Свадьба удалась!

                    Казалось бы, на пути Тёмы и Димы к заветной цели квартиры должны попадаться всё новые препятствия — всякие разные бабы Вари, Тяпы, Рустамы — ибо владелец их конечной цели находился в прострации и был не в состоянии здраво мыслить, дабы считать нужные ему повороты, блуждая аки Иван Сусанин поздней зимой 1613 года в компании поляков и литовцев. Но к немалому удивлению, парни смогли добраться до квартиры в рекордные сроки. По крайней мере, Дима был впечатлён. Очевидно, внутренний навигатор Тёмы при отключении мозга работал как надо.       И вот, как уже говорилось, они добрались, с грехом пополам. И первым делом ребята увидели на двери записку. Тёма равнодушно сорвал её, но не успел прочесть, так как её выхватил Дима и быстро пробежался глазами по словам, выведенным знакомым до боли почерком: Коля знал, кто похитил его брата, и просил чисто и сердечно отдать похищенное обратно. «Похищенное» нагло смяло в руке клочок бумаги под ошеломлённым взглядом похитителя и загрязнило подъезд самым бессовестным образом — путём меткого закидывания в дальний угол лестничной площадки.       — Это от Коли? — печально поинтересовался Тёма.       — Он передаёт тебе привет, — коротко ответил Дима и протянул вперёд руку, придерживая под мышкой сокровенную бутыль шампанского. — Ключи!       Тёма растерянно посмотрел на открытую ладонь, потом стал щупать и хлопать себя по карманам, пытаясь отыскать требуемое. Поднял глаза на Диму, с интересом наблюдавшего за сим действием и в который раз перечитывающего провокационную надпись на майке неудачливого гея, требующую сделать нечто заднице её владельца. «Вот зачем надевать такой бред?» — подумал Дима.       — Слушай, это ты же дачу запирал, да? — устало напомнил Тёма, приваливаясь спиной к стене.       — Чёрт, да, они у меня, — пробормотал Дима, отвлекаясь от сакраментального смысла надписи «Fuck my ass», и теперь уже студент имел счастье видеть, как бывший жених ощупывает себя на наличие ключей в карманах. В какой-то момент обоим закралась мысль, что открывать шампанское они будут в подъезде, как и бухать, как и ночевать, но тут на свет появились они — ключи. — Нашёл!       И Дима тут же их выронил, когда соседская дверь резко распахнулась и на пороге объявился плотный мужичок, известный всем дядя Ваня в домашних семейниках и в не заправленной рубахе.       — Тёма! — Названный резво вытянулся по струнке, испуганно глянув на бывшего «мента». — Какого чёрта, где ты пропадал? Где моя зажигалка?       Дима поспешно поднял ключи, радуясь, что шампанское не выронил, и вытянув из заднего кармана пистолет, отдал его грозному мужичку со словами:       — Так это ваше?..       — Да, моё! — Дядя Ваня выхватил зажигалку и внимательно стал осматривать на наличие трещин, царапин и иных претензий, которые мог бы предъявить своему бездарному соседу, который был не таким бездарным до смены имиджа не без помощи его собственной дочери. — Где ты шлялся? Тут Колька тебя обыскался!..       При упоминании сего имени Тёма сник на глазах, жалобно глядя на соседа.       — Ну... я...       — ...говорил, что ты кого-то там похитил! Прямо со свадьбы! Кстати, это кто? Случайно, не брат-близнец Кольки? Или просто похожи сильно? — поинтересовался дядя Ваня, осматривая Диму и повергая его в блаженное изумление — хоть кто-то не спутал его с братом!       — Брат. Близнец, — кивнул Дима. — Это меня он похитил, — меткий тычок в привалившегося к стене Тёму.       Дядя Ваня заливисто засмеялся, гладя блестящую поверхность своей любимой зажигалки.       — Ну да, ну да! И на цепь посадил, да? — дядя Ваня махнул головой на кусок цепи, до сих болтающийся на ноге Димы. — А ты взял да и сорвался с цепи? Ха-ха-ха! И притащил Тёмку бухать? Ой, молодёжь, будьте убедительнее, что ли!       Тёма с Димой переглянулись, потом последний решил, что лучше не связываться со спонсором его нового знакомого по части зажигалок. Он решительно повернулся к двери, впихнул ключ в замочную скважину и быстренько открыл дверь, практически умоляюще проронив:       — Я вас очень прошу: никогда больше ему не давайте ни пистолетов, ни ножей, ничего опасного с виду, хорошо? Даже соль и спички!       