Закатные

В небольшое деревянное окно, к стёклам которого приложила миниатюрные ручки золотоволосая девочка, бил крупный дождь, расплывчатой серой стеной обрушившийся на дачный посёлок. Всего несколько минут назад веселое истлевши-голубое небо резко покрылось иссиня-чёрными грузными тучами, что наполняли всё вокруг громом и яркими вспышками молнии, а иссохшую землю щедро заливали влагой. Нависли они тьмой так низко, что казалось, скоро раздавят небольшой дом. Беспокойный ветер с неистовой силой ударялся о раскидистые кроны высоких деревьев, прикрывающих всё вокруг ветвями, богатыми темно-зелеными листьями, бешено бил по стенам, стараясь снести препятствие. Природа была настроена враждебно, показывая свою мощь людям. Очередная мимолётная вспышка молнии, мелькнувшая на фоне грузных туч внушительным зарядом, и раскат грома, разрезавший стоявшую вокруг тишину, вырвали из груди малышки пронзительный крик, полный ужаса, и заставили содрогнуться. Она бросилась к папе, сидящему в кресле рядом, и обняла крепкую шею маленькими ручками в поисках защиты. — Я оставила там Зайку, — прислонившись полненькой румяной щекой к колючей щетине мужчины, тихо всхлипнула девочка, морщась от слёз, застывших в больших глазах. — Где? — неспешно гладя мягкие золотые локоны, спросил её отец, стараясь успокоить дрожащую дочь. Невозможно описать, как он любил свою маленькую белокурую малышку. Её большие карие глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрели на мир с такой невинной детской любовью, искренне радовались любому незначительному пустяку, а каждое обездоленное существо вызывало в их глубинах бесконечную жалость и тоску, что он иногда не мог не восхититься своей девочкой. Она была миниатюрным ангелом, сошедшим на землю, как дар, самым лучшим ребёнком. Маленькой папиной гордостью. — Я не знаю, дождь начался, и я побежала домой, — дрожащим голосом, порой срывающимся на шёпот, проговорила малышка. — Ты хочешь, чтобы я сходил за ним? — отстранив белокурую головку, чтобы внимательно глянуть в покрасневшие глаза, поинтересовался отец, готовый на всё ради дочери. Малышка страшно боялась грома и грозы, самолётов, пролетающих над ней высоко в небе, и быстрых машин, в общем-то всего шумного, страшного, большого и некрасивого. Потому отпускать папу на улицу, в развернувшийся ад, она не хотела. Но оставлять под сокрушительным дождем самую любимую игрушку, купленную покойной бабушкой, она тоже не желала, так что, засомневавшись, опустила глаза в пол. — Я схожу, — безапелляционно заявил мужчина, с немой усмешкой наблюдавший за развернувшейся перед ним трагедией, главные роли в которой были папы и крохи-дочки. Высокий сероглазый шатен был хорошим другом отца девочки, приехавшим на выходные отдохнуть на природе от вечно загруженного делового столичного города. Он был моложе своего напарника на четыре года и, в отличие от него, ещё не был готов заводить семью, брать на себя такую сумасшедшую ответственность. Он мечтал сначала прочно укорениться на работе, забраться по карьерной лестнице как можно выше, достаточно подзаработать, а уже потом думать о жене и детях. Восхищённо глянув на мужчину, добровольно вызвавшегося, по мнению малышки, на верную гибель, девочка невольно испугалась. Она закрыла глаза ручками, не в силах наблюдать за тем, как он будет разыскивать и добывать её игрушку. Удобно примостившись на коленях отца, кареглазая зарылась лицом в хлопковую ткань старой растянутой футболки, уткнувшись носиком в ложбинку между грудей и жмурясь. — Вот, держи, — через некоторое время опустившись перед ней на корточки, он протянул ей нежно-голубого пушистого зайчика, промокшего так же, как и сам мужчина. Схватив игрушку и тут же намочив розовый сарафан, девочка, осмелев, заливисто засмеялась, не сумев сдержать радость в себе. Прижимая к груди зайчика, размером с её белокурую головку, она смотрела на мужчину глазами, полными благодарности. Её детской радости не было предела: она была по-настоящему счастлива, ведь ей вернули любимую игрушку целой и невредимой, да ещё и в такую ужасающую бурю. Эта её невинная детская радость настолько умиляла, что и отец, и его друг невольно заулыбались в ответ. — Спасибо вам огромное, — с восхищённым придыханием протянула малышка, целуя «красивого и доброго дядю» в щетинистую щёку.

