На границе Пустоты

Карту подземных тоннелей просить у С’а Ниреха я не стал. Он, хоть и был с виду рассеянным чудаком, но я-то хорошо помнил, насколько правдоподобно его дружелюбная растерянная улыбка прикрывала врожденную проницательность. — Карта, Рикхард? Уж не собираешься ли ты пойти прогуляться по сырым тоннелям? Мирех с утра сказал, мэтр Гарет обнаружил Вашу Светлость за проходом… — прищурился Нирех, когда я вскользь спросил его о плане подземелий. То, что я собрался делать настолько очевидно? Хм… А может попросить мэтра составить мне компанию? Хотя… Мне нужно было проверить пару вещей… И даже Нирех, которому я действительно доверял, навряд ли мог мне чем-то помочь. Скорее наоборот. Я просто пожал плечами: — Я не хотел никого беспокоить, мне просто было интересно… — Ну-ну… — мэтр, усмехнувшись, перекрутил чернильный стик. — Я понимаю, что подземелья для разгоряченного юного ума должны казаться интересными… Давай как-нибудь сходим туда с Миром — в одиночку может быть опасно… Тропа не всегда ровная, есть пара крутых обрывов, и правильнее будет совершать экскурсию в надежной компании… Он все говорил верно. Только вот единственное, чего не предполагал мэтр — я не собирался на экскурсию. Не став его разубеждать, я просто кивнул и улыбнулся: — Хорошо, давайте тогда так и сделаем. Еле заметная напряженность отпустила фигуру ученого, и он, случайно смахнув со стола одну из бумаг, спросил, чуть приподнимая брови: — Ты дочитал последний том «Летописей Империи»? Я кивнул. О книгах я мог разговаривать с Нирехом очень долго… — Да. Только вот описание Баркарского конфликта мне показалось очень односторонним… *** Я зашел в кабинет Гедура, едва заметно улыбнулся адъютанту, замершему у княжеского стола, но проходить не стал — остался в дверях. Гедур при посторонних называл меня на «Вы», это уже вошло в привычку, как вошло в привычку у него и угадывать мое присутствие. Вот и сейчас он обратился ко мне, не поднимая глаз от бумаг, продолжая размашисто ставить подписи: — И’р Рикхард? Вы сегодня рано. Что-то случилось? — Добрый вечер, отец. Да, надо переговорить. Это важно, но не займет много времени. Я сожалею, что отрываю вас от дел, Ваше Высочество. Под пристальным присмотром Киер, я тоже научился говорить чинно и церемонно, но до сих пор испытывал при этом неловкость — Гедур, к которому я обращался, словно бы становился для меня далеким и незнакомым человеком. Впрочем, с завидной периодичностью витиеватые фразы, полные светского словоблудия, заставляли с усилием проглатывать смешок, а титулярные последовательности имели склонность вводить в состояние глубокого транса. Слава богу, все это имело отношение только к высшему слою дворянского сословия — императорской семье, приближенным к Короне лордам, сертам государственных провинций и ормирскому княжескому роду, к которому по воле случая относился и я сам. Остальные, нормальные люди не носились со своим происхождением, как с писаной торбой. — Обождите, пожалуйста. Я сейчас закончу с делами, отпущу С’а Валдара, тогда и поговорим. — Мне выйти? — Я дернулся в сторону дверей, но не успел сделать и шаг, как услышал негромкое бормотание: — Просто присядьте, это ненадолго. Я устроился в кресле напротив стола. Пока князь молча читал очередное послание, я собирался с мыслями. Мне очень было нужно, чтобы Гедур понял меня правильно. Я не хотел раскрывать подробностей, но и обманывать его тоже не хотел. Как начать разговор? Спросить разрешения и карту? Вроде я уже недорослем не считался… Сказать, что пойду в пещеры вскользь не выйдет — Нирех, вон, сразу меня расколол. Как попросить план подземелий таким образом, чтобы названный отец отнесся к моей авантюре благосклонно? "Рик, ты взрослый. Покажи свою уверенность. Пускай князь увидит, что ты не просто любопытный мальчишка, который собрался — как это сказал мэтр — «на экскурсию». Тебе надо пойти — и ты пойдешь." Просто мне нужно немного помощи. Вот и все. Я хмуро кивнул своим мыслям. Гедур, зеркально насупившись, пожевал губами, оглядел бумагу и с сомнением проговорил: — Валдар, скажите, а И’р Ригурд Т’а Доран уже видел послание? Он отправлял кого-нибудь в Сартан? Адъютант задумчиво обтер подушечкой большого