С тотальным везением Артёма Смирнова тот и поджечь дом умудриться может, если ему дать спички. Да и соль в его руках опасна, особенно если она каменная и килограммовая — ударный инструмент, как минимум.       Дядя Ваня приподнял скептически бровь, с интересом оглядывая грязных парней.       — Уговорил, так и быть. Ничего не дам! — Тёма хотел было поспорить, но лишь обиженно махнул рукой и повернулся к своей двери, которую открыл для него Дима. — Слушай, тебе цепь очень нужна? Давай я её сниму? — вдруг предложил дядя Ваня, проявив небывалое доброжелательство.       — Снимайте! — обрадовался Дима. Тёма замешкался на пороге, обернувшись к собутыльнику.       — Отдай «шампуньку»! — заныл Артём, протягивая загребущие ручки к данному предмету. — Тебе-то она зачем? Она только мешать будет!       Дима со здоровым скепсисом осмотрел своего похитителя — с разбитым носом, всего помятого и истерзанного. Немного подумав, он отдал бутылку, но ключи оставил себе, сказав через плечо:       — Только не угробь ничего! — и проследовал за дядей Ваней, который решил сделать доброе дело доброму человеку в редкую минуту своей доброты. А возможно, он просто подумал, что Дима уж точно возьмёт шефство над бестолковостью его соседа и сделает наконец из него мужика.       Тёма то ли хмыкнул, то ли всхлипнул и нетрезвой походкой опытного алкоголика прошёл в родные пенаты. На столике на кухне сиротливо стояла всеми позабытая лобивия, и хозяин квартиры поставил рядом с ней «Советское шампанское», наказав ей охранять сию «прэлэсть». Куда пошёл Тёма, можно было бы догадаться: топиться в ванной или же иначе — принимать водные процедуры. Почему Тёма решил этим заняться, даже не подумав закрыть за собой дверь входную, он не знал. Но мама ему всегда говорила, что вода помогает смыть все проблемы. А дверь... а дверь мама всегда говорила за собой закрывать, но Тёма просто думал о другом, вот и забыл.       Оставив открытыми краны, дабы наполнять лохань, парень скинул всю грязную одежду и голышом отправился... на кухню. Там он сел на табуретку и принялся жаловаться бесконечно терпеливой лобивии, честно охраняющей шампанское, на свою нелёгкую судьбу.       — Представляешь, Коля меня не любит. И никогда, наверное, не любил.. — Тёма растёкся по столу, жалобно глядя на зелёный кактус. — Меня просто использовали... А я его так любил... То есть люблю... Я же даже на похищение пошёл, чтобы отбить его у этой дуры... Только вот не того отбил... Точнее, похитил... А ты же не в курсе! Так вот, сообщаю! Я это, спутал Колю с его братом и похитил не того. Диму, в общем, похитил. Но лучше бы не похищал. Тогда, может, Коля бы со мной остался...       — Ты идиот!.. — провозгласил тот самый Дима, которого лучше бы и не похищали, с довольной улыбкой заходя на кухню. Дядя Ваня справился с поставленной задачей и спилил специальной ножовкой цепь, и теперь бывший жених ощущал небывалую благодать. Но лишь до того момента, как его глаза ослепила нагота Тёмы, изливающего душу кактусу. — Какого чёрта ты голый?!       — Ну зачем же так орать? — поморщился от децибелов студент, а потом вспомнил, что он и правда голый. Он смущённо схватил кухонное полотенце и прикрылся немного, ну самую малость и самое сокровенное. — Блин, я же мыться хотел! — с этими словами Тёма бросился мимо Димы в ванную, через край которой уже заливала вода, грозя новыми неприятностями — теперь уже с соседями снизу.       — Иди-и-и-и-от! — с лёгким благоговением прошептал Дима, успев лишь на секунду полюбоваться упругой задницей гея. Вскоре послышался один шумный «плюх», и пол ванной, очевидно, вновь залила вода, согласно гидростатическому закону Архимеда. Выползать, правда, с воплем «Эврика!» Тёма не спешил, а потому Дима принял однозначное решение — пошарить в холодильнике, чтобы успокоить муки желудка, которого настигла птица Обломинго. Ведь надежда нормально поесть в отчем доме канула в Лету из-за Коли и Насти.       Впрочем стоило Диме осмотреть запасы Тёмы, как он понял, что птица Обломинго улетать не торопится.       — Почему мне попался этот идиот? — поинтересовался Дима чисто риторически у бедной лобивии. Действительно, и кого прогневал кактус, что его вечно спрашивают непонятно о чём? А ведь он мог бы расти где-то далеко-далеко от пьяных психов, однако его, скорее всего, и там бы нашли эти самые пьяные психи.       Дима присел на табуретку, оглядев то, в каком состоянии три дня назад некий гей-любовник оставил кухню — рассол с огурчиками, кактус посередине, несколько стаканчиков — и оглянулся на коридор. Ждать недотёпу было неинтересно, потому парень, как заправский сомелье, бесшумно откупорил бутылку и, сполоснув стаканы, разлил две дозы. Чуть погодя он приложился к одной, ощущая нарастающее раздражение — «идиот» тянул время и выходить из ванной не торопился, чтобы составить компанию Диме.       В голову стала закрадываться мысль о том, что тот мог попытаться утопиться в ванной. Или ещё что похуже. Дима передёрнулся, решительно и со скрипом отодвинув табуретку, и тут в дверь позвонили. Громко, резко, словно начался пожар.       Как оказалось, это был потоп. Соседи снизу наконец обнаружили сие великое событие и требовали Тёму. Тёму дать было пока невозможно, потому Дима пообещал немедленно со всем разобраться, поспешно закрыл дверь квартиры, запер и пошёл разбираться с горе-утопленником. Из ванной слышался шум падающей воды.       — Эй ты! Идиот! — Дима со всей дури врезал по двери, ожидая, что она заперта. Однако его ожидания не оправдались, и он повалился на плитку ванной, которую покрывал небольшой слой воды. Попытавшись подняться, Дима выматерился, ибо мало того, что он был теперь мокрым, так ещё и на скользкой поверхности конечности разъезжались в разные стороны. — Тё-о-о-ма-а-а! — взвыл парень, поворачивая голову в сторону ванной, скрытой симпатичной занавеской с розовыми пингвинами.       Ему никто не ответил, а оттого, свирепея, Дима чуть приподнялся и, держась за какого-то пингвина, отодвинул занавесь. Перед ним наконец оказался Тёма. Голый, мокрый, уткнувшийся лбом в руки, сложенные на коленях, и по шею в воде, перед ним неспешно покачивалась на волнах жёлтая резиновая уточка. То ли пребывая во сне, то ли ещё в каком-то состоянии нирваны, Тёма утопал в своих мыслях и заодно всех других затоплял.       Первым делом Дима дотянулся до крана и быстро его завернул.       — Тё-о-ома-а! — с угрозой протянул Дима, дёргая его за плечо. Голова с наполовину мокрыми белыми волосами качнулась, и на Диму уставились огромные наполненные — слава кактусам, не слезами! — печалью серые глаза.       — Почему меня никто не любит? — поинтересовался Тёма, хлюпая носом. Раскрасневшийся, мокрый и растрёпанный, он выглядел как побитый котёнок, которого хотелось приласкать. А потому Дима заехал ему по затылку, выдавив из парня обиженный вопль. — Ты чего?! — схватился за побитое место Тёма.       — А что, прикажешь прямо тут тебя любить?! — злобно поинтересовался Дима, поскальзываясь, пытаясь встать прямо и при этом не смотреть на нытика. — Меня, между прочим, тоже можно пожалеть! Похитил какой-то идиот, три дня держал на даче, заставил вытерпеть чёрт знает что, а по возвращении оказывается, что моя невеста решила выйти замуж за моего брата, словно ей вообще пофигу, кого выбирать!       — Дима, ты не переживай, найдёшь другую... — Тёма резко перешёл в режим «соболезнования» и погладил Диму по плечу. — Я тебя так понимаю!..       — Ни хрена ты не понимаешь! — рявкнул Дима. — И вообще, ты соседей снизу залил!       — Что? — растерянно удивился Тёма, потом перегнулся через край ванной и ошарашенно уставился на плавающие в воде резинки сорок восьмого размера. — Мамочка, я затопил Зинаиду Петровну и дядю Жо-о-ору!       Тёма попытался дотянуться до тряпки и вывалился прямо под ноги и без того не стойко стоявшему Диме, отчего тот с нецензурным воплем поскользнулся и упал прямо на голое тело студента-утопленника. Придавленный тем самым парень дёрнулся, и его конечности разъехались в разные стороны, в результате он уткнулся физиономией лица в пол, точнее в воду, что-то обиженно пробулькав о превратностях судьбы.       — Что? — не понял Дима.       Тёма приподнял лицо, почти скрытое длинной чёлкой, с которой обильно стекала вода, и пробурчал смущённо:       — Коленку убери. — Осознав, что упомянутая часть тела Димы оказалась между раздвинутых ног парня, он покраснел, вспыхнул и попытался приподняться, но тут же вновь упал сверху, неловко навернувшись. Лицо Тёмы вновь оказалось утопленным, и он что-то забулькал, руками отталкиваясь от пола. — Ну ты, утопишь же! — наконец прохрипел студент, выплёвывая воду и выгибаясь под Димой, чтобы его столкнуть с себя. Только вот от его телодвижений кое-кто сверху ощутил себя не самым лучшим образом, и, ощутив это самое «не лучшим образом», Тёма замер в двусмысленной позе.       — Ты это специально? — выдохнул Дима, нависая над парнем. Студент категорично замахал влажными волосами, но от его движения руки-ноги вновь расползлись в разные стороны и он вновь упал в воду. И понятное дело, своей физиономией.       — Ф-фоду надо убрать, — тихо пробулькал Тёма. — Дядя Жора меня убьёт...       — Первым тебя убью я! — пообещал Дима, кое-как сползая с голожопого студента и стараясь не смотреть на эту самую мокрую и упругую голожопость. Тёма торопливо подхватил тряпку и принялся собирать в неё воду, выкручивая своё орудие труда в раковину, пока Дима выискивал на дне пробку, дабы слить воду. Через короткое время они закончили со спасательными работами. Дядя Жора мог спать спокойно, если, конечно, он мог спать днём, зная, что сосед сверху наконец вернулся со своими разрушительными наклонностями.       — Вроде бы всё... — выдохнул Тёма, поворачиваясь к Диме и тут же ловя пылающий взгляд на свою голую тушку. — А я... это... Шпашиба! *спасибо* — вежливо поблагодарил студент, получив в лицо полотенцем.       Впрочем, едва Тёма успел стащить прилетевший опознанный объект с головы, как Дима, оказавшись рядом, притянул его к себе, прижимаясь своими губами к его. Удивлённый вскрик захлебнулся, студент растерянно застыл, не зная, куда деть руки и полотенце. Дима положил руки на плечи, придерживая, ощущая, насколько плечи парня шире, чем у девушек, отчего было непривычно обнимать и прижимать его к себе.       Губы Тёмы были чуть жёстче, не такие мягкие, но податливые, раскрываясь под напором Димы. Чуть наклонив голову, чтобы было удобнее, студент выронил под ноги не нужное никому полотенце и ответил на поцелуй, втягиваясь в игру, обиженно покусывая нижнюю губу парня, который не позволял ему забрать инициативу. Разгорячённая кровь бурлила в теле, скапливаясь в районе паха и заставляя твердеть некий мужской орган.       Когда воздух в лёгких кончился, они оторвались друг от друга. В глазах стояло удивление и разгорающаяся похоть.       — А ты целуешься лучше, чем...       Тёма замолчал под выразительным взглядом Димы.       — А зачем ты меня...       Этот вопрос Тёма так же не смог окончить, мгновенно прочитав себе посыл в пешее эротическое путешествие на некий тот самый мужской орган. Причём по взгляду можно было понять, кому сей орган будет принадлежать, отчего студент-гей и вовсе терялся, так как до того орган считался традиционной ориентации, как и его хозяин.       Подняв полотенце, Тёма прикрыл пах, скрывая все следы преступления, точнее следствие от одной причины, инициатором которой был не он, но, как всегда, получал втык как самый крайний.       — Может, пойдём напьёмся? — предложил он.       — Пошли, — согласился Дима. — Выпьем. За холостяцкую жизнь.       — А потом... ты пойдёшь домой? — робко уточнил Тёма.       — Нет, а потом я останусь ночевать у тебя! — буркнул Дима, стоя у двери и словно чего-то ожидая. — Дома Настя и Коля, а я сейчас их видеть не могу!       — А если мы потом напьёмся и того?.. — совсем смущённо добавил Тёма.       — Значит, напьёмся и «того»! — раздражённо бросил Дима, вспыхнув и чертыхнувшись, отправился на кухню. Правда, он так торопился, что не с первого разу вписался в косяк двери.       А Тёма растерянно делал сравнительный анализ двух братьев. И выводы были вновь не в пользу Коли...