора сузил глаза, заметив кого-то, и кивком обратил внимание Томоэ: - Глянь. Позади группы второкурсников, куда указал Соран, самым последним шел долговязый юноша, кареглазый и русоволосый, всем своим видом вызывающий отторжение, хотя не был уродом. Длинный крючковатый нос, словно у мультяшного злодея, впалые глаза и вечно заспанный вид не выделяли его из толпы, делая предметом интерьера в любой компании. По нему можно было сказать, словно он не имеет друзей и проживет в полном одиночестве до конца жизни, занимаясь любимым делом. Так и виделся он всем почетным работником морга в пятом поколении. Даже обозвать его хотелось как-то соответственно могильному настрою, например… Томоэ еще раз окинул длинную фигуру задумчивым взглядом, и слово "катафалк" само пришло на ум. - Запомни его, - с неприкрытой неприязнью в голосе произнес Сора. Томоэ кинул еще раз взгляд на странного субъекта, но кроме высокого роста зацепиться было не за что. Менестрель потянул лиса за руку, так что оба оказались в другом времени, обстановкой, кажется, не сильно отличающемся от предыдущего. Лис вскинул бровь, наблюдая за группой студентов. - Февраль второго курса, - произнес Соран ничего не значащую для ёкая фразу, потому что его взгляд зацепился за Лину, которая стояла у окна напротив того самого Катафалка с наимилейшим румянцем на щеках. Чуть поодаль стояли две девушки, очевидно, сокурсницы и, зажимая ладонями рты, старались не показывать пальцами и не смеяться. – Лина влюбилась в него, - со вздохом, полным скорби, проговорил блондин, - а теперь признается ему в том, что он ей нравится. Не слушая далее, Томоэ широким шагом пересек коридор, чтобы оказаться вплотную к парочке. Соран, не отставая, просеменил за ним, едва сдерживаясь от ворчливого комментирования. - …Я просто хотела сказать, - стараясь выглядеть максимально спокойно, Романова заправила русую прядь длинных волос за ухо. – Что ты мне очень нравишься. Фраза, за которую Томоэ отдал бы половину своей вечной жизни. Фраза, после которой Лина замерла, чувствуя лишь свое готовое сорваться либо в пропасть, либо в небеса сердце. Девчонки позади едва сдерживались от глупого хохота. Карие глаза субъекта, обычно аморфно ничего не выражающие, вдруг засквозили презрением превосходной степени. Неосознанно вскинув подбородок, принимая вид оскорбленной невинности, парень смерил прищуренным взглядом фигуру, замершую перед ним в ожидании ответа. Лис знал этот взгляд – не раз наблюдал, будучи на службе у Микаге, как объясняются на мосту влюбленные, и как ничего не представляющий из себя воробей из-за важности обращенного на него внимания превращается в павлина с куриной задницей. Хуже этого театра лицемерия лишь тихая измена. Томоэ сжал губы в тонкую полоску. Если бы он мог, то выбил бы все дерьмо из этого ублюдка, но сейчас ёкай мог лишь с бессильной яростью наблюдать, как любимые губы дрогнули в неуверенной улыбке, предчувствуя самые худшие опасения. - Ты себя вообще видела? – скривившись, выдал, наконец, парень, и Романова замерла от грубости тона. – Ты можешь притворяться нормальной сколько угодно. Это не изменит того, что ты отмороженная на всю голову. Иди лечись у психиатра, конченная, - с цоканьем закатив глаза, субъект развернулся и ушел, уводя за собой и хохочущих во все горло девчонок. Томоэ, чувствуя, как гулко стучит собственное сердце, наблюдал за тем, как серые глаза стекленеют, заполняясь пеплом пустоты. Как выжить, если все шаткие мечты и робкие надежды на хлипкое счастье рухнули, погребя душу под обломками? И как жить дальше, если больше ничего не осталось, кроме пустоты, в которой не отражаются эхом даже собственные мысли, потому что их нет? Когда хочется жить, но не понимаешь, зачем и есть ли