На границе Пустоты

Система обволакивала и оглаживала кожу невесомостью. Мне даже свет теперь не требовался, чтобы увидеть каждого из троицы — стоило посмотреть внутренним зрением, тем самым, которым я впервые засек Горбара, призрака подземных ходов под Цитаделью, и сразу становилось понятно — где находится каждый из ребят и чем он занят. Единственное, что они теперь оставляли на время моих кратких визитов — это воздух. Я нахмурился, сложил руки на груди и недовольно глянул в сторону Кея. В голове прозвучало: — Не смотри на меня так! Я не имею ни малейшего понятия! — А ты поднапрягись! — ответил я вслух. Я до сих пор считал, что интонации и нюансы устной речи воздействуют на собеседника сильнее, чем чтение мысли на расстоянии. Кей проплыл рассеянным световым пятном мимо моего плеча, чуть притормозил и постепенно проявился мерцающим контуром телесной оболочки. Кто на сей раз? Девица? Старик? Ребенок? У Кея было много лиц и много имен. В Империи его помнили как Эйраде, дорханцы знали как Рысша, а на восточном материке называли странным певучим именем Аюиа, и честно говоря, думалось, если погрузиться в этнографию и антропологию, то можно отыскать еще штук тридцать прочих имен, данных ему различными народами по всей Эрде. На этот раз Кей выбрал аватар ребенка. Предо мной появилась девочка лет шести. Чуть мерцая в темноте системы, она выглядела весьма загадочно. Застенчиво теребя подол короткого платья, она хлюпнула носом и растерянно проговорила: — Ну не знаю… — Что, вообще нет никаких идей? — Ну… — губы вытянулись бантиком, а из-под бровей засияли золотистым отливом радужки. — Можно рассуждать, как говорит дядя Гранж, ло-ги-чес-ки… — девочка старательно выговорила последнее слово по слогам, а я закатил глаза — если Второй вошел в образ, то это надолго. Проще смириться. — Я весь внимание. — Ну, если бы я была богом, которому необходимо постоянно подмешивать во всемирную оболочку определенные частицы, меняющие степень поляризации мембраны, то воспользовалась несущей волной реликтового излучения… Но… Это всего лишь предположение. Мы не можем знать наверняка. — Гранж что-нибудь говорил на этот счет? Девочка хмыкнула, резко присела на корточки и начала выводить пальцем в черноте какой-то нехитрый светящийся цветочек. — Ты думаешь, я сама до этого додумалась? — скептически ухмыльнулась «Кей» и продолжила ставить точечки, обозначающие тычинки. — Реликтовое излучение… — я замер в толще системы и, задумавшись, попытался вообразить, возможна ли подобная схема. — Ну, как минимум! — «Кей» оглядела получившийся шедевр и принялась за новый по соседству. — Не думал же ты, что нечто, дающее помехи, будет стоять на одном из материков с яркой вывеской «Генератор Антибожественных Частиц. Чтобы вернуть богов на землю, поверните рычаг ВЫКЛ»? Я представил себе что-то на подобии египетской пирамиды с неоновым табло, хмыкнул и решил, что такой вариант мне бы понравился куда больше вселенского реликтового излучения. — Надо поговорить с Гранжем… — Угу. Он явно лучше сможет объяснить суть идеи, — согласилась «Кей». — Но послушай, скажи… Я все не могу понять — зачем? Зачем Четвертому все это? Я понимаю, что он хочет забрать себе энергию всех Источников, и что вы мешали ему… Я даже могу понять его стремление устроить мир по-своему, но… — Братишка, — «Кей» начала рисовать третий цветочек, — Он не хочет устроить мир по своему, он хочет создать новый. — Но Первый говорил… — Да что он понимает! — девочка отвела прядку ото лба, — Ему же все едино. Нет, Рик, Четвертому мало оставленных нам Праотцами владений, он хочет создать нечто новое… Свой исходный шаблон. — Исходный шаблон? — Ну помнишь, тебе Гранж объяснял, почему на Эрде и на Земле все так