пальца блестящую пуговицу на манжете и проговорил: — Никак нет, Ваше Высочество. Несколько лет назад лорд Т’а Доран откомандировал два отряда из Крепости Порток. И все. — Плохо. На каком этапе задержалось письмо? — Честно говоря, не имею ни малейшего представления. Оно попало мне на стол сегодня утром. Узнать? Князь кивнул. — Передайте письмо И’р Ригурду. Пускай распорядится. Скоро начнутся дожди, дороги размоет — можем не успеть. — Будет сделано. — Тогда… — Князь устало потер веки, — Можете идти. Валдар взял отложенную для него бумагу и поклонился: — Мое почтение, Ваше Высочество. Гедур кивнул и, переведя взгляд на меня, откинулся на спинку рабочего кресла. — Что столь рано привело вас, сын мой? Я услышал, как щелкнула ручка входной двери за адъютантом. — Добрый вечер, Гедур. Я сегодня с просьбой. — Я придал своему голосу как можно более уверенный тон. Князь медленно встал. Сморщиваясь и опираясь на трость, он прошел в сторону банкетного столика, сильно прихрамывая на одну ногу и, налив себе из графина немного остывшего броша, вопросительно поглядел на меня: — Не хочешь? Я отрицательно мотнул головой — я не за брошем сюда пришел. Князь, сделав несколько глотков, вернул бокал на место. — Как хочешь. Давай отужинаем сегодня в кабинете — за едой и поговорим? Я устал сегодня, Рик, не хочу спускаться. Можешь попросить Арнора накрыть тут? Да… Он и вправду всегда много работает… Надо немного повременить с делами, наверное… Я кивнул, встал с кресла, прошел к входной двери, с обратной стороны которой денно и ночно дежурил княжеский слуга, и распорядился поднять в кабинет ужин на двоих. Арнор, дневной слуга Его Высочества, мне нравился — живой солнечный молодой мужчина с легким характером и лучистой улыбкой. Когда я вернулся к князю, он уже сидел в любимом кресле у книжного шкафа и, чуть прикрыв веки, разминал пальцами больное бедро. — Сильно устал? — Я видел как осунулось его лицо, как напряженно он работает поздними вечерами, мне очень хотелось подбодрить его хотя бы сочувствием. Князь медленно покивал головой. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Он сейчас и вправду выглядел утомленным. Гедур приоткрыл один глаз и улыбнулся: — Расскажи, как ты провел сегодняшний день? *** Я в красках поведал ему о финте Миреха, о том как смутил стражу просьбой оглядеть местные катакомбы, над чем Гедур даже в голос загоготал. А потом поделился, как мы с мэтром Главным Оружейником подбирали мне первый латный доспех. Все прошло успешно, хоть некоторые детали еще и предстояло подогнать — сумрачная тренировочная кольчужка сидела на мне как влитая, а вот в простой стальной надо кое-где поубавить колец, да чуть подогнать кожаную оплетку проймы на панцире. Завтра, вроде, должны будут управиться. В середине рассказа Арнор со слугами накрыл ужин на невысоком столике у гедурова кресла, и я, учуяв запах печеного рыжа, понял, насколько проголодался. — Ты говорил о просьбе, Рик, — покончив с едой, князь утер салфеткой губы, и бросил ее на стол. Успев разделаться с ужином раньше, я теперь просто потягивал горячий брош, к которому по моей просьбе добавили меда для сладости. От вопроса всю мою сытую расслабленность как рукой сняло. Я подобрался и посерьезнел. Гедур заметив повисшее в комнате напряжение, теперь внимательно следил за выражением моего лица. Уверен ли я в том, что собираюсь делать? Да. Надо собраться. Я взрослый. Прикрыв глаза и сосредоточившись, я проговорил: — Сегодня ночью я пойду в подгорные ходы. Хотел тебя предупредить. Фраза, мне показалось, прозвучала слишком резко. Я замер. Князь недолго помолчал, пристально рассматривая меня, и спустя долгие секунды звенящей тишины, спокойно спросил: — Правильно ли я понимаю, что это не вопрос, Рик? Я кивнул — кажется, Гедур понял, что я серьезно — и отозвался: — В связи с этим у меня есть к тебе просьба. Мне нужна карта. Ты можешь мне ее дать? Князь напряженно поиграл желваками, но потом вздохнул и, прикрыв веки, согласно покачал головой: — Хорошо. Ты собираешься идти туда в одиночку? — Да. Мне захотелось победно улыбнуться, но я сдержался. Не надо, чтобы князь решил, что вся затея для баловства… — Может возьмешь кого-нибудь с собой? Я, к