***

Долгожданное лето, наполненное влагой, орошающей каждую ночь нагретую на жарком солнце землю, только началось. Лучи проливали янтарный свет на изумрудно-зеленые листья, с удовольствием в нем купающиеся. Всего несколько недель назад Валерия, сложив письменные принадлежности, дожидалась практики, позволяющей ей перевестись в окончательный одиннадцатый класс. Она, десятиклассница, невысокая кареглазая блондинка, чьи недлинные волосы были нещадно сожжены бледно-пшеничной краской, понимала, какая ответственность на неё вскоре ляжет. Это было последнее лето, которое можно провести в кошачьем спокойствии, сладком умиротворении и беспечности. Со второго этажа небольшого дачного домика можно было услышать неторопливое гудение приближающейся машины. Лера, переодеваясь из заношенной огромной футболки в более-менее презентабельный топ, находилась в сладком предвкушении, ведь должен приехать именно Он. Один, без стервы-жены и заносчивых капризных детей. Игорь, преданный друг отца, весёлый коллега по работе, замечательный товарищ и неоценимый помощник во всех начинаниях, переживал не самые лучшие времена — развод с женой. Бестия на время судебного разбирательства выселила его из квартиры, а папа девушки просто не мог остаться равнодушным к бедам своего верного компаньона. Лера, кстати, тоже не могла остаться безразличной к Игорю: доброта и искренняя привязанность по отношению к ней были безмерны. Но Непочатов был интересен Валерии не просто, как давний друг отца, который всегда восхвалял его, словно славяне Перуна, подарившего желанный дождь после истребляющей засухи, — он был олицетворением мужественности для Валерии. Игорь был высоким и невероятно сильным, ведь работал в полиции и исправно посещал спортзал. Вместе с папой они старались бегать по утрам, правильно питаться, но оба не могли отказать друг другу в паре бутылочек пива по выходным, пропуске тренировки и в том, чтобы просто поваляться подольше в кровати, наслаждаясь её мягкостью и теплотой, особенно зимой. Мужчина был саркастичным, молчаливым, вдумчивым, обычно принимающим безразличный, безучастный вид. И юную девушку так и подмывало желание узнать, что твориться внутри Игоря. Заметив в небольшое деревянное окно второго этажа подъезжающую к дому побитую машину, девушка, на ходу приводя вьющиеся молочно-медовые волосы в порядок, устремилась вниз. Спрыгивая с последних ступенек крутой самодельной лестницы, Лера крикнула маме, усердно трудящейся на кухне, что гость, столь ожидаемый, приехал. — Привет, — пожимая руку Кириллу, улыбнулся Игорь, закрывая дверь тёмно-серой машины и проходя за другом в калитку. Небольшой участок, находящийся напротив густого раскидистого леса, вдоль и поперек изученного местными дачниками, залило утреннее солнце. Тяжёлый воздух был наполнен свежестью влажной от росы листвы и запахом свежескошенной мокрой травы. Высокое голубое небо испещряли редкие длинные белоснежные облака, невольно чарующие своей мягкостью. Валерия нетерпеливо выбежала на широкое открытое крыльцо, плотно заросшее диким виноградом. Молниеносно обувая старые кроссовки, девушка, сверкая розовым румянцем на щеках, беспорядочно расцелованных веснушками, и озорным блеском глаз цвета топлёного шоколада, спустилась по ступенькам, практически натыкаясь на папу и Игоря. — Здравствуйте, — улыбаясь лишь уголками молочно-розовых губ в своей обворожительной манере, тихо и отрывисто пролепетала девушка, разворачиваясь и направляясь вглубь участка. Пройдя под благоухающей цветочной аркой, Валерия наконец позволила себе обернуться. Папа и Игорь уже скрылись на крыльце. Какой же он был очаровательный: мужицкие черты лица, напрочь лишенные мягкой смазливости, зычно пели о волевом характере, непоколебимой выдержке, сильное тело с паутиной вен, оплетающих руки. Прикусив аккуратную нижнюю губу от бесконечно неправильных мыслей, затопивших воображение, Лера двинулась вглубь участка. Естественно, мужчина владел мыслями Семёновой не всечасно, не так глубоко и чувственно, как и положено первой влюбленности. Блондинка позволяла себе встречаться с мальчиками своего возраста, водить их за нос и развлекаться в соблазнительном такте юности. Но все эти ребяческие выходки, глупые недопонимания и, в принципе, злосчастная неопытность приводили ее к одной и той же мысли, к одному и тому же человеку. Завидев играющих в песочнице младших братьев, девушка поспешила к ним. Темноволосый коренастый Влад, недавно отпраздновавший десятилетие, всё силился объяснить Ярославу, что рушить его песочные замки очень опасно для здоровья, но младший брат, смеясь и показывая язык, каждый раз сравнивал плоды долгих и упорных трудов мальчика с землей. — Дядя Игорь приехал, — садясь около них на мокрую траву, проговорила Лера, оттирая щёку Яра от шоколада, тайно скушанного от мамы после плотного завтрака. — А он привез нам подарки? — подрываясь с места, поинтересовался Влад, продолжив, как только получил утвердительный кивок. — Ну, значит, пойду, поздороваюсь.

