Засланная

Доставив доктора Брайсон на Цитадель и решив какие-то свои дела, капитан вернулся на корабль в приподнятом настроении. Вся эта таинственная история с таинственным Левиафаном доставляла ему истинное наслаждение. Вот уж не могла подумать, что Шепарду нравятся загадки. В общем когда командор с горящими глазами вбил координаты какой-то слабоизученной планеты, все почувствовали неладное. Мы в эпицентре войны со жнецами, а капитан носится со своими загадками, как с писаной торбой. Впрочем, открыто сказать капитану, что он не тем занят, мог только Явик, которого последнее время вообще мало что волновало. Так что через 12 часов полета «Нормандия» вышла на орбиту красивой бирюзовой планеты, частично закрытой тучами. Что именно хотел найти капитан на явно необитаемой планете, полностью покрытой водой, я не знала. Я даже не знала, зачем он взял и меня с собой. И более того, я совершенно не хотела на нее лететь. Меня обгладывало нехорошее предчувствие, болела голова, тошнило, в общем организм сопротивлялся как мог. Я закрепляла ящик с медикаментами под сиденьями в челноке, когда бравая команда во главе с необычно веселым коммандером появилась в доке. Шепард улыбался краем губ, а глаза его нехорошо поблескивали красным, он что-то втолковывал идущему рядом Вакариану, тот отмахивался, как от назойливой мухи. Следящий за ними Явик выражал презрение ко всему примитивному каждой чешуйкой своего тела. Я вздохнула и забралась внутрь челнока, головная боль усилилась, почесав тыковку, я активировала свою игрушку. С привычным гудением челнок оторвался от пола и, едва качнувшись, вылетел из дока. Свернув игру, я с волнением смотрела в иллюминатор. Планета увеличивалась в размерах, закрывая собой весь горизонт. Шатл прорвал слой темных облаков, по обшивке тут же застучали капли. На планете шел дождь, море под нами бушевало, обрушивая тяжелые волны на останки кораблей. Темные, почти изумрудные волны разбивались о железные остовы, утаскивали под воду отвалившиеся детали, поручи, куски обшивки. Тут, на поверхности океана, дрейфовали десятки кораблей: небольшие, как «Нормандия», и огромные исследовательские; а сколько еще покоится на дне, служа пристанищем для какой-нибудь местной фауны? Зачарованная видом, я поднялась со своего места и постаралась заглянуть дальше, чем позволял маленький иллюминатор. До самого горизонта виднелись проржавевшие хребты кораблей, большинство из них я раньше не встречала. Долгое время море обгладывало их останки, стирая все отличительные знаки, унося в свои глубины аварийные маяки. Море прекрасно, но здесь оно стало беспощадным убийцей, хороня на своем дне тысячи людей. Я собиралась сесть обратно на кресло, когда раздался неприятный свистящий звук, а следом челнок вздрогнул. И через секунду все аварийные системы взвыли, машину затрясло, как в припадке. Удержать равновесие я даже не надеялась, не успев даже испугаться. Шепард вцепился в крепеж на стене, другой рукой схватив за шкварник турианца. Я выставила перед собой руки, надеясь сломать их, а не проломить себе череп об пол или крепеж, когда почувствовала, как сильная рука бесцеремонно обхватила меня за талию и с силой прижала к чему-то отдаленно напоминающему стену, выбив из груди весь воздух. Я схватила его за предплечье, прижавшись к нему всем дрожащим телом, даже сквозь одежду чувствуя холод его доспеха. -Двигатели отказали!- как сквозь туман донесся голос Стива. Пилот потерял управление, неконтролируемая машина камнем падала в темные воды. У меня резко пересохло во рту, смерти я не боялась, я боялась умереть в воде. Я в принципе боюсь воды, что для людей с моей болезнью не редкость. Машину еще раз тряхнуло, раздался скрежет, а потом нас всех бросило в сторону. Шепард откинулся назад, с трудом удерживая тяжелого турианца одной рукой, Гарус, широко расставив ноги, уперся руками в стены челнока. Я до боли сжала наруч Явика, чувствуя, как кровь из отломанного ногтя заливает пальцы. Протеанин резко развернул меня к стене, придавив весом собственного тела. Аварийные системы пискнули и отключились. Двери челнока медленно отворились, пуская внутрь порывы холодного ветра и капли дождя. Повисло тяжелое молчание. Капитан, отпустив ворот напарника, бросился к пилоту. Стив держался за разбитую бровь, но от сильных повреждений его спасли ремни безопасности. Гаррус держался за голову, кажется, сильно ударился, но крови