сожалению, теперь не самый лучший напарник… — Нет, Гедур. Я хочу кое-что проверить, но… — Это связано с ворожбой? Я согласно кивнул, а князь в ответ шумно выдохнул. — Ты уверен, что идти необходимо? Ты хочешь найти что-то важное? — Не знаю, может быть я только зря потрачу время… — Я пожал плечами, расслабляясь. — Ты пойдешь через галерею на выход в горы? — Нет… Мне нужно к капищу… Князь совсем нехорошо прищурился и, цокнув языком, проговорил: — Зачем тебе это? Блин… И вот как ему объяснить… — Мысль об Арэ не дает мне покоя, и у меня только недавно в голове сложилась одна любопытная картинка. Я хочу кое-что разузнать. — Там? Я кивнул. — Расскажешь? — Да, но позже… Не сейчас. Я пока ни в чем не уверен — сначала посмотрю своими глазами. Гедур перехватил трость, зацепленную за подлокотник, и с усилием поднялся на ноги. — Ты подрос, мой мальчик… — В его голосе я услышал смесь радости и печали, — Хорошо. Я дам тебе карту и распоряжусь, чтобы тебя без вопросов впустили в подземелье. — Не надо. Гедур обернулся. — Не надо никого беспокоить — я попаду туда иным способом. — Я поморщился, мысленно одергивая себя за слишком резкий ответ. Князь продолжал на меня внимательно смотреть, а я устало отер лоб, откинулся на спинку кресла и пояснил: — В случае если что-то пойдет не так, будет лучше, чтобы моя персона не была связана с событиями на капище. Распространятся слухи, а это потенциально может нанести Ормиру ущерб. Взгляд Гедура смягчился, и теперь он выглядел скорее обеспокоенным, чем напряженным: — То, что ты задумал, опасно? — Гипотетически. Не беспокойся, если что-то пойдет не так, я сразу вернусь обратно. Я умею, ты же знаешь… Князь тяжело вздохнул. — Хорошо. Я думаю, тебе потребуется фонарь — там нет постоянного света. Еще возьми с собой запас еды и воды, на всякий случай, веревку, нож и теплые вещи. В пещерах холодно. Я кивнул и добавил: — Я бы взял еще факел, мало ли что произойдет с фонарем? — Хорошо. Только помни, что огонь поедает воздух, ладно? — Да, мне говорили. — Тогда сделаем так… Уходить ты будешь из своей комнаты? Я кивнул. — Я попрошу Киер принести тебе все необходимое к вечеру. Устроит? Я, наконец, полностью расслабился. Идти на разведку намного спокойнее, чувствуя за собой право и, пусть со скрипом данное, но одобрение, а не смятение и тревогу неопытного воришки… Я улыбнулся и поблагодарил: — Спасибо. Я уйду с закатом… Гедур тяжело оперся на трость, и я расслышал тихое: — Будь осторожен, Рикхард, пожалуйста. Я поджал губы и, ничего не ответив, кивнул. — Если я попробую тебя отговорить, ты же не поддашься? Теперь пришла моя очередь понимающе вздыхать. — Прости, Гедур. Обещаю, как-нибудь я тебе все расскажу. Мне только надо прежде самому разобраться в том, что сейчас происходит. Не гневайся, князь… Гедур отвернулся и медленно, покачиваясь и хромая, зашагал к письменному столу, где его все еще ждала работа. Опустившись в рабочее кресло, он усмехнулся: — Меня радует, что ты меня предупредил… — Уйти, ничего не сказав, было бы не правильным. С’а Нирех о многом догадывается, он сразу понял, что я собираюсь в подземелья… Я не признал его правоты — пришлось бы раскрываться, а мне нужно подготовиться к его любопытству… — Нирех сдержанней, чем кажется… И он, как никто, заинтересован в благосостоянии Ормира. — Да, я знаю. Но решил, пусть буду излишне осторожен, нежели неосмотрителен. Даже несмотря на то, что мэтру я доверяю… Атмосфера в комнате потеплела. Гедур вновь переложил бумаги, лежащие отдельной стопкой на самом краю стола и, посмотрев на меня из-под кустистых бровей, проговорил: — Иди, готовься. У тебя еще вся ночь впереди. Я предупрежу Киер. — Спасибо. И… До завтра. — Улыбнулся я. поднимаясь из кресла. Мне не терпелось начать собирать необходимые вещи. — Я буду ждать. До заката оставалось не более часа. *** Хоть резерв за последнее время у меня и подрастянулся, с запасами энергии все равно нужно было обходиться экономно. Я не побрезговал плотной простой рубахой, теплым шерстяным свитером, и курткой на тонкой остроуховой подкладке, чтобы не ставить тепловой контур. Еще я прихватил с собой боевой клинок, подаренный Гедуром на совершеннолетие; снедь и бурдюк с водой поместились