***

— Так вы развелись? — заинтересованно положив подбородок на сложенные в замок руки, уточнила мама Леры, устремив взгляд больших голубых глаз на Игоря. Зоя была тридцатисемилетней красивой женщиной с длинными каштановыми волосами и пышной фигурой. Она рано вышла замуж и столь же рано родила первого ребёнка, но это не помешало ей окончить педагогический университет и работать учителем истории и обществознания в престижной столичной гимназии. Для Леры она была олицетворением женственности и всего того доброго и хорошего, что еще гнездилось в мире. — Да. Наконец-то, — с горькой усмешкой добавил Игорь, откидываясь на спинку твёрдого плетеного стула. — Она отобрала всё: квартиру, машину, абсолютно всё, что было нажито за годы брака. И я должен ещё платить такие алименты… будто я столько зарабатываю… Потирая усталое загорелое лицо руками, Непочатов запустил крепкие пальцы в русые взъерошенные волосы, с силой стискивая непослушные локоны в кулаках. Он не был рад изливать душу другу и его жене, не хотел переваливать проблемы на их плечи, не хотел навязываться или мешать своим нытьем, потому происходящее его злило. Так тошно чувствовать себя бесполезным нытиком. — А как-то пересмотреть дело нельзя? — под столом заламывая от досады пальцы, тихо спросила Лера, стеклянными глазами изучая напряжённые лицо, плечи и руки мужчины, сидящего не так далеко от неё. Резко очерченные тонкие губы вновь изогнулись в горькой усмешке, карие глаза закрылись, и он опечалено покачал головой, против воли хмурясь. Кирилл, сидящий по левую руку от друга, по-товарищески похлопал его по плечу. — Я, знаете, даже благодарен, что она хотя бы не запретила видеться со Стасом и Дашкой, — нервно вертя в руках наполовину полную бутылку пива, он безразлично уставился на алый закат, кроваво пылающий за спинами Зои и Леры.

