Akon feat. Snoop Dogg — I Wanna Love You
На Лос-Анджелес опустилась промозглая утренняя дымка, окутавшая здания непроглядной пеленой. Город штата Калифорнии все сильнее наполняли звуки клаксонов машин, доносившаяся с улиц ругань и прочий привычный гул беспрерывного шума, соответствующего большому мегаполису. Мерно шуршали шины, скользя по чуть влажному черному асфальту, едва продвигаясь вперед. Автомобилисты, еще не до конца продравшие глаза в столь ранний час, недовольно включали противотуманные фары, чтобы увеличить обзор перед капотами, и теперь почти равнодушно стояли в привычных утренних пробках. Девушка, стоя на балконе фасада одного из домов, лениво, с зевком потянулась, с улыбкой разминая скованные после сна мышцы. Приятная дрожь прошла по телу, взбодрив сознание. Верхняя кофта теплой, плотной пижамы мятного цвета задралась, оголив живот, и по коже моментально поползли мурашки, от влажного, прохладного весеннего воздуха. Май неспешно вступал в свои права, ранним утром заставляя жителей Лос-Анджелеса кутаться в демисезонные куртки, а днем, ближе к вечеру, радуя теплым, уже припекающим макушки солнцем. Размеренно хлопнув пачкой сигарет по руке, девушка пальцами другой вытащила одну из выскользнувших папирос на ладонь. Тут же зажав ее губами, чиркнула зажигалкой, которая на секунду подсветила лицо девушки оранжевым светом, и прикурила тонкую белую сигарету. Едкий белый дым выскользнул меж губ и витиеватым узором взлетел вверх, неспешно рассеявшись в темно-сером небе. В нос ударил табачный запах, заставив неуловимо быстро поморщиться. — Опять куришь? — раздался высокий тонкий голос, и девушка вздрогнула от неожиданности, резко обернувшись. Влетев локтем в ограду и выронив сигарету, которая выскользнула за пределы балкона с еле слышимым шипением гаснущего уголька, она досадливо прошипела: — Так и заикой оставить можно!.. Обиженно потерев ушибленную конечность, девушка сверкнула глазами на нарушительницу ее покоя, так бесцеремонно ворвавшуюся в укромный уголок. Не то, чтобы она была снобом или излишне педантичной, но ее утро должно начинаться правильно, чтобы рабочий день в последствии прошел идеально. Расписание было простым: душ с последующей чисткой зубов, маленькая чашка свежезаваренного кофе под быстрое пролистывание ленты Twitter, а затем утренняя сигарета на балконе с сонным и бессмысленным изучением однотипного пейзажа города… — Катрин, я просила, чтобы ты больше не курила дома! Дым несет в квартиру — гостиная вся провоняла сигаретами! Я стираю подушки с дивана и вода коричневая, ты понимаешь? Но ты меня продолжаешь упорно игнорировать… Почему тебе вообще так нравится портить свое здоровье? — Напомни, кто из нас старшая, а кто младшая сестра? Кажется, ты еще маловата, чтобы читать мне нотации, — иронично прищурилась Катрин. Поняв, что утренний балконный променад закончен, она ребром ладони легонько отодвинула в сторону девушку со своего пути и решительно вышла с балкона. — Судя по всему — я, потому что из нас двоих именно ты совершаешь идиотские поступки! — Идиотские? — вскинула брови Катрин. — Кто пошел в полицию? — саркастически произнесла блондинка, скрестив руки на груди и шаг в шаг следуя за сестрой. — Дипломатическую Службу Безопасности, — поправила Катрин, чудом удержав веселый смешок. Кажется любого, кто хоть как-то был связан с государственными структурами, так или иначе постигала участь быть объектом насмешек в семье. Вот и Катрин числилась у Джонсонов «белой вороной», над которой нередко подтрунивали. Хоть и привыкать к шуткам о ее работе пришлось долгие годы, сейчас же она могла даже с удовольствием посмеяться над очередным выпадом сестры или же отца с матерью. Это даже стало какой-то приятной, стандартной пикировкой, когда Катрин перешагивала порог родительского дома. — Велика разница! — показала ей в спину язык сестра и недовольно закатила глаза, пользуясь тем, что Катрин ничего не видит. Они были совершенно не