в заплечном мешке вместе с веревкой и плащом, который теперь несильно отягощал плечи. Приладив факел меж лямок рюкзака, я поправил непривычно тянущий с левого боку меч — в Цитадели оружие не носил — подхватив фонарь, выдохнул в технике Кея и отрыл пространственный переход. *** Темно и тихо. Почти как в системе. Только эта тишина была рыхлой, на самых краях пористой, периодически нарушаемой амфорным дыханием гор — тягучий воздух в глубине переходов неспешно перетекал в пещерах, еле слышно гудя по расщелинам, как по горлышкам разнокалиберных бутылок. Я крутанул ручку, и стены озарило сиянием желтой лампы. Фонарь был небольшой — коробочка шириной в две мои сомкнутые ладони, и толщиной в три пальца, внутри которой помещался энергетический кристалл. Ну что, пора? Согласно карте, основная галерея простиралась почти на два километра. По сути — немного, однако это если представлять себе приятную пешую прогулку ясным летним днем. Но меня сейчас окружали неровные изломанные серые стены, подогреваемые теплым светом фонаря, пол, который с каждым шагом менял свой наклон, хотя, надо признать, все равно оставался достаточно пригодным для комфортной ходьбы. Да еще и промозглый холод. Чуть позже я понял, что мастера, расширявшие естественный лаз, просто поспиливали мешающие выступы, а кое-где, наоборот, сделали что-то вроде подпорок и возвышений. Спустя минут десять хода я попал на первую развилку, и на всякий случай, сверившись с картой, выбрал левый проход. Правый привел бы меня к еще одной распутице, а после в тупики. Удивительно, но и тут была жизнь! По углам я замечал напуганных светом диковинных насекомых, которые разбегались прочь от мешающего их повседневным делам незнакомца. Где-то сильнее пахло прелостью, где-то наоборот солью или резанным металлом, а единожды, наткнувшись на боковой ход, я задумался и повторно сверился с планом, несмотря на то, что его я выучил наизусть — оттуда пахло свежим, вкусным воздухом, и когда я сунул туда нос, вылезшие из прически волоски еле заметно заволновались на ветру. Это было так похоже на выход! Однако в карте была отметка — расщелина. Я пожал плечами и, следуя зову логики, миновал заманчивый проем. Первый замаскированный под тупик проход я встретил спустя полчаса — каменная плита и рычаг. Куда именно она отодвигалась, я так и не понял, наверное, весь механизм сотворили те же мастера, что расчищали и основную галерею. Эта плита отъезжала с тем самым ожидаемым скрипом и вибрацией, которые я представлял себе у водохранилища, а в дополнение ко всему сверху посыпалась еще и мелкая каменная крошка. Неприятно, но не смертельно. Вытряхнув песок из волос, я шагнул в новый отрезок галереи и понял, что ее пол начал крениться влево и вверх. Стало совсем влажно и сильнее запахло плесенью — кое-где камни поросли бледным сизым налетом. Проход расширился, а стены в свете фонаря блестели от влаги. Мне даже показалось, что с потолка свисает несколько сталактитов, отблескивающих на самом острие крупными каплями. Тут где-то поблизости идет водоносное русло? Бррр… Влажно и холодно… Я инстинктивно старался не шуметь и ничего не трогать. *** Впервые я почуял неладное после того, как миновал влажный участок галереи. Я остановился, замер, пристально обшарил взглядом стены и напрягся, ухватив меч за эфес. Ничего не найдя, задумался. Тут никого не может быть. Все проходы закрыты. Может это эффект от резкой смены обстановки? Почудилось? Я передернул плечами и, отогнав беспокойство, двинулся дальше. Тропа местами становилась неровной, усыпанной валунами, а где-то наоборот было видно работу каменщика — иногда встречались вырезанные ступени или подложенные плиты. Несколько раз я заметил очевидно рукотворные колонны, поддерживающие своды невысокого потолка в одной из камер. Во второй раз меня посетило неясное предчувствие, когда я присел на удобный выступ в стене и принялся вытаскивать из мешка кожаную флягу с водой. Меня как будто что-то коснулось. Я вскочил и вновь заозирался по сторонам. Никого. Что происходит? Мои глаза не могли определить источник беспокойства, а вот «шестое чувство»… Я закрыл глаза и сконцентрировался. Все, вроде, нормально… Но справа от меня, под