похоже? Люди, деревья, моря… Даже в более глобальном смысле: солнце, планетарная система, галактика… Оба мира создавались по одному и тому же шаблону. Да, различия есть, но они совершенно незначительны. Четвертый хочет другого. Ему наскучило это однообразие, и теперь он занят ваянием совершенно нового, ни на что не похожего шаблона реальности. Наскучило однообразие, и он решил создать новый мир? Как такое возможно? Нет, эти трое конечно сильны, но вот представить себе, что кто-то из них может самостоятельно создать параллельный универсум? А может быть, если бы я их не ограничивал, они тоже смогли? Если бы я, Источник, был не один? Что тогда? Не знаю. Показалось только, если вдруг встречусь с Арэ с глазу на глаз, меня запросто может расплющить. — Кей, расскажи мне о Праотцах? — я чуть перенаправил поток силы, зависнув в темноте, будто облокотившись на воображаемую спинку дивана, и закинул ногу на ногу. Многоликое божество задумалось, выпрямилось, оправило складки юбки, окинуло взглядом сияющее панно из цветов, и небрежным взмахом ладони развеяло картину. — Я думаю, надо начинать не с этого. Я знаю далеко не все, но кое-что мне известно. Потом попроси Гранжа — он подгрузит тебе точную информацию, а я дам общее представление. Я кивнул. Девочка воспарила в воздухе и распростерла руки по сторонам, а меж ее ладоней начало проступать изображение, играющее мутными разводами. — Сначала была только Пустота. — Начал вещать аватар Кея, и голос его изменился, делаясь тяжелее и глубже, отдаваясь в голове вибрирующим гулом. Пространство между ладонями заполнилось густой тьмой. — Потом Пустота расслоилась надвое, и в ее толще промелькнула самая первая транзакция — частицы были полярны, и одна из них, пропуская через себя энергию, передала преобразовавшуюся другой, второй. Произошел взрыв. Частицы эти растворились в небытии почти мгновенно, но тот взрыв начал менять Пустоту, заставляя ее слоиться и образовывать все новые и новые кусочки материи. В созданной Кеем иллюзии чернота разрезалась туманными зеленоватыми сполохами, словно бушующим трансцендентным пламенем. — Коллапс ширился, отвоевывая себе право на пространство, углубляясь и множась, и в какой-то момент частиц стало так много, взаимодействие стало настолько тесным, что Пустота сдалась, и появились они. Первые — истинные Демиурги миров… Спонтанные вспышки организовались и разделились надвое, отображаясь крупными сияющими шарами, меж которых искрил энергетический поток — связь. — Один, Источник, черпающий из Пустоты энергию, и второй, Творец, способный преобразовывать принятую силу в новую материю. Первичное, основное взаимодействие — то, на чем стоит все сущее. Шло время, Демиурги становились все могущественнее, мудрее и опытнее. Они принялись создавать целостные устойчивые миры. Какие-то были более стабильны, какие-то менее, но неизменно все они лопались, обращаясь обратно в Пустоту, оставленные без внимания своих создателей. Картинка вновь изменилась. Я смотрел и видел, как множество пузырей-вселенных последовательно лопаются друг за другом. — Скорее всего, в какой-то момент, создав особо прекрасное творение, Демиургам стало жаль оставлять новорожденную вселенную и, уходя, они воплотили хранителей — тех, кого мы зовем Праотцами. Отделив от себя частичку, они сваяли себе подобных, которые должны были ухаживать за юным миром. Меж ладоней Кея вновь вырисовались два огня, от них отделилось по частице, и они тоже в свою очередь образовали «связь», но более тонкую.  — Сколько Пратотцов было создано во всех мирах, я не знаю, но думаю, что довольно много. После Демиурги удалялись, чтобы создать еще один мир, более совершенный, а Праотцы оставались хозяевами юной вселенной. Где Демиурги сейчас, мне неизвестно, кто-то из Праотцов считает, что они и множат материю, кто-то наоборот, говорит, что они постигли Пустоту и ушли за край, обратившись в ничто. Не знаю. Два маленьких огонька приблизились, становясь большими, и теперь все внимание было сосредоточено именно на них.  — Праотцы. Так мы их называем. Они долго присматривали за мирами, учились, развивались. Говорят, именно они сотворили первых живых, наделенных сознанием. Неся в себе суть своих создателей, они стремились воплотить в реальность все новые и новые элементы. Молодые боги становились сильнее, и закономерно в какой-то момент пожелали иметь свой собственный мир — попробовать повторить то, что было сделано Демиургами. Они будто по кальке сняли макет вверенного им исходника и по шаблону создали новый, оставляя заместо себя новых себе подобных. Миры множатся, Рик. Их становится все больше и больше. Несколько маленьких огоньков отделились от больших. Картинка уменьшилась и в черноте Пустоты хаотично проступили искорками множество мерцающих разноцветных звезд. Какие-то были связаны попарно, какие-то объедены в созвездия, некоторые напоминали целую сеть из ниточек Силы.  — Наш мир был создан Праотцами — своего рода «вторичный мир». И мы четверо оставлены, чтобы оберегать его. Аватар Кея свел ладони вместе, сжимая иллюзию, а я задумчиво пожевал губами и спросил: — А почему они не оставили вам таких же Источников? «Кей» опустилась на один уровень со мной, пожала плечами и отозвалась: — Не знаю. Наверное, у них были какие-то свои соображения на этот счет. Им нравились разумные, они решили вовлечь их в процесс творения и заодно привязать нас к своему любимому детищу — Эрде. Праотцы рассредоточили Источник по всем живущим смертным. Каждый из них настолько мал и так недолго живет, что ни разделить, ни взрастить не получается. В общем, для Исхода из этого мира нам придется или прихватить с собой всех разумных двуногих, или же тысячелетиями ждать эволюционного скачка. — А Четвертому не терпится реализовать свои идеи прямо сейчас? «Кей» кивнула. — Мы охраняли и следили за Эрдой долгие тысячелетия, и Четвертый, Арэ, устал ждать результатов от неспешной эволюции человечества. Он решил изменить порядок вещей, но подозревал, что окажется в меньшинстве. Для осуществления своего плана ему надо было избавиться от нас, и он придумал ловушку. Когда мы поняли, что он делает, было уже поздно — ловушка захлопнулась. Все началось с того, что Первый заметил дефицит энергии — вселенная вместо того, чтобы расти, остановилась, а потом и вовсе начала сжиматься, что противоречит всем правилам. Третий, просчитав варианты, сделал вывод об утечке силы во вне, и оказался прав — Четвертый сливал энергию в новый персональный мир. У нас в то время еще была связь со жрецами, наш культ чтили и помнили, и мы послали тревожных вестников, пытались предупредить Источников. Тогда Четвертый изменил мембрану Эрды таким образом, чтобы мы не могли покинуть пространственно-временной карман. Я не представляю, в каком состоянии мир сейчас, но… Если не вмешаться, Рик, эта вселенная может исчезнуть. Наш собрат никогда не был рачительным хозяином. Я вздрогнул. Под сердцем неприятным холодком завозилось дурное предчувствие. — Хочешь сказать, Арэ собирает энергию Источников на Эрде и за счет нее строит новую вселенную? — Именно, — Подтвердила «Кей» и задумчиво положила подбородок на переплетенные пальцы. — И ему нужна монополия на силу. Наши взгляды на ее использование всегда разнились… — Но ваши Праотцы! Ты же говорил, что это их любимое детище! Неужели они не могут вмешаться?! — Наши Праотцы, Рик, наши. Чем дольше я смотрю на тебя, на то, как органично ты вписываешься в окружающую