смысл? Остается лишь одно: заполнить пустоту. Ненавистью. Это, всхлипывая и стирая со щек непрекращающиеся слезы, сбивчиво рассказал ёкаю Соран, не выдержавший увидеть это вживую. - Представляешь, - плакал он, стараясь не виснуть на ёкае. – Линочка переступила через себя ради любви, стала обычной и даже не побоялась подойти к парню! – логическое ударение и вздернутый вверх палец. – Чтобы признаться в своих чувствах… Даже слез не было. Его сильная Лина даже не заплакала, только стояла и смотрела вслед юноше ничего не выражающими серыми глазами. - Она больше не верит ни во что, - шмыгнул носом менестрель, - кроме себя. – Сора, наконец, справился с собой и потянул за рукав лиса, который стоял и смотрел на настоящую Лину из прошлого, пытаясь запомнить каждую мелкую деталь в ее внешности. – Идем, - озвучил блондин. – Я не могу больше здесь оставаться. Не только потому, что силы кончаются… - себе под нос пробурчал он, упорно избегая взгляда в сторону Романовой. Томоэ сжал кулаки и, кинув последний взгляд на застывшую посреди коридора девушку, ушел вслед за шикигами. Они вновь оказались посреди рощи напротив заскучавшего Мидзуки. Змей, оглядев их, только вздохнул и покачал головой, подбирая с земли кадило и уходя в сторону храма, ворча себе под нос о психологических травмах и переломанных костях. - Я верю, что ты любишь Линку, - горячо зашептал лису Соран, ухватившись за его руку. – Если не спасешь ты, ее не спасет никто. Ёкай молча посмотрел на его пальцы, взглядом заставляя разжать ладонь и отступить. - Благодарю за информацию, - имея в виду путешествие в прошлое, холодно произнес Томоэ, сталью взгляда приковывая к месту. А затем просто исчез в лисьем пламени. Обескуражено хлопнув ресницами, Соран нахмурился и сердито пробурчал: - Ну да, ну да. Пошел я нафиг... *** - Да, я вижу, - хмурясь, как обычно делала при появлении очередной темной точки на карте города, откликнулась Лина. Соран и Хицу сидели напротив, мониторя территорию города на наличие темных точек, которые означали проблемных граждан, которым срочно требуется помощь. Благодаря силе святого духа, которым Лине удалось окутать всю местность, которую обошла во время обряда, богиня могла чувствовать, что происходит, а конкретно локализацию показывала удачно сделанная интерактивная карта, которой иномирянка не могла нарадоваться. Правда, для того, чтобы понять, как работать с новым «оборудованием», пришлось потратить пару дней и несколько вылазок в город в компании Соранраку. - Это психушка, - откинув светлые волосы за плечо, заметил Сора, покосившись на сидящую за столом Романову. – Не самое удачное время для посещения подобных заведений. - Давно пора, - жестко хмыкнула Лина, пошутив. – Пойдем, нужно взглянуть на нее, - имея в виду душу той, что почувствовала, иномирянка поднялась из-за стола. - Лис далеко, - предупредил Сора и продолжил как будто себе под нос: - Который день уже уходит куда-то рано утром и возвращается только вечером, как будто передумал спасать мою Л… Одного тяжелого взгляда карих глаз ему хватило, чтобы закрыть рот и последовать за своей хозяйкой. - Хицу, вы с Мидзуки остаетесь в храме, - последовал указ. - Да, Рин-сама. *** - Цубаки, милая, здесь никого нет, прекрати пугать маму. В белой комнате с мягкими стенами плакали двое, и все от страха: немолодая женщина переживала за здоровье дочери, а девятнадцатилетняя девушка жалась к спинке кровати, пытаясь не смотреть в угол, где ей корчила рожи безобидная, но уж очень веселая капа. Маленькая Цубаки оказывалась в лечебнице с периодичностью в полгода на протяжении пяти лет, возвращаясь домой на короткий промежуток жизни, накачанная психотропными и баснями о том, что она не в себе. Мать, поседевшая в свои тридцать