закрытыми веками, темнота будто была была светлее, словно я долго смотрел на лампочку. Я сначала списал это на фонарь, который сейчас перехватил именно в правую руку, отчего основное световое пятно находилось именно там… Но после… Когда я направил луч света себе за спину, этот эффект никуда не пропал… Это было очень странно. Я вглядывался в просветление перед внутренним взором и оно с каждой секундой становилось все отчетливей. Я понимал, что возможно это просто игра моего воображения… Но… Я распахнул веки. Пейзаж не изменился. Сделав пару глотков из фляги, я припрятал ее обратно в суму, которую надел тут же на плечи, приладив обратно факел, и в ускоренном темпе направился к цели. Пятно не давало моему воображению покоя. Я еще несколько раз останавливался, прикрывая глаза, и с нарастающим беспокойством отмечал, что это пятно перемещается. Я испугался… Нельзя уходить, не увидев капища. Мне оставалось еще четверть от проделанного пути до нужной развилки. Не выдержав напряжения, я в очередной раз встал, закрыл глаза, проверяя местоположение пятна, и испытал такое раздражение, когда оно сместилось куда-то вверх, что тихо процедил сквозь зубы: — Да что же это такое? При звуке моего голоса пятно колыхнулось, затем словно стянулось плотнее около своего центра, делаясь более концентрированным, прозрачно-серебристым, и устало расправилось обратно. Мне показалось? Я распахнул веки и глубоко задышал. Что за чертовщина? Я закрыл глаза вновь и начал пристально наблюдать за смещающимся влево пятном-облаком. — Что ты такое? Дымка замерла и, словно подумав, вновь медленно сгустилась вокруг своего центра, на этот раз стягиваясь в крохотное точечное пятнышко. — Ты меня слышишь? — прошептал я одними губами. И тут я ощутил невероятное. На очень короткое время я почувствовал, как моего резерва что-то коснулось, и глаз мигом распахнулись в испуге. Резерв! Я быстро проверил его состояние. Все нормально… Кажется… Что это было? Я вновь зажмурился и понял, что пятно сейчас находится прямо в середине моего внутреннего поля зрения. — Что ты сделало? — спросил я очень тихо. Дымка медленно начала сгущаться, собралась в одну точку, и я почувствовал как она — а теперь я был уверен, это точно она — коснулась моего резерва… В этот раз я удержался, не стал размыкать контакт, а с напряжением ждал, что будет происходить дальше… На границе своего сознания я расслышал: — Я прошу у тебя, приблизь ко мне милость твою, действенность твоего всепрощения… Прошу тебя о спасении от всех ошибок… Не оставь ни одного греха, который бы ты мне не простил, ни одной тревоги, от которой ты меня не избавил… У меня бы волосы встали дыбом, не будь они сейчас заплетены в тугую прическу. Сердце заколотилось как бешеное. Я хотел уже было строить коридор к ребятам, как пришло осознание… Этот голос… Слабый, тихий, как ветер в верхушках крон, меня о чем-то просил. Пустота тебя сожри… Вновь захлопнул глаза, вновь почувствовал подключение к своему резерву и вновь услышал… Нет… Не ушами, а так, как слышал первое время Шиза… Голосом внутри. — Я прибегаю к тебе, удаляясь от всего недоброго, совершенного мною. Я признаю свой грех. Прости меня… — Кто ты? Бормотание прервалось… А затем возобновилось с новой силой. Оно стало громче, отчаянней, точка предо мною старательно вибрировала, а я растерянно пытался сообразить, что происходит… Неужели… Я зачерпнул из резерва силы, с ярым желанием сделать непонятную субстанцию видимой, провел по пятну словно кисточкой по бумаге и раскрыл глаза. Колкий камень врезался мне в плечо, когда я отпрянул, поняв, что предо мною действительно висит серая еле заметная дымка. Я вновь мазнул силой по пятну, и оно сделалось еще более видимым. Это не глюки… Это вновь не галлюцинации… Я таращился на дымку. — Кто ты? О чем ты просишь? — Твердость голоса подвела меня, и он неловко соскользнул под конец в нервный шепот. Пятно сгустилось и в реальном мире. — Я молю тебя… Прошу… — О чем? — Воды… Воды и хлеба… Воды? Хлеба? Что? Мой взгляд оголтело бегал вокруг точки… — Что? — Я прошу тебя, приблизь ко мне милость твою, действенность твоего всепрощения… Принеси мне покой… — Да прекрати ты бормотать! — я зажмурился и с ужасом понял, что