похожи. Генетика — сложная штука, а судьба вообще юмористка большой эстрады, поэтому старшая сестра была полной копией матери с рассудительными взглядами на жизнь и кодексом «семь раз отмерь, один — отрежь», а младшая же больше пошла в хохмача отца, видимо оттуда же взяв любовь к рыбалке и непредсказуемый характер. Насколько различались темпераменты сестер, столько же и внешность. Катрин — шатенка с четко очерченными бровями, под которыми блестели вечно серьезные, благодаря затяжным государственным операциям, серо-голубые глаза и подтянутой фигурой — результат регулярных тренировок на стадионе недалеко от офиса. Саландра же с детства — веселая, низкорослая блондинка с карими, широкими глазами, спрятавшимися за большими квадратными очками на переносице, что довольно часто съезжали, видимо стремясь соскользнуть с кончика носа своей обладательницы. Разница в возрасте у них была не то, чтобы сильно ощутимая, но достаточной, чтобы Саландра с двумя короткими хвостиками, завязанными дурацкими розовыми бантиками на макушке, завистливо рассматривала длинные, загорелые ноги сестры, что крутилась вечерами перед зеркалом, выбирая очередной наряд для встречи с друзьями. Ей оставалось лишь злиться на свой возраст и обиженно комкать плюшевого мишку в руках, заученно ложась в кровать после отбоя в девять вечера, ровно по часам. С возрастом, когда обе смогли позволить себе одну на двоих квартирку на окраине Лос-Анжелеса и наконец-то съехали от вездесущих родителей и бабушки, задавшейся единственной целью — откормить тощих девиц, недовольство и подростковые распри утихли. Сейчас Катрин могла легко ввалиться в комнату Саландры и попросить помощи с выбором наряда на очередное мероприятие, где она должна была быть одной из представителей Агентства Безопасности Соединенных Штатов. В ответ младшая сестра могла затащить ее в собой в ночной клуб, чтобы каменное лицо Катрин отпугивало слишком уж настойчивых мужчин, заглядывавшихся на Саландру. Редко, но не настолько, как хотелось бы, влюбленных ловеласов, желающих покуситься, как на старшую, так и на младшую сестру, приходилось выпроваживать правильно поставленным хуком справа, который Катрин применяла со времен в полицейской академии. После подобных «приветствий» со стороны Джонсон-старшей, Саландра могла не бояться продолжать отплясывать в короткой юбке на танцполе очередного клуба. Катрин смерила блондинку утомленным взглядом, а затем демонстративно тяжело вздохнула: — Ладно. В этот раз уделала. Саландра гордо хмыкнула, хотя «уделала» — слишком сильное слово для шутливой ссоры сестер. Обе прекрасно знали, что Катрин продолжит курить, а Саландра — высказывать свое недовольство. Развернувшись, Джонсон-младшая босыми ногами прошлепала на кухню доедать свой уже остывший завтрак, а Катрин, оставшаяся одна в небольшой гостиной, соединенной с коридором, лишь покачала головой и двинулась дальше — в свою спальню. Сегодня ей нельзя было опаздывать на работу, а она и так потеряла время в своей пагубной привычке…***
Катрин быстро шла по коридорам американского отделения Дипломатической Безопасности, оббегая особо неторопливых коллег и периодически натягивая вежливую улыбку, кивками отвечала на приветствия доносившиеся со всех сторон. Одни раз ее даже кто-то пробовал задержать, но она, ловко извиняясь, ускользнула от несвоевременных, отвлекающих банальных вопросов, — вроде «как дела?» — и продолжила свой путь. Подбежав к одному из кабинетов, она нервозно пригладила растрепавшуюся прическу, поправила кобуру на ремне, одернула жилетку, надетую поверх однотонной рубашки, и негромко постучалась. Послышался ответ и она заглянула внутрь, просунув в щелку лишь голову. — Вызывали? — произнесла Катрин, приоткрыв дверь и чуть улыбнувшись уголками губ. Мужчина в черной футболке и штанах с камуфляжной расцветкой, стоявший у добротного стола, решительно прикрыл папку и качнул пальцами, позволяя войти. Уперевшись бедром в край стола и развернувшись