На границе Пустоты

Хозяин Цитадели выглядел уже намного лучше. Он, хоть ещё и был бледен, но в последнее время заметно оправился. Мне всё ещё было тяжело смотреть на его искалеченную ногу, однако, он, похоже, переживал гораздо меньше меня и только отмахивался в ответ, когда я спрашивал о его самочувствии: «Пустое, Рикхард, все хорошо». За прошедшие две недели я неплохо освоил местный язык с помощью Гранжа и мэтра С’а Ниреха. Я ещё не мог строить сложные речевые обороты, но суть мог передать достаточно чётко и практически без ошибок выговаривал непривычные звуки нового языка. Хоть словарь вместе с Третьим мы и пополняли каждую ночь, я совсем недавно стал понимать, что именно мне говорят, в достаточном для комфортной жизни объеме. Вглядевшись в серьезное лицо князя, я почувствовал, что пришло время для долгого разговора. — Гедур, скажи, почему «сын»? Мой собеседник, ухмыльнувшись, внимательно посмотрел на меня и, выдержав долгую паузу, негромко проговорил: — Я долго ждал твоего появления, Рик. — Взгляд мужчины обратился куда-то внутрь. Он сам, будто состарился, только глаза вдумчиво сияли глубоким светом. — Давным давно, когда я был еще юн, мой отец погиб во время Ревинтонской битвы. Мне исполнилось всего семнадцать лет, когда на меня, еще совсем молодого юношу, легла тяжкая ноша властителя Цитадели. Мужчина глядел куда-то сквозь стену, словно перед его взором открывались картины далекого прошлого. Он вспоминал события уже давно минувших лет, и рассказ князя иногда прерывался длительными паузами. — Ормир всегда был вольницей при Катрийской империи, свободным княжеством, но несмотря на то, что испокон веков князья были дружны с Короной, нас до сих пор считают отступниками. Вдобавок, на наши земли всегда засматривались соседи. По сути, владения располагаются в выгодном месте — могучие хребты с одной стороны, река и плодородная долина с другой — они всегда были надежной защитой. В случае упорной осады жители города просто покидали его через шахты и уходили в горы вместе с армией, где без знания троп достать их было невозможно. Столицу грабили, жгли, но силы захватчиков быстро ослабевали, и город неизменно возвращался под руку северных князей. — Мужчина задумался, поджав губы, и спустя несколько секунд, проведя ладонью по лбу, продолжил. — Суровый климат и хорошо обученная армия до сих пор отпугивает охочих до плодородных земель и богатых йарном шахт, но сорок лет назад, в годы Большой смуты, Нирейский серт восстал против Императора и всё-таки сделал попытку взять Ормир. Он поплатился за это, удобрив местную почву кровью своих солдат. К сожалению, одна из битв забрала и жизнь моего отца. Гедур вновь прервался, взглядом провожая солнечные лучи за окном, и после очередной тяжёлой паузы вздохнул. — Я был женат трижды и ни одна из супруг не подарила мне детей. После третьей женитьбы я понял: то была не их вина. После смерти Леор, последней княгини, я сдался. Ты, наверное, не в курсе, Рик, но наш род правит этими землями уже долгие столетия и я всегда мечтал о сыне. Несколько безумных лет я провёл в отчаянии, но все переменилось, когда я услышал молву среди деревенских. Слух об Озерной ведьме, которая жила в лесах по правую сторону реки. Крестьяне говорили, что она не только способна зрить будущее, но и может менять его по своему усмотрению. Мысль о пророчице не давала мне покоя. Целый год я решался на визит и как-то во время большой охоты направился к озерам. Вместо старой колдуньи, коей она мне виделась, я обнаружил молодую девицу с печальными глазами. Я даже думал, что простой люд преувеличил молву, но… Она сказала, что я обрету желаемое, если направлюсь в третий день