От страсти — ярче

Твик сидел на мешках, набитых кофейными зёрнами, и небрежно чиркал ручкой по списку поставщиков. В глазах уже немного рябило от длинного монотонного перечня похожих друг на друга названий. В нос забился терпкий кофейный запах, пропитавший насквозь стены небольшого складского помещения. Окинув список невнимательным взглядом, Твик понадеялся, что в этот раз ничего не упустил. Часы показывали без пяти восемь, и пора было собираться в школу. Твик резко поднялся на ноги и тут же был окутан шлейфом пыли, хорошо заметной в желтоватом свете ламп. Стараясь не вдыхать глубоко, потянулся, разминая затёкшие мышцы, и подошёл к столу. На нём лежало несколько блистеров с таблетками: все небольшие, белые. И надо было постараться их не перепутать — иначе можно было через каких-нибудь полчаса начать пускать пену изо рта, закатывать глаза и испытывать другие малоприятные последствия передозировки. Твик взял в руки небольшой ножичек. Одну из таблеток нужно было разломать пополам, и это было чем-то вроде обязательной ежедневной пытки. Ножик никак не желал располагаться посередине ровного белого кружка. Рука будто жила своей жизнью, дёргаясь из стороны в сторону. Грёбаный замкнутый круг: чтобы не тряслись руки, надо выпить таблетку, а чтобы выпить таблетку, необходимо унять дрожь в руках. С горем пополам Твик разломал таблетку на две неровные части и, добавив одну к остальным медикаментам, смёл в руку получившуюся успокоительную смесь. Закинул её в рот и привычным движением потянулся за кружкой с кофе, но вовремя вспомнил, что кофеин вкупе с транквилизаторами так себе действует на организм. Рядом не оказалось бутылки с водой, и пришлось проглотить лекарства всухую, ощущая мерзкий привкус на языке. Отряхнув штаны и подняв с пола рюкзак, Твик вышел из приятного полумрака кладовой в залитую раздражающим ярким светом кофейню. — О, дорогой, я как раз собирался тебя позвать, — сказал из-за прилавка отец. — Крейг ждёт тебя снаружи. Мужчина произнёс это имя с долей восхищения. Для Твика по-прежнему оставалось загадкой, почему родители пребывали в таком восторге от его голубых отношений с хулиганом-одноклассником. Несмотря ни на что, каждая встреча с Крейгом по-прежнему нервировала. Твик терялся, не понимал, как себя вести. С тех пор, как ему на голову свалились навязанные отношения, ему надо было пропускать каждое сказанное слово через мысленный фильтр “а-точно-ли-это-соответствует-ожиданиям-людей”. Жизнь свернулась до состояния пульсирующей бомбы. Её нужно было аккуратно, предельно аккуратно нести, дышать через раз и надеяться, что предательски дрожащие руки не выпустят её в самый неподходящий момент. — Привет! — Твик вскинул ладонь в знак приветствия. Интонация вышла не такой рваной, как он ожидал. Значит, таблетки уже начали действовать. Крейг кивнул и молча пошёл в сторону школы, Твик двинулся за ним. На восточной окраине города почти нереально было встретить кого-то знакомого в такое время, и парни не стали браться за руки. Твик подумал, как это странно, — на публике они должны были изображать пару, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Как он упустил тот момент, когда в их городке восприятие геев перевернулось с ног на голову? Голос Крейга разорвал тишину утреннего города, чем вытряхнул Твика из гнетущих мыслей. Он тряхнул головой и заставил себя переключиться в режим реального мира. Твик ощутил укол вины за невнимательность к своему парню и неуверенно спросил: — Прости, что ты сказал? — Я спросил, взял ли ты с собой домашку по испанскому, — голос у Крейга был такой, будто его не встревожит даже Третья мировая, не то что какое-то задание по испанскому. — Сегодня её вроде будут проверять. Твика прошиб жар: ни о какой домашке он даже не вспоминал, проводя вечер и частично ночь в компании кофейных зёрен и списка поставщиков. Перед глазами возникла сцена: ехидная училка, неубедительные оправдания и класс, который только рад чьей-нибудь неудаче. Стресс, такой стресс! Захотелось жалобно заскулить. — Нет? И насрать, — продолжил Крейг с интонацией, дающей предельно точно осознать, насколько ему насрать, — хочешь, поймаем ботана и отберём у него тетрадку? Хорошо быть Крейгом: либо спокойно разруливаешь проблему, либо тебе на неё похуй. Твик обречённо вздыхает, потому что такого дзена ему не достичь даже за девять полноценно прожитых жизней. А потом резко изменяется в настроении, вдруг осознав, что стресс на ближайшем уроке испанского ему не грозит. — Спасибо, — Твик благодарно улыбнулся и на эмоциях взял своего спасителя за руку. Поймав недоумённый взгляд Крейга, он непроизвольно, от испуга, стиснул его ладонь сильнее. Тут же понял, что надо исправлять положение, и ляпнул единственную логичную из хаотичного вихря мыслей: — Почти пришли. Надо, — он сглотнул, — чтобы всё как обычно. — А, — Крейг слегка вскинул брови. — Ну да. Твик неслышно выдохнул и прикрыл глаза. Всё в норме. Крейгу насрать.