видно не было. Я все еще цеплялась за протеанина побелевшими пальцами, когда он отстранился и тряхнул меня за плечи. -В порядке? Я судорожно кивнула, с шумом втянув воздух носом. Он высвободил свою руку, а я вдруг почувствовала себя брошенной. Вместе с ним ушло и ощущение какой-никакой, а безопасности. -Все целы? – раздался голос коммандера. Кто-то ответил, что все в норме. Я подошла к Кортезу, осмотреть лицо, но тот лишь отмахнулся, потом мол. Гарус тоже отказался от осмотра, а Шепард уже выпрыгнул из челнока. Стив подхватил инструменты и вышел осмотреть повреждения. Потуже застегнув форму, я выбралась следом. Челнок лежал на обшивке одного из больших исследовательских кораблей, смяв часть крыла. Где-то над нами гремел гром, и сверкали редкие всполохи молний, волны разбивались в шаге от места крушения. Метр не туда и мы бы камнем ушли на дно. -Что там? -Мы попали под глушилку. Двигатели повреждены, но думаю починить смогу. -Мы осмотримся. Шепард увел команду куда-то вниз по обшивке, скрывшись за многочисленными палатками. Палатками? Я с удивлением осмотрелась, да, так и есть, везде стояли самодельные навесы из кусков обшивки и ткани, истлевшей от времени и морской воды. Судно ощутимо качало на поверхности, я бросилась к ближайшему бортику. Меня нагнала морская болезнь. Я почти забыла о ее существовании, так как здесь транспорт качало только в случае аварии, а теперь опустошая желудок от утреннего приема пищи, я проклинала эту планету, этот океан, и этого капитана. Желудок крутили спазмы, я с трудом держалась на ногах. Когда рвать стало нечем, и при приступах выходила только желчь, я сползла вдоль бортика, зажав рот рукой. На поясе болталась фляга с водой, какое счастье, что я во многом старомодна и всегда беру с собой воду. Вылив половину на лицо, чтобы смыть следы рвоты, я жадно присосалась в горлышку, перебарывая желание тут же выдать все обратно. Если сейчас не попить, потом будет хуже, обезвоживание штука опасная. Засунув в рот ментоловую пластинку, я с трудом поднялась и, хватаясь за бортик, побрела к челноку. Каждое покачивание вызывало новые позывы, а никаких средств против укачивания у меня, понятно, не было. Усевшись на сиденье, я сгорбилась, кружилась голова, казалось, хуже быть уже не может. Откуда-то снаружи донеслось «Жнецы!», и я мысленно отвесила себе смачную оплеуху. Говорят же умные люди – не буди лихо, пока оно тихо. Кортез заскочил в салон, на ходу активируя системы, уселся в кресло и запустил двигатели. -Получилось! Давай, родная, прогревайся! Ну же! Какая-то из аварийных систем пискнула и сменила цвет с красного на зеленый. Стив осторожно поднял челнок в воздух, и, едва машина пересекла какую-то черту, системы дали сбой, и мы стремительно полетели вниз. Я вцепилась в кресло, моля всех богов о милости, ну или о быстрой смерти. Кортез, отчаянно матерясь, пытался сгладить столкновение. Я сжалась в комок, каждую секунду ожидая скрежета, голова жутко разболелась, окаменев от страха, я закрыла глаза. В следующую секунду раздался грохот, не удержавшись на сиденье, я упала в проход неловко, подмяв под себя ногу. Откуда –то сзади донесся глухой стон. По салону быстро стал распространятся запах гари, пересилив новый наплыв тошноты, я с трудом поднялась на четвереньки, правая щиколотка начала опухать, явный вывих, но времени на жаления себя любимой не было. Держась за борт, я сумела подойти к месту пилота. Стив держался за лицо, между пальцев сочилась кровь. Силой отняв его ладонь, я выдохнула с облегчением – сломал нос о приборную панель. Мужчина залез под пульт, вытаскивая винтовку, а мне нужно было как можно быстрее убраться с его дороги. С трудом наступая на поврежденную ногу, отошла к двери, но открывать не решилась, и судя по щелкающим по обшивке выстрелам, правильно сделала. Кортез ударил кулаком по мерцающей оранжевым противопожарной системе – раздался неприятный шипящий звук, но так хоть не рванет. Надеюсь. Жестом указав мне спрятаться за сиденьями, он осторожно открыл дверь и тут же нырнул вперед, уходя от выстрелов. Я постаралась уползти подальше, чтобы не стать жертвой шальной пули, успев заметить как от порога отскочило что-то мигающее, а через несколько секунд снаружи раздался взрыв, и в салон затянуло серым дымом. Я не знаю толком, что за гадость он содержал, но уже после первого вдоха, горло нестерпимо загорело, а после второго судорожного, началась асфиксия. Я поняла, что еще немного и задохнусь. Тело подчинилось первичным инстинктам и, хромая на одну ногу, выпало из челнока на мокрую и скользкую обшивку. Продолжая кашлять, я согнулась, свежий воздух подействовал отрезвляюще, но понадобилось время, чтобы горло перестало гореть, а уму возвратилась ясность. Схватившись за живот, который свело новой судорогой, я продолжала лежать на обшивке, чувствуя разгоряченной щекой приятный холод металла. На наше счастье челнок при столкновении смял часть проржавевшего крыла, сделав для нас какое- никакое, а укрытие. Я понимала, как уязвимы мы были в этот момент: пилот без брони с одной винтовкой, девчонка, которая сидеть не может, не то что помочь чем-то, и челнок, угрожающий в любой момент или сломаться окончательно, или рвануть к чертям собачьим. Занятая невеселыми мыслями, я не заметила, как стихли выстрелы, с трудом приняла сидячее положении и огляделась. Стив куда-то делся, но судя по голосу был неподалеку, я откинулась спиной на ржавую арматурину и сглотнула большой горький комок, застрявший в горле. Это была стратегическая ошибка – желудок отправил его обратно вместе с приступом тошноты. С трудом удержав все в себе, я занялась древнейшим занятием свойственным женщине. Начала жалеть себя. Сам себя не пожалеешь, никто не пожалеет. Конечно, сейчас не время, женщина, соберись, ты на войне. Не будь тряпкой. Но ёб вашу мать, я обязана тут всем и каждому, и никому нет в сущности дела до меня. Ни одна человеческая или инопланетная сволочь не поинтересовалась моим состоянием. Пора взглянуть правде в глаза, если меня пристрелят, они все повздыхают, но забудут уже через 5 минут о моем существовании, как и не было. Каждый хочет быть чем-то важным, что-то изменить, чего-то добиться. Пока я преуспела только в нахождении неприятностей себе на 5 точку. Вся моя история здесь это череда спасения моей тушки капитаном Шепардом, имеющим видимо необъяснимую страсть к сирым и убогим. Я не могу понять, зачем ему вообще втемяшилось спасать меня в первый раз, и почему он не отослал меня с корабля во второй. Что ж сейчас у меня есть удивительная возможность закончить свои мучения под пулей одного из этих жнецовских отродий, перестав создавать проблемы окружающим. Утерев слезы, я уселась поудобнее и стала ждать продолжения банкета. Нога заныла сильнее, тугой ботинок больно сдавливал место вывиха. Но вправлять ее у меня вообще не было желания, видимо подсознательно я действительно надеюсь не пережить эту миссию. -Закончила?- раздался сзади тихий ядовитый голос. Я вздрогнула, но не обернулась. Меньше всего мне хотелось видеть сейчас его презрительный взгляд. Нервы и так накалены до предела, еще чуть –чуть и я скачусь в унизительную женскую истерику. Может и не стоило себя жалеть, отложив это мероприятие на потом. -Да,- бесцветным голосом ответила я, вновь подступившая тошнота, боль в ноге и общее депрессивное состояние перебороли желание спорить, да и желание жить тоже. Мысленно подавив в себе новый виток нытья, я потерла переносицу. -Не высовывайся. Отвечать смысла не было. В который раз удивившись его паранормальным способностям читать мои мысли, я закрыла глаза, услышав где-то позади уже знакомые загробные завывания. И снова щелканье пуль по обшивке, командирский тон Шепарда, раздающего приказы, звуки очередей штурмовых винтовок. Страшно уже не было, измотавшись морально, я просто сидела на месте, ожидая конца. Слишком много потрясений для одного дня. К тому же я видела капитана и его бойцов в деле, я знала на что они способны, а значит меня убьют только после их кончины. Палец с сорванным ногтем неприятно саднил от морской воды, и это занимало меня больше чем стрельба, вопли, звуки взрывов и суетливое копошение Кортеза. Когда бой опять стих, я медленно переместилась вправо, где в обшивке была внушительных размеров дыра. Первое что бросилось в глаза – огромный оранжевый робот, похожий на Атласа «Цербера». Капитан что-то выяснял у Стива, а Гаррус и Явик сидели на полу, тяжело дыша. Когда Шепард и Кортез пришли к соглашению, коммандер полез внутрь робота, чем вызвал волну возмущения у своих бойцов, в ответ на их возражения мужчина легкомысленно махнул рукой, задраив люки, подошел к краю платформы и шагнул вниз. Громкий всплеск ознаменовал успешное погружение. Если бы я умела свистеть, то сейчас обязательно бы присвистнула. Лихо, Шепард, лихо.