реальность, все больше думаю, что создатели у наших миров — одни и те же. В любом случае, Праотцы нечасто навещают эти владения, и я не уверен, что в ближайшее время мы сможем надеяться на их помощь. Начало его речи меня озадачило, но спустя несколько секунд я решил, что пора уже разучиться удивляться. — То есть вы Трое хотите, чтобы я нашел тот самый «Генератор Антибожественных Частиц» и потянул рубильник на «ВЫКЛ»? «Кей» вновь принялась за рисование, но в этот раз по темноте поползли какие-то разноцветные червячки. — Как хочешь, Рик. Мы не можем тебя принуждать, но, признаться, мы надеемся. Если мир пострадает слишком сильно и минует точку невозврата, мы все будем обречены, а надеяться на вмешательство Праотцов не имеет особого смысла — последний раз они приходили полторы тысячи лет назад. — И сколько у нас есть времени? — справившись с волнением, спросил я. — Без понятия, Рик. Без малейшего понятия… *** Наступал конец осени — лиственные деревья уже облетели, и теперь их крона грустно утопала в лужах или же обмирала у корней, обледеневая от первых заморозков. Только хвойные темнели на фоне серого вечно пасмурного неба темно-зелеными иголками, добавляя в окружающее пространство немного цвета. В увольнение мы ходили согласно запланированному графику. Мард брал с нас расписки, выдавал затребованную сумму медью и серебром из причитающегося жалования и велел не пугать местных своим одичалым поведением — на девок не бросаться, мужиков не бить, друг за дружкой присматривать и, наказывая вернуться до захода солнца, отпускал на все четыре стороны. Вот теперь мы втроем — я, Чернуша и Жигач из первого отряда — держали путь на восток в Идис, небольшой городок по ту сторону границы с Империей. Про тамошний трактир, эль и кабаньи рульки среди наших солдат ходила слава, хотя стряпня нашего божественного ложкаря была действительно хороша. Однако стоило признать, что все-таки однообразная пища — каши да похлебки — надоедала, и мысль о куске пряного запеченного мяса подгоняла нас вперед, заставляя не обращать внимание на распутицу и промозглый холод. Еще чуть-чуть и можно будет насладиться вкусной едой, свободой и беспечным ничегонеделанием. Уже отгулявшие свой отпускной день сослуживцы сказали, что в городке ормирских солдат принимают хорошо, и если иметь соответственные знаки отличия, то никто не будет задавать дурацких вопросов и смотреть на нас с подозрением. Так и порешили. В увольнение мы пошли в стандартном легком доспехе — синие шерстяные штаны, рубаха, кожаная кираса, куртка и теплый плащ. В предстоящем отгуле я решил попробовать сохранить инкогнито — все равно в Империи меня плохо знают, и в маленьких городах политикой не особо интересуются — убрал волосы под шапку, закутался как мог в стандартный зимний плащ, подбитый длинноворсным мехом, и натянул поглубже капюшон. Посмотрев на меня, Йонур тоже надел шапку, а вот щеголеватый Жигач не стал и теперь растирал замершие уши ладонями. Под моими сапогами хлюпала жижа, кое-где укрытая тонкой наледью. Иногда подошва соскальзывала с притаившихся в лужах булыжников, и я ловил равновесие, вытягивая в сторону то одну, то другую руку. Для резвого путника дорога до Идиса занимала около полутора часов, но сейчас по бездорожью мы наверняка убили все два, и когда наша подмерзшая компания вошла в городок, кутаясь в плащи и хлюпая носами, сразу же отправилась на поиски того самого «Башмака Семира», где можно было дать отдых ногам и согреться знаменитой «Королевской рулькой» с элем. Трактир отыскался почти в самом центре города, но нам все равно пришлось немного попетлять по длинным извилистым улочкам. Перед крепкой дубовой дверью Жигач скинул капюшон, пригладил растрепавшиеся волосы