пятно так и осталось висеть у меня перед внутренним взором. Голос замолк. — Что значит воды и хлеба? У меня есть… Есть… Вот! Я быстрыми нервными движениями вытащил из сумки бурдюк и завернутую в ткань лепешку. — Вот, на… Точка расправилась в дымку, подплыла ближе, недолго повитала вокруг протянутых в ее сторону нехитрых даров и замерла. Она задумчиво висела на месте уже с минуту, а мне начинало надоедать стоять в одной позе, не понимая что происходит. Лепешка оставалась нетронутой. Пятно лишь ненадолго перекрыло ее прямо сквозь материю и, колыхнувшись, словно вздыхая, слегка отстранилось. — Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? — спросил я, осознавая, что пауза затянулась слишком надолго. — Прошу… Даруй мне прощение… — Уже знакомо зашелестело в моей голове. — Да прощаю я тебя… — я нашелся быстро, так как дымка что-то о прощении уже бормотала. — Я благодарю тебя за милость твою и…  — Да не за что… — Я молю тебя, даруй мне посмертие… *** К капищу я пришел позже запланированного. Миновав узкий проход, я попал в довольно глубокую пещеру и сразу понял, почему неизвестные мне каменщики выбрали именно эти своды под святилище — высокий просторный куполообразный потолок почти идеально круглой формы. Из боковых расщелин мерно сквозило свежим воздухом — похоже он пробирался сюда через какие-то скальные разломы, затягиваясь внутрь и питая кислородом большую часть ходов — гладко вытесанный пол, на котором мастера изобразили звездчатый симметричный орнамент с продольной расчерченностью, и четыре жертвенника, украшенных скульптурами древних божеств.  — Не ходи… Не ходи… Они слепы… — Успевшая уже надоесть своим нашептыванием дымка, вновь забурчала в голове, а я только мысленно отмахнулся и вступил во внутренний круг. Выйдя на самый центр я огляделся, по очереди освещая большие, раза в полтора выше человеческого роста, статуи. Вот и пригодились мне подаренные Нирехом «Сказания севера»… Древних богов я узнал с первого взгляда. Первым был Дайшэ — скульптор изобразил его в виде задумчивого юноши, который глядел куда-то ввысь, словно искал что-то в воображаемых далях. В его руках лежал свиток, и я подивился, когда рассматривал изящные пальцы, которые неизвестный мастер передал с такой живостью и анатомической точностью, что казалось, сейчас они дрогнут, Дайшэ раскроет бумагу, и я смогу прочесть что именно там написано. Вторым оказался Ираш. Тут его канонично изобразили взрослым, плечистым мужчиной с гордым профилем и твердым подбородком. В руке у него был боевой топор, чей обух он возложил себе на плечо, и от этого выглядел скорее как дровосек, нежели воин. Интересно… Третьим в кругу на меня глядел беспристрастным ровным взглядом Сарзир — его фигура выглядела совершенно прямой и непоколебимой, руки были сложены в ладонях на уровне бедер, пальцы плотно прижаты один к другому, глаза закрыты. Изваяние было абсолютно симметричным, одинаковым с обеих сторон: даже складки свободных одежд точно повторяли друг друга. А последней была Эйрадэ — единственный женский образ из всей четверки. Я подошел к ней поближе. Сейчас на меня смотрела юная улыбающаяся девушка с мягкими на вид кудрями, голой грудью и тонкими запястьями, но когда я обошел статую по кругу, то обнаружил, что с обратной стороны этого же изваяния на меня взирала усталая, скорбящая старуха с покрытой головой, полностью запахнутая в длинные одеяния. Вот они. Все четверо. Нахмурившись и состредоточившись, я скинул рюкзак на пол. Пришла пора проверить мою догадку? Поставив фонарь на центр святилища, я вытянул из ножен клинок, встал на изготовку и, обратившись на долю секунды Источником, кинул по сгустку энергии на каждый из жертвенников. И, вернувшись в творца, замер. Напряженное ожидание разливалось тишиной. — Что ты делаешь? Нет… Не надо… Беги… — Шипел голос дымки у меня в голове. Один кеевский выдох, и голос был отброшен далеко за пределы моего внимания. Сначала ничего не происходило, и я даже подумал, что зря все это затеял, но спустя секунд десять, показавшихся мне вечностью, прямо из неоткуда резко появилось большое черное пятно. Еще секунда и пятно приобрело четкий контур, который все время колебался и стремился растечься