хён, это только для фото!

Чанёлю стыдно смотреть в глаза. Он жутко краснеет, когда сталкивается с ним взглядами в коридоре. Мужчина только пришел с работы, а Чанёль вышел из ванной, но он сразу же дёргается в сторону двери и гулко хлопает ею, немного не рассчитав силу. Бэкхён же тяжело вздыхает и проводит ладошками по лицу, не зная, как реагировать на парня и нужно ли им именно сегодня поговорить. Малой явно постарался и приготовил поесть, но кусок в горло не лезет, хотя надо бы. Он не ел с самого утра. Проспал, быстро собрался и выскочил из дома, забивая на завтрак. Кофе сопровождал его весь день, и он явно не удался, потому что чёртов проект нужно закончить до конца недели, а у него в голове блядский Чанёль и теснота в штанах от мысли о нём. Мужчина чисто символически поковырялся в тарелке, немного поев, и остался сидеть на кухне, не зная, что делать дальше. Чанёль боится и стесняется, поэтому Бэку, как взрослому мужчине и ответственному за свои поступки, придётся сделать первый шаг. Но всё как-то оттягивается. То помоет посуду, то примет душ, то переоденется… Идти не хочется, но нужно, и это затягивает его в кокон. Он снова сегодня не выспится, он знает, что этот чёртов день никогда не закончится, поэтому настраивает себя на нужный лад и открывает дверь. Ёль сидит у изголовья, неловко притягивает ноги к себе, обнимая их руками, и Бэк устало плюхается на пустую кровать. Он смотрит на растерянного парня и не знает, что сказать. Нужно было бы выразиться по факту, ну, а в чём суть разговора тогда? В том, что им нельзя иметь отношений, а они подталкивают друг друга к этому? Или в том, что Бэкхён уже ничего не может с собой сделать? А ведь он был единственным останавливающим механизмом.       — Я не могу нормально спать и работать, и это не только из-за вчерашнего вечера, — Бэк проводит ладонью по лицу, — мне больше нечего сказать. Чанёль какое-то время молчит, и Бэк наблюдает за ним. Парень укладывается на кровать подальше от него и накидывает на ноги плед. Ненужные действия так очевидны… У него тоже нет слов, потому что обсуждать банально нечего. Они ещё долго не смогут вернуться к привычной жизни, потому что… выбор один: разъехаться и попытаться забыть о существовании друг друга. Но Чанёля не к кому увезти, не кому возвращать. От него отказались все.       — Я могу извиниться, — шепчет Ёль, — но это ничего не изменит, да?       — Да, — обреченно кивает Бэкхён. — Я не могу выгнать тебя из дома, но и игнорировать не могу. Да даже если и смогу, то… ты всё равно рядом, у меня в голове от этого замыкает. Не получается уничтожить воспоминания.       — Если я могу нравиться тебе, то почему нам нельзя… — Чанёль закрывает глаза, вздыхая, — почему мы не можем… один раз… никто же не узнает.       — Ты не понимаешь.       — Не заставляй меня просить тебя, — шепчет парень, смущённо взглянув на него, — будем считать, что один раз ничего не будет значить.       — Я тебя сейчас убью, — слабо усмехается Бэк.       — Лучше полюби меня по-настоящему. Эти чёртовы слова вызывают у него дрожь в теле. Все эти приглашающие действия, все эти намёки и ситуации, подобные вчерашней, только делают хуже. Как ему остановиться? Как найти в себе силу сказать себе «нет», когда уже не хочется сопротивляться? Он не хочет, не хочет, не хочет… останавливаться. Бэкхён склоняется над ним непозволительно медленно, будто ещё может передумать, но Чанёль не позволяет, откладывая плед в сторону. Всё это ужасно неловко, движения поначалу замкнутые, потому что мужчина боится, что от нетерпения набросится на племянника, как подожженный в воду. Ладонь оказывается на ноге и ведет