Свадьба удалась!

            — Коль, а Коль? Пусти внутрь, холодно же! Март-месяц на дворе!       Тёма с такой надеждой посмотрел на запертую изнутри дверь, словно та должна была пропустить через себя эту самую надежду с примесью его всепоглощающей любви, дабы разжалобить гранитное сердце его любимого. Впрочем ответ Коли-не-Коли поражал знакомым разнообразием:       — Раньше думать надо было! Иди лесом!       Артём обернулся назад, посмотрев туда, где за деревянным сортиром находился тот самый лес, а точнее обычная лесополоса. Уже темнело, и выглядели деревья не внушающими доверия, не говоря уже о комфорте и тепле, которых так жаждал парень. Март на дворе, а солнце грело, но не согревало, тем более, что оно уже давно скатилось к горизонту. Воздух становился всё холоднее, и Артём, одетый лишь в лёгкую футболку, начинал подмерзать, потому закутался в потрёпанный плед с подпалиной, оставшейся после какого-то праздника с шашлыками. Впрочем, он не сильно согревал, и паренёк мечтал поспать на диванчике в обнимку с Колей, который в очередной раз его послал.       — Эх-х-х!..       Тёма громко разочарованно вздохнул, прислушиваясь к звукам внутри домика: вдруг он всё-таки разжалобит своего несговорчивого любовника, но увы, ответом ему были лишь молчание и скрип дивана. Представив, как Коля сейчас лежит на нём под одеялом с подушкой, его пробрала ревность. Он бы с удовольствием поменялся с диваном местами, по крайней мере, так было бы точно теплее. И намного приятнее.       Второй вздох был совершенно искренним, и Тёма, ёжась от холода, пошёл обустраивать себе ночлег на веранде на мягком уголке. Скептически осмотрев то, что в советское время гордо носило это название, он понял, что спина будет болеть. Мягкости уже не было, поролон вылез, однако тут валялось несколько одеял, которые могли бы его неплохо согреть. Оставалась одна проблема: уголок, он и был уголком, так что Теме придётся сложиться пополам или свесить какую-то часть тела, чтобы устроиться на сиденье между перилами и столиком, намертво прибитым к полу.       Не особо веря в удачу, Тёма стукнул по рубильнику, и к его удивлению, лампочка на крыльце неохотно загорелась тусклым жёлтым светом. Невдалеке тявкнула Тяпа, устраиваясь на ночлег в своей конуре, и ей в ответ отозвалось ещё несколько соседских собак. В домике послышался какой-то звук, а потом ругательство:       — Здесь есть электричество? Лампочка внутри есть? — поинтересовался Коля.       — Есть, — неохотно буркнул Тёма.       — Где?       — Впусти меня — покажу, — сварливо произнёс Артём, с надеждой затаив дыхание.       — Чёрта с два!       — Тогда ищи сам! — решительно заявил Артём, заползая между стеной и столиком. Места было не сильно много, и парень попытался придумать, каким зигзагом ему устроиться. На полу спать ему не хотелось, там было и того холоднее и твёрже. Коля, очевидно, решил последовать совету, так как в течение ближайших пяти минут, пока Артём пытался придумать позу поудобнее, из дома доносился приглушённый мат, многочисленные чертыхания, глухие удары и грохот. В конце концов щёлкнул найденный в потёмках выключатель и через занавешенные окна полился слабый свет, немного ярче, чем снаружи, а Тёма заметил силуэт Коли, двигающегося обратно к дивану.       — Нашёл! — торжественно возвестил он, и Артём хмыкнул:       — Поздравляю!       — Спасибо! — язвительно прозвучало из домика. Тёма свернулся калачиком и прижал коленки к груди, угрюмо рассматривая из своего уголка грязно-пыльное стекло, за которым скрывался его любимый.       — Коля, слушай... Ты правда любишь эту... Настю? — ревниво спросил парень.       — Люблю. И я — не Коля, а Дима, сколько нужно повторить? Коля сейчас в городе, а ты зря теряешь время!       — Если ты — Дима, то пусти меня внутрь!       — Ха, я не такой дурак! — моментально отозвался изнутри Коля, и Тёма, поднявший уже заинтересованно голову, тут же разочарованно уронил её на скамейку.       — Ну тогда — спокойной ночи!       — Тебе того же.       Наступило молчание. Положение эмбриона не очень сопутствовало сну; Тёма, уже пригревшийся, попытался перевернуться на другой бок, но стукнулся головой о столешницу. С приглушённым ругательством парень вытянулся, и по ступням тут же прошлась ночная прохлада, а в ногах закололо и заныло от прилива крови. Тёма пожалел, что перевернулся, но было уже поздно. Пытаясь сохранить остатки тепла, незадачливый ботаник попытался снова изобразить букву зю. Казалось бы, наконец более-менее удобная поза была подобрана, глаза устало закрылись после тяжёлого трудового дня — и тут в домике раздался храп. Не громкий, скорее даже мелодичный, ведь его издавал его любимый Коля, но тем не менее глаза Артёма моментально открылись и отказались снова закрываться. Чуткий к любым звукам парень мрачно уставился в спинку своего временного лежбища, пытаясь придумать, что ему начинать считать: храп, Колей или овец. Увы, самый детский способ потерпел поражение.       Тяпа негромко прорычала, собаки невдалеке о чём-то скулили и гавкали, а холодный воздух так и заползал под плед к пяткам и животу. Тёма безуспешно сгибал пальцы, пытаясь втянуться по полной под покрывало, но всё равно было неудобно, а количество овец не поднялось выше пяти.       Незадачливый похититель, замучившись с неудобной позой, присел и тут же запахнулся в плед посильнее: последние крохи тепла растворялись в воздухе. Оглянувшись, Тёма подхватил одно из одеял, служивших ему подстилкой, дабы смягчить скамейку и надел свои ботинки, а потом побрёл к будке, где сидело одно из двух живых существ в округе. Правда, ни то, ни другое с ним разговаривать не хотело, однако собака в принципе могла заменить кактус по всем параметрам: слушала и даже иногда могла тявкнуть в знак согласия в отличие от того же молчаливого кактуса.       — Тяпа, а Тяпа, почему он такой вредный? — жалобно проскулил Тёмка, присаживаясь на торчащий у будки кусок шины, врытый в землю. Собака выползла из конуры и дружелюбно замахала хвостом, позволив себя погладить. — Я к нему со всей душой, а он мне от ворот-поворот. Или, может, это и правда не Коля, а Дима? Ты как думаешь?       Тяпа не думала, она улеглась у его ног и положила морду ему на ноги, в темноте смотря своими преданными глазами сторожевой собаки, соскучившейся по хозяину, пусть тот, как и обычно, молол чушь.       Тёма терпеливо ждал ответ, и Тяпа, не придумав ничего более путного, негромко тявкнула.       — Думаешь? — собака промолчала, снова улёгшись мордой ему на ботинки, и устало закрыла глаза. — Да ну, не может быть он Димой! Он — Коля!       Тёма скептически посмотрел в сторону дачного домика, на крыльце которого тускло горела одинокая лампочка. В гулкой тишине слышны были любые шорохи и звуки.       — Не могут быть два человека так похожи! — возразил Тяпе парень. Собака показала своё внимание тем, что подняла одно ухо, а потом, не открывая глаз, почесала себе лапой шею.       Тёма нахмурился. Он в жизни не знал ни одной пары близнецов, не говоря уже о тройне или больше, если таковые и встречались на просторах его города. Даже негров, пардон, афроамериканцев он практически не видел, только издали, так что понять: Коля его пленник, или Дима, было сложной задачей. К тому же, Тёме жутко хотелось верить, что это его любимый, а не незнакомый ему брат Коленьки. Да и фотография в сумке его парня было многоговорящей в этой ситуации. Разве что Коля был влюблён в невесту своего брата... Но это же «Санта-Барбара» какая-то получается!       «Санта-Барбару» Тёма в своё время смотрел вместе с мамой и помнил только Сиси Кепвелла и то — за выразительное и запоминающееся ребёнку имя.       — Нет, это не Коля! — упёрто заявил Тёма, потом спохватился, осознав, что сказал. — То есть, не Дима! А Коля! Он мне никогда не говорил про брата! Вот про маму как-то говорил! Ну и про папу что-то! А про брата — нет! И вообще, если это — Дима, а не Коля, то я сгорю от стыда за то, что сделал!       Тяпа уже спала, убаюканная его монологом. А Тёма продолжал размышлять, кутаясь в плед и пригибаясь поближе к земле, где не так дуло.       — Так что это точно Коля! — Семён Семеныч бы за такое логическое рассуждение давно бы поставил ему «незачёт», хотя предмет "Логику" у них вёл другой преподаватель, но к делу это точно не относилось. — Я не могу дать ему сбежать! Вот засну я, а он убежит! Не могу же я его сторожить сутками напролёт! — Тёма поглядел на спящую собаку. — Вот скажи, ты бы от меня убежала?       Тяпа вильнула хвостом.       — А если бы на тебе не было цепи? Убежала бы, точно тебе гово... рю! Да, точно!       Просияв от пришедшей в его голову очередной гениальной мысли, Тёма подскочил и тут же задрожал от холода, случайно оставив плед на шине.       — Блин, ну когда уже лето придёт? — пробурчал себе Тёма, опускаясь рядом с собакой и снимая с её ошейника цепь, а потом и с кольца на будке. Несколько секунд он смотрел на конец, на звенья, пытаясь придумать, а как её правильно использовать по тому предназначению, которое только что пришло в его неунывающую головушку. Проблему он решил, бросившись к веранде и порывшись в её закромах, нашёл старый ржавый замок с ключом. Тёма обрадовался, но недолго, вспомнив, что у цепи два конца. Помрачнев, Артём, безуспешно кутаясь в сползающий с плеч плед, принялся искать дальше, практически в темноте, так как лампочка давала не слишком много света, особенно в том углу, в котором он рылся. Периодически он останавливался и прислушивался к звукам за стенкой и, когда до него доносилось лёгкое сопение Коли-не-Коли, принимался за своё благородное дело крота.       В конце концов, когда он уже отчаялся найти нужное, попался замок, почти идентичный первому. С сомнением, Тёма посмотрел на его ржавчину, но выбора особого не было, и он, вздохнув, решительно засунул их себе в карман, задней мыслью подумав, что такие пятна потом не отстирает.       Теперь оставалось за малым. Как попасть внутрь дома?       Коля его точно не пустит, особенно с несколькими мотками цепи на плече, от которых шёл неприятный холод и звон. Тёма старался меньше двигать ею, чтобы не разбудить любимого, не дай Бог, услышит, и тогда все его планы пойдут коту под хвост!       Не придумав ничего хорошего, Тёма спустился с веранды и обошёл домик, стараясь не спотыкаться в темноте. Окно его не прельщало, долго придётся вытаскивать стекло из рамы, хотя вариант такой существовал. За следующим поворотом он едва подавил ликующий возглас «Эврика!». К стене домика была приставлена крепкая деревянная лестница, ведущая на крышу, которую отец пристроил к дому в позапрошлом году. Тёма про неё совершенно забыл, да и Коля его бы в любом случае внутрь не пустил, а парень хотел дождаться приглашения от любимого. Но так как выбора не оставалось, то наверху было одно местечко, через которое можно было спуститься внутрь. В своё время через эту дырку Тёма сам передавал отцу бутерброды и инструменты, так как было лень прыгать по той самой лестнице.       