от начала Йорка в одинокое паломничество, добавив, что мне придётся уплатить довольно высокую цену за долгожданное дитя. А еще она назвала мне твое имя — «Рикхард». Сокращенно «Рик». На обратном пути от капища я встретил тебя. Князь Ормира замолчал и пристально посмотрел мне прямо в глаза, словно ища в них согласия. Я кивнул. Пока я молча слушал рассказ Гедура, у меня накапливались вопросы и недопонимания, однако, спросил я о том, что тревожило мою душу еще с первой встречи: — Скажи, Гедур, что это было за чудовище? Я пытался узнать, но никто не может мне ответить. — Я не знаю, Рик. Может, проклятие капища? Точно не уверен, но возникла эта тварь после того, как я вознес дары Многоликой Эйрадэ у жертвенника, и преследовала меня по всему Серому лесу. Я думал, что оторвался, и гнал коня настолько быстро, насколько мог, но, судя по всему, она держала след. — Как ты повредил ногу? Князь сморщился и, пересев в кресле поудобней, иронично усмехнулся. — И на старуху найдется проруха… Я пустил коня напрямик через чащу, думал сократить путь и, естественно, не успел увернуться от низкой ветви. Она-то и выбила меня из седла. В здравом уме я бы не решился двинуться через глушь, но меня словно помутнение одолело. Сейчас я действительно считаю, то было наваждение Озерной ведьмы… Наверняка ее ворожба… Нога застряла в ремнях и сбруе, и несколько минут меня тянуло волоком. Я растерял все оружие, взятое с собой, кроме ножа, который, как ты помнишь, нам очень пригодился в конечном итоге. Я невесело усмехнулся. Тот кошмар я до сих пор помню как наяву. Черная туша, бурые зловонные внутренности… Я нервно пожал плечами и тряхнул головой, чтобы отстраниться от неприятного воспоминания. — Пророчество исполнилось, а на следующий день после нашей встречи дом колдуньи сгорел, и с тех пор никто не может сказать, что сталось с ведьмой. Я задумчиво посмотрел вверх, зацепившись взглядом за узор на потолке, и вздохнул. — Рикхард, дело не только в моей амбиции. Я должен передать свою фамилию дальше и даже думал отыскать какого-нибудь безымянного сироту, но отчего-то медлил. Из поколения в поколение в нашей семье передаётся завет, что сыну рода Ар’Турин предназначено вернуть равновесие в мире. Не смотри на меня так, Рикхард, я не знаю, что это означает. В позапрошлом веке архивы сгорели, и даже мой дед уже не мог понять, что именно предсказывают эти слова. Однако, все мои предки свято верили в предназначение рода. Гедур смотрел мягко, словно на родного, и мне от этого сделалось так неловко, что тут же захотелось рассказать ему всю историю своей жизни, чтобы доказать, что его ввели в заблуждение. Однако, что я ему скажу? Что я из другого мира? Что несколько месяцев прозябал в системе, граничащей с Пустотой? Что я Источник и Творец в одном лице? И самое интересное, изменится ли хоть что-нибудь после этого? Этот упрямый сильный человек поверил в меня со всей решимостью воина, идущего в последний бой, тем самым возложив и на меня огромную ответственность, по сравнению с которой все мои предыдущие сложности показались детским лепетом. Восстановить равновесие в чужом мире?.. Серьезно? Не слишком ли для простого мальчишки, вроде меня? Или же мне предстоит остаться на Эрде навсегда? Завести семью и дать жизнь ещё одному ребёнку, который тоже в свою очередь возьмет эту абстрактную ношу на свои плечи? В герои я не гожусь, а оставаться на Эрде я изначально не планировал… Я просто должен был помочь ребятам… Теперь я разглядывал свои руки, сложенные на коленях, не зная, как следует спросить Гедура, понимает ли он сам абсурдность этой ситуации. Хорошо, допустим некая пророчица… Допустим, ее предсказание… Но я же