вверх по бедру к поясу. Чанёль немного раздвигает ноги, притягивая мужчину за футболку. Ткань штанов, соприкоснувшихся с кожей ног, вызывает мурашки по телу. Только от этого Чан начинает глубже дышать, вызывая у Бэкхёна неслабое возбуждение. Может быть и не впервые, но он не помнит за последние несколько лет, чтобы его так хотели. Ткань только мешает. Губы сталкиваются, и мужчина будто срывается с цепи, выпивая из Чанёля всё, что может. Эти исступленные поцелуи вырывают сознание кусками, позволяя работать только инстинктам. Чанёль стонет, выгибаясь, подставляя шею под чужие губы. В голове пульсирует мысль о том, что партнер этого не любит, но он стонет так протяжно, что поджимаются пальцы на ногах. Хочется просто обладать, до ужаса, кажется, что дрожащие от нетерпения руки не справятся, но одного взгляда на Ёля хватает, чтобы понять, что он здесь не один такой.       — Ещё, — звучит шепот. Бэкхён стягивает с него футболку, следом за своей. Чанёль проводит пальцами по напряженному торсу, закусывая губу. Он хочет. Бэк склоняется над ним, мимолётно поцеловав в опухшие губы, целует в шею, целует в плечо, замечая чужой засос. Чанёль дёргается, громко вскрикивая, ощущая чужие зубы на ключице. Он болезненно кривится и стонет, упираясь руками в чужие плечи, но Бэкхён знает, что делает. Чанёль просит отпустить, шепчет, что ему больно. Постепенно боль пускается в пульсацию, а чужая рука опускает резинку трусов. Бэкхён ощущает это чувство. Упивается своей властью над чужим, ещё неумелым телом. И пусть он пытался почувствовать себя взрослым — это глупости. По-настоящему взрослым его сделает Бэкхён. Чанёль дышит так громко… Его вздохи разносятся по всей комнате, вплетаясь в чужое сознание. Бэкхён очень настойчивый и чувствуется некая грубость, неумолимая требовательность подчиняться. Ёль подчиняется, вскрикивает, когда сжимают бедра, когда касаются члена, когда ставят засос на груди. Ноги сами раздвигаются шире. Эта доступность… нет, доверие! поражает. Чанёль не сжимается и не просит быть нежнее, он просто принимает всё, что ему позволяют взять. Бэкхён, как бы ни старался, не может унять эту дрожь в руках. Он подставляет пальцы к чужим губам, и Чанёль снова (без конца) подчиняется, проводя языком по чужим пальцам. Сфинктер поддаётся. Бэкхён это чувствует, понимая, что кто-то себя удовлетворял. Всё это было напрасно — сдерживать себя, потому что Чанёль пытался растянуть себя, а Бэкхён дрочил на работе. В наказание он больше давит на простату, чем растягивает, но таки сжаливается над ним.       — Нечем было заняться? — издевательски протягивает мужчина. Но Чанёль его не слышит. Он будто не здесь, хватает ртом воздух, боясь пропустить момент. Вскрики сыпятся, заполняя комнату. Бэкхён стягивает с себя оставшуюся одежду и достаёт лубрикант. Слюны всё равно недостаточно, он знает, что лучше отсрочить проникновение, чем причинить боль. Пальцы снова проникают внутрь, вызывая шипение парня, и Бэкхён усмехается, наблюдая за ним. Это тело, эти руки, отчаянно цепляющиеся на него, эти затуманенные глаза. Разве он мог встречать нечто подобное когда-то? Чанёль такой единственный, стонущий между вскриками «Пожалуйста» и «Ещё». Это не может не выводить из себя.       — Сколько раз я представлял, — неверяще шепчет Бэкхён, натягивая презерватив, — блять… Боже, дай мне сил не сделать тебе больно.       — Бэкхён… — всхлипывает Ёль, чувствуя, как в него медленно проникает член, — пожалуйста… пожалуйста… Он больше ничего не выговаривает. Его имя впервые слышится по-другому. Его произносили умоляя, приказывая, гневаясь, радуясь, благодаря, изнывая, но у Чанёля получается иначе. Бэкхён входит до конца, сталкиваясь бёдрами с чужими, и, тяжело дыша, склоняется к парню. Ему тоже хочется, но нужно немного потерпеть. Он всё равно кажется узким, из-за этого темнеет в глазах и хочется резко начать двигаться, чтобы, наконец, получить разрядку. Но это только начало, Бэкхён не сможет оторваться от чужого тела, не получив всё, что сможет выжать из него. Чанёль неожиданно кричит, выгибаясь, когда мужчина делает первый после проникновения толчок. Бэкхён чувствует, как напрягаются его бёдра, как он пытается удерживать себя, но это всё словно наркотик. Какая-то непонятная пытка с чужими всхлипами и стонами удовольствия. Он умоляет себя двигаться медленнее, но задать темп слишком тяжело. Чанёль держится, на удивление, дольше, чем Бэкхён предполагал. Но даже то, что парень кончил, не останавливает его. Это его никогда не останавливало. Теперь должно было легче двигаться.       — Бэк!.. хён! Он входит до упора, двигаясь всё резче и резче. Ощущает это нестерпимое чувство и обладает, управляя чужим сознанием. Чанёль совершенно не наигранный, не пытается доставить ему удовольствие — оно уже здесь, внутри него. Он скулит, когда ему хочется, вскрикивает и стонет, даже кусает себя за руку, пытаясь справиться, но Бэкхён нависает сверху. Бэкхён внутри. Бэкхён двигает бёдрами, заставляя кричать и выгибаться.       — Ёль, — хрипит он, останавливаясь. Он подтягивает его к себе за поясницу, просунув руки под спину, и сажает на себя. Чанёль протяжно стонет, пытаясь поймать чужой взгляд, — ты знаешь, что делать. Ты чувствуешь это… От этого шепота завязывает узел в животе. Чанёль практически незаметно для Бэкхёна надавливает на его плечи, вынуждая лечь. Он начинает с неуверенных движений, и Бэкхён подхватывает его, удерживая за бёдра. Подстроиться под ритм непреклонного Бэка получается не сразу. Для Чанёля эта поза слишком глубокая, слишком… не щадящая, но он ничего не может сказать, позволяя приблизить себя к оргазму. Бэкхён вскидывает бёдра навстречу опускающемуся парню и выгибается, кончая с низким стоном. Чанёль успевает выставить руки и упереться в чужой пресс, рассеянно глядя на свои пальцы. Воздуха не хватает, всё ещё тяжело дышать и сердце колотится так, будто он снова оказался на соревновании. Бэкхён усмехается, наблюдая за ним, затем сжимает бедра пальцами, привлекая внимание.       — Ты… — выдыхает Чан, прикрывая глаза, — от меня ничего не оставил.       — Я не умею ни делиться, ни оставлять что-то, — признаётся Бэкхён, — придётся привыкнуть. Чанёль устало хмурится, поднимаясь с члена, и наклоняется к Бэкхёну, чтобы прикоснуться к губам. Но мужчина не собирается отпускать его просто так, засасывает нижнюю губу, вызывая еле слышный стон.       — Я думал, это первый и последний раз, — хрипло говорит Чанёль, ложась рядом с ним. Бэкхён чуть хмурится, пытаясь понять, как объяснить всё произошедшее, но это не подлежит объяснению. Это просто нужно принять: они не смогут остановиться, когда первый шаг уже был сделан давным-давно.       — Как раньше уже не будет, — отзывается он. — Я не думаю, что смогу отпустить тебя просто так.       — Насколько ты нестерпим? — переводит в шутку Ёль.       — Решишь сам, — усмехается Бэк, поднимаясь с кровати, — но я считаю себя совершенно неуравновешенным типом, который требует и ничего не отдаёт взамен.       — Поэтому от тебя все сбегают? Чанёль слабо улыбается, предпринимая попытку подняться, но терпит поражение. Бэкхён собирает их вещи по полу, пытаясь ему угрожать:       — Не забывай, что тебе некуда сбегать. Я — твоё тайное убежище на случай чего, верно? Теперь эта квартира — твоя тюрьма.       — Как мило, — парень со смешком снова плюхается обратно. — Ты сумасшедший, я не в состоянии даже подняться.       — Спасибо, — удовлетворённо улыбается тот.       — Это же… был не комплимент? — с сомнением спрашивает Ёль.       — Ещё какой. Если мой партнёр не может двигаться, значит, я хорошо постарался. Чанёль остаётся лежать на кровати, чувствуя, как стягивает болью связки на ногах и не только. Он прикусывает губу, таки садясь на кровати. Подушки лежат, где попало, простынь сбилась, плед полусвисает с кровати. Это был лучший секс в его жизни, пускай сравнивать и не с чем. Он добирается до ванной, когда Бэкхён начинает сушить волосы полотенцем. Чанёль не может сдержаться и бурчит о том, что его переехал танк. В душе у него в голове всплывают слова Джунмёна, и он пытается понять, действительно ли по его виду можно понять, чего же он хочет. Бэкхён, усмехаясь, говорит, что бессмысленно ставить будильник на более раннее время, потому что осталось пять часов. Чанёль перелезает через него на свою половину у окна и прикусывает губу, укладываясь на подушку. Мужчина лежит, потом поворачивается к нему лицом, подложив руку под голову.       — Спрашивай, — неожиданно говорит он, привлекая удивлённый взгляд. — Ты всегда закусываешь губу, когда стесняешься что-то спросить. Только в детстве ты делал это очень смешно и глупо, а сейчас вызывающе, хотя выглядит так, будто ты задумался. Так что перестань меня дразнить и спрашивай.       — У тебя много опыта, — начинает Чанёль, — ты просто действуешь так, как тебе хочется или пытаешься понять желания парня?       — Смотря кто он. Если мы просто трахаемся, чтобы снять напряжение, то я практически не обращаю на него внимания и ему придётся подстроиться под меня. Если я заинтересован в том, чтобы его удовлетворить, то, естественно, я учитываю его предпочтения.       — А ты можешь с виду понять, как он хочет, чтобы его взяли?       — Чанёль? — вздёргивает бровь Бэк, усмехаясь. — Интересные вопросы у тебя.       — Так… можешь? — смущается Ёль, поворачиваясь на спину, чтобы не видеть его.       — Могу.       — Тогда… хорошо. Мужчина закатывает глаза и привстаёт на кровати, склоняясь над парнем. Он поднимает брови, вопросительно глядя на него, и Чанёль качает головой, что не будет отвечать. Рука Бэкхёна проводит от бедра до пояса, ощутимо сжимая бок, и чужой голос хрипит на ухо, что его возьмут прямо сейчас, если он будет упираться.       — Это касается соседа, — вздыхает Чанёль, наблюдая затем, как резко преображается Бэкхён: черты лица становятся чётче и резче, кажется, он сцепляет челюсть — так сильно выделились скулы. — Я сказал кое-что не то…, но должен продолжить, чтобы ты меня не убил, да? — тот, хмыкнув, соглашается. — Он сказал, что я очень милый и нежный, что все парни, которые у меня будут… они будут учитывать мои желания. Но потом он сказал, что мне это всё не нужно, что мне нужна сила и контроль.       — Что-то ещё? — любезно поинтересовался мужчина, распуская пальцы на боку. — Я уверен, он пригласил тебя к нему снова в случае чего. Это так на него похоже, что он не мог этого упустить.       — Да, — смутившись, подтвердил Чан. — Я хотел спросить… мы же с ним толком не общались, как он мог это определить? И… как ты смог это определить? Неужели я настолько очевидный? Бэкхён усмехнулся, чувственно целуя парня в губы. Он отрицает предположение, укладываясь рядом с парнем, положив руку ему на живот.       — Я уже говорил, что люди делятся на три категории. Исходя из сегодняшней ночи, я сделал вывод, что тебе комфортно, когда тобой управляют. Ты не собираешься проявлять инициативу, меня это больше, чем просто устраивает. Но это не значит, что я не буду учитывать твои предпочтения или желания. Хотя, смотря какая ситуация будет: ревность и злость превращает людей в животных.       — У меня там остался синяк, наверное, — вспоминает Чанёль, проводя пальцем по ключице. — Это было больно.       — Надо было думать головой.       — Это тебя не оправдывает.       — Не шути со мной на такие темы, — неожиданно серьёзно говорит Бэк, — я не в том возрасте, чтобы отмахнуться на такие вещи. Я разобью ему лицо, даже не разбираясь, просто потому, что ненавижу эти вещи. И не говори, что я не предупреждал. Я не буду делать тебе больно, хотя оттрахаю так, что мало не покажется, но прежде всего у меня пропадёт к тебе доверие. Ты же не допустишь этого? — мужчина усмехнулся, прислушавшись к парню. — У тебя дыхание сбилось. Ты настолько… я не хочу тобой делиться. Чанёль усмехается, поворачивая к нему голову. Никак не может поверить, что это действительно произошло, что всё это не обычный сон. Бэкхён не умеет читать мысли, но парень считает, что дядя должен думать о том же. Это… настолько невероятно, что его приняли, смогли… сделать счастливым.       — Ты правда смог так легко принять всё это? — тихо спрашивает Чан. Бэкхён прикрывает глаза. — Я чувствую себя счастливым, будто я на своём месте, но эта тяжесть...       — Никто не говорил, что будет легко. Я не хочу доламывать то, что осталось от прошлых отношений, но теперь должно быть намного больше доверия и обязанностей. Ничего не меняется, кроме того, что теперь мы делим на двоих постель.       — Сумасшествие, — выдыхает Чан, переведя взгляд на потолок. — Полтора года назад ты чуть не выдрал меня за то, что я снимаю видео на тамблер, а сейчас мы лежим в одной кровати.       — Я хочу их пересмотреть.       — Что?! — восклицает Ёль, дёрнувшись. — Зачем?       — Ты же не думал, что просто так отделаешься? — оскаливается Бэк, поцеловав его в щёку. — Куча людей увидела маленькую блядскую задницу и дрочила на стоны, которые принадлежат мне.       — Это было давно, — Чанёль отпихивает его, положив между ними подушку. — Я всё удалил.       — Не ври, — усмехается Бэк, убирая «преграду». — Я знаю, что папки остались на ноуте и флешке, а ещё на фотике. Чанёль засмеялся, сказав, что они под паролями, а он их никогда не озвучит.       — Ты уверен? — вздёрнул бровь Бэк. — Мне кажется, я знаю, куда нужно надавить, чтобы ты мне рассказал не только про пароли.       — Я не сдамся просто так, — выдохнул Чанёль в чужие губы.       — Завтра пятница, вернусь я, скорее всего, поздно, — шепнул мужчина, буквально вжимая парня в окно, — у нас с тобой два дня. Ты ещё так молод… вряд ли продержишься настолько долго, верно? Ответить Чанёлю уже не дают, ухватив за шею, вынуждая открыть рот. Он снова стонет, но нисколько об этом не жалея. Почему он должен отказываться от своей любви после череды проблем?.. Бэкхён просыпается на работу через три часа. Целует Чанёля в лоб и накрывает спустившимся пледом. Он пьёт кофе и быстро одевается, собрав все папки в кожаный портфель. Сегодня он действительно вернется домой поздно. На лестничной клетке курит Джунмён. У него до сих пор опухшая половина лица, и заплывший глаз, но он всё так же ухмыляется, поздоровавшись.       — Хорошего дня, Бэк, — он салютует бычком и отправляет его в урну, заходя домой.       — С-сука, — вздыхает мужчина, нажимая на кнопку лифта. «С тебя вкусный ужин, а после него будь готов предоставить мне фотографии» «В противном случае тебя ждёт экзекуция» «И у меня осталась твоя коробка с фотками» «Можешь не искать, она в надёжном месте» «И да, доброе утро, Чанёль»