Свадьба удалась!

            Дима не мог точно сказать, что заставило его проснуться.       Возможно, в этом был виноват старый, прогнувшийся диван с впивающимися пружинами в его бок. А может, просто он почувствовал непривычные запахи и услышал шум собак. Хотя скорее всего, виновато было всё, в том числе и тонкое одеяло, и сбитая подушка, и неприятное ощущение, что что-то явно не так. Ибо проснуться он должен был в объятьях своей новоиспечённой жены после бурно проведённой первой брачной ночи, а никак не в маленьком помещении, забитом под потолок разномастным инвентарём и б/у-шными вещами, которые бы давно следовало выкинуть.       Впрочем, русский человек — человек практичный. Он никогда не выкинет что-то, если есть куда запрятать, будь то дача или же балкон квартиры на девятнадцатом этаже. Некоторые особенно запасливые на «чёрный день» люди умудрялись даже ёлки новогодние выкидывать не раньше апреля-марта, — авось, да пригодится! — и праздничные красавицы терпеливо дожидались свалки, осыпая пожелтевшими иголками угол лоджии или балкона.       Хотя при чём тут ёлка, Дима не знал. Просто она первой пришла в голову, когда он открыл глаза. А ведь так не хотелось этого делать, и он тут же понял, почему.       Лопата, буквально вчера подпиравшая покоцанную деревянную дверь, сейчас лежала рядышком, озарённая тусклым светом, льющимся через пыльное окно. А сама дверь была чуть-чуть приоткрыта, пропуская освежающую прохладу и неприятную сырость.       Дима моментально сел. Всё тело затекло, одежда помялась: снять он её не удосужился, так как мёрзнуть в неотапливаемом помещении не хотелось, да и присутствие озабоченного, психически нездорового любовника брата не позволяло ему спать голышом, как он привык. Кто знает, что взбредёт этому горе-похитителю женихов.       И он не ошибся: судя по всем признакам - той же лопате - это нечто умудрилось пробраться в дом, пока он спал. Оставалось лишь понять, что же натворил этот сумасшедший парень с выбеленными волосами.       Ответ пришёл в тот момент, когда он сел. Ощутимо тяжёлая цепь со звоном упала на пол, рядом со ступней его правой ноги. Взгляд изумлённого Димы прошёлся по старому ржавому замку и звеньям, испачкавшим его белоснежные свадебные брюки. Потом всё так же ошеломлённо, он глазами нашёл конец цепи, обмотанный вокруг ножки странного агрегата ржаво-коричневого цвета, с виду весившего в несколько раз больше его самого, надёжно скрытого под кусками фанеры, огородным инвентарём и ещё Бог знает чем.       Всё ещё не веря своим глазам, Дима нагнулся и дёрнул цепь.       Та натянулась, звякнула, но доказала, что сделана на совесть. Едва слышно выругавшись, Дима попытался снять с ноги цепь, справедливо полагая, что это не наручник и её можно как-то стащить. Добился лишь того, что нанюхался непередаваемого аромата своих собственных носков, и к тому же ногу свело судорогой. Проклиная всех геев и в частности одного-единственного, Дима схватил и потянул палец, дожидаясь, когда ноющая боль пройдёт. После чего поднялся, прошёл к печке и, упираясь одной ногой в металло-ржавую конструкцию, попытался оторвать другой конец. Сколько он не пробовал, та не поддавалась, оставаясь верной советскому качеству и закону подлости.       — Я его точно убью!.. — пообещал себе сквозь зубы Дима, бросив своё нелёгкое и явно бесполезное занятие. И уже громче, надвигаясь, как осенний шторм, к приоткрытой двери, заорал. — Ты, гад, я тебя убью!!!       С удовольствием шарахнув дверью о стенку, отчего посыпались грабли и лопаты, Дима выскочил на веранду и тут же повернулся на звуки справа. Заспанный и удивлённый неожиданным шумом горе-похититель барахтался в одеялах, пытаясь разобраться что к чему. Первой его реакцией, заметив Диму, была ослепительная улыбка, которая тут же поблекла, едва он оценил степень злости своего предполагаемого любимого. А ещё через секунду он побледнел, когда вспомнил свои ночные приключения, и заметив, как на него угрожающе надвигается парень, он взвизгнул и, вскочив на скамейку ногами, бросился перелезать через перила.       — Всё равно поймаю! — рыкнул Дима, успев схватить героя-любовника за лодыжку, и тот, сделав неуклюжий прыжок, с криком грохнулся на посыпанную гравием дорожку перед домиком. Нога так и осталась задранной и удерживаемой женихом.       — Коля, стой, давай поговорим! — взмолился Артём, повиснув вверх ногами. В ладони впились острые камешки, оставшиеся после ремонта от кирпича-«ракушки», а голова раскалывалась после неудачного падения. — Ай-яй-яй! Пусти!       Артём автоматически дёрнул ногой, заехав по лицу любимого, и тот наконец отпустил буйную конечность. Едва почувствовав свободу, горе-похититель на четвереньках поспешил отползти подальше от домика и угрожавшего ему расправой Димы, рванувшего обходить веранду, чтобы свершить правосудие. Тёма быстро сменил положение на что-то, смахивающее на двуногое прямоходячее и якобы разумное, и бросился под защиту единственного существа, которое было в поле видимости — Тяпы. Хотя та уже сама выскочила и скалила пасть, рассерженная утренними разборками хозяина и его гостя. Впрочем, то ли вид, то ли рычание Димы было действенным, то ли сам хозяин, испуганный и вопящий, что разговоры лучше мордобоя, но Тяпа поспешила спрятаться за будкой, не решившись нападать. По-видимому, инстинкт самосохранения у неё был развит сильнее, чем у Тёмы.       А сам Артём, оказавшись без защитника, побежал за ней, взобравшись на будку сверху и огромными глазами смотря за приближением вражеского истребителя.       Но всё-таки счастье было на его стороне, а может, просто случайность, ибо Дима споткнулся на полпути и растянулся на земле. Злобно дёрнув ногой, парень понял, что с «буржуйкой» дела плохи и длина цепи не позволит ему добраться до цели.       — Я тебя убью! — как всегда, фразы Димы-Коли поражали своим разнообразием.       — Ко-о-о-оль! — проскулил Тема, мелко дрожа на скрипучей крыше будки. — Слушай, я же... просто...       — Чтоб тебя! — Дима поморщился и встал, оглядывая себя и дёрнув непослушную цепь. При этом он уставился на свою одежду и выматюкался, отчего Тёма насупился, так как не особо одобрял такие отборные выражения «любви». Хотя надпись на его майке противоречила его взглядам. Но тем не менее, от матов недавно белый свадебный костюм Димы чище не становился, нынче покрытый пятнами ржавчины и земли. — По тебе психиатры плачут!       — Пусть плачут, главное, чтобы не ржали... — остроумно заметил Тёма, но заметив сведённые в одну линию брови Димы, поспешил сползти с будки туда, где лежала в безопасности, как в окопе, умная Тяпа. — Ты, главное, спокойнее...       — Спокойнее?! — взъярился Дима и двинулся на Тему, но вынужден был остановиться, потому что цепь не пускала. — Ты меня, как собаку, на цепь посадил! Тебе лечиться нужно! Меня невеста ждёт и волнуется, а я тут!..       Он не замолчал.       Просто далее пошёл отборный мат того, что делает и с кем проводит драгоценное время Дима вместо наслаждения началом медового месяца и завтрака в постель.       Тёма не стал перебивать, благоразумно решив хоть раз промолчать, прыгая с ноги на ногу: от перепада температур утро выдалось на редкость влажное, и эта самая влажность уже намочила его носки, в которых он убегал от Димы, который, впрочем, сам был «обут» так же, но не замечал этого в приступе злости.       Минут десять парень изливал своё негодование, пока, наконец, не соизволил обратить внимание на те самые промокшие от росы носки, и понял, что вообще-то сейчас все нормальные люди спят и вообще-то прохладно, так как солнце едва взошло.       — Немедленно сними эту дрянь! — потребовал он и ещё раз дёрнул ногой, проверяя на прочность.       — Ни за что, ты же меня убьёшь, — справедливо напомнил Тёма, выглядывая из своего укрытия.       — Если снимешь, я ещё подумаю, — прорычал ничуть не добрее Дима, уставившись на своё ходячее несчастье. Тот лишь покачал головой.       — Я к тебе не подойду, пока ты не успокоишься! — упрямо заявил Тёма, по-прежнему следуя знаменитой фразе «Я не трус, но я боюсь» иностранного укротителя тигров, так их и не укротившего ввиду того, что те были не приручены заранее. Тяпа была с ним солидарна, предпочитая не вылезать.       — Да чтоб тебя! — Дима пнул мелкую гальку, но вновь забыл про носки. Поморщившись, он, забавно перекатываясь с пяток «на цыпочки», пошёл обратно в дом, чтобы найти что-то, чем можно снять проклятую цепь и убить одного гея-извращенца. Коллекция прозвищ Артёма пополнялась.       А сам Тёма, выглядывая из-за будки на возвращение Димы под крышу родной дачи, с облегчением выдохнул и скосил глаза на Тяпу:       — Слушай, а может... это и правда не Коля, а?       Тяпа неопределённо махнула хвостом и гавкнула.       — И как я должен тебя понимать?! — рассердился Тема, в кои-то веки не сумев разобрать собачий язык. — Ладно, что с тебя взять, хордовое ты животное семейства псовых...       А Дима тем временем бегал в доме из угла в угол, словно тот самый тигр, периодически пиная длинную, мешавшую ему цепь, потому что никак не мог придумать выхода из ситуации. Попытка снять оковы без носков провалилась. Пусть между замком и звеньями было лишнее пространство, но без растительного масла снимать их было невозможно, а просить нужный ингредиент у сумасшедшего любовника брата в его намерения не входило.       Через несколько минут он всё-таки заметил, что пропустил набег Артёма Смирнова на мягкий уголок на веранде, в ходе которого были наглым образом стырены одеяло, кроссовки и, к его большому удивлению, лопата. После сего героического подвига незадачливый похититель тут же бросился прочь, на ходу запихивая мокрые и грязные носки в кроссовки. Дима его манёвры заметил в последний момент, так что помешать ничем не смог, разве что выйти и наблюдать с высоты своей позиции за перебежками противника.       — Ну и зачем тебе лопата? — подозрительно спросил Дима, ожидая, что новый Фредди Крюгер вскоре будет его забивать этим оружием. Тёма, отойдя на безопасное расстояние, как-то неубедительно улыбнулся и кивнул на покрытые первой травкой грядки.       — Так я это... огород копать буду. Родители попросили, — пояснил он, но не решился начинать трудовой процесс, так как пять или шесть утра были не лучшим временем для начала пыток дачника-огородника. Однако в это время можно было обойти домик к стратегическому запасу консервации, чтобы позавтракать и накормить Колю-не-Колю. А вдруг на полный желудок он станет более сговорчивым?       — Слушай, ты... как тебя там?.. — раздражённо начал Дима, почувствовав самый настоящий зов природы.       — Тёма, — буркнул Тёма. — Артём Смирнов.       — Так вот, Тёма, мне по нужде нужно, ты понимаешь? — Дима выразительно махнул рукой в сторону доисторического сооружения, должного выполнять функцию деревенского сортира. — Цепь короткая, я же до него не дойду! А мне надо!       — А ты по маленькому? — деликатно уточнил Тёма. Дима почувствовал вновь закипающую злость.       — Да какая разница?! — возопил он. Артём пожал плечами.       — Нет, не особой, ну просто, если ты по маленькому, то можешь за углом сделать своё дело. Или ты меня стесняешься? — захлопал ресницами Артём. — Так ты не стесняйся, мы же парни, что тут такого?..       — Ты, гад! — Дима спустился на пару ступенек, но студент-ботаник моментально сбежал под прикрытие будки и Тяпы, меланхолично взирающей на их разборки. — Я тебя убью!       — Коля, главное — спокойствие, только спокойствие!.. — тоном Карлсона, который живёт на крыше, напомнил Тёма, однако вылезать из укрытия не спешил. Понимая, что спорить с этим чудаком — дело гиблое, Дима со всей злости сплюнул на землю и, насторожённо косясь в сторону белобрысого маньяка, зашёл за угол, чтобы сделать своё благородное дело. С явным облегчением несколько минут спустя он вернулся, чтобы заметить, что Тема так и остался около будки, что-то активно пытаясь объяснить Тяпе. Судя по всему, он убеждал собаку, что всё будет хорошо и он (кажется, имелся в виду Дима) любит его (это, скорее всего, относилось как раз к Теме). Но увидев, что любовь всей его жизни возвращается, Артём благоразумно замолчал и даже попытался лучезарно улыбнуться.       — Ты завтракать будешь? — поинтересовался он. Представив меню своего завтрака, Дима едва не застонал. Сколько он ещё продержится на такой диете? По-видимому, выбора у него не наблюдалось.       — Да, — рыкнул недоделанный жених и исчез в домике, где хоть на пару градусов было теплее и не так сыро, как во дворе.       Не так он представлял себе этот день, не так.       Вместо первой брачной ночи — цепь на ноге и холодный прогнувшийся диван, вместо Настеньки — ненормальный гей-идиот, вместо кофе и завтрака в постель — трёхлитровая банка компота и кабачковая икра. И если так будет продолжаться, то Дима не мог обещать, что скоро не придушит того, кто во всём этом виновен.       Взгляд Димы рассеянно прошёлся по тесному помещению и совершенно случайно зацепился за весьма любопытный инструмент, состоящий из деревянной рамы и металлического лезвия, в народе гордо именуемого «лобзиком». Парень посмотрел себе под ноги на цепь, потом снова взглянул на облюбованный им инструмент. Настроение стало медленно подниматься выше нуля.       