и, поправив на Чернуше перекрутившуюся полу плаща, первым вошел внутрь. Мы выбрали место в дальнем конце общего зала и наконец-то устроились на лавках, а Чернуша с тяжелым кряхтением неуклюже вытянул ноги под нижней балкой столешницы и устало оперся на дощетчатую стену: — Оооох… Дошли… Жигач, глянув на Йонура, дружелюбно усмехнулся, отстегнул меч от ремня и положил его на стол. — Чернуш, я тобой горжусь! Ты протопал весь путь, жалуясь втрое меньше обычного! — Ради рульки я могу пройти и в два раза больше! — пробубнил Чернуша и лениво прикрыл один глаз. Кое-где были зажжены свечи — тусклый свет не пробивался в дальние углы, а мореное дерево и живой огонек добавляли темноте домашнего уюта. Посетителей поутру было немного — престарелый випивоха что-то выговаривал пузатому трактирщику у стойки, да трое путников ютились за большим столом у противоположной стены и лениво переговаривались, изредка посматривая на нас. — Ну что, мы сейчас будем кабанью рульку пробовать? — спросил я и глянул на Жигача. — А то! Должен же наш герой получить приличествующую награду! Кстати, Чернуш, я все голову ломаю, как ты вообще пережил переход до крепости? — Фигово! В первый день думал сдохну, в общем и в остальные дни тоже… Да, и «Королевскую рульку» я хочу сейчас. А потом можем делать, что пожелаете! — Кстати, Принцесса, — Жигач с прищуром глянул на меня, — Ты был на свадьбе Императора? Что там подавали? Я усмехнулся. — Вместо праздничного пира я с вами шагал до Эшра. — Да? А мне говорили, что обряд провели на праздник летнего Солнцестояния… — Не… На праздник Урожая в самом начале осени. Мы как раз только-только из Цитадели выдвинулись. — Вот Гвоздь — трепло! Или это я что-то не так понял… Ну да ладно. А про Императрицу знаешь что-нибудь? Говорят, она… Ух… Баба красивая! — А я слышал, что у нее мягкий характер и все славят ее за добродетель… Говорят, Император очень любит ее… — поддержал тему Йонур. — Не знаю. Мне тоже говорили, что Императрица умна, добра нравом и к тому же весьма красива, но я ее никогда не встречал, так что… Жигач ненадолго притих, поводил бровями, словно обдумывая что-то, а спустя некоторое время выдал: — Знаете, ребята… Сейчас бы по бабам… — подмигнув мне, он навис над столом и понизил голос, — Мне тут Зуб на днях по дружбе подкинул адресок, где живет одна такая девица… В общем, пять серебряных. Но я чур первый! Принцесса, ты как, со мной? Чернуша? Под вопросительным взглядом парня Йонур стремительно начал заливаться краской, потупился и кинул на меня взгляд, больше похожий на крик о помощи. Я улыбнулся: — Не, Жиг, я пас. У меня есть Диер. Не думаю, что какая-то девица стоит тех пыток, которые Ди мне устроит, если узнает. — Ой, Принцесс, да я тебя умоляю, ничего она не узнает! Не смеши меня! К тому же она куртизанка! Ей наверняка все равно. Я чуть не засмеялся в голос. Если бы я пришел в какой-то город и переспал с какой-то леди, да еще и после цартоха, она бы мне голову снесла, несмотря на титулы — такой удар по самолюбию и профессиональному мастерству! Ди пришлось проявить такие изощренные чудеса изобретательности, чтобы получить мое имя в свою коллекцию, что после подобного выкрутаса она достала бы из-под земли и меня, и ту самую девицу. — Нет, я дал ей обещание… — возразил я и подмигнул Йонуру. Тот на удивление быстро сориентировался и поддержал: — Жиг, ну у них же любовь! Любовь — это святое! Не подбивай на глупости и клятвопреступничество! И не переживай! Я Принцессу одного без присмотра не оставлю! Ты иди развлекайся, а мы что-нибудь придумаем! — Чернуша в приливе энтузиазма замахал руками. Жигач досадливо нахмурился: — Жаль… Было бы здорово всем своим потом рассказывать, как мы с Его Светлостью вместе