к пришедшей широким размахом плеч, он скрестил мускулистые руки на покатой груди и кивнул: — Заходи. — Могу узнать причину? — не заметив привычной приветственной полуулыбки на лице Хоббса, напряглась Катрин, осторожно закрыв дверь за спиной. Тихо лязгнул «язычок» замка. Люк был для нее святым человеком. С тем успехом, с которым он, подобно танку, ломился через все препятствия, — и в фигуральном, и в буквальном смысле, учитывая немалую фигуру начальника, — и в добавок с железным характером непоколебимой натуры он вызывал у нее приступы неконтролируемого восхищения. Хоббс был для нее не то, чтобы просто начальником или курирующим наставником, давшим ей шанс после неудачного протеже Елены Невес, а скорее вторым отцом, уверенной рукой ведущим ее вперед. Именно поэтому, заметив серьезный настрой начальства, Катрин встревожилась, невольно пытаясь вспомнить, где она успела напортачить. Последнее задание было около недели назад и закончилось оно крайне успешно в пользу Джонсон, а в новое она ввязаться не успела, поэтому начинала подозревать, что хмурый вид Хоббса связан отнюдь не с ней. — Помнишь банду Торетто, которую мы и наши коллеги пытаемся поймать на протяжении года? — Так точно, — облегченно выдохнула она, понимая, что выговора не будет, а затем прошла к столу мужчины. — Даже побольше… Больше года точно. Именно с Торетто был связан провал Елены, — а также еще одной сотрудницы, имя которой в принципе было стерто из данных службы безопасности, так как она оказалась предателем, о которой Хоббс предпочитал не вспоминать. Сама же Невес была повинна не только в том, что свернула с дорожки и примкнула к преступникам, но и в ранении Люка, а также предательстве последнего. Долгое время после побега Доминика Торетто, его банды и Елены, Хоббс не мог себе простить то, что именно благодаря ему Невес примкнула к операции. Надо отдать должное: решительно, со всей здравостью рассудка, провалив ее… Где сейчас была Елена — неясно, хотя это вполне объяснялось тем, что на последних снимках, рядом с Домиником постоянно была его старая, закадычная подружка — Летиция Ортис. На долгое время Летти пропала с радаров полиции и службы безопасности, но теперь, когда она была вновь в составе банды, становилось понятно — Елена, видимо, просто не выдержала конкуренции знойной брюнетки. На столе Люка Хоббса были раскиданы различные фотографии и документы, относящиеся к делу, которое терроризировало нервы Бюро уже двенадцать месяцев. Стоит отдать должное банде Торетто — либо они были призраками и действительно так хороши в скорости, как говорят, либо у них был очень могущественный покровитель. Не стоит исключать варианта, что при их удачливости, у банды было и то, и другое… — Дело, проколесив по всему чертову миру, вновь вернулось к нам. — Хоббс потер переносицу, а затем со вздохом ткнул пальцем в фото Доминика, чуть навалившись на стол. — «Наверху» ошибочно, как впрочем и я, решили, что он сейчас в Нью-Йорке. Весь их маршрут мы проследили и расчеты были сделаны, казалось бы, верно — банда в Америке. Однако, кто-то вновь подсобил Доминику, — черт его знает, сам Господь или Дьявол… — Если не в Америке, то где он? — Катрин нахмурилась. Подойдя ближе и уперевшись кулаками в поверхность столешницы, она склонилась над фотографиями, которые видела сотни раз до этого. — Ни за что не угадаешь: банда этого типа в крупнейшем порту Франции и всего Средиземноморья. — В Марселе? Какого черта он там забыл? — удивленно вытянулось лицо Джонсон, встретившись взглядами с начальником. — Понятия не имею, но мы должны наконец зажать этого ублюдка и раздать заслуженное! Проблема в том, что они — профессионалы, а Франция — уже не наша юрисдикция. На решение вопросов с документами, ордерами и прочей мутью уйдут недели, а наши французские коллеги — не слишком-то хороши в поимках преступников. Он красноречиво изогнул широкую бровь, и Катрин печально фыркнула. История о смышленой китаянке-швейцарке Киу, которая внедрилась в полицию Марселя, несколько недель водя их за нос, а потом и вовсе заставившая гоняться за собой по горам в Швейцарии, лихо облетела весь мир. Французская полиция была поднята на смех, а сама Катрин не уставала каждый раз по новой слушать эту историю, с истерическим гоготом пряча лицо в ладонях. Понимая, к чему идет разговор, она прищурилась, выжидающе глядя на Люка. Побарабанив пальцами по столу, он оттолкнулся от стола и обошел предмет мебели, ровняясь с подчиненной. Джонсон пришлось распрямиться и задрать голову вверх, — учитывая рост Люка, — ожидая приказа. — У меня есть для тебя задание… Я знаю, что это не твоя работа и у тебя не тот профиль. Да и принуждать не стану. — произнес Хоббс со вздохом, одной ладонью сгребая фотографии и документы в стопку, а затем протягивая ее Катрин. — Я пойму, если ты откажешься… Банда Торетто — сложное задание: они настоящие профи и без боя не сдадутся. Мы охотимся за ними в двенадцати странах уже больше года. Ко всему прочему покинуть на неизвестный срок Америку и мотаться среди идиотов во Франции — не самое легкое поручение, но сегодня вечером я хочу услышать от тебя ответ. Мне нужна твоя помощь и я надеюсь на согласие. Девушка едва заметно кивнула, приняв стопку в руки и пальцами пройдясь по шуршащим бумагам. — Это все. — кивнул головой Хоббс, натянуто улыбнувшись. — Можешь быть свободна. — Есть. Покинув кабинет, девушка тяжело вздохнула. Вновь лихорадочно поправив прическу одной рукой, второй она крепче прижала увесистую стопку к груди. Захотелось чашку кофе, сигарету и подышать свежим воздухом. — Черт…***
— Месяц, Лора, — со вздохом откинулась на спинку кресла на колесиках Катрин и задумчиво сделала круг на нем, разглядывая закружившиеся стены меланхоличным взором. — На месяц упереть черт знает куда, для того чтобы в одиночку поймать банду, подчеркиваю, неуловимых гонщиков. — А я тут подумала, — у тебя права-то хоть есть? Просто ловить банду преступников на машинах пешком… Не самая, м-м-м, удачная идея… — протянула полноватая блондинка в форме патрульного, медленно размешивая кофе пластиковой палочкой в плотном, картонном стаканчике. Отдел полиции подруги располагался недалеко от высокого стеклянного здания Службы Безопасности, где работала Катрин. Поэтому обе вполне могли себе позволить иногда пересекаться на обедах за чашечкой кофе и безвкусными сэндвичами из ближайшей забегаловки. Познакомились они в самом начале службы Джонсон в Департаменте в том самом кафе, где теперь собирались вместе на обеды. Именно Лора подсела как-то к ней однажды и завязавшийся сам по себе разговор привел к тому, что теперь, если Катрин не видела хоть один день веселую зазнобу, то искренне начинала переживать. Что странно, при таком тесном и откровенном общении, которое сложилось у девушек, до посиделок после работы почему-то не дошло, хотя обе довольно-таки часто планировали встретиться и провести время в каком-нибудь баре. Лора фыркая, говорила о том, что с удовольствием напьется мартини, сплетничая о мужчинах, — с которыми у нее все складывалось не очень удачно, — а Джонсон со смехом соглашалась, добавляя, что после таких разговоров они будут до утра отжигать на барной стойке, пока охрана не выволочит их на выход за шкирку. Впрочем, несмотря на заверения, обещания и обмен телефонами, единственное до чего дошли девушки, — это до созвонов по субботам в районе полуночи, во время которого обсуждали сущую ерунду. Сейчас же, после плотного обеда, обе, не желая быстро расходиться, поднялись в офис Катрин. Нагло расположившись в ее кабинете по обе стороны стола, они пили совершенно отвратительный кофе из автомата и обсуждали новое поручение Хоббса для агента. Кроме патрульной у Джонсон не было близких подруг или друзей, с которыми она бы могла пошептаться о работе, и это было настоящим спасением от сумбурно скачущих мыслей, которые Лора, к слову, совершенно невольно помогала раскладывать по полочкам. Откуда-то, словно издалека, раздалась резкая, надоедливая трель чьего-то стационарного телефона офиса. Вспомнив о вопросе подруги, на который она терпеливо ждала ответ, Джонсон лишь тяжело вздохнула. Права-то у нее были, но вот водить она категорически опасалась, больше доверяя двум ногам, нежели четырем колесам. Придерживаясь этой уверенной мысли, Катрин даже машину себе не стала покупать, а в необходимых случаях обходилась такси или, в конце концов, каршерингом. По правде говоря, стоит заметить, что, пережив первый собственноручный заезд, агенту требовалось после поездки, как минимум, минут сорок для того, чтобы справиться с бешено колотящимся сердцем и трясущимися руками. Никакой психологической травмы или аварий в прошлом, — просто по какой-то причине Джонсон до ужаса не любила автомобили, за которые нужно было садиться за руль именно ей… Катрин бросила на нее многозначительный взгляд, и Лора вскинула руки в защитном жесте: — Я просто уточнила. Она сдула локон светлых волос, упавших из плотной, строгой прически, и одним глотком опустошила свой стаканчик с кофе. Катрин сделала еще один оборот на кресле вокруг своей оси и укоризненно поджала губы, увидев, как патрульная подалась вперед, нагло стащив стаканчик Джонсон. Сделав большой глоток подстывшего кофе, она поморщилась лицом и высунула язык: — Ужас, как ты эту гадость пьешь? Без сахара-то? — и проигнорировав иронично вскинутые брови подруги, вернулась к прежней мысли в поддержку Джонсон. — С другой стороны, вспомни, как ты провернула дело в прошлом году с теми мотоциклистами, которых даже наши профи на Mustang не могли поймать? Катрин закатила глаза, пальцами руки обхватив мочку уха и устало помассировала ее. То дело со сквидами она смогла успешно закрыть, лишь потому, что за быстрыми Yamaha сидели неопытные мотоциклисты и перехватить их, просчитав траекторию, не составило труда. Ее привлекли как оперативника Службы Безопасности, так как Лос-Анджелес был под ее личной юрисдикцией, — когда она только устраивалась в Бюро, то четко ограничила свою территорию деятельности, и Хоббс пошел ей навстречу. Катрин была «не выездной». Банда, так ловко ускользавшая от полицейских автомобилей, не рассчитала, что в Службе Безопасности может найтись человек, который мыслит несколько неординарно. Конечно, в компании по организации зимой искусственных катков были сильно удивлены, когда к ним обратилось Бюро, но с готовностью оказали помощь. И даже оформили скидку. Просчитав путь мотоциклистов от банка, который они собирались грабить, бесстрашно назначая полиции встречу, часть особо опасного участка дороги на выезде из города буквально заморозили. Возможные пути отходов мотоциклистов перекрыли длинными полицейскими Ford с мигалками, с которыми Бюро объединилось для этого дела, полностью отрезав улочки от основного маршрута, по которому банда и должна была попасть в ловушку. К слову о неопытности, нарушители закона просто банально не справились с управлением, не ожидая скользкой дороги с гололедом посреди лета. Бандиты были посажены, Катрин — награждена и удостоена изумленного взора Хоббса, явно растерявшегося и не знавшего, хвалить сообразительную подчиненную или же ругать за рискованность операции. — То — случайность. Мне просто повезло, — откровенно отмахнулась Джонсон, смахнув с брюк несуществующие пылинки. — А Хоббс так не считает. Посмотри на это с другой стороны: все же просто и ясно, как день, — если бы он тебе не доверял, то не поручил бы это задание. Да, это не твой профиль, так как ты изначально «не выездная», но ты только подумай: Франция, Марсель, солнце и Средиземное море… В чем твоя проблема? Последнее явно было сказано в шутку, но Джонсон все же лениво огрызнулась: — В том, что я еду туда не отдыхать. Катрин ногой уперлась в пол, остановив крутящее движение офисного кресла, и посмотрела на подругу. Лора многозначительно покивала головой и, отставив кофе Джонсон в сторону, ткнула в нее пальцем: — Дружеский совет: не вздумай отказываться… Торетто давно пора воздать по заслугам, ты и представить не можешь, сколько наших коллег погибло в авариях в попытках поймать этих сволочей. Если кто и может обеспечить ему решетку, то именно ты со своим неординарным подходом. — С бестолковой полицией-то Марселя? — насмешливо фыркнула Джонсон, покачав головой. — Сильно сомневаюсь, что свора идиотов, жрущих пончики и забывших, как в принципе пользоваться пистолетом, мне помогут… — Слушай, думаю, они не так уж плохи! Дай им шанс и, уверяю, убедишься в том, что среди них есть и достойные полицейские.***
— Да, вашу ж мать!.. — рявкнул Эмильен, врезавшись в полицейского, проходившего с открытой коробкой однотонных пончиков — хлебобулочное изделие впечаталось в грудь мужчины, щедро рассыпав пудру по синей рубашке. — День прямо-таки с утра «аховый», — раздраженно произнес офицер, бросив оскорбленный взгляд на инспектора и обойдя его стороной. Эмильен возмущенно поднял руки вверх к потолку, удивленно распахнув рот, а затем крикнул в спину полицейского: — Извинения приняты! Опустив лицо, он с досадой посмотрел на испачканную одежду и пробурчал: — Козел… Чертыхнувшись, Эмильен несколько раз хлопнул себя по груди, пытаясь отряхнуть рубашку, но тщетно — присыпка лишь сильнее въелась в ткань, оставив белые пятна. Раздался стук каблуков по кафелю, и мимо мужчины пронеслась высокая блондинка с короткой стрижкой: — Ускорься, милый. Жибер ждет всех у себя в кабинете. Махнув рукой на безнадежное дело по спасению рубашки, Эмильен кинулся вслед за супругой, которую боготворил и обожал, до сих пор не в силах поверить, что такая, как она, несколько лет назад выбрала такого, как он. — Да? А почему я не в курсе? — Почини радиоприемник, — любяще улыбнулась Петра, не сбавляя шаг и не поворачивая на возлюбленного головы. — Почему-то во всем отделе он раз в полгода ломается именно у тебя. Просто понять не могу: то ли пора сменить мастера, то ли ты такой везучий? Эмильен досадливо покачал головой и, опередив комиссара, галантно открыл перед ней дверь в кабинет. Петра мягко улыбнулась, одними губами послав воздушный поцелуй тут же разомлевшему мужу. Когда комиссар прошла внутрь, Эмильен моргнул, прокашлялся и, стерев глупую улыбку с лица, зашел следом. — Мы в дерьме! — резанул по ушам крик Жибера, который активно жестикулировал, стоя перед толпой подчиненных. Петра со смешком переглянулась с Эмильеном и подмигнула ему, после чего затесалась в толпу полицейских, стремясь занять место в первом ряду. — Что-то никогда не меняется, — хмыкнул Эмильен, подходя к Алену и пожимая ему руку. Затем он недоуменно уставился на разноцветную вязаную шапку на голове друга и ткнул в нее пальцем: — Какого черта, Ален? Ты в курсе, что находишься в комиссариате?! — Я имею полное право на самовыражение! Не угнетай меня как личность! — изогнув в презрении верхнюю губу, чернокожий мужчина вновь обернулся к начальству, продолжив меланхолично жевать жвачку. Эмильен недовольно нахмурился, но ничего не сказал, переключив внимание на сосредоточенного Жибера. Обведя подчиненных снисходительно-высокомерным взглядом, он взмахнул рукой, привлекая внимание к своей неординарной фигуре с небольшим животом, выделившимся из-под обтягивающей рубашки. — Прошу всех сосредоточиться! Возникло важное задание, к которому строго необходимо отнестись со всей серьезностью. К нам из Лос-Анджелеса едет наша коллега с очень срочным делом, ведь DSS профукало целую банду шумахеров, которых то же CIA и остальные службы мира не могут поймать уже который год, — собравшиеся тихо зафыркали, и Жибер закатил глаза, цокнув языком. — Да-да, очень смешно. Я с удовольствием послушаю ваши варианты, которые вы предоставите нашей коллеге для поиска и поимки банды! Полицейские недовольно переглянулись, замявшись под строгим взглядом начальника, и только тогда он продолжил: — Наглецы заявились в нашу любимую страну. Пять членов команды, предводитель