Реальность или сон?
С минуту без минуты загорелый дачник следил за траекторией движения кота, прислушиваясь к ощущениям в ожидании необычностей, но ничего экстраординарного не произошло. Поскольку он не до конца верил в сновиденческие эксперименты, особенно после года бесплодных усилий, то не стал настаивать на проявлении чудес и, встряхнув шевелюрой, побрел дальше. В какой-то мере им овладел страх обнаружить происходящее нереальным, уж очень давно несчастный грезил об отпуске и впал бы в глубокую депрессию, внезапно проснувшись за рабочим столом, где не стеснялся вздремнуть в отсутствии начальства. Отвлекшись на печальные мысли, Вальдемар прошел мимо собственного дома, но был возвращен на праведный путь: - Далеко собрался? – насмешливо крикнул ему вдогонку знакомый голос, заставив замереть на месте и начать приводить действия в соответствие с законами логики, т.е. повернуть назад. – Ну ты в конец уработался. По серьезному изможденному жарой и бессонной ночью за компьютером лицу скользнула тень улыбки, данному субъекту наш трудоголик рад в любое время и при любых обстоятельствах, ибо являет он собой такую реликвию как друг, коих у угрюмого несколько грубого бухгалтера тире экономиста немного, а именно один. Сплошной позитив по погонялу Леха по паспорту Артем, мог расположить к себе кого угодно, влиться в какой угодно коллектив и почти всегда становился душой компании, но почему-то всем знакомым предпочитал Вальдемара, дружили они с детства. Как Артем превратился в Леху история умалчивает, возможно вслед за старшим товарищем захотел поменять имя «в соответствии с внутренними убеждениями», но, что более вероятно, был не узнан им, когда тое пребывал во хмелю, ведь пил он не менее усердно, чем работал. - Только не говори, что ты собрался спать, - умоляюще протянул Леха. - Ладно, лягу спать молча, - отозвался Вальдемар, когда они заходили внутрь. - То есть я зря шашлык пивом поливал? – друг не собирался сдаваться. - Очень зря, потому что я забыл его купить и теперь мы точно остались без выпивки, - сообщил ворчун, снимая с себя все лишнее и залезая под одеяло, без которого не мог спать при любой погоде, - Слушай, сгоняешь в магазин, пока я сплю? - Издеваешься? Ближайший магазин в городе! – ощетинился повар. - Уговорил, посплю подольше, - выдал напоследок экономист и отвернулся к стенке. Спорить с обладателем такого характера занятие бесполезное, он с большей вероятностью посвятит отпуск движению «за жизнь без алкоголя», чем сам поедет обратно в город за пивом, в этом человеке мирно уживались лентяй и каторжный труженик, поочередно выходя на дежурство. Лентяй в силу своей природы реже, но если бы экономист мог выбирать, кому и когда заступать на вахту, царство лени длилось бы вечно. Плохо быть добрым. Сколько раз Леха корил себя за излишнюю мягкость, за очередную уступку, но всегда сдавался под натиском непоколебимого упрямства товарища. Нельзя сказать, чтобы тот не стоил его дружбы, несмотря на все нюансы характера, он был надежен как скала и никогда не отказывал в помощи, пусть и материл на чем свет стоит, особенно, будучи занят бесконечными отчетами. Однако в отсутствии каких-либо важных дел он претензий не высказывал, понимая всю бесполезность нотаций и нравоучений – Леха исправно влипал в неприятности. Вернулся мальчик на побегушках, когда солнце коснулось горизонта, пошатываясь под тяжестью сумок, клонимый к земле с высоты принятого на грудь градуса. Перво-наперво включил телевизор и поплелся выполнять функцию будильника, оставляя за собой на полу цепочку грязных следов. Где при стоящей почти две недели температуре за тридцать со знаком плюс можно найти грязь, знал лишь он один, но это недолго будет оставаться тайной. - Бзынь! Бзынь-бзынь! Бзынь! – нетвердым голосом просигналил «будильник» и приложил к теплой щеке спящего холодную бутылку, тот дернул плечом, почувствовав, как по телу пробежали противные мурашки, и приоткрыл один глаз. - Чем от тебя воняет? – прозвучал такой же невнятный голос, добавив немного хрипотцы, чтобы отличаться т предыдущего. - Ужином, - протяжно произнес первый голос. - Я лучше разогрею обед, - заявил второй, пару раз шмыгнув носом, втягивая воздух, пахло неаппетитно. Чудом поборов дремоту, эксплуататор поднялся с постели и ужаснулся. Посыльный предстал перед ним во всей красе: мокрый, со мхом в волосах, с подбитым глазом, по колено в благоухающей отнюдь не фиалками бурой субстанции. Молодой человек, не смущаясь непрезентабельного вида, радостно улыбался и протягивал бутылку, но Вальдемар, отходивший ко сну с мечтой о пиве, скользнул взглядом мимо предложенного напитка. Его светлы очи возжелали потерять дар зрения, покуда хозяин, силясь совладать с собой, пытался вернуть дар речи, который между тем возвращаться не спешил. Обложенный отборными матами Леха моментально протрезвел и со словами: «Спокойно, сейчас все будет, как было», - умчался из комнаты и продолжительно гремел чем-то на заднем дворе. Явившись спустя пять минут, он держал в руках ведро пенящейся воды и швабру. - Соображаешь, - довольно изрек мужчина, забравшись на еще теплое ложе и поджав ноги, чтобы не мешать, принялся наблюдать за процессом. Понадобилось время, чтобы протрезвевший, но таки не до конца неряха понял бесполезность прилагаемых усилий, ведь на нем по-прежнему были надеты грязные ботинки. Остановившись и оценив последствия уборки, Леха, надо отдать ему должное, не сдался – собрал чистящие принадлежности и вместе с ними отправился в душ, где гремел минут пятнадцать, после чего с ними же и вернулся Придерживая одной рукой набедренную повязку, активно размахивая шваброй, парень наполнял деревенскую избушку благоуханием шиповника. Периодически он останавливался смахнуть нависшую на носу каплю, после чего продолжал надраивать пол шампунем. Экономист-отпускник пристально следил за каждым движением, молча наслаждаясь спектаклем, а так же вкусом продуктов брожения солода и хмеля, мысленно он благодарил судьбу за беспечность друга, теперь его можно было заставить вымыть весь дом, заявив, что заметил брызги грязи «здесь-то» и «там-то» – ленивый перфекционист торжествовал. - Вон там еще пятнышко, - указующим перстом направил Леху новоиспеченный рабовладелец, когда тот собирал свой скромный инвентарь. - Давай завтра, а? – взмолился невольник, - Я устал и есть хочу. - А что с твоим ужином? – усмехнулся повелитель. - Убежал… Лик хозяина судеб омрачил глубокий мыслительный процесс, смешавшийся с недоумением и немым вопросом во взгляде. Вопросом, который не удавалось сформулировать. Дано: мокрый, покрытый мхом, облепленный зловонной жижей товарищ и сбежавший ужин. - Лягушки? – с трудом удерживая рвущийся наружу хохот, озвучил подозрение Вальдемар. - Да, - неохотно подтвердил Леха. Раскатистый и дружный смех слышали даже соседи, не подозревавшие, каким мрачным и серьезным человеком был финансист в повседневной жизни, ведь встречаясь, эти двое словно возвращались в детство, превращаясь в маленьких шкодливых непоседливых мальчишек. Нет ничего лучше ароматного ужина, разогретого в микроволновке, когда тело требует вознаграждения за усердную работу и поручает желудку роль дипломата в общении с мозгом, нещадно третировавшим каждую мышцу на протяжении нескольких часов. Аромат шашлыка, покинувший было помещение, вернулся и помогал желудку наиболее отчетливо формулировать требования тела. Никто не спорит – свежим, едва снятым с шампура, мясо намного вкуснее, но голод уравнивает шансы всех продуктов питания на то, чтобы быть съеденными. В помощники голод взял Леху, подлец до того аппетитно уминал содержимое многочисленных тарелок, что удержаться и не последовать его примеру не представлялось возможным. Вальдемар поддался на уговоры желудка. - По телеку сегодня «Лучшие моменты сезона», - жуя пытался вести светскую беседу проглот, чем заставлял слушателя морщиться. - Я спать хочу, - жалобно протянул собеседник, дожевав, говорить с набитым ртом он не мог, из-за чего полноценного разговора за столом никогда не получалось. - Сколько же ты можешь дрыхнуть? – не уставал поражаться парень. - Столько же, сколько ты можешь есть, -усмехнулся соня, - Кстати, что там с лягушками? - Говорю же, убежали, - чавкая, старался внятно проговаривать слова охотник за амфибиями. - О меня не убегут. – поднимаясь из-за стола, с уверенностью бывалого ловца заявил мужчина. - Меня подожди! – подскочил с места энтузиаст, доедая на бегу то, что успел прихватить. Алкоголь еще не полностью покинул молодое тело, и Леха не придал значения странному поведению, подумаешь, заядлый чистюля решил нырнуть в грязное болото – весело же! Вальдемар в свою очередь не до конца представлял куда ввязывается, преследуя единственную цель – избавится от назойливых мыслей о странностях, которых он замечал все больше. И вот вдоль проселочной дороги идут двое, с виду не совсем здоровых на голову людей.Реальность или сон?
Первый, так и не расставшийся с набедренной повязкой, уверенно шагал босиком по нагревшемуся за день асфальту(!), второй успел переодеться в треники с оттянутыми коленками и обуть видавшие виды вьетнамки, намеренно выбрав вещи, которые не жалко потом выбросить, чтобы не утруждать себя их последующей чисткой. Глубже чем по пояс в трясину но погружаться не планировал, о чем свидетельствовали белоснежная футболка и безупречная, волосок к волоску, укладка. В руках бравый охотник нес два сочка для ловли бабочек – себе и напарнику. Откуда у него на даче взялся подобный инвентарь, его не удивляло, дом он купил у родни почившего местного жителя и чего только не находил в покосившихся сараюшках, казалось, старик скопидом предусмотрел все мыслимые потребности нового владельца избушки. Леха, в бытность свою студентом, мечтал найти где-нибудь в пыльном углу готовый диплом, но попадалась лишь тематическая литература, на это Вальдемар говорил, что у волшебной избушки неплохое чувство юмора и вообще на ней стоит защита от лодырей, поэтому вместо диплома она подкидывает необходимые для его написания книги. Студент же, вечно не укладывавшийся в сроки, огрызался, что будь здесь подобная система защиты – изба втягивалась бы в землю, едва завидев Вальдемара на горизонте. Достигнув пункта назначения, искатели приключений замерли в нерешительности на шатком помосте, наличие оного на болоте объяснялось просто – по молодости лет оно являло собой пруд, теперь заросший и почти высохший из-за отсутствия должного ухода. Так и не соблазнившись ступить в склизкую пахучую жижу, отпускник принялся всматриваться в камышовые заросли, хоровое лягушачье пение слышалось со всех сторон, но самих артистов видно не было. - Разве лягушки не должны жить в чистой воде? – усомнился бухгалтер-натуралист. - Должно быть это какие-то неправильные лягушки, - пожал плечами напарник. - Или в зарослях прячется неправильное болото, - призадумался мужчина, -попробую зайти с другой стороны. - Удачи. Лично я предпочитаю напрямик, - гордо заявил первопроходец и занес ногу над поверхностью «воды». - По проверенному маршруту? – усмехнулся старший товарищ, протягивая младшему сочок, тот улыбнулся в ответ и, приняв охотничий инструмент, шагнул с помоста, чтобы тут же исчезнуть в камышах. На некоторое время воцарилась рабочая тишина, слышалось лишь осторожное шуршание и крадущееся хлюпанье. Вскоре с противоположного конца прозвучал приглушенный мат – болото оказалось правильным, чем и вызвало бурю негодования. Впереди болото, позади болото, да и ноги испачканы, отступать поздно. С трудом извлекая из вязкости задние, а иногда и передние, конечности, и сопровождая каждое действие изысканным словесным оборотом, финансист пробирался к самому центру сосредоточения квакушек. Он морщился и кривил лицо, ощущая, как жижа обволакивает руку или ногу, словно гигантский язык, облизывая кожу. Иной раз ему мерещилось, что в трясине живут слизни и проскальзывают меж пальцев, когда на них случается наступить, тогда по всему телу пробегали противные мурашки. Камыши и густой тростник надежно скрывали охотников от посторонних глаз и друг от друга, они же скрывали небольшой водоем диаметром метров десять, где вольготно себя чувствовали амфибии, не ожидая появления гостей. За пару шагов до заветной цели через прогалину в буйной растительности проглянуло квакушкино царство, а трясина сделалась менее зыбучей, поэтому привычно дернув ногу из оков топи со всей молодецкой дури, дурень совершил необыкновенного изящества пируэт и горизонтально вошел в воду. Раскатистый всплеск, произведенный падением массивного тела с высоты одного метра восьмидесяти двух сантиметров, не мог не докатиться до ушей верного оруженосца, но скорость продвижения к месту крушения бесстрашного рыцаря сильно ограничивалась отсутствием твердой почвы. Телу ничто не мешало подняться из воды самостоятельно, ну, почти ничто. Едва тело разомкнуло веки, перед самым носом своего лица узрело прут камыша, согнувшийся дугой под тяжестью сидевшей на нем лягушки. Животинка была крошечной, но это не помешало ей заставить волосы на затылке шевелиться. Она обладала несвойственной для здешней местности расцветкой – ярко-красной с черными полосками, но примечательнее всего в ее наружности был глаз – один единственный, расположенный посередине.Реальность или сон?
Продравшемуся сквозь тростник Лехе открылась идиллическая и вместе с тем сюрреалистическая картина, иначе как во сне такое привидеться не могло – мирно дрейфующий по воде педант в позе морской звезды любовался звездным небом, игнорируя санитарную обстановку и довольно улыбаясь. Не веря увиденному, Леха потряс головой в попытке избавиться от наваждения, но зрение его не обманывало. Это и в самом деле Вальдемар, внезапно обретший единение с природой и, судя по счастливому выражению лица, наслаждавшийся происходящим, к явному неудовольствию истинных хозяек болота, в пении дружного хора которых проскальзывали нотки раздражения. - Водичка не холодновата? – хохотнул оруженосец, отойдя от первоначального шока. - Присоединяйся, - проигнорировав вопрос, позвал «водяной», не отрывая взгляда от звездной дали. - Спасибо, у меня и так сто мурашек на один квадратный миллиметр, парень поежился. - По погоде надо одеваться, Тарзан, по погоде, - сохраняя состояние безмятежности, ответствовал нравоучитель. - Пошли уже домой, - буркнул Тарзан, поправив узел на обернутом вокруг бедер полотенце. Всю обратную дорогу отпускник сохранял хитрющую улыбку, да и сейчас, по-хозяйски развалившись в потертом кресле, не переставал радоваться по одному ему ведомой причине. Леха постепенно утверждался в предположении, что тому грязь в голову ударила, ибо факт того, что его друг первым делом не полетел как ошпаренный в душ смывать остатки не соскобленного по пути болота не укладывался в привычную картину мира. Отсутствующий взгляд сидевшего в одной вьетнамке мокрого и грязного товарища лишь добавлял масла в огонь опасений, связанных со здоровьем его ума. Устав от пристального обеспокоенного взгляда, псих соизволил подняться и отправиться совершать омовение, едва из ванной комнаты донеслись звуки льющейся воды, дверь приоткрылась, и смеющийся голос озвучил странную просьбу: - Будь другом, дай банку, - подумав, голос добавил, - трехлитровую. Озадаченный парень неуверенно моргнул, как в замедленной киносъемке повернул голову в сторону, откуда прозвучал голос, и моргнул еще раз. В мозгу попыталась родиться мысль, но не успела, голос терял терпение: - Я долго буду ждать - Зачем тебе банка? – мысль все же родилась. - Надо, - ответная мысль звучала лаконично, но загадочно. После серии последовательного открывания многочисленных кухонных шкафов, антресолей и тумбочек, их закрывания и открывания повторного искомый предмет обнаружился и перекочевал из рук в руку, протянутую из дверного проема. Забрав банку, рука закрыла дверь прямо перед любопытным носом сыщика, оставив теряться в догадках. Сыщик не растерялся и, прикинув, что на сытый желудок догадываться легче и приятнее, пошел открывать последнюю закрытую дверцу – дверцу холодильника. Больше двух часов заняла процедура очищения, смыть воспоминания о грязи оказалось сложнее, чем саму грязь, но результат превзошел все ожидания – каждое движение Вальдемара наполняло воздух сложными комбинациями растительных и цветочных ароматов, а если бы он прошелся сейчас по улице, шлейф благовоний рассеялся бы только к утру. - Ты прямо ходячая реклама парфюмерного бутика, - хихикнул Леха, оторвавшись от телевизора, вот теперь он узнает старого доброго чистоплюя. Довольная состоянием духовной и физической чистоты «реклама» на комплимент ничего не ответила, но окинув придирчивым взором кухню констатировала: - У нас день открытых дверей? - Я искал тебе банку, кстати, мне все еще интересно, зачем она понадобилась, - сыщик попытался изобразить обиженного, получилось не очень. Вальдемар молча водрузил сосуд на стол, покрытый цветастой скатертью, в емкости, до половины заполненной водой, как поплавок болталась маленькая лягушка. Леха мгновенно забыл о телевизоре и «лучших моментах сезона», подскочив к банке, он принялся вертеть ее, вертелся вокруг нее сам и поочередно награждал комплементами то удачливого ловца, то неудачливую квакушку. - Смотри не описайся от восторга, - не выдержал мужчина, но едкий комментарий был по привычке проигнорирован, - тебе ничего не кажется в ней странным? - Нет, - краткий и уверенный ответ заставил ловца начать покрываться холодным потом. Неужели ему одному вид пойманной амфибии кажется инопланетным? - Странно то, что тебе удалось ее поймать, - в несчетный раз выразил восторг младший товарищ, - у тебя марля есть? - Марля? – переспросил старший с видом каменного истукана, свидетельствовавшим о том, как далеко бродили его мысли. - Ну да, марля. Такая тонкая белая тряпочка в дырочку, - съехидничал парень. - Нет. Марли нет, - выслушав пояснение ответил истукан, ни капли не изменившись в лице. Взрослый ребенок, секунду назад пребывавший в состоянии безграничной веселости, посерьезнел: - Валь, ты чего? Ответом стало невразумительное с вопросительной интонацией мычание, охотник не моргая, смотревший на добычу, был с силой встряхнут за плечи, однако реакции не последовало. Возмущенная наглым разглядыванием пленница завращала глазом, чем вывела из транса своего заточителя. - Просил же не называть меня так, - несвойственно равнодушно напомнил бухгалтер. - Вальдемар звучит слишком официально, - Леха стоял на своем. - Мне нравится, - уперся рогом вышеупомянутый. - Пойдем смотреть телевизор, - примирительно предложил футбольный фанат, давно потерявший надежду на взаимопонимание в этом вопросе, они и спорили то по привычке. Истукана к телевизору пришлось доставлять чуть ли не волоком, постоянно понукаемый толчками в спину он улиточным шагом преодолевал жалких полметра целых пять минут, а в кресло, расположенное аккурат напротив голубого экрана, был усажен практически насильно и не с первой попытки. Нет, всем производимым с ним манипуляциям он нисколько не сопротивлялся, но настолько погрузился в мыслительный процесс, что ни единого действия не выполнял самостоятельно, уподобившись марионетке, и по причине неопытности кукловода исправно садился мимо, каждый раз возвращаемый в вертикальное положение для новой попытки. Нельзя было назвать его психику шаткой, а его самого впечатлительным, напротив ему можно было приписать сухость и эмоциональную скупость, если бы он так исправно не матерился. Какая-то жалкая лягушенция не смогла бы вывести его из душевного равновесия, если бы ей не помогли - пара-тройка странных мелочей, грызших сознание. И кто знает, сколько их ему повстречалось во временном отрезке, предшествовавшем началу повествования. Сейчас он боролся с желанием перевести взгляд с телевизора на банку с маленькой инопланетянкой, от созерцания которой был заботливо избавлен. С одной стороны хотелось удостовериться, что ему не почудилось, он все еще лелеял надежду на такой исход, с другой – не хотелось лишний раз убеждаться в реальности происходящего. Дабы не поддаться соблазну, Вальдемар закрыл глаза. Всполохи мелькавших на экране сменявшихся одна другой картинок снаружи подсвечивали сомкнутые веки, создавая легкий гипнотический эффект, хрипящие благодаря старому динамику голоса спортивных комментаторов чередовались с высоким голосом комментатора из соседнего кресла, выражавшего несогласие буквально со всем услышанным. Именно этому несогласному стоило сказать спасибо за необходимость терпеть искаженный звук и периодически рябившее изображение. Отучившийся пять лет по направлению «Информатика и вычислительная техника» и кое-что понимавший не только в кодах, но и в проводах, парень не давал рассыпающемуся от старости прибору упокоиться с миром. Будь «зомбоящик» отремонтирован в сервисе, давно отправился бы на свалку. Экономист неоднократно намекал программисту откуда у того растут руки, но он наотрез отказывался выбросить свое творение и грозился в случае совершения самоуправства заставить смотреть телевизор не просто отремонтированный, а целиком и полностью собственного производства. Увлеченный спором с недосягаемыми для кулаков оппонентами Леха не заметил, как ему перестали вяло рефлекторно поддакивать, груз накопившейся усталости и тяжелых дум медленно тянул отпускника в глубокую дремоту. Внутреннему взору начали являться смутные образы, в отдалении зазвучали обрывки фраз, расслабились мышцы, голова безвольно склонилась на бок, но тут, как это часто бывает, засыпающему показалось будто он падает. Вздрогнув и тем рассеяв наваждение, мужчина планировал совершить повторную попытку погружения, но его внимание привлекла подозрительная тишина, а следом ощущение лежащего на нем колючего пледа, пришлось нехотя разлепить глаза. Сквозь окно проникал рассеянный лунный свет, делая очертания предметов призрачно расплывчатыми, награждая их нежным голубоватым сиянием. «День открытых дверей» продолжался, в неприкрытых дверцами проемах притаилась темнота, изгнанная луной из укромных уголков. Затаив обиду, темнота густела, набираясь сил, отомстить обидчице. Широкие щели дощатых стен пронизывал ветер, взвивая спиральными кольцами иней, лежавший на полу и больше напоминавший пепел. В свистящих потоках холодного воздуха колыхалась цветастая лоскутная скатерть, прижимаемая к столу десятками трехлитровых банок, наполненных водой и выстроенных в пирамиду. Мечтая свободно парить по комнате, скатерть яростно хлопала углами по ножкам ненавистного стола, вода из банок стройными ручьями текла на пол, превращаясь в маленьких прозрачных одноглазых лягушек. Вальдемар поднялся, повязал плед на шею на подобие супергеройского плаща и, подгоняемый безапелляционным требованием организма, направился к туалету. Повернул ручку, потянул на себя дверь и, почувствовав, как падает, заваливаясь на спину, вздрогнул и открыл глаза. Прятавшаяся в открытых шкафах темнота достаточно загустела и принялась понемногу выползать из своего убежища, отвоевывая недавно сданные позиции.Реальность или сон?
«Я сплю», - внезапно озарило финансиста. Несложный ритуал, и да, он может дышать с зажатым носом и закрытым ртом. А может и не дышать, но без привычных вдохов-выдохов неуютно. «Я сплю, - мысленно восклицал сновидец, - я сплю, я сплю, я сплю», - радостно повторял он, стараясь не дать эмоциям слишком разгуляться, опасаясь, что они послужат причиной скорого пробуждения. Это был первый осознанный сон, посетивший нежданно нагадано, после долгих месяцев настойчивых попыток в момент, когда начало появляться желание сдаться, гонимое прочь лишь из врожденного ослиного упрямства. Для начала следовало осмотреться, впиться пристальным взглядом в каждую деталь, все ощупать, обнюхать, при необходимости покрутиться на месте, чтобы достичь более высокой четкости осознания. «Какая чушь» - мелькнула в мозгу тень здравомыслия. Но надо, так надо, выше четкость – сильнее контроль над происходящим, больше свободы действий. Сновидец вцепился в деревянные подлокотники, сжимая их, словно пытался получить из кресла сок, памятуя об изменчивой плотности физических тел во сне, но дерево не поддалось. Он провел пальцами босой ноги по выступающему ребру половой доски и тут же почувствовал укол вошедшей в кожу занозы. Привычно матюгнувшись, встал и на всякий случай обул вьетнамку, сосредоточившись на материализации второй, потерянной в болотной трясине, та не заставила себя долго ждать, появившись в соответствии с заказом прямо из болота. Теперь предстояло ее очистить. Как не пыжился Вальдемар, но ни выпученные глаза, ни стиснутые зубы, ни раздутые ноздри должного эффекта на обувь не произвели, она продолжала оставаться грязной. Начинающий иллюзионист сдаваться не собирался и, подняв ногу, принялся выписывать ею круги над непослушной грязнулей. Причудливое заклинание подействовало. Вьетнамка надета – занозы не страшны. Поежившись от холода, сновидец протянул руку к пледу, чтобы спастись от сквозняка, но остановился и хлопнул себя ладонью по лбу. Это же сон! К всемогуществу нужна привычка. Иллюзионист прикрыл глаза и представил пролетающую по небосводу луну, тянущую за собой темно-синюю ткань ночного неба, обнажая белую ткань дня. Открыв глаза, он обнаружил пробивающиеся через щели в досках теплые солнечные лучи, в них кружила пыль и мелкие насекомые. Ветер стих. Загустевшая до предела в недрах навесных шкафов темнота недовольно бугрилась – солнце слишком серьезный противник. Водянистые лягушки испускали пар и уменьшались, переходя в новое агрегатное состояние. Побоявшись вдохнуть насыщенного квакающими ионами воздуха, представив, как микроскопические амфибии скачут по кровяным тельцам, поморщившись и придя в панический ужас, вспомнив, что все представляемое здесь материализуется, мужчина пулей вылетел на улицу. Дачный участок выглядел вполне нормально и от реального совершенно ничем не отличался. Пара яблонь, заросшие травой малиновые кусты – наследство от предыдущего владельца, и никакого намека на грядки, разве мог лентяй живущий от отпуска до отпуска вести подсобное хозяйство? За границей участка, отмеченной покосившимся забором, начиналась «сумеречная зона», туда не проникало наколдованное воображением солнце. Черно-белые люди ходили по черно-белым тротуарам, выложенным брусчаткой, а над ними высились черно-белые здания – жизнь шла своим чередом в их мире, отделенном от любопытных наблюдателей как будто прозрачной занавеской, делавшей очертания человеческих фигур размытыми. Маленькая мутная фигурка, проходя совсем рядом, замерла и, повернувшись лицом к сновидцу, принялась показывать на него пальцем. К маленькой подбежала взволнованная большая и, подхватив на руки, спешно удалилась, испуганно оглядываясь по сторонам. - Фигня, бояться надо красных, - донеслось из-за спины. Вальдемар чуть не подпрыгнул от неожиданности, пугающих странностей с каждой минутой пребывания в контролируемом сновидении прибавлялось. Действительно ли он обладал здесь властью, и кто, черт возьми, мог разговаривать с ним внутри его сна? Обернувшись на голос, он увидел ее: призрака, русалку, фею, принцессу-воина, ангела и неподкупную стриптизершу. Сейчас лучше, нежели во время бодрствования, удавалось припомнить многочисленные роли его ночной гостьи, приведенный список едва ли можно считать исчерпывающим. Страха она не вызывала, скорее недоумение, поскольку действовала самостоятельно и фантазией очевидно не являлась. Возникал резонный вопрос: «Как ей удавалось попасть в чужой сон?» Ответив на который стало бы понятно, как ее выгнать, что-то подсказывало Вальдемару – одной силы желания недостаточно. - Красных? – переспросил он, изображая непонимание. - Ну да. Видишь ведь тех мутных? В основном они монохромные, но могут быть красными. От таких надо улепетывать, пока не заметили, - речь девушки была отрывистой и эмоциональной. - Чем они опасны? – уточнил сомневающийся у новоявленного гуру. - А фиг их знает, - пожав плечами и одномоментно разведя руками, ответствовал гуру. - Аргумент, - протянул сомневающийся. - Слушай, я просто знаю и все, - воскликнула собеседница. - За последний месяц я многое от тебя услышал, лучше уйди по-хорошему, - мужчина скрипнул зубами. - А не то что? – хихикнула мгновенно повеселевшая девушка, но продолжать беседу с ней никто не собирался. Внезапно земля под ногами пришла в движение поплыла, сделалась зыбкой. Нахалка потеряла равновесие и плюхнулась на пятую опорную точку, произведя раскатистый звук шлепка, машинально оперлась на руки и ощутила ладонями кашеобразную субстанцию, начавшую постепенно обволакивать пальцы, проникая между ними. Движение грунта не прекращалось, поверхность стремительно теряла плотность, поглощая не только пальцы. Растаявшая под требовательным взглядом сновидца почва утягивала несчастную жертву на дно, та от растерянности забыла сопротивляться. Порядком привыкнув к главенствующему положению в чужом сне, она не ожидала нападения, ее и мысль не посещала, то практически ручной Вальдемар, поддающийся нехитрым манипуляциям, однажды научится контролю и выйдет из подчинения. Очухалась мадмуазель, когда из трясины осталась торчать лишь голова на короткой шее. Все, что могла голова – посыпать проклятиями обретшую самостоятельность марионетку и тянуть вверх подбородок в тщетной попытке освободиться, пока, наконец, не скрылась в пучине. Болото удалось на славу, воспоминания о нем не успели потускнеть, и воспроизвести его не потребовало особых усилий. Успех принес понимание принципа управления этой реальностью – приказы бесполезны, пасы конечностями бессмысленны, подходить к задаче необходимо с фантазией, причем буквально, именно от яркости и детализированности представленной в воображении сцены зависел результат. Превращать материализованное болото обратно в воображаемое запретила лень, мотивировав нерациональностью расходования сил и времени - по пробуждении все здесь исчезнет само собой. На чем в таком случае тренироваться? Придумать он не успел, веки физического тела начали подниматься независимо от его воли. На долю секунды два мира смешались, причудливые образы сновидения призрачными тенями скользнули по стенам комнаты и растворились словно мираж. Вальдемар уставился в стену невидящим взором, им овладело чувство легкости и беспричинной радости, он боялся пошевелиться, чтобы ненароком не спугнуть наваждение, никогда в жизни финансист так хорошо не высыпался. Разум был чист и свеж, ни одна назойливая мысль не смела осквернить храм пустоты. Небывалая безмятежность и расслабленность, граничащая с недееспособностью, установили власть над сознанием и телом. Бодрствовавший не отличался от спящего, разве что мерные взмахи ресниц сообщали – Морфей выпустил его из крепких пут своих объятий. Блаженству не суждено продлиться долго, низменное стремительно брало верх на высоким – выпитое пиво просилось наружу, сопротивление бесполезно. Воле организма пришлось подчиниться, медленно и лениво перебирая ногами, не способный и не желающий расстаться с пьянящей дремотой мужчина поплелся отвечать на зов природы. Вдоволь пообщавшись с природой и изрядно продрогнув, проклиная собственною чистоплотность и то, что полез ледяной водой мыть руки, попутно коря себя за лень, по вине которой туалет находился на улице, стуча зубами, Вальдемар вернулся в относительно теплый дом. Желаний сейчас имелось лишь два: согреться и уснуть, по возможности осознанно. Щелкнув пультом и выключив телевизор. Полагая, что молния дважды в одно место не попадает, и снова уснуть под хрипы старого динамика не удастся, отпускник, смерив презрительным взглядом амфибию мутанта, успевшую поменять цвет с красного на кислотно-голубой, сгреб в охапку одеяло, лежавшее на кресле, и отправился в опочивальню отходить ко сну. И былочи собрался лечь, как дума великая разум затмила, внимание невольно привлекала и в памяти прочно засела диковина чудесатая окаянная, несостыковка очередная короче. С недобрым прищуром молодец вернулся на кухню, устремил недовольны очи на изобретение бесовское, но любопытства пересилить не сумел. Он был уверен, ему не померещилось – выпуск новостей вел король эстрады, мелочь, конечно, чего в жизни не бывает, но требовалось удостовериться. Вальдемар почти смирился с миром, внезапно сошедшим с ума. Щелк. Да, вот он, во всей своей блистательной красе и в розовой кофточке. «Сдаться в дурку добровольно или пущай они за мной побегают?» - усмехнулся про себя прогрессирующий шизофреник. Нет, покорность ему не свойственна, он обязательно разберется с творящимся вокруг мракобесием, по бог весть какой причине ускользающем от внимания абсолютно всех. Верить в собственную невменяемость упорно не хотелось. «Отличие здорового человека от психа в том, что первый признает свою ненормальность», - ненароком всплыло в памяти, мужчина мотнул головой и тут же вспомнил притчу о жителях деревни, испивших отравленной воды и тронувшихся рассудком. Не пил из отравленного колодца один отшельник-мудрец, поверив пророчеству, предупреждавшему, что вода станет отравлена, и сделав запасы питья. Однако отравленные люди признали его ненормальным, не выдержав одиночества, он следом за остальными выпил отраву, и в глазах нездоровых исцелился. Такой ход мыслей прибавлял оптимизма и пришелся по душе. Верящий в себя и свои силы или же попросту самоуверенный, тут кому как больше нравится, бухгалтер заключил, что утро вечера мудренее, и пора на боковую. Битый час проворочавшись с боку на бок, посчитав овец, баранов, дохлых мух на подоконнике и ежемесячные выплаты по автокредиту, который он намеревался взять, когда рак на горе свиснет, счетовод забылся беспокойным сном, одним из тех, которые почти никогда не вспоминаются на утро, но по их вине чувствуешь себя разбитым. Беспокойство осознанное переросло в беспокойство подсознательное, и встревоженное подсознание металось, заставляя спящего метаться по кровати. Так и просится фраза «С рассветом мучения закончились», но, увы, все только начиналось. В окно забрезжил свет, солнечный луч осторожно проник через неплотно сдвинутые занавески и, легонько пощекотав высунутую из-под одеяла пятку, скользнул на пол, где в нерешительности замер, покуда в соседнее окно не заглянул второй. Тот, оказавшись наглее, не раздумывая, начал бесцеремонно разглядывать человеческое жилище, становясь с каждой минутой шире, скромный же луч стыдливо спрятался за облако. Осмотрев все хоть сколько-нибудь интересное, смелый луч нашел комнату достойной того, чтобы в ней поселиться и не замедлил это сделать, заняв немногим меньше половины площади. На электронном табло неоновые цифры, игравшие за команду «минуты», сравняли счет с командой «часы» - 06:06. А вот и еще очко в пользу минут, и еще, и… вознамерившегося покричать соседского петуха, специально ради такого дела взгромоздившегося на чужой забор поближе к чувствительному уху перфекциониста, опередил звонок мобильного телефона. Петух, едва успевший разинуть клюв, тут же закрыл его, недовольно квохча, соскочил на землю и направился к родному забору, там к его таланту относились с должным почтением. Телефон же выключили рефлекторно, не глядя, но настойчивый будильник не унимался. - Да заело тебя что ли? – процедил Вальдемар сквозь зубы, когда раздражающе громкая в столь ранний час мелодия зазвучала в четвертый раз. Он сел, потянулся, потер глаза, почесал пятку, обласканную солнцем, после чего до него начало доходить – звонил вовсе не будильник. Судорожно схватив трубку, ощущая приближающийся закат стремительной карьеры, бухгалтер открыл список входящих и возжелал, чтобы увиденное оказалось очередным глюком, но иллюзия не спешила исчезать. Пока карие глаза молитвенно взирали на экран, кто-то на том конце решил сделать контрольный звонок. - Да, - голосом, не выражающим эмоций, ответил отпускник, предварительно набрав воздуха в грудь и зажмурившись, тем самым приготовившись к отчитке. - Сладко же тебе спится, только с пятого раза прозвонился, - собеседник ласково пропевал слова, - а мы тут не спим, не до сна, знаешь ли, - повисла гнетущая пауза. - Отчеты не сходятся? – ненавязчиво уточнил финансист. - Мягко говоря, - протяжно ответили в трубке. - А если сказать грубо? – как ни боялся работник начальского гнева, чреватого увольнением, но лебезить было выше его сил, хотя он и старался вести себя сдержанно, не позволяя лишнего, директор даже мог похвастать, что Вальдемар при нем ни разу не матюгнулся. На той стороне прозвучал короткий смешок: - Я бы оторвал кое-что твоему незадачливому коллеге, но вовремя вспомнил, что это незаконно и ограничился увольнением. - начальство ненадолго замолкло, но, вспомнив о своем всевластии над душами простых смертных рабочих, уверенно продолжило. - На поиски нового специалиста уйдет время, да и не доверю я сходу постороннему серьезное дело, короче жду тебя после обеда в офисе. Согласие руководителю не требовалось, изъявив высшую начальскую волю, он сбросил соединение, не дожидаясь ответа, убежденный, что нет ничего лучше поездки на работу в воскресное утро, а отпуск все сотрудники мечтают провести за составлением отчетов. Безусловно, подобные форс-мажоры хорошо оплачивались, но по мнению Вальдемара недостаточно. Из трубки продолжали слышаться гудки, это не ускользнуло от внимания сонного и недовольного офисного планктона, обычно на красную кнопку достаточно нажать одному из говорящих и, издав пару сигналов, телефон затихал, сейчас же терпеливо дожидался подтверждения окончания разговора от второго. Подтверждение последовало. Данная несуразность раздражала незначительностью и заставляла задуматься, сколько таких мелочей могло быть пропущено. Экономист выдохнул – фокус удался. Оторвать кое-то следовало ему, но мозги не подвели, и собственный косяк удалось повесить на другого, менее приятного директору субъекта, непревзойденного гения и жуткого задаваку. Тот выполнял все поручения без нареканий, а отчеты щелкал как семечки, но характер портил облик идеального сотрудника, впрочем, через пару лет начальство сдалось бы и поставило бы высокомерного козла на место Вальдемара, который являл собой персонаж чуть более приятный, просто потому что не ставил себя выше остальных, далее преимущества кончались. Убедившись как важно соблюдать пиетет в отношении вышестоящих, хитроумный стратег потирал лапки, напоминая большую довольную муху, недавно полакомившуюся на свежей навозной куче. Хотелось, конечно, чтобы косяк всплыл после отпуска, но не все коту масленица. Не стоит испытывать судьбу и гневить удачу неблагодарностью. Приехать велено после обеда, дана возможность выспаться по-человечески, оно и понятно, засыпающий на ходу не в состоянии верно определить право и лево, а допускать его к решению проблемы масштаба целой компании, пусть и мелкой, сродни самоубийству. В голове невольно нарисовались образы бегающих вокруг людей в деловых костюмах, пытающихся угодить сидящему в начальском кресле экономисту, а сам директор обмахивает опахалом ценный кадр, единственно способный спасти их тонущий в водах налогового законодательства корабль. Как не приятно пораженному дремотой сознанию пребывать в мире сладких грез, пора бы возвращаться на грешную землю. И по традиции:Реальность или сон?
Он не мог не проверить, слишком уж благополучно складывались обстоятельства, да и привыкнуть успел начинать день с теста на реальность. Та словно намеренно усложнила задачу, став походить на сон. В рассветный час едва выглянувшее из-за горизонта светило по яркости соперничало с десятком прожекторов. Ослепительно белый свет наполнял помещение. Каждая плоскость окружавшего пространства, каждая линия заполнивших его предметов приобрели поразительную четкость, несвойственную существующим в физическом мире объектам, но должные казаться нарисованными, они воспринимались как норма. Никогда прежде мир не выглядел настолько настоящим, словно у наблюдателя резко улучшилось зрение, ни одна мельчайшая деталь не ускользала из вида. Сейчас не составило бы труда без подсчета назвать точное количество висящих в воздухе пылинок, число взмахов крыльями жужжащей возле окна мухи, не глядя, по звуку определить направление всех ее передвижений и наличие у нее компании. Высшая степень восприятия, стопроцентный реализм всего сущего, это походило на прозрение, будто пробуждение от многолетнего сна, на фоне которого предыдущие пробуждения лишь иллюзия – часть сновидения, державшего в мучительном плену сознание. Тогда он не замечал заточения, теперь ни за что не согласился бы вернуться. Вальдемар с любопытством, присущим ребенку, озирался, стараясь ничего не пропустить, привычная обстановка деревенской избушки завораживала не меньше начинки космического корабля, если бы он вдруг там очутился. Чудесное избавление от конкурента и куда менее чудесное избавление от отпуска отошли на второй план. Сознание расширилось, превзойдя размеры тела и комнаты, сравнявшись по широте с необъятным космосом, казалось, любая тайна мироздания раскроется, стоит пожелать. Сухому и расчетливому уму, привыкшему к строгим математическим правилам и стройным рядам чисел, была не свойственна избыточная мечтательность, и как бы не радовался прагматик затронувшим его изменениям, они не могли отвлечь его от насущных дел. Пару раз моргнув в попытке выйти из своеобразного транса, и смирившись, что от нового видения мира избавиться не выйдет, мужчина решил выехать в город пораньше и вскоре оценил свою невольную прозорливость. Простейшие повседневные действия в режиме нововидения давались с трудом. Сделав шаг, он пошатнулся, реальность будто шагнула вместе с ним. «Что, черт возьми, происходит?!» - прозвучало внутри головы, заставив вздрогнуть всем телом. Ответив: «Сам бы хотел знать», - Вальдемар сообразил – так теперь звучат его мысли, непривычно громко и отчужденно. «Доигрался, - с досадой заключил он, - доморощенный повелитель снов! Вот скажи, тебе слишком скучно жилось? В реальном мире проблем не хватало? Ну, зачем было искать на свою жопу приключения?» - самокритика при нынешнем восприятии походила на нравоучения от внутреннего голоса, поэтому поежившись, экономист бросил жутковатое занятие и сделал второй шаг. Реальность как приклеенная следовала за ним. Дошагав до шкафа и распахнув дверцу, на долю секунды ему померещилось, что шкаф проглотил его, двинувшись навстречу, чем порядком напугал и вызвал поток нецензурной брани. Ругань разрядила атмосферу напряженности, но каждое движение по-прежнему отнимало массу сил, преимущественно моральных, со стороны физиологии ничего не изменилось, о чем поспешил сообщить сжавшийся от голода желудок. Перед сверхчеловеком встала сверхзадача – проглотить завтрак и не быть проглоченным холодильником, но прежде завтрак необходимо приготовить, и при таком темпе добраться до офиса удастся не раньше полуночи. На кухне, служившей заодно и гостиной, мирно посапывал в блаженном неведении Леха, уместив на софе все, кроме ног и правой руки, лениво стучавшей пальцами по полу, набирая текст на невидимой клавиатуре. И не было бы в представшей взору картине ничего примечательного, если бы программист в буквальном смысле не сливался с мебелью. Призрачно прозрачный, но не лишенный цвета и очертаний товарищ вызвал новый приступ страха, ведь если мир вокруг прибавил в реалистичности, тогда почему человек, в этом мире живущий, напротив производит впечатление ненастоящего и даже чужеродного? Внезапно возникло желание взглянуть в зеркало, но возможное открытие внушало ужас, из-за чего желание быстро испарилось, сменившись опасением увидеть свое отражение случайно. Пока Вальдемар разбирался с ориентацией в пространстве и внутренними противоречиями, привидение подало признаки жизни, перевернувшись на бок и поджав ноги, оно намеревалось продолжить пребывание во власти ночных иллюзий, но заметило нависшего над ним и нагло его разглядывающего субъекта. - Ты опять забыл, что сегодня выходной? – оценив парадно-выходной вид друга, участливо поинтересовался Леха, - брюки, кстати, задом на перед надел. - Шутки у тебя детсадовские, - внимательно осмотрев себя со всех сторон, заключил мужчина, старательно изображая невозмутимость. - Но ты же повелся, - ухмыльнувшись, юморист сладко потянулся, лежа на боку, вытянув вперед все четыре конечности аки кот, случайно толкнув стол, и мигом подскочил проверять в порядке ли банка с ценным содержимым, - Ее надо покормить, - предложил он, убедившись, что лягушка в порядке. - Чем? – удивился экономист. - Мухами? – неуверенно предположил заботливый хозяин. - Удачной охоты, - не удержался от хохмы вопрошаемый. - А у него, значит, шутки серьезные, да? – обратился Леха уже к питомцу, являвшему образец прозрачности, соответствуя хозяину. - Ты еще поцелуй ее, - буркнул Вальдемар. - Я не созрел пока для серьезных отношений, - не терял позитивного настроя товарищ, - Да и вдруг это самец? - Тогда я тебе не завидую, - на этой фразе амфибия принял нежно-розовый оттенок, - Ну и как прикажешь тебя понимать? – теперь к диковинному зверьку обращался несостоявшийся отпускник. - Ты еще поцелуй ее, передразнил парень. Неспешно опаздывающий в воскресный день на работу офисный планктон сделал недовольное лицо, он немного расслабился, когда укрепился в мысли, что ничего, за исключением восприятия не поменялось. Мир тот же, и друг его тот же, просто видится все под другим углом, словно через объектив научно-фантастического прибора, который предстоит научиться использовать. Жаль инструкция не прилагается. Вальдемар позволил допущение, что прозрачность свойство одушевленных объектов, и, как вариант, они воспринимаются таковыми в сравнении с излишне четкими неодушевленными. Слабым местом составленной на ходу стройной теории был он сам. Глядя на свои ничуть непросвечивающие руки, он заподозрил неладное, но быстро успокоился догадкой, будто собственной «Я» не может осознаваться несуществующим – защитная реакция мозга, не более. Квакушка с аппетитом лопала мелко нарезанную колбасу, норовя вместе с очередным кусочком отхватить часть пальца. - Сколько же в нее влезает? – поражался Леха, вертясь возле подопечной с восторгом юного натуралиста. - Лучше бы меня покормил, - досадовал сверхчеловек, не сумевший обуздать за короткий срок свалившиеся на него по прихоти судьбы, а возможно и по собственной дури, сверхспособности. Из трех яиц на сковороду угодило всего одно – отчаянные попытки не прекращались, но координация оставляла желать лучшего. - Плохая идея жарить яичницу в единственном имеющемся на даче костюме, вот шваркнет сейчас и поедешь на ковер к боссу с красивым масленым пейзажем на пузе, -Леха включил режим домохозяйки. - Ну, допустим, не с пейзажем, а с натюрмортом, а по-хорошему мог бы и помочь, - тон товарища становился раздраженным, последовательные неудачи действовали ему на нервы, однако достаточное для насыщения количество белков и желтков в цель таки попало. - Иди-ка, вставь куда-нибудь градусник, - сдался программист, - я доделаю, один хрен себе готовить. - Вставлял, норма. Это все ты и твое треклятое болото, - сказал Вальдемар и, плюхнувшись на стул, чихнул для пущей убедительности. Мужчина ухватился за идею с простудой как за спасительную соломинку, ему не хотелось беспокоить друга преждевременно, а рассказывать правду начальнику и подавно, версию же с похмельем едва ли можно посчитать достойным оправданием неадекватного поведения.