***

В столовой было раздражающе шумно и тесно. Дышать было тяжело и неприятно из-за витающего в воздухе запаха горелого масла. Твик и Крейг сидели со своей привычной компанией школьных приятелей и слушали очередную охуительную историю времён младшей школы. — Короче, Картман стаскивает с Баттерса штаны, кладёт его хуй себе в рот, показывает большие пальцы в камеру, — Кенни с трудом разговаривает, потому что его то и дело пробивает на смех, — а потом показывает нам фотку и говорит, типа: “Пацаны, смотрите, Баттерс - гей!”, — Маккормик бьёт кулаком по столу и конвульсивно ржёт. Остальная компания ведёт себя похоже: повод постебать жиртреста, который уже у всего города стоит костью в горле — это всегда праздник. Душа радуется. — Помню, у меня тогда лента лопалась от постов с заголовками типа “Эрик Картман выходит из шкафа и сосёт хуй”. Я думал, их заблочат нахрен за детскую порнографию, — заметил всё ещё хихикающий Стэн. — Это так прекрасно, что Картман познал себя в раннем возрасте, — с энтузиазмом подъебнул Кайл. — Некоторые годами мучаются и не понимают, почему у них стоит на мужиков. — Эта хуйня навсегда останется в наших сердцах, — с наигранной мечтальностью произнёс Кенни. — Завали ебальник, бомж, — сердито буркнул Картман. — Ты поди отсосёшь кому угодно за десятку баксов и ведро из КФС, — толстяк явно хотел поскорее отыграться за своё унижение и поэтому сыпал сложносочинёнными оскорблениями даже больше обычного. — Ну, тебе бы я и за миллион куриных баскетов не отсосал, — подначил Маккормик, — да и твои жиры меня не возбуждают. — Ещё слово, и ты не доживёшь до рассвета, нищий кусок дерьма! В оживлённую беседу вклинился безэмоциональный голос: — Картман, да ты самый большой педик, что я только видел, — со знанием дела отметил Крейг, глядя в экран своего смартфона. — Охренеть еблан, — он протянул Твику девайс с открытой фоткой. Тот округлил глаза и вытянул губы буквой “о”. Картман и вправду тогда обосрался по-крупному. Твика передёрнуло при мысли, что бы с ним было в ситуации, в которой оказался жиртрест. Твик помотал головой, стараясь сосредоточиться на чём-то более умиротворяющем. Любая попытка представить себя в стрессовой ситуации мгновенно откликалась паникой, которую невозможно было скрыть от окружающих. Парню вполне хватало того, что большая часть людей его иначе как “тот псих” не называла. Компания так и продолжила бы смаковать подробности произошедшего с Картманом, если бы к их столику не подлетел Клайд. Он выглядел довольным собой даже больше, чем обычно. Убедившись, что все обратили внимание на его персону, Клайд громогласно объявил: — Моих предков не будет дома следующие пару дней! — он заговорчески ухмыльнулся. — В честь этого разрешаю вам притащить свои задницы ко мне. Девочки придут, — он скосил взгляд на сидящих рядом Твика и Крейга и добавил: — Но и помимо этого будет много чего классного: приставка и куча жратвы за мой счёт. Только на пивасик скиньтесь. Парни явно обрадовались свалившемуся на них счастью. Послышалось довольное улюлюканье. Больше всех был рад почему-то Баттерс, хотя пиво и девочки-одноклассницы никогда не входили в круг его интересов. Наверное, этому нетребовательному пареньку для хорошего настроения хватало того, что все остальные были рады. Твик посмотрел на него со смесью непонимания и снисхождения. — Мы все придём, — поспешил заверить Картман. — А кто не придёт, тот педик! — Блять, жиртрест, — Кайл картинно приложил руку к лицу. — Вот не тебе рассуждать о том, кто педик, а кто нет. — О, боже! Вечно вы, евреи, только и ждёте момента, чтоб поднасрать невинным людям, — презрительно выплюнул Картман. — Кто-нибудь, въебите ему уже, или выебите, пусть только заткнётся!.. Полный почти неподдельного отчаяния крик души был прерван звонком на урок. Парни без особого энтузиазма поднялись и направились в класс.