эль глотали, да по девкам шастали! — Ну, ограничься элем. Тем более, что это правда, — я добродушно пожал плечами. — Ну ладно… Только я все равно не понимаю… — Жигач трагично упал на стол, но тут же встрепенулся и, вытянув руку, прокричал прямо сквозь меня, — Хозяйка! Эй, хозяйка! А рулька ваша есть? Я оглянулся и увидел, как женщина, вышедшая из кухни, заулыбалась и, подойдя поближе, отозвалась: — Бравые ормирские воины желают нашей стряпни? Вам повезло, мальчики! Варн только закончил делать заготовки, так что, да, будет вам рулька. Три? — Хозяйка покосилась на меня с подозрением, даже невзначай попыталась заглянуть под капюшон, но, заметив легкую форменную кирасу, проглядывающую из-под плаща, успокоилась. — Хорошо. Хлеб? Сыр? Лук? Может по кружке эля? Он у нас хорош! — Давайте хлеба и лука. А эль… Каждому по большой! Хозяйка немо пошевелила губами, и сказала: — Четыре найра и три крия за все. — Идет, — услышал я довольный голос Жигача, и хозяйка, кивнув напоследок, направилась в сторону кухни. Сначала появился хлеб, эль и лук, затем мы все-таки попросили принести сыра, а спустя довольно продолжительное время перед каждым из нас появилось по увесистой кабаньей голени, ароматно парящей травами и чесноком. — Отличная вещь! — дожёвывая первый кусок, пробубнил Йонур и тут же влил в набитый рот вторую по счету кружку. — Неплохо, — согласился я, с энтузиазмом вырезая ножом кусок поаппетитней. Ничего похожего на столовые вилки тут не было, только ножи и ложки. Когда я попросил у хозяйки именно вилку, она пожала плечами, ушла и вернулась со здоровенным поварским двузубцем. Я вздохнул и решил, что это лучше, чем ничего, и кое-как помучившись с этим прибором минуты три, плюнул на этикет с гигиеной, и просто брал отрезанные куски руками, смакивая с глиняной посуды хлебным мякишем. — Я ж сказала, что вилка — дикость! — мимоходом обронила хозяйка, пробегая мимо нашего стола. Ну что тут скажешь? Это не Цитадель… От плотной еды начало клонить в сон, желудок распирало от счастья, а мозг капитулировал, лишенный крови, которая временно перебазировалась в район усердно трудящегося кишечника. Все разомлели, я уже начал подумывать, чтобы скинуть плащ — стало жарко не только от домашнего тепла, но и от выпитого. — Ну, что будем делать теперь? — лениво поинтересовался я у приятелей, прикидывая, сколько еще времени у нас есть и чем можно заняться в ближайшие три часа. — Ребята просили принести с собой чего-нибудь сладкого, — сыто икнул Йонур. Световой день сейчас длился около семи часов, ушли мы, когда унылое серое солнце поднялось достаточно высоко, чтобы не дать нам утопнуть в первой же грязевой трясине, и значит, в распоряжении имеется около пяти часов, с учетом времени на обратный путь. Немного, но однозначно лучше, чем ничего! — Давайте уже пойдем? Погуляем по местным лавкам, посмотрим городок, а то время утекает… — пробормотал я, поднимаясь из-за стола. Довольный Чернуша вытряхнул последние капли эля из кружки себе в рот и шмыгнул носом, а Жигач уже тоже встал и теперь прилаживал свой меч. Вытащив из мешочка на груди серебрушку в пять найров и, зажав ее в кулаке, я пошел к стойке, положил монету перед трактирщиком и, глянув на спешащих за мной ребят, вышел на улицу. Мимо трактира проехала пустая телега, запряженная старенькой лошадкой. Я почувствовал хлопок по плечу. — Эй, Принцесса, так куда пойдете? Я-то с планами определился! Чернуша неловко поправлял форменный ремень с мечом на перевязи. — Так, давайте сделаем следующим образом: Жиг, иди к своей леди, а мы с Чернушей пройдемся, поищем лавку, о которой говорил Рамонд, там торгуют всякой сладкой выпечкой и медом. Она должна быть где-то недалеко. — Тогда где встретимся? — Жