Ограбление

      Сегодня и в самом деле плохой день. Нет, вовсе не потому, что когда я варила яйца на завтрак они все до единого полопались и расплылись кудрями по кастрюльке. И даже не потому, что я вышла на улицу в новых туфлях и каблук сразу же провалился между тротуарных плит, из-за чего лакированное покрытие поцарапалось донельзя. Это всё мелочи. Хуже всего то, что меня взяли в заложники и сейчас везут в неизвестном направлении. Да, определённо не мой день.       Зачем мне именно сегодня понадобилось идти в этот грёбаный банк? Почему, скажем, я не могла сделать это завтра или на следующей неделе? Всё просто: из-за собственной нудятины. Терпеть не могу накапливать дела. Я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления, не откладывая в дальний ящик. И вот так получилось, что мысль закрыть свой счёт не покидала меня с самого утра. Поэтому я соскребла себя с дивана в свой выходной, собралась и поспешила в банк.       Время было 14:06. Это чётко врезалось мне в память, поскольку эти цифры запечатлелись на электронном талоне, который любезно выплюнул автомат мне прямо в руки. Я отошла в сторонку, чтобы не мешаться консультантам, сновавшим по фойе, и устроилась в удобном местечке возле банкомата, дожидаясь своей очереди.       Народу было не то, чтобы не протолкнуться, но многовато для будничного дня. И клиенты были все какие-то проблематичные. Я начала беспокоиться, что это надолго. У одной дамы зажевало пластиковую карту, и она обвиняла всех и вся, включая банковских клерков, в её собственной оплошности. Выяснилось, что ачжумма сунула карту в приёмное отверстие стороной без чипа. Неподалёку какой-то деревенский дедуля брал кредит, но вся заморочка была в том, что он был глуховат. У молодого банкира, пытавшегося растолковать ему что к чему, кажется, сдавали нервы, потому что я даже со своего места видела, как у него дёргалась бровь, когда старик переспрашивал каждое слово. Посреди зала висело табло, на котором высвечивались порядковые номера талонов, которые вдобавок ещё и озвучивались электронным женским голосом. Последнего названного номера припомнить не могу, потому как его заглушил визг колёс с улицы.       А дальше началось цирковое представление. И это не шутка. На входе показались люди в масках клоунов. Жутких, кошмарных, с ужасающими гримасами вместо добрых улыбок. В то же время прочее одеяние их было вычурным, словно консерваторским музыкантам вздумалось подурачиться. Ироничный контраст, вообщем. Сначала все замерли, переглядываясь. Осознание беды пришло не сразу. Но спустя четверть минуты абсолютно всё пришло в движение и хаос. Душераздирающие крики. Оглушающие звуки перестрелки. Непонятно откуда взявшийся запах гари. Взрыв. Они скомандовали всем лечь на пол и не поднимать головы. Я замешкалась. Ну вдруг меня на минуточку это не касается? Но я ошибалась. Один из клоунов, заметил, что я не подчинилась, стремительно подлетел ко мне и больно ударил рукоятью оружия сзади по шее, отчего у меня сразу помутнело в голове и я сползла к его ботинкам, выронив сумочку.       Когда мушки в глазах рассеялись, я попыталась боковым зрением рассмотреть хоть какие-то детали. Посчитать грабителей мне не удалось, потому что я сбилась после четвёртой пары ног. Опознать их возрастную категорию и половую принадлежность тоже было невозможно, поскольку они использовали модуляторы голоса. Ну такие штуковины, которые меняют тембр в диапазоне от мультяшного до монстрового. Один из них расхаживал по холлу и стрелял по камерам видеонаблюдения, как дворовой хулиган пуляет по бутылкам из рогатки. Ещё двое держали на мушке напуганных посетителей, вместе с охраной и работниками банка. Они тыкали пушками в головы людей и заставляли их вытряхивать содержимое сумок. Четвёртый стоял на стрёме у дверей и дополнительно контролировал зал, обводя его длинностволом с прицелом. Что происходит? Чего они выжидают? Почему они не берут деньги и не сваливают туда, откуда появились? Мои мысли прервались в тот момент, когда поле моего зрения заслонили два ботинка на платформе, а дуло пистолета уткнулось мне в затылок.       — Думаешь самая умная? Если не хочешь, чтобы твоя хорошенькая головка плавала в луже мозгов, смотри в пол, — «он» или «она» проговорила это мультипликационным голосом, придав ситуации комичности. Ну надо же, и правда клоуны.       