знаю своих родителей в лицо! Пускай я не помню своего детства, но… Заметив складку на брюках, я аккуратно разгладил ее указательным пальцем и, внутренне подобравшись, всё-таки задал свой вопрос: — Но ты же понимаешь, что я не могу быть тебе родным сыном? Мужчина улыбнулся. — Конечно, я это понимаю. Все это понимают. Ты дитя, посланное нам самой Эрдой. Она услышала мои молитвы, Рикхард. Так говорилось в пророчестве Озерной ведьмы. Я остолбенел. Мало того, что этот упрямый человек понимает всю сюрреалистичность нашего положения, так еще и, судя по его словам, все окружающие в курсе происходящего. Потрясающе! — Люди что, совсем не против, что место твоего наследника займёт какой-то чужак? — Сделал я попытку воззвать здравомыслию своего собеседника. — Почему ты говоришь о чужаке, Рикхард? — Мужчина удивленно вскинул брови, — Сама Эрда привела тебя сюда. Ты вещее дитя, не похожее ни на одного человека в этом мире, ты умеешь ворожить и у тебя добрые глаза, хоть и очень потерянные… Не спорь, — Гедур жестом пресек попытку возразить, — Я был слаб, но не безумен и я видел, как ты справился с той тварью… Мое сердце громко заколотилось о ребра. Он все-таки заметил… Он видел… — О твоем таланте знает только Киер. Ты правильно делаешь, что молчишь о своем даре, Рикхард. У тебя нет знака посвящения Лучезарного Арэ. Во всех остальных землях тебя могут счесть демоном, и поверь, это сильно усложнит тебе жизнь. Так что о твоей силе не нужно знать каждому. Только самым близким, надежным и проверенным людям. — Взгляд Гедура впервые за несколько дней стал таким жестким и серьезным. Картинки из анимэ о средневековой Европе, инквизиции и высоких кострах, на которых сжигали обвиненных в колдовстве, замелькали перед внутренним взглядом, и я вздрогнул. — Гедур… Тогда… Почему? Почему ты так спокоен? У меня же нет этой метки… Как ее, Лучезарного Арэ… Ты не думаешь, что я могу действительно оказаться каким-нибудь демоном? Князь чуть не расхохотался. — Рикхард, ты знаешь, как был образован Ормир? В этой неприступной холодной глуши? В стародавние времена в эти горы бежали изгнанники, инакомыслящие, иноверцы. Со временем было основано поселение, а затем на том самом месте появилась и Цитадель. На нас до сих пор лежит клеймо отступников, я уже ранее говорил тебе об этом. Ормир называют проклятыми землями, Рикхард. Проклятым княжеством. Зимой тут невозможно выжить в одиночку из-за холодов. Так и говорят «Лучезарный позабыл про эти места», так как в лютые морозы солнце встает над горизонтом всего на несколько часов. И все же... Прими мое предложение, и тогда я, возможно, смогу отойти к праотцам с легким сердцем. Я не нашелся, что ответить, и только таращился на собеседника, затаив дыхание. — Рикхард, — Мягко проговорил князь. — Давай так. Я не стану принуждать тебя и не стану требовать сыновей любви, но прошу, прими мое родовое имя. Неволить не стану, и если захочешь уйти — иди, а если же захочешь остаться, я постараюсь дать тебе все, что смогу. Последние слова мужчины задели что-то в моей душе. Я не чувствовал в них фальши или продуманного обмана. Этот человек действительно верил в то, что говорил. Но «принять родовое имя»… Мне на миг показалось, что согласившись, я заключу договор с этим миром, словно действительно стану его частью… Что он примет меня частью себя, и тогда все окружающее станет моей реальностью. Черт… «Не меняй свою единственную и неповторимую жизнь на видения о реальности, в которой тебя больше не существует.» — Всплыли слова Кея в моей голове, которые он проговорил на Совете. Я не знаю. Сейчас больше всего мне хотелось сбежать… Я чувствовал, что нахожусь на развилке и должен