Правда прежде чем приступить к труду и обороне, Дима решил-таки позавтракать.       Артём достал новые запасы продовольствия, одну часть оставив на крыльце для Димы, а вторую часть забрал с собой. Завтракать ему пришлось верхом на будке, так как ещё вчера бывший его мягкий уголок был оккупирован Димой, подойти к которому пусть и хотелось, но было жутко боязно. Пытаясь настроить на мирный лад любимого, Тема отважно начал разговор, больше смахивающий на монолог: Дима общаться не желал, и ему было глубоко плевать на то, какова вероятность встречи Артёма Смирнова и Николая Данова с точки зрения теории вероятности или астрологии. Хотя если бы этот самый Артём Смирнов вычислил вероятность встречи с ним Дмитрия Данова, то последний был бы весьма заинтересован, что это таки случилось в его и без того нелёгкой жизни, черт кое-кого возьми!       Так и не дождавшись ни слова от молчаливого Димы, заканчивающего трапезу в уголке веранды, Тема поднялся и, взяв лопату, прошёл к дальней стороне огорода. Дима с интересом покосился на парня. Тот, примерившись к земле, сплюнул и со здоровым энтузиазмом бросился на выполнение квеста «вскопай заданный участок земли».       Говорят, человек может бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, воду и человека за работой. Так вот, Дима мог с полной уверенностью подтвердить, что смотреть на трудящегося в поте лица своего похитителя было ещё тем наслаждением. Злорадно улыбаясь, Дима нарушил свой бойкот и стал энергично подгонять студента:       — Работай, негр! Солнце ещё высоко!       Тёма бросил глубоко оскорблённый взгляд, но продолжил методично вскапывать огород. Вдоволь насмотревшись на это интересное зрелище, Дима пошёл в домик, где с тем же энтузиазмом, недавно проявленным Артёмом в копании, принялся пилить звенья цепи. Напрасно, как он понял несколько минут спустя. Цепь не желала поддаваться.       — Чёрт подери! — выругался Дима, швыряя на пол бесполезный инструмент.       — Она вообще-то не по металлу, — проинформировал его за спиной Тёма, стоя возле крыльца и наблюдая через приоткрытую дверь за манипуляциями парня. Дима обернулся и застыл, удивлённо глядя на обнажённого по пояс Артёма, потирающего пот на лбу своей майкой. Опирался он на лопату и казался явно уставшим, но довольным проделанным трудом. А вот Дима всерьёз заволновался, что может сделать ещё этот озабоченный маньяк. — Так что это бесполезно.       — Я уже понял! — прорычал Дима, поднимаясь на ноги. Артём тут же испугался и отшагнул от крыльца, опасаясь за своё здоровье. — И долго ты собираешься меня тут держать?!       — А-эм-м... — Тёма растерялся, не в силах сформулировать точные сроки и условия. — Пока ты не признаешься мне в любви... То есть, не откажешься от Насти... Ну или...       — Ты понимаешь, что это просто шантаж?! — заметил Дима, выходя наружу. Солнце уже взошло, разгоняя утреннюю прохладу, так что он понял, почему Тёма снял майку. Теперь уже в доме казалось холоднее, и Дима присел на ступеньки, мысленно плюнув на свои некогда белые брюки. — Даже если бы я был Колей, то это был бы бред. А как же свобода выбора? Свобода любви? Вы же, геи, вроде как за равноправие или что там?..       — Мы за свободу любви, — обиженно бросил Тёма, отводя пристыженно взгляд. — Но ты же сам говорил, что любишь...       — Это говорил Коля, а я не Коля! Я Дима! И ты мне испортил свадьбу! Как я теперь своей невесте в глаза смотреть буду? — видя смущение парня, Дима решил нажать на это самое слабое место. Однако Артём вдруг вскинул голову и, яростно сверкая глазами, выпалил:       — А вот не надо за моей спиной невест себе заводить!       И Тёма, гордо развернувшись, бросился со злостью копать дальше.       А Дима устроился на ступеньках, наблюдая за сей приятной глазу картиной и греясь на весеннем солнышке. Некоторое время спустя к его компании присоединилась Тяпа, обнюхав его и решив, что он будет не таким опасным, как её бестолковый хозяин. Для окончательного заключения пакта о ненападении и дружбе Дима потрепал за ухом собаку, и та развалилась у его ног, счастливая, что её окружают двуногие создания, а цепи теперь нет и она вольна бегать, где хочет.       Тёма что-то недовольно пробурчал, заметив предательство своего единственного друга, но заслышав очередной нагоняй от любимого про негра и солнце, стиснул зубы и с силой вонзил лопату в землю, шепча про себя как заклинание:       — Всё равно моим будешь!