хён, это только для фото!

      — Ты в своём Китае совсем озверел? — орёт Бэкхён в телефон, даже не прислонив его к уху. И даже если его парень сейчас пытается отдёрнуть руку, ему всё равно, потому что фоточки-таки появились, только на другом аккаунте. — Я твой гостиничный номер вычислил, малое ты недоразумение!       — Б-бэк, тебе п-показалось, — еле выговаривает Чанёль, зажмуриваясь от страха. Даже если дядя далеко — это не значит, что он не может всыпать ментально. Бэкхён одним своим видом сеял страх, а когда он злился, так и вовсе можно было обделаться.       — Молись, Чанёль, — рычит Бэкхён, отмахиваясь от своего парня, который просит успокоиться и соблазнительно закусывает губу. — Молись, потому что в аэропорту встречаю тебя я! И домой тебя тоже я везу!       — Ну, дядя, — хныкает Чанёль, хаотично ища свой пароль от аккаунта. — Ну как у тебя это получается вычислить?..       — Забью нахрен, — цедит Бэк, обновляя страничку этой мелкой паршивки, — давай-давай, удаляй всё, племянничек, тебе всё равно ничего не поможет, потому что больше я тебе верить не буду!       — Ну, Бэк! Бэкхён сбрасывает вызов, буквально отправляя в полёт телефон на стол. Встаёт со стула, хлопает крышкой ноутбука, и, сорвав с себя майку, резко спускает штаны вниз.       — Трахаться, — рычит он, толкая своего парня на кровать.