выбрать одну из дорог. Отказаться и уйти или же принять и остаться? Если откажусь, что будет после? А если приму новое имя? … Я горько усмехнулся. Аояги Рицка, Рик и Ар’Турин И’р Рикхард… Последнее было громоздким, рычащим. В моей голове нарисовалось собственное отражение — бледное, нелепое, как ощипанный цыпленок, и безымянный голос за кадром торжественно произнес «Ар’Турин И’р Рикхард». Бред какой-то! Еще чуть-чуть и я начну истерично смеяться. Вот бы рассказать это… Кому? Кому, Рицка, ты сможешь рассказать об этом? Брату, который сейчас внезапно показался совсем незнакомым человеком? Или Юико? А может Нацу с Йоджи? Или… Тебе? Я вас когда-нибудь смогу увидеть? Внезапно показалось, что в просторном кабинете Гедура стало душно, захотелось выйти на свежий воздух, ну или как минимум распахнуть настежь окно… Я поправил ворот рубахи. Мне надо побыть одному. — Гедур… — Начал я, чувствуя, что вот-вот окончательно распереживаюсь, но грубоватый голос мужчины, сидящего напротив, перебил. — Я не прошу ответа прямо сейчас, Рик. Я понимаю, тебе надо все обдумать. Предлагая свое родство, я обещаю не только обязанности, но и многие возможности. Поразмысли об этом. Я подожду. Я посмотрел на князя и, прикусив губу, молча кивнул. — Иди. — Тембр голоса у собеседника вдруг сменился на оживленный и благодушный, — Я думаю, тебе было бы неплохо прогуляться. Если хочешь, попроси кого-нибудь из слуг найти С’а Шареха, и пройдитесь с ним по городу. Шалопаю Т’а Сидуру, с которым вы, похоже, спелись, я не доверяю, он все время ввязывается в переделки. Я думаю, его отец именно из-за этого поседел раньше времени. А так, до заката на рыночной площади продают сахарные вензели, правда, по утрам они вкуснее, конечно… — От его слов мне внезапно стало легче. Пойти гулять — это очень простая и понятная идея. Я вздохнул и, поднимаясь на ноги, проговорил: — Я понял, Гедур. Мне надо подумать. Когда приму решение, я сразу сообщу. Я сделал «малый поклон», как тут принято в неофициальной обстановке — кивнул, на секунду прижимая подбородок к груди — и оправив черный камзол, тихо проследовал к двери, пытаясь оставить странный разговор за спиной. Ночью. Подумаю обо всем ночью. А сейчас надо прийти в себя. *** — Вот посмотри! Это лучший сплав во всем мире! Видишь какой он легкий? — Сидур горделиво раздул ноздри и протянул мне нож рукоятью вперед. — Все дело в йарне. Он в цене сопоставим с золотом… Но это про чистый. А средний клинок из стали с примесью йарна стоит столько, сколько отдают за хорошую скаковую лошадь. Такое оружие ковать умеют только у нас, в Ормире. Секрет изготовления тщательно охраняется в гильдии ковалей. В кузнечном деле нашим мастерам равных нет. Я принял небольшой охотничий нож и, чуть развернув от себя лезвие, обратил внимание на красивую сумрачно-серую поверхность с еле заметными разводами. — Видишь, как струится сплав? Эти разводы — тончайшие слои йарна! Они делают клинок очень прочным и гибким, таким, что он другую сталь при сильном махе срежет, а сам при этом от прямых ударов не поломается. Я провел большим пальцем по кромке, ощутив, как лезвие бархатно перебирает мельчайшие бороздки на подушечке пальца. Острый… Мы стояли с Сидуром у одной из местных лавок и ждали Шареха, который, сообщив, что «он по конфиденциальному делу», уже минут десять как исчез за дверью с вывеской, гласившей, что мастер Рожеш будет рад продать всем желающим кружева и украшения на любой вкус и кошелек. Еще раз окинув взглядом «сумрачную» или «проклятую» сталь, как ее здесь называли и, кивнув, я протянул нож обратно хозяину. — Красиво… — Ага. Мне его отец на первой охоте подарил. Он мелковат, но памятен. Я его