Мы благополучно добрались до Пусана, если не считать тех зияющих дыр в наших нетелесных содержимых. Всё, о чём мечталось — это добраться до какого-нибудь захолустья, где можно вымыть голову, сменить наконец-то гигиенический тампон и залечь спать часов этак на 12-14. Удивительно, как мало нужно человеку для того, чтобы почувствовать себя более-менее на свой биологический вид. На Чжэ Хё не было лица. Вернее, лицо-то было, но оно претерпело кое-какие изменения. Правый глаз совсем опух, закрылся, было заметно, как он здорово нарвал и вот-вот оттуда вылупится маленький чужой. Когда мы вылезли на автобусной остановке, я попыталась помучить его насчёт своей дальнейшей судьбы:
— Куда мы направляемся?
— Не знаю, — он застенчиво пожал плечами. — Домой — нельзя. Если я в розыске, то там будут вынюхивать в первую очередь. Нужно залечь где-нибудь, где поглуше.
— Мне обязательно делать это вместе с тобой?
— Что делать? — Хё по-циклопьи уставился на меня своим единственным зрячим глазом.
— Залечь.
— А, это. Ну.., — он тяжко вздохнул и устремил взгляд куда-то поверх моей макушки. — Ю Квон взял с меня слово, что я позабочусь о тебе, если что. Поэтому я не могу тебя отпустить из-за того, что не буду уверен в том, что ты в безопасности.
— Хё, просто дай мне деньги на обратный билет, и я обещаю держать язык за зубами. Родители даже не поняли, что я попала в передрягу. А про работу я им солгала — я уже месяц, как её лишилась. Меня никто не ищет.
— Нет-нет-нет, — Чжэ Хё суетно замотал головой, словно не желая пускать в уши мой здравый смысл. — Давай обсудим это позже. Сейчас я не могу принять хоть насколько-нибудь верное решение. Обычно мозгом у нас выступал Кён… Я обещаю, что подумаю над этим. Пошли, — он взял меня за руку и потащил по маршруту, одному лишь ему известному.
Мы сняли номер в тихом отеле по ту сторону набережной, оплатив проживание на неделю вперёд. Я заставила Хё обратиться в больницу, напугав его страшилкой про то, что гной может инфицировать мозг и он отомрёт. Он долго не решался, но потом сдался, потому что терпеть боль больше не было сил.
— Я закрою тебя. Никуда не выходи.
— Я дождусь тебя. Не люблю выходить в окна.
Когда он отлучился, я наполнила ванну и отмокала в ней полдня, пока кожа на пальцах рук и ног не сморщилась и не облезла. Всё это время я прорыдала, покуда слёзы не иссякли. Наревела себе глаза похуже, чем у Хё. Оплакивала ли я горе-грабителей банков или свою жалкую партию в этой безвыигрышной игре? Думаю, и то, и другое. Когда я вышла из ванной, в комнате на беззвучном вибрировал телефон, оставленный одноглазым страусом. Номер не определился. Я на свой риск сдвинула блокировку и поднесла трубку к уху:
— Слушаю.
— Что за нахуй?.. Позови Чжэ Хё.
Этот голос я уже где-то слышала.
— А… к-кто его спрашивает?
Голос, знакомый донельзя. На всякий случай уточню.
— З-зико… это т-ты?..
— Нет, это не Зико. Передай этому долбоёбу, что звонил Чжи Сок, и что если он хочет и дальше позвякивать мудями, то лучше бы ему связаться со мной как можно быстрее. Слово в слово передай, поняла?
— П-поняла.
— Умница.
Он нажал на отбой.
Что это щас такое было? Если бы он не представился, я бы подумала, что это был У Чи Хо собственной персоной с того света…
Когда Чжэ Хё вернулся, я точь-в-точь пересказала ему то, что слышала.
— Это розыгрыш какой-то? Было очень в стиле Зико.
— Это не розыгрыш, — Хё заколотило. — Чжи Сок — его старший брат. Они вообще очень похожи.
Они и вправду были, как близнецы, в чём я воочию убедилась. Мы встретились на нейтральной территории в придорожном тараканнике, где подавали дешёвое пиво и свежайшую рыбу. У Чжи Сок был укрупнённой копией Зико: те же глаза, челюсть, губы, только волосы натурального цвета и взгляд не такой… придавливающий к земле. Как бы иронично это не смотрелось, хён Зико был копом.
— Зачем ж ты все бабки унёс, сволота? — из уст Чжи Сока это звучало даже по-доброму. Как на встрече двух старых закадычных приятелей.
— Я… я… он сказал мне взять деньги и уматывать, — Чжэ Хё схватился за лямку ранца, который постоянно таскал за плечами, и выложил его на центр импровизированного стола для переговоров, потеснив заказанную выпивку. — Вот. Здесь всё, за исключением того, что мы успели потратить. Забирай.
— Я официально конфискую их, Ан Чжэ Хё-щи, — полицейский У вскрыл молнию и проверил не обманываем ли мы его. Пошурудив рукой внутри рюкзака, Чжи Сок вынул оттуда один обмотанный скотчем чёрный пакет и швырнул его ольджану. — Это твоя доля, всё по-чесноку. Ты в какой-то мере рисковал жизнью ради моего брата, поэтому заслужил. А это.., — он перевёл взгляд на меня и мне вдруг стало не по себе от его схожести с младшеньким, — … твоей девке, — он вновь сунул руку в ранец и извлёк оттуда ещё одну перемотанную связку денег. — Я бы не рассыпался на баб, да только это воля Чи Хо.
— Что? — у меня пиво не тем горлом пошло. — Так… Чи Хо… жив? — я понизила голос, потому что из-за моей излишней эмоциональности на нас заоборачивались.
— Что за реакция, дамочка? Конечно жив, иначе зачем бы я гнал трое суток по охуической жаре в эту адову деревню? Чтобы присвоить ваши бабки себе? Поверь, я не настолько алчен. Хотя.., — Чжи Сок призадумался, от чего сделался кардинально отличным от Зико, — … вполне настолько. Но брат есть брат. Вечно я отвечаю за его проколы. Мне нужно поскорей отмазать его от всего того дерьма, в котором он извалялся.
— Святой лосось.., — Чжэ Хё запоздало подал голос и скрыл лицо в ладонях. — Когда я видел его в последний раз… я думал, что… он умер. Передай ему, что Чжэ Хё-хён будет скучать. И ещё… спасибо.
— Да он всё знает, — У Чжи Сок ухмыльнулся и закинул рюкзак себе за спину. — Он говорит, что ему очень жаль, что ребят больше нет. Он не заслуживает прощенья, мой маленький ублюдский братец. Ну… бывайте что ли.
Усовершенствованная версия Зико в полицейской форме удалилась, оставив нас наедине с непрозрачными пакетами, начинёнными миллионами вон.
***
Мы сидели в детском парке на качелях с цепочной подвеской. Для Чжэ Хё они были чересчур низкими, поэтому ему приходилось поджимать ноги. Мои же просто волочились по земле. На коленях у меня лежал маленький зубастый монстр из дешёвого набора с Хэппи Милом, некогда подаренный Тэ Илем. Хё печально косился на него, от чего у меня сердце опускалось куда-то в живот. Кроме того, в больнице Хё сделали специальную наклейку на глаз, от которой вся моя к нему жалость умножалась на два.
— Уже меньше болит? Если будешь регулярно промывать, как написано в рекомендации, скоро сможешь снять повязку.
— Угу. Кто бы ещё налепил пластырей на душевные раны.., — он принялся расковыривать носком кроссовки лунку в земле. — Знаешь, я не могу уснуть. Всё время вспоминаю тот момент, когда закапывал Ю Квона… этими вот руками. Как ПиО посмотрел на меня в тот день, а я трусливо отвёл глаза. Тэ Иль, Хёк, Кён… у нас столько общих воспоминаний, но помнятся самые трагические. Не проходит ни дня, чтобы я не думал о них. Если бы мне хватало смелости убить себя, я бы с удовольствием лишил себя мучений жить.
— Вот у тебя реально «имбецилья башка», как говорил Зико, — я дала ему лёгкого подзатыльника, следом пригладив растрёпанные волосы. — Ты единственный уцелел, не считая лидера. Цени это. Начни жизнь с чистого листа. Стань лучше. Я ещё не знаю, каково это — терять близких, и то, что ты познал это пять раз подряд — хреново. Но они положили свои жизни ради того, чтобы выкарабкался кто-то другой. Неужто всё было напрасно? Пожалуйста, цени это.
— Да, но я… — Чжэ Хё всхипнул и дал волю эмоциям. Я обняла его. Видела такое в телевизоре. — … б-бесполезный… глу… глупый… Только с внешностью мне повезло.
— И ещё кое с чем, — я отпрянула от него и дотронулась пальцем чуть выше его груди. — С тем, что вот здесь.
Он опустил свой левый глаз туда, куда я указывала и, кажется, всё понял. Затем он потянулся губами, чуть не дотронувшись ими до моих. Я отвернулась.
— Хё, от тебя воняет глазной мазью. Аж тошнит.
— Извини.
— Квонни бы это не понравилось.
— Да, но мы тихонько, он не увидит.
— Пошли домой. Уже холодает.
— Идём. Тогда заедем в тот магазинчик завтра с утра. Хочу купить моторную лодку и новый спиннинг.
— Голову себе новую купи.
— Не говори, как Зико.
The AND.