Осторожно, ежесекундно опасаясь грохнуться в темноте или спалить свои коварные планы звоном цепей, юный похититель и домушник полез по лестнице, чтобы через чердак-пристройку оказаться под крышей дачного домика. Чем выше, тем становилось холоднее, а потом пришлось и вовсе отказаться от пледа, мешающего его передвижениям. На чердаке было темно до жути, хотя привыкшие к темноте глаза потихоньку различили доски и кладки кирпичей в одном углу и забитую тряпками дыру — в другом. Стараясь не шуметь и не пораниться, Тёма прополз вперёд, оцарапав ладони, но героически терпя все страдания. Вставать он боялся, чтобы не навернуться, хотя крыша была достаточно высокой, но балки никто не отменял.       Тряпки полетели в сторону, стало чуть светлее, и до Тёмы донеслось сопение Коли. И тут парень задумался, как бы ему потише спуститься. Посмотрел вниз, заметил, что дыра находится прямо над старым добрым холодильником.       Тёмка развернулся попой к дыре и стал в неё осторожно спускать ноги, нащупывая ступнями твёрдую поверхность. Цепи звякнули, и парень замер, прислушиваясь. Сопение прекратилось, Тёма едва не убрал ноги, услышав, как скрипнул диван. Но несколько секунд спустя всё замолкло, потом донеслось чуть более громкое сопение, плавно переходящее в храп. Тёма перевёл дух и, цепляясь за всё, что ни попадя, стал спускать остальную тушу на холодильник. «Донбасс» выдержал, чуть прогнувшись под его весом.       Спуститься с холодильника оказалось легче, правда, Тёма то и дело озирался, чтобы не разбудить Колю. Но, очевидно, вымотанный дневными переживаниями и предсвадебной суматохой, горе-жених заснул непробудным сном, закутавшись в плед и так же, как и ранее Тёма, скрючившись на старом, с выпирающими пружинами диванчике.       Несколько секунд Тёма рассматривал парня, пытаясь решить извечную проблему — Коля или всё-таки не Коля? В сонном состоянии понять было невозможно, так что вернувшись к варианту, что это может быть только Коля, ибо Артём не перенесёт иного, да и доказательств противного не было, похититель подкрался поближе к дивану и огляделся. Сначала нужно зафиксировать один конец цепи, потом второй. Но куда? Нужно что-то тяжёлое...       Взгляд упал на гору граблей, лопат, досок и прочего, спрятавшего один из самых интересных предметов интерьера — «буржуйку». Эту металлическую тяжёлую печь отец достал непонятно где для обогрева помещения, и она была завалена хламом. Поднять её в одиночку парень бы не смог при всём желании, ибо весила она много.       Просияв, неунывающий Тёма подошёл к печке и присел на корточки, обмотав один конец цепи вокруг одной из ножек и закрепив звенья замком. Потом почти беззвучно, стараясь не дышать лишний раз, парень подобрался к диванчику, осторожно стягивая конец одеяла, чтобы добраться до ног спящего. И едва не получил в глаз, так как Коля, почувствовав холод, дёрнулся. Спал он в одежде, сняв только ботинки и смокинг, и Тёма, недолго думая, обмотал второй конец цепи вокруг лодыжки любимого, поверх брючины. Щёлкнул замок, сковывая парня, проверив, чтобы петля звеньев достаточно крепко сидела.       Отойдя подальше, Тёма полюбовался на проделанную работу, потом прикрыл ноги, подоткнув одеяло. Очевидно, заряд адреналина кончился, и глаза сами собой стали закрываться. Не сумев подавить зевок, Тёма посмотрел на холодильник, потом решительно отказался проделать обратный путь. Он вытащил перекрывающую вход лопату и цивилизованно вышел на двор, тут же обняв себя за плечи. То ли стало холоднее, то ли в домике хоть немного теплее и не было ветра. Что-то бурча, Тёма снова устроился на скамейках, закутавшись с ушами в одеяла.       Оставаться в домике, чтобы поутру его убил разозлённый Коля, он бы ни за что не согласился, хотя длинная цепь в десять метров при всём желании дала бы любимому дотянуться до его шеи и на веранде.       Как ни странно, он тут же уснул, легкомысленно улыбаясь мыслям, что сорвал свадьбу, а завтра точно вернёт расположение Коли.