за голенищем ношу. — Проговорил юноша и, быстро нагнувшись, заправил лезвие в специальный кожух на внутренней поверхности сапога. — Да что же там командир так долго делает?! — А сам как думаешь? — Со скептичной улыбкой посмотрел я на приятеля. — Женщины… — Протянул Сидур и, оперевшись спиной о стену, сложил руки на груди. — Наш командир тот еще дамский угодник… Говорят, у него в Теплом доме новая пассия появилась, вот он у старого Рожеша подарки и выбирает. — Откуда ты знаешь? Как я понял, Теплый дом в моем мире назвали ли бы «публичным», и леди там имели весьма спорную репутацию, хотя ни у кого осуждения и не вызывали. Сидур говорил про это место, как о самом собой разумеющемся, и когда я попробовал аккуратно расспросить, узнал, что некоторые дамы полусвета были настолько же популярны среди населения, как звезды Джей-попа у меня на родине. — Откуда знаю? Да мир слухами полнится… — Проворчал Сидур, ковыряя мизинцем в ухе, а затем отлепился от стены и, привстав на носочки, попытался заглянуть в окно. — Слушай, Рикхард, а давай пойдем на площадь без него, а? Я начинаю замерзать. — Пойдем лучше внутрь, на вряд ли Шарех… Эмм. С’а Ша­рех обрадуется, когда поймет, что мы исчезли… Приятель хохотнул и, заговорщически глянув на меня, молча подмигнул. С’а — сокращенно от «сидрада», которое добавляется ко всем именам тех, чей род можно назвать исконно ормирским. Чего я вообще не мог понять, по какому принципу тут люди обращаются друг к другу. В Японском все понятно — возраст, родство, статус… Там все логично и по правилам. Здесь же я смог определиться только с тем, что коротким именем называют близких друзей и родственников, а использовав его по отношению к малознакомому человеку, можно его смертельно оскорбить. А вот все остальные варианты употреблялись совершенно хаотично… Имя, имя рода, с частицами, без них… В общем, полная путаница… Втянув ноздрями теплый воздух протопленного помещения, я инстинктивно потянулся, чтобы скинуть капюшон, но вовремя остановил руку — по задумке командира город мы посещали инкогнито. То, что князь назвал меня сыном и наследником, во всеуслышание (слава Ками) объявлено не было, и мое существование держалось в тайне от общественности. Ко мне были приставлены самые надежные и верные слуги, знакомства ограничивались лишь мастерами и учителями. И, естественно, о появлении в Цитадели седого мальчика по имени Рикхард знал весь город — слухи об этом с большим энтузиазмом обсуждались на каждом углу. - … И глянь сюда, вот эти — лучшие! Я их придерживал для особого случая! — Седой дебелый мужчина, довольно вытянув губы, протянул под нос склонившемуся над прилавком Шареху какую-то коробочку. Разведчик, коим на деле оказался мой провожатый, немного отстранился, разглядывая предложенную ему вещь, и, недолго помолчав, буркнул: — И сколько? — Только для тебя, капитан, пять найров! — Прижимисто проговорил толстяк и, скользнув по нам с Сидуром взглядом, вновь вернулся к основному покупателю. — Да ты с ума сошел, Рожеш! Пять? Да я с такими ценами лучше к Иркиру пойду, он нового мастера нашел, и там… — Ладно, ладно… Четыре найра и шесть криев, но серебром… Шарех разогнулся и, утерев лоб, обернулся. Заметив только сейчас нашу парочку, он нахмурился и, не глядя на хозяина лавки, тут же бросил: — По рукам! Вы двое, я просил вас ждать снаружи. Господин Рожеш звонко защелкнул коробочку и протянул ее капитану. Тоже уставившись в нашу сторону, он что-то пробормотал о договорной грамоте, и даже слегка склонился, пытаясь заглянуть под мой капюшон. — Шарех… А кто это с тобой? Молодого господина Т’а Дорана я узнаю, а вот второй… Возможно ли, что слухи… — Молодой господин