как разогреваемое желе. — Бэтхэ… — прошипел я, сразу узнав уже виденный кошмар. Тварь, бэтха, как это бы прозвучало на местном наречии, была копией пронзенной гедуровым ножом предшественницы. Немного мельче, но и постоянно меняющиеся формы и темный черно-бурый оттенок… Все такое же. Я сконцентрировал энергию в левой ладони, а когда аморфный черный монстр встрепенулся, определив цель и словно скрутившись пружиной для первого рывка, уже почти дернулся в мою сторону, крутанул ладонью создавая секундный огненный сгусток, от которого монстра, как и в прошлый раз, непонятно перекосило. Его верхняя оболочка с одной стороны натянулась, а затем, будто не выдержав напряжения, лопнула, обнажая буроватый внутренний перламутрово-мыльный пузырь. Я не думал долго. Заученным движением прыгнул в сторону бэтхи и с ускорением на острии прошелся по оголившимся внутренностям проклятой твари. Быстро отскочив обратно, я прикрыл лицо на уровне носа рукой в ожидании всплеска бурой зловонной жижи. Всплеска не последовало. Тело бэтхи просто сдулось, как продырявленный воздушный шар. Прежде чем приблизиться, я несколько минут всматривался в неподвижную осевшую тушу, и когда понял, что никаких признаков жизни она подавать не собиралась, нагнувшись, отыскал в рюкзаке огниво, подобрал факел и, высеча из камня искру, зажег фитиль. Факел затанцевал горячим трепетным пламенем. Эксперимент должен быть чистым… Никакой… Кхм… Магии… Я даже усмехнулся при этой мысли. Магия… Я подошел к продырявленной туше, держа в одной руке факел, а в другой нож и, подцепив на клинок край оболочки, примерил ее на вес. Нетяжелая. Больше всего шкура напоминала гладкую прохладную кожу — как у дельфина или кита. Внутри твари, в отличие от предшественницы, было пусто, и от нее совсем не воняло. Наверное и вправду только-только появилась в этом мире. Ты совсем новая? Не успела еще никого сожрать? Я прислонил пылающий фитиль к останкам монстра и пригляделся. Ну что, гореть-то будешь? Факел зачадил, а шкура так и лежала, не занимаясь. Я досадливо поморщился… Вот черт… А если так? Я вновь повернул левой кистью, и в коже бэтхи образовалась еще одна дыра. Пустота сожри твою тушу… Снаружи ты уязвима только для моих атак? Я попробовал прорезать внешнюю оболочку ножом и опять эффекта не получил — она не поддавалась, словно резать приходилось не плоть, а высокомолекулярный полиэтилен, который на Земле используют для бронежилетов. Очень скверно… Я поднялся на ноги и, прижав фитиль к полу, затушил огонь. Оставлять грязь в святом месте после себя нехорошо… Сморщившись, я все-таки ухватил руками шкуру и сложил ее в несколько раз. Не было ни слизи, ни запаха. Судя по всему та бурая жижа внутри предшественницы была образована разлагающимися телами сожранных ею существ. Меня передернуло от этой мысли. Надо ребятам показать. Да и Ниреху тоже — вдруг в хозяйстве пригодится? — Ты уничтожил ее… Ты это сделал! Невероятно! Другие говорили, что никто раньше от бетхи не уходил… Даже духа не оставалось… — шептало пятно. — Слушай, у тебя имя есть? — устало спросил я у маячившей предо мною дымки. Я уже раз сто пожалел, что сделал ее видимой. — Почти у всех бывают имена… Меня звали Горбар… Я обернулся. — Погоди. — Сосредоточенно пытаясь найти в памяти нужное воспоминание, я нахмурил лоб, — Горбар… Мне про тебя сегодня говорили гвардейцы… Ты тоже служил во внутренней страже? — Все верно. — Вздохнул голос, на несколько секунд собравшись в точку. Я достал из рюкзака флягу с водой и, откупорив пробку, сделал большой глоток. — Ты умер? — Да, утонул в одной из расщелин, — отозвался Горбар. — Мне жаль… — пробормотал я. — Мне тоже. — Призрак умолк и задумался. — Знаешь, тут иногда ходят люди — каменщики, горняки… Редко правда, но бывает… Так вот. Ты первый, кто меня увидел. Ты — иной… — Угу… — Ты не такой как мы… Я, еще раз глотнув из фляги, подумал, что никогда не ожидал, что из-под моей руки выйдет настоящий призрак. Беловатое облачко покружило вокруг и зависло у статуи Эйрадэ. Я чуть не прыснул: Дзасики-вараси*, блин… Так… Это с нервов. — Эй, Горбар, — позвал я новоявленного полтергейста, — у меня к тебе большая просьба. Не показывайся живым, хорошо?.. — А меня что, и