***

Ну, подумаешь, сбросил пару старых фото и одну новую, где успел сфоткаться в туалете на смартфон. «Какая вообще дяде разница?!» — возмущается Чанёль, злясь, но на самом деле очень волнуясь перед встречей. Если он не убьёт его в холле аэропорта, то это будет небольшой победой. Дядя стоит, с силой сжимая корпус телефона, испепеляя взглядом подходящего Чанёля. Так хочется ему всыпать прямо сейчас, но он дожидается, пока они выйдут из здания и юноша сядет в машину.       — Ты ахерел? — напрямую спрашивает Бэк, даже не заводя машину. Он стискивает руль руками и даже резко дёргает головой, чувствуя злость. — Сегодня же расскажу всё брату. Пеняй на себя, понятно?! — орёт он. Чанёль не знает, что делать. Мечется, боясь реакции родителей, но ничего не говорит, потому что понимает, что он виноват. Бэкхён даже не смотрит на него, а юноша даже и не пытается заговорить, иногда поглядывая на мужчину сбоку. Наверное, хорошо, что он сел на заднее сидение… Бэкхён буквально вталкивает его в дом, снимает пиджак, тупо бросая на вешалку, быстро стягивает кроссовки, наступая на пятки и идёт на кухню хлестать воду. Потому что невыносимо! Этот парень в гроб его заведет! Сколько можно быть таким безрассудным?! Бён обещал себе, что не будет кричать, но взрывается, как только замечает, что Чанёль быстро отправляется к себе в комнату.       — И ты даже ничего мне не скажешь?! — орёт Бэк, поднимаясь следом. — Даже не попытаешься оправдаться?!       — А смысл? — робко спрашивает Чанёль, входя в комнату. — Я виноват, и как бы сильно не хотел, чтобы это осталось между нами, я понимаю, что ничего не изменится.       — О, ну наконец-то ты додумался до чего-то путного, — шипит Бэкхён, падая на стул. Пак от этого стресса совершенно забывает, какие вещи у него в чемодане. Просто открывает его и застывает в неестественной позе, боясь даже шевельнуться. На это невозможно не обратить внимание, и Бэкхён спрашивает, в чем дело, на что Чанёль решается лишь начинать раскладывать вещи. Он берёт стопку, в которой футболки и джинсы, подходит к шкафу и начинает медленно раскладывать их на полки. Он даже обернуться боится, когда слышит это задумчивое и такое угрожающее «Мм, трусики с колготочками подвезли», от которого хочется сжать колени и уткнуться лбом в пол. Вот чёрт.       — Я всё объясню, — обещает юноша, обернувшись с красным лицом. А объяснять-то, собственно, ничего и не надо. Надо просто посмотреть на Бэкхёна, у которого глаза стали темнее чёрного, и на его руки, где вены вздулись от напряжения. «Лучше вообще ничего не говорить», — решает Чанёль, — «иначе нахрен прибьёт»       — Интересно, — задумчиво проговаривает Бэкхён, сев на кровать, выуживая из каждой из трёх упаковок чёрные, красные и фиолетовые колготки, — как скоро бы мне пришлось ждать контент с переодеванием? Чанёль всё ещё боится что-то сказать, внимательно наблюдая за медленными движениями дяди, растягивающим плотные колготки с узорами по бокам.       — А! — пугает племянника возгласом, но даже не замечает этого. — Так тут даже чулочки есть, интересно… Чанёлю кажется, что он сейчас упадёт в обморок. Уже не так страшно, если родители узнают о его ориентации и аккаунтах, страшно, если они узнают, что их сын увлекается кроссдресингом.       — Очень… мило, — цокнув выдает мужчина, поднявшись с места. Чанёль отходит, скрепляя пальцы в замок на пояснице. Он чувствует опасность, кажется, дядя его сейчас ими задушит. — Конфискую. Очень хочется сказать, что они дорого стоят, практически не рвутся и вообще! Они очень сложно дались краснеющему Чанёлю, который полчаса не мог определиться с выбором. А теперь он хочет, чтоб его парень носил? Да ну нафиг! Вот какая выгода: пока дядя будет кого-то иметь в этих самых чулках, Чан будет рыдать сидя в комнате. Ну зашибись!       — Дядя… — еле выговаривает Ёль, но под резким взглядом замирает и опускает голову.       — Знаешь, твои увлечения всё больше и больше мне кажутся очень странными, — проговаривает Бэкхён, сложив в бесцветный пакетик чулки. — Меня это начинает беспокоить не меньше обнажённых фоток в инете. Тебе вот за это не стыдно? — Чанёль, краснея, медленно качает головой. — Совсем-совсем?       — Ну… это же мило? — робко выговаривает Пак, мельком взглянув на мужчину. — Ты не поймёшь, Бэк, мне просто хочется…       — Чего? — рычит Бэкхён, тряся пакетом. — Хочется быть дофига сексуальным или что? О, нет, я знаю, чего ты хочешь! Ну давай же, скажи это мне! Чего уж скрывать?! Отчаяние заполняет Чанёля, он так не стеснялся даже когда его впервые запалил родственник. Офигеть, как дяде удаётся выбить его из колеи, ведь он не такой уж и слабохарактерный. Своим прокуренным голосом он буквально подавляет волю, Чан даже знать не хочет, как сильно течет с этого голоса его парень. Почему у него не может быть такого? Можно ли его клонировать?..       — Ну, что, язык не поворачивается сказать? — цедит Бэкхён, дёрнув за плечо Пака. — Трахаться захотелось? Блять, Чанёль, я с тобой вообще-то разговариваю!       — Я просто хочу выглядеть взрослее и привлекательнее.       — У тебя комплексы или что? — кажется, у Бэка сейчас начнёт дёргаться глаз. — Вот чтоб этого я больше никогда не видел — это понятно? — Чанёль кивает, всё также не глядя на него. — Никаких видео, иначе в следующий раз ты на год останешься без камеры, телефона, планшета и даже ноутбука! Об этом позабочусь не только я, но и твои драгоценные родители! Видимо, пора и с ними поговорить, потому что у них дома растёт непонятно что: то ли девка, то ли парень. Уже переведя дух, сидя на стуле, Бэкхён неожиданно спокойно спрашивает Чанёля, не чувствует ли он себя девочкой. Кажется, глаза Ёля выпадут, так шокировано он смотрит на дядю.       — Ну просто… — тот пожимает плечами, — я тут так орал, что подумал: может быть зря. Может, у тебя проблема с этим и ты реально чувствуешь себя девушкой, а не парнем.       — Нет, — Чанёль топчется на одном месте, — просто… это красиво, даже если на мои кривые ноги.       — Уже мерил? — вдёргивает бровь Бэк, бросив пакет на стол. — Это просто фетиш? Ты уверен? Чанёль кивает, затем оценивает состояние дяди и продолжает разбирать вещи, но теперь не боясь, ведь самое важное Бэк уже конфисковал. На это уходит не так много времени, за которое Бён обдумывает свою речь и кивает собственным мыслям. Это совершенно не годится, если ему так хочется быть «взрослым», то за ним нужно очень тщательно следить. Надо будет собрать всю семью и обговорить это, а ещё племянницу втюхать в это всё. Она девушка взрослая, старше брата на четыре года, может и последить иногда за этим придурком. Критично оглядев парня, Бэкхён вздыхает и просит Чанёля прекратить заниматься этим, потому что это неправильно и он больше не хочет видеть откровенные фото своего племянника в интернете. Он пытается дать ему понять, что даже если ему так сильно нужно фотографировать себя, совсем не обязательно выкладывать всё в инет для самоутверждения.       — Хочешь — фоткайся, — Бэкхён поднимается и забирает пакет со стола, — но не надо этого, ладно? Без соцсетей, без этих комментариев шизанутых мужиков, ладно? Ты им любым понравишься, понимаешь? Хоть раком стань, хоть чулки надень. Если человек тебя полюбит — он тебя любым примет, даже без всего этого и без восторженных комментариев о последующих публикациях. Чанёль неуверенно кивает, понимает, что действительно очень далеко зашёл. Дядя хлопает его по плечу и говорит, что сегодня же вечером они обязаны обсудить это с его родителями. Пак не упирается, снова кивает, но чувствует себя расстроенным.       — Если им нужно будет немного поразмыслить, ты всегда можешь пожить у меня, — уверяет Бэк, глянув на конфискованное в пакете. — Думаю, Эл будет не против отложить «марафон» с чулками, у него как раз на следующей неделе очередная командировка. Юноша краснеет, глядя вслед уходящему дяде, который бурчит под нос о том, что его совсем не берегут. Сегодня вечером ему будет пипец. Пак оглядывает стоящую камеру на столе, затем вспоминает про сотню селок в телефоне, которую так хотел обработать и выложить в инет, но уже не будет. Теперь это только для себя.       — Капец, блин, дядя глазастый, — бурчит Ёль, плюхаясь на кровать.