Затем кто-то из них спросил своего соумышленника по преступной группировке: «Что там по времени?». Ему последовал ответ: «Ещё 60 секунд и сматываем удочки». Тот, что караулил у дверей, скомандовал: «Сходи, поторопи их». Их. Значит, там ещё как минимум двое. Итого: шестеро ублюдков. Наверняка где-то внутри банка есть денежное хранилище. Так вот из-за чего они не ограничились содержимым касс. Не прошло и минуты, как из подсобки показали клоунские носы те, кого остальные так заждались. На одном из них были красные туфли. Осмелев, я повернула голову и увидела, что у вновь появившихся по чёрному мешку в каждой руке.       — Зенки в пол, блять. А то отстрелю башку и вылупаться будет нечем!       Это было адресовано тем любопытствующим, кто, как и я, отважился посмотреть в их сторону на свой страх и риск. Они возобновили стрельбу, но не по людям. Никто, собственно, вообще не был ранен, насколько мне удалось оценить обстановку. Подобными угрозами они просто оказывали давление на психику и запугивали, тем самым, своих несчастных жертв.       — Валим!       — Постой. Вон та постоянно таращилась, — тот, кто стоял у выхода кивнул на меня, и я выдала себя тем, что, в свою очередь, буравила его взглядом. Он говорил голосом монстра. Или телефонного маньяка.       — Похуй. Мы же в масках.       — Нет, Зи.., — клоун-маньяк осёкся. — Её придётся убрать.       Клоун с лысым черепом искал решение, выстукивая туфлями, усеянными золотыми заклёпками, ритм с чёткими интервалами.       — Уходим. Забирай суку.       После этих обидных слов, меня грубо схватили за волосы и поволокли на выход, приставив пушку к горлу. На улице я успела выхватить лишь кусочек пешеходного перекрёстка со скучающими лицами прохожих, а затем меня незамедлительно запихали в задние двери тонированного фургона. Колёса завизжали, потому как тот, кто всё это время ожидал за рулём, выжал педаль газа и сделал крутой разворот. Мы выехали по встречке, петляя между проносящимися мимо автомобилями, а потом повернули на нужную полосу и сравнялись с общим потоком.       — Чё за?.. Кто это? — водитель минивэна бегло глянул в зеркало заднего вида, и мы встретились глазами. Его были кошачьими. Две хитрых щёлочки, только в данный момент ещё и выражающих удивление, граничащее с потрясением. Кроме того, он говорил своим голосом и из маскировки на нём была лишь повязка, скрывающая нижнюю часть лица. Навскидку я дала бы ему что-то около 25-ти.       — Заложница, — клоун с лысой черепушкой стянул с головы зловещую маску и тут же заменил её на такую же, какая была у дорожного лихача. Его волосы цвета пшеницы были мокрыми, как если бы он только что принял душ. Пот градом катился по побледневшему лицу. Но что в нём пугало больше маски, так это его взгляд: он был тяжёлым, пронизывающим, испытующим. Мне подумалось, что для такого ничего не стоит пустить пулю в человека. — Хули уставилась? Хочешь, чтобы тебя лишили зрения? Так это можно организовать, — он пнул ногой по ботинку сидящего напротив и на повышенном тоне, не терпящем неповиновения, приказал: — Хё, вырежи бельма этой стерве. Всё равно они ей не пригодятся.       У меня сердце упало в пятки. Вместе с остальными жизненно-важными органами. Но самое смешное было то, что я даже не смогла заплакать, чтобы вызвать у них хоть каплю жалости и сострадания. Должно быть слёзные железы уже отказали. Пересохли. Атрофировались. Хуже просто некуда. Уж лучше бы они убили меня, чем сделали незрячим инвалидом.       — Пожалуйста… Я… сделаю всё, что скажете. Не надо… Умоляю вас…       Я словно на репите повторяла эту мольбу, что навлекла на себя неодобрительный взгляд лидера банды головорезов. Тот, к кому он ранее обращался по имени Хё, прислонил палец к оскалу своей маски и призвал меня замолчать. В его руках не было видно ножа или другого холодного оружия, и я было испугалась, что он вырвет мне глаза и без его помощи, но… он вдруг вынул из кармана безупречного пиджака какую-то тряпку и повязал её вокруг моей головы так, чтобы я ничего больше не увидела. Я вслух отблагодарила его надломленным хрипом, перехватившим спазмом связки:       — Спасибо…       — Поверь, красавица, мы только отсрочили неизбежное.       Хё прошептал мне это в ухо. На нём больше не было маски клоуна и голос его ничто не искажало.