вправду можно теперь увидеть? Я виновато покачал головой. — Серьезно? А слышать тоже можно? — Нет, слышать, увы, нельзя… — Жаль… Так, если бы мог, наведался к теще… Ох… Старая стерва… Горбар — то, Горбар — это… Слушай, а можно я остальных позову? Ты их тоже видимыми сделаешь? — И много вас? — Честно признаться, я даже не удивился. — Не очень… Штук двадцать. Самому старому уже давно за сотню перевалило… Я хмыкнул. Он что, мне сейчас предложил создать отряд призраков? Специальное подразделение психологической атаки? Я усмехнулся. Хотя… Не смешно. Двадцать потерянных душ… За последние сто пятьдесят лет тут погибло около двадцати человек, чьи души теперь не могут упокоиться. Я хорошо представлял, каково это, бродить по земле бестелесным призраком… Настроение резко упало. — А почему ты тут обитаешь? Мест поживописней не нашлось? — Я не могу далеко уйти. Это за мной должны явиться… Но вот уже семь лет никто не приходит… Я могу дойти до водохранилища, и даже немного дальше, в проход к арсеналу… А потом никак. Я привязан к месту своей гибели. Я должен ждать… — Понятно… — я вздохнул. В то утро… В то жуткое утро, когда ты убил Макото-сана, я за тобой не пошел. Я остался сидеть там, на полу. Я не хотел… Но спустя какое-то время, меня словно волоком потащило, будто бы я был физически к тебе привязан. Через стену, коряги, деревья… Я тряхнул головой, а призрак тихо прошептал: — Ты можешь кому-нибудь рассказать обо мне? Чтобы меня забрали? Чтобы я мог родиться опять… Я устал, понимаешь? — Понимаю… Я постараюсь. Пока не знаю как… Но я попробую что-нибудь придумать. Я поднялся на ноги и невесело усмехнулся в лицо Многоликой Эйрадэ. — Прости, Горбар, сейчас мне надо идти. У меня остались незавешенные дела. — Погоди… Белый чародей, погоди… Я обернулся, вздрогнув от прозвища, которым меня окликнул призрак, и понял, что действительно не называл своего имени. Может и к лучшему?.. А то духи наверняка болтливы. По крайней мере этот. — Ты же еще вернешься? — в голосе его было столько тоски, что мне стало его еще жальче. — Наверняка… — растерянно отозвался я, — только не знаю, когда. Позже. У меня к тебе не меньше вопросов, чем у тебя ко мне, так что я обязательно еще загляну… — Мы будем ждать… — Прошептал новоявленный полтергейст и замер у статуи Дайшэ. Я кивнул, обмотал шкуру плащом, положил все в рюкзак и поставил в центре святилища метку. Надо заглянуть к ребятам — задать пару насущных вопросов, и еще успеть хоть немного выспаться. — Я приду. — Пообещал я Горбару и на остатки резерва построил пространственный коридор. *** — Рииик! — Кей сегодня был радостен и приветлив, несмотря на то, что в систему я не заходил несколько дней. — Как твои дела, братишка? — Неплохо. — Буркнул я. — Посмотришь мои воспоминания и поймешь, что я весьма продуктивно проводил время. — Ну что ты смотришь на меня букой? — Второй подлетел ко мне вплотную и протянул руки, чтобы потискать. Я отстранился. — Ну что ты такой серьезный, и вид такой, словно ты в поход собрался. Вон даже меч прихватил… Что-то случилось? — Можно сказать и так. У меня к вам разговор, ребята. Шиз, Гранж, можете уделить мне тоже десять минут? Кей нахмурился, а я услышал из-за спины басовитый рокот Первого: — Что произошло? — Совет, Шиз. Мне нужно собрать экстренный совет. — Я тут. — По правую руку объявился Третий. Я внимательно оглядел своих парней, медленно разворачиваясь по часовой стрелке, и, вновь замерев напротив Кея, внимательно вгляделся ему в лицо: — А теперь рассказывайте. Тем, кто запер вас в системе был Четвертый? Так? Ты помнишь про это, Кей? Или же лучше… Я же не ошибусь, назвав тебя Многоликой Эйрадэ, не так ли? Никто ничего не ответил, а я невесело усмехнулся и продолжил: — И еще. Если вы и в правду восстановили меня по своему образу и подобию, то кто я теперь такой? — Рик… — Второй прошептал мое имя одними губами. Или Вторая. Черт разберет, этих богов. ________ * Дзасики-вараси (яп.) — безобидные духи-домовые, которые живут в благоустроенных домах. Они выглядят как пятилетние дети, любят пошалить, и их присутствие в доме считается большой удачей. Но если хозяин будет их игнорировать, то шутки становятся злыми, принося немало беспокойств.