***

Захлопывая на последней странице до невозможности интересную книгу, Лера сладко потянулась в широкой одноместной кровати. Весь душный второй этаж небольшого дачного домика был полностью отдан в её распоряжение, так как родители и младшие братья предпочитали засыпать в прохладной свежести внизу. Резко поднявшись с постели, чтобы ухватиться сразу за второй том «Анны Карениной», девушка уловила едва слышимый странный шум, доносящийся с кухни. Кто кроме неё мог не спать в три-то часа ночи? Медленно спускаясь в абсолютном мраке по крутой лестнице, Лера оказалась в узенькой прихожей, ведущей либо в жилую часть дома, либо на небольшую кухню. Заметив тусклый свет, пробивающийся из закрытой двери, Семёнова тихо вошла в неё. Игорь, поднявший голову и высвободивший русые волосы, лежащие в ещё большем беспорядке, чем раньше, из жестокого плена своих рук, посмотрел на Леру. В свете временами танцующего пламени ароматической свечи она казалась такой же милой, как в детстве: большие глаза, широко распахнутые в удивлении, смотрели также открыто и по-детски наивно, пухлые щёки, густо покрытые веснушками, были налиты мутно-розовым румянцем, а нежный чувствительный рот чуть приоткрыт. Будто ничего не изменилось с тех пор: она всё ещё выглядела этим маленьким белокурым ангелом, несмотря на средний рост, женственные округлые формы и выжженные белой краской волосы. — Почему Вы до сих пор не спите? — не обращая внимания на очередную, только что открытую, бутылку пива, едва уловимо прошептала Лера. Вопрос как-то странно растворился в немой тишине комнаты. В приглушённом свете его лицо выглядело уставшим, измученным, но настолько красивым, что она закусила нижнюю губу, стараясь не думать о том, чему посвятила сегодня два часа, тщетно заставляя себя уснуть. Видеть его, всегда морально и физически сильного, совершенного и уверенного, таким потерянным было ново, непривычно. Она присела на кухонный угловой диванчик рядом с мужчиной, чувствуя настойчивый терпкий запах его одеколона, пива и сигарет. Лера никогда не видела его с сигаретой, даже не подозревала об этой его слабости, пагубной страсти, но ей вдруг резко захотелось, чтобы он закурил. Поднёс к губам оранжевый фильтр, глубоко затянулся, закрывая в наслаждении глаза, и рвано выдохнул едкий сизый дым, который, клубясь молочным паром у деревянного потолка, растает в немоте комнаты. — Я настолько плохой? Неожиданный вопрос прорвался сквозь плотный туман, обволакивающий сознание Леры, и разбил её воображаемую стеклянную реальность. — Что? — надломлено спросила она, в беспомощности хлопая глазами. — Я просто не понимаю, — качая головой и вновь протирая лицо руками, произнёс в каком-то неожиданном возбуждении Игорь. — Я, видимо, очень плохой человек, раз моя собственная жена меня настолько ненавидит. Не готовая к такому внезапному откровению, она, сраженная наповал обнажённой прямотой мужчины, растерялась. На щеках проступил огненно-красный стыдливый румянец, который был заметен даже в тусклом свете единственной свечи, стоящей перед ними. Смущённо улыбнувшись, Лера накрыла хрупкой рукой широкую ладонь мужчины, лежащую на деревянной крышке стола, спрятанной за клетчатой зелено-белой скатертью, а второй — медленно поглаживала сгорбленную спину. — Вы совершенно точно замечательный человек. Самый добрый и самый щедрый, — в неожиданном порыве нежности Лера наклонила голову и облокотилась щекой о его плечо, зарываясь носом в хлопковую ткань белой футболки и вдыхая запах его кожи, впитавшийся в каждый сантиметр тонкого материала. Мужчина, умилённый такой неприкрытой похвалой, шумно усмехнулся, опустив голову. Он всегда знал, что Лера питала к нему самую тёплую привязанность, невинные чувства, но не думал, что настолько сильные. Она с детства радовалась его приезду, откровенничала с ним о соседских мальчиках, кормила воображаемой едой, приготовленной на маленькой игрушечной плите и всячески занимала чем-то интересным, не давая и секунды продуху. А с возрастом любила послушать его истории о всяком и даже покататься с ним на велосипедах, если папа не мог. Но не могла же эта детская невинная дружба зайти настолько далеко? — Ты льстишь мне. — К тому же, мне никогда не нравилась Ваша жена, — резко отрывая голову от его плеча, фыркнула Лера. Но вскоре коварно улыбаясь, очевидно, придумав какое-то очередное безумство, заговорщически прошептала: — Пойдем на Волгу? Каре-зеленые мутные глаза округлились от неожиданного авантюристического предложения. Он шумно усмехнулся, покачав головой и поджав губы: — В… — Игорь бросил взгляд на противоположную стену, посередине которой висели грузные деревянные часы с кукушкой, — пятнадцать минут четвёртого утра ты хочешь пройти два километра до берега? По темноте? Со взрослым дядей? Лера, поднявшись с диванчика, продолжая при этом сжимать пальчиками ребро его большой ладони, хитро улыбнулась, закатывая глаза на подобное ехидство и увлекая мужчину за собой.