семь, устала от того, что ее дочь постоянно видит кого-то там, где точно ничего нет. Отец… Несчастный бросил их, едва взял дочь на руки в роддоме – у чистокровных японцев родилась блондинка с прекрасными зелеными глазами. Не выдержав такого предательства от жены, молча собрал вещи и уехал в другой город. Тест ДНК доказал материнство, поэтому женщина все годы на себе тащила проблемы своей дочери, мужественно отгоняя мысли о суициде. Лина и Соран стояли за окном, наблюдая за ними. - Она мне определенно кого-то напоминает, - задумчиво заметил блондин, глядя на светлые волосы девушки. - Она хочет умереть, потому что очень любит мать. И не может – по этой же причине, - произнесла иномирянка, следя через стекло за ними. Капа, увидев богиню, сделала вид, будто тут не причем и исчезла. Как назло, лечебница была построена на осушенном болоте. «Может, она правда не в себе? – подала голос Совесть. – Не бывает людей, которые способны видеть потустороннее». - Нам нужно забрать ее в храм, здесь не место здоровому человеку, - хмуро сказала Романова. - Дождемся ухода матери или прям из-под носа будем воровать? – обреченно поинтересовался Сора, направляясь вместе с хозяйкой ко входу в больницу. Не ответив, школьница Момодзоно Нанами вошла в приемный покой психиатрической лечебницы. Показала на входе документы, сказала, к кому хочет пройти, и, накинув белый халат на школьную форму, направилась по прохладному коридору прямиком к нужной палате. - Какое счастье, что не все шикигами видны человеческому глазу, - пробурчал Соранраку. – "Цубаки Куросава – палата один-один четыре восемь", - прочел он на листке. – Чует мое менестрельское сердце, что это самая обычная девушка с обычным средневековым диагнозом – истерия. Лина мельком глянула в прозрачное окошко двери кабинета, мимо которого они проходили, и, к своему удивлению, увидела человека, похожего на Томоэ, - серьезный блондин в деловом костюме сидел в первом ряду слушателей. Далекий потомок Томоэ вполне себе отлично передал фактуру и качество своего предка, отметила про себя иномирянка и случайно встретилась с ним взглядом, продолжив свой путь… Если бы Романова была чуть внимательней, то заметила бы, что здесь проходит лекция в помощь тем, кто пострадал от детских травм: причина, следствия, помощь пострадавшим – о чем было написано на двери. …Осознание пришло почти сразу. Какие, к черту, потомки. Фыркнув на собственную недогадливость, Лина тут же выкинула из головы этот факт. Ей совершенно неважно, где находился в данный момент суженый Нанами. Лишь бы не убивал людей и не плакал, остальное – второстепенно. Соран, покосившись на хозяйку, остановился у палаты Цубаки и с высоты своего роста заглянул в окошко. - Мать еще здесь, - озабоченно заметил он. – Будем брать или подождем? Романова фыркнула с мрачным весельем, затем продела руки в рукава халата, который до этого просто был накинут ей на плечи, и повернула ручку двери, входя. - Доктор… - обернулась сидящая на постели женщина и осеклась, увидев подростка. – Эм… - недоуменно свела брови к переносице. - Я интерн, - серьезно ответила Лина на непонимающий взгляд и мрачно нахмурилась, внимательней присмотревшись к девушке. – Меня просили составить анамнез, но я не нашла документы и решила, что они здесь… Пока иномирянка заливала ерунду, сама же пристально следила за Цубаки, которая перестала плакать и во все глаза уставилась на Соранраку. Шикигами своим светлым видом и лучезарной улыбкой внушал всем доверие и сразу влюблял в себя в самом хорошем смысле этого слова. Хоть что-то удалось сделать так, как хотелось, с ворчанием подумалось Лине, заметившей это. - Кажется, меня видят, - делая вид, что кашляет, тихо шепнул Соран. – И теперь я и сам вижу, что