Т’а Доран на данный момент находится в моем подчинении в качестве младшего скарта и, если он не уберет свою наглую рыжую кхм… голову обратно на улицу, получит два внеочередных наряда в конюшни… — Я ж говорил, что лучше сразу на площадь пойти… — Еле слышно шепнул Сидур и, ухватив меня за рукав, потянул обратно на выход. — Что сразу в конюшни-то? — Ладно, Рожеш, держи свои пять серебром. Эти двое меня с ума сведут… — Услышал я краем уха, покидая уютное тепло лавки. Дело было в том, что Шарех в качестве высочайшей княжеской награды был удостоен сомнительной чести быть моим воспитателем. Как я понимаю, удовольствие это такое себе. Я-то ожидал, что его… Ну не знаю… В звании повысят… Или премию дадут… Но ормирский князь вместо этого пожаловал бравому командиру меня на поруки… Как это говорят? Инициатива наказуема? Вот собственно так и получилось. Судьбе рослого скарта позавидовать было трудно, потому как в его тройке служила еще одна головная боль — Т’а Доран И’р Сидур, сын кого-то из вельмож. По достижению пятнадцатилетия мальчиков из именитых родов пристраивали на службу в различные отряды, чтобы вытравить излишнюю манерность и сытую холеность, присущую жизни в достатке — дурь выбивали, короче говоря. Никто не делал поправок на происхождение — конюшни чистить, сапоги себе самостоятельно драить, да одним лаптем с солдатами суп хлебать. Из-за меня юному Та'Дорану дали небольшое послабление — он помогал мне освоиться в Цитадели, и как самый близкий мне по возрасту житель замка, играл роль компаньона и советника в одном лице. Я был очень ему благодарен за помощь во многих бытовых ситуациях, а он, похоже, был благодарен, в свою очередь, мне, за возможность в кои-то веки выбраться из казарм. Так что, Гедур правильно заметил, с рыжим мы «спелись». — Ну что, мои юные друзья, я кому говорил стоять тут и ждать? — Шарех… Ну может без конюшен, а? — Нет уж. Крепость моего слова ты знаешь. Я добрый, но справедливый. Если Рикхард просто подопечный, так ты, молодой господин Та'Доран, для меня боевая единица. Приказ оставаться на месте был? — Был… — Недовольно скривился Сидур. — Ну так вот. Значит, завтра конюшня в вашем распоряжении. Можете выбирать, кому правые стойла, а кому левые. — Ээй! За что? — Вскинулся рыжий и просительно посмотрел на командира. — Одному за невыполнение приказа и пререкания с вышестоящим по званию, а второму за непослушание. — Подытожил С’а Шарех и, не обращая внимания ни на мой растерянный взгляд, ни на недовольное лицо Сидура, двинулся вдоль по улице. — Не прокатило… А я надеялся, что хоть ты для него авторитет… — Буркнул приятель и, вмиг приободрившись, с задором поглядел на меня. — Не расстраивайся, Рикхард, ты знаешь сколько всего интересного на конюшнях? Я тебе завтра покажу! Если честно, я не расстраивался. Здесь мне почти все было в новинку и на настоящие конюшни тоже было интересно посмотреть. Только неловко было перед приятелем, что из-за меня ему завтра придется отрабатывать наряд, хотя, как мне кажется, он не слишком расстроен… Я вздохнул, улыбнулся в ответ и отправился вслед за командиром. *** Дожевывая сладкую сахарную сдобу, которую Гедур назвал «вензелем», порекомендовав попробовать ее на центральной торговой площади, я вновь почувствовал, как в голове проносится ассоциация с кондитерской, кофейней и тобой. Надо поговорить с Киер. По словам Гедура она знает о моем «даре» и, надеюсь, сможет мне помочь. Удержавшись и не став облизывать пальцы, я как мог стряхнул липкие крошки с ладоней, а затем, кивнув сам себе, посмотрел на высокие башни Цитадели в лучах заходящего солнца. С этой ночи я планировал вновь начать вылавливать сны из родного мира.