которых — Доминик Торетто. — Испанец? — Испанец из Америки во Франции — это куда важнее. — снисходительно заметил Жибер, поправив галстук двумя пальцами. — Эти ребята неуловимы, но мы и не таких прищучивали… — О, да, — полушепотом, саркастично произнесла Петра, опустив голову. Эмильен и Ален насмешливо фыркнули, услышав слова комиссара с первого ряда, но, поймав взгляд Жибера, стремительно стерли улыбки с лиц, тут же замолчав. Глава отдела прокашлялся, а затем качнул головой, подняв вверх указательный палец: — Мы должны подсобить нашей коллеге и поймать их. И-и… — он драматично замолчал, оглядывая присутствующих хитрым взором. Эмильен устало вздохнул. — Я назвал эту операцию: «Френдс сиеста»! С гордой улыбкой комиссар тряхнул лысоватой шевелюрой, упираясь кончиками пальцев в край стола и самодовольно протянул: — Я записался на курсы английского… Значит! Friend — это «друг» на языке наших друзей из Америки и Великобритании. Произносим начало слова, как брат, — то есть frère. А дальше берем n… N, как nul. Как попытки испанца избежать заслуженного наказания. Затем D, как détermination… — Как наш настрой! — вклинился Ален, заискивающе улыбаясь. — Верно, Ален, молодец, — возбужденно ткнул в него пальцем Жибер и Эмильен со стоном провел ладонью по лицу. — Так. И дальше, s, как sagesse, собственно, вашего любимого комиссара. И, все вместе, получаем: friends… Давайте-давайте! Не хочу, чтобы ударили в грязь лицом. Пока полицейские растягивали вслед за комиссаром гласные, пытаясь повторить нелегкое для французского языка слово, инспектор переглянулся с посмеивающейся женой, закатив глаза. Петра лишь развела руками и вновь отвернулась, посмотрев на Жибера, когда лингвистическая подготовка была окончена. — Полная боевая готовность, приведите себя в порядок, чтобы наш друг не подумал, что мы полные идиоты… И, Эмильен, почистите рубашку, вы, в конце концов, в комиссариате! Толпа дружно зафыркала, и Эмильен возмущённо выкатил глаза, не глядя указав большим пальцем в хихикающего Алена, к внешнему виду которого, — по его мнению, — вопросов у Жибера должно быть больше. Комиссар его проигнорировал, а чернокожий друг демонстративно-обиженно вскинул голову, вызывающе проведя пальцами от шеи к подбородку. — Агент прилетает через два часа. Будьте готовы! Свободны! Жибер распустил подчиненных, и народ, негромко гудя, обсуждая приезд американского коллеги, мгновенно рассосался. Может быть, Эмильен бы и хотел поболтать с Петрой ещё немного наедине, но девушка, его неукротимая пассия, тут же исчезла из поля его зрения. У совершенного во всем комиссара полиции, — у Петры, не Жибера, — все же был один большой минус: ее ответственная любовь к работе перекрывала все нежные чувства к Эмильену. Однако все это молодые люди обсуждали еще в самом начале их отношений и, чтобы быть с Петрой, Эмильену приходилось мириться с тем, что девушка была ему открыта и доступна лишь ранним утром перед работой и по вечерам после, в их общей квартире. — Что думаешь? — прерывая мысли инспектора о прекрасной возлюбленной, спросил Ален, заходя в их общий кабинет вслед за Эмильеном. — По поводу банды — ничего. Сто процентов идиоты, которые собираются ограбить у нас в стране пару банков и осесть в Монако. — Не думаю, что они идиоты, раз сами американцы не смогли их поймать… — Эти недоумки хуже Жибера, — самонадеянно отмахнулся мужчина, словно их отдел каждую неделю отлавливал преступников подобного уровня. — Ни мозгов, ни фантазии… Они сначала делают, а потом думают. Обещаю тебе: мы поймаем этих недоумков за неделю и наш «американский коллега» уедет, поджав хвост, думая о том, насколько мы хороши. Он изобразил насмешливый скулеж собаки и с веселым выражением лица рухнул в мягкое офисное кресло. Ален иронично изогнул брови, но промолчал и уселся за свой стол. Он считал, что у них в комиссариате обитают намного большие тупицы, чем в Америке, однако спорить с именно этим инспектором — себе дороже.