это не истерия. Что делать будешь? - Цубаки, дорогая, - мать перехватила ее руки, обращая ее внимание на себя, и девушка с трудом перевела на нее отсутствующий взгляд. – Мне нужно идти. Здесь о тебе хорошо позаботятся, а я заберу тебя через неделю. Договорились? Девушка равнодушно поджала губы, отворачиваясь, пытаясь скрыть невеселую усмешку. За эти годы она и сама поверила в то, что сходит с ума, но медленно и слишком изощренно. Женщина встала и, долго благодаря и прощаясь с интерном-Линой (почему-то не обращая внимания на пришедшего с ней юношу, как заметила Цубаки), наконец, покинула палату. Романова с деловым видом прошлась вдоль стеночки, подобрав пару журналов и пролистав их, пока Цубаки смотрела во все глаза на Соранраку, пытаясь понять, реальный ли этот светловолосый практически принц. - Вы тоже и… интерн? – несмело спросила девушка, хлопнув густыми белесыми ресницами. Романова остановилась у окна, перестав делать занятой вид и кинула цепкий взгляд на пациентку, щурясь. - Нет, - улыбнулся тот и посмотрел на Лину: - Ты уже поняла, в чем дело? - Я, может, и сумасшедшая, но не глухая, - вежливо напомнила о себе Куросава, заправив белую прядь за ухо. Лина обошла комнату и присела на постель к девушке. - У меня есть предположение, что вы абсолютно здоровы, Цубаки-сан, - серьезно заявила она, на что та обреченно качнула головой, возразив: - Видеть то, что не видят другие? – Затравленно оглядела комнату, на автомате подгребая к себе одеяло. – Это ненормально, - прошептала она. – И я хочу от этого избавиться, - Куросава обхватила голову руками. - А если я докажу вам обратное? – медленно произнесла Лина, продумывая, как можно провернуть свою аферу. Цубаки замерла от этих слов, потому что это сразу значило две вещи: крушение привычного мира и осознание поломанной ни за что собственной жизни. Отняв руки от головы, девушка вцепилась взглядом в богиню, и в этом взгляде было все: почти угасшая надежда, жажда жить и желание быть как все. Резко растворилась дверь, прерывая мысленные процессы и сердцебиение двух несостоявшихся воров. - Хм, - на пороге палаты стоял Томоэ в деловом костюме и с короткими волосами, зажимая в руке снятый пиджак. – А я было подумал, что мне показалось, - недовольный взгляд в сторону Соры. - Ну мы-то понятно зачем здесь, - в свою очередь возмутился Сора. – А ты что забыл в психушке? – уперев руки в бока, поинтересовался блондин. Проигнорировав вопрос, лис уперся взглядом в иномирянку, смотрящую на него в ответ. - Мне нужно доставить Цубаки в храм любым нетривиальным способом, - озвучила свое желание богиня. - Эм… Храм? – удивленно переспросила блондинка. – Стоп-стоп! – замахала руками. – Я поняла! Вы религиозные фанатики и думаете, что во мне демон! - Версия хорошая, но одержимость проявляет себя не так, - заметил Соран, не сумев смолчать, тут же поймав на себе два холодных взгляда. Цубаки вскочила с кровати, отпрыгивая к окну и пытаясь его открыть. После череды безуспешных попыток обернулась, опираясь о подоконник и затравленно глядя на странных людей, так и не сдвинувшихся с места. Внезапно тот, что в деловом костюме, как по мановению волшебной палочки сменил костюм на традиционное кимоно, волосы заструились серебристым водопадом, а на макушке стали видны словно звериные уши… Перед тем, как лишиться чувств, Цубаки даже показалось, что она видит прелестный лисий хвост серебристого цвета... *** Далеко за полночь Лина сидела у изголовья Цубаки, которая почивала в одной из спален храма, куда всех доставил Томоэ на ночной карете. Разгадки состояния девушки не было никакой, мысли в голову приходили одна немыслимее другой, но ясно было одно: Куросава абсолютно здорова. Но, как и на геометрии, без доказательства ответу не поверят. Романова вздохнула в очередной раз, поправив одеяло и сбившуюся подушку ночной гостье. - Рин-сама, вам лучше отдохнуть, - заметил Хицу. – Соран приглядит за девушкой. Тяжело вздохнув, иномирянка, злясь на себя за то, что не может найти корень проблемы, поднялась и вышла из комнаты, но вместо своей спальни направилась во двор в надежде освежиться прохладой сентября. Присела на прохладные доски крыльца и, опустив голову на руки, тяжело вздохнула. «Трудно быть богом, ага?» - львиная доля ехидства была прикрыта сочувствующими нотками. Лина не ответила, расцепив руки и уставившись в сад. «Ой, ну хочешь, могу тебе помочь с решением проблемы? – проворковала Совесть. – Абсолютно белые волосы бывают только у кого?» «У альбиносов», - машинально ответила Романова. «Проблема решена», - развела руками Совесть, издевательски улыбаясь. Совесть злилась и была не довольна тому, что вместо того, чтобы строить личное счастье с Томоэ, Романова занималась непонятно чем. Но помешать этому не могла. К своему колоссальному сожалению. Прохладный ветерок порывом сдул несколько покрасневших листьев и, покружив их по дорожке двора, унес к подножию холма. Если бы проблема была только в необычном цвете шевелюры, девочка не жила бы полжизни с переменным успехом в психушке. Совесть нахмурилась, надув губы. «Ты очень мало времени уделяешь Томоэ, - претензионно заявила она, и эти слова были так неожиданны, словно ушат холодной воды, для Лины. – Посторонние проблемы для тебя важнее, чем мой драгоценный лис!» Романова же вместо прежней злости почувствовала лишь насмешку над своей глупой и злой Совестью. Хотелось ответить, что мир не вращается вокруг романтики и есть вещи гораздо важнее… Но Лина поняла, что со своей Совестью имеет разные системы ценностей. Фыркнула, удивляясь собственному спокойствию – не иначе как в сердце Ярило дело. «Осталась бы здесь, - обиженно проговорила Совесть. – Зачем тебе возвращаться? К чему? К старым родителям и ипотеке?..» Совесть еще что-то говорила, но Лину привлекла невысокая фигура, пробравшаяся в храм, воровато озираясь. Женщина в простом платье и с короткой стрижкой с каким-то свертком в руках, который бережно прижимала к груди, остановилась на дорожке, склонив голову к свертку. Романова, повинуясь порыву, встала и скрылась за деревянной колонной. И не зря: пришедшая пошла прямо к крыльцу и, присев на колени, вдруг горько заплакала. - Боже… - едва слышно прошептала она, кладя на верхнюю ступень сверток, который оказался спящим ребенком. Темненький с миленьким носиком-пуговкой, казалось, ему не более двух месяцев отроду. – Муж так ждал сына… Мы вместе ждали его столько лет, а когда я, наконец, забеременела, Кейске-сан признался, что не может иметь детей… - уткнувшись лбом в ступени, женщина зарыдала навзрыд. – А потом… оказалось, что это не его… сын… - снова приступ плача. – Я не изменяла… я всегда была верна ему… А теперь я не знаю, что мне делать, потому что Кейске-сан… - снова приступ плача, от которого у Лины сжалось сердце. Романова вышла из-за колонны и, подобрав ребенка на руки, присела, коснувшись ладонью женщины. - Утро вечера мудренее, я позабочусь о твоем сыне, - сказала богиня, глядя в глаза поднявшей голову прихожанке. Едва заметное фосфорическое свечение, окружавшее иномирянку, словно ореолом, придавало ей поистине божественный вид, отчего женщина перестала рыдать, во все глаза уставившись на нее. – Иди домой и ни о чем не волнуйся. Женщина закивала, порывом поймав руку Лины, сжала ее в своих холодных ладонях, затем быстро поднялась и быстрым шагом удалилась восвояси. - Вот, в чем дело, - негромкий голос не напугал Лину, и, обернувшись, она увидела Томоэ, прислонившегося к стене храма и глядящего вдаль. Он пересекся с ней взглядом и поднял левую руку, отчего сползший рукав кимоно обнажил белеющую вязь метки. – Что случилось? - Какое-то странное совпадение, - Лина опустила ноги на ступени, садясь на крыльцо и легко покачивая спящего ребенка в руках. – Цубаки имеет подобную историю: отец не ее, а мать клянется, что не изменяла. Томоэ подошел и, накинув ей на плечи хаори, опустился рядом. Ребенок завозился, шлепнув губами во сне, но не проснулся. Подумав о том, что ей идет быть с младенцем на руках, лис дернул непослушным хвостом, который пытался обнять девушку, повинуясь тайному желанию хозяина. - Чувствую потустороннее вмешательство, - нахмурившись, пробормотала Романова. – И я искренне надеюсь, чтобы в этом не было вины пантеона… - Лина скосила глаза на лиса: тот сидел, подперев щеку рукой, и в открытую смотрел на иномирянку. – Что? – нахмурившись, вопросила она. Томоэ усмехнулся, будто своим мыслям, и, поднявшись, сошел со ступенек. - Спокойной ночи, Рин-чан, - бросил он через плечо, исчезая в лисьем пламени. Вскинув брови, Романова тоже засобиралась спать, по пути озаботившись местом для младенца. - Нанами-чан, - хмурый Мидзуки встретил ее в коридоре. – Девушка, которую вы с лисом привели… - Что с ней? – тут же откликнулась Романова. - Тебе лучше посмотреть самой… Альбинос кинулся вслед за богиней и едва не впечатался ей в спину, когда Лина остановилась в дверях как вкопанная. В комнате очнувшаяся от обморока Цубаки сидела на полу, сжимая голову руками, что-то бормоча о сумасшествии, а из ее спины… торчали два белоснежных крыла, отливающих нежно-голубым цветом. Лина хлопнула себя по лбу, теперь окончательно вспомнив, на кого так сильно походила Куросава, и тут было самой впору хвататься за голову. Цыкнув с досады, девушка вручила младенца в руки Мидзуки и кинулась к девушке, сгребая ее в охапку. - Ох ты ж, ничего себе! – голос Соранраку раздался у дверей, и сам менестрель протиснулся в комнату. – Точно-точно! Мы с Линочкой догадывались об этом с самого начала! Бедная девочка! – Соран, встретившись взглядом с Линой, намеками отодвинул ее от Цубаки. Богиня отшатнулась в сторону, а девушка взвыла, вцепившись пальцами в собственные пряди. – Цубаки-чан, посмотри на меня, Цубаки-чан… Ты не сошла с ума, с тобой все в порядке, Цубаки… - Сора принялся уговаривать девушку, попутно пытаясь разжать ее руки, чтобы она не навредила себе. – Ты абсолютно нормальная, Цубаки… - Не-е-ет! Я знала, что все это неспроста! – одержимо шептала Цубаки, вдруг вцепившись в лацкан кафтана Соры и ловя безумным взглядом мягкий отсвет его глаз. – Мама подобрала меня на болоте из жалости, я теперь в этом точно уверена! - Все не так, Цубаки-чан, - нежно и тихо проговорил Соран, осторожно разжимая ее пальцы. – Мир не такой простой, каким его представили тебе люди. - Я больше… не могу… - успокоившись от его мягкого тона, Цубаки лишь всхлипывала, уронив голову на грудь шикигами. Блондин обнял девушку, и ее крылья сами собой исчезли, оставляя две прорези в платье на спине. - Видимо, нахождение в храме призвало ее истинную сущность, давно терзавшую ее душу, - негромко изрек Мидзуки, качнув младенца. – Похоже на тэнгу. - Да, - сквозь зубы процедила Лина. – И у меня возникла куча вопросов к одному царственному отпрыску. - Рин-сама, - на пороге оказался Хицу, хмуро оглядевший комнату. – К вам пришел Курама Шинджиро. - Вовремя, - ухмыльнувшись такой удаче, Лина кинулась ко входу, где уже стоял Томоэ, а напротив храма на дорожке, потерянный и несчастный – Курама с маленьким тэнгу, пугливо жавшимся к его ноге. ============= Для атмосферности. https://sun9-71.userapi.com/c206820/v206820117/5888c/WCR65CQ0vvo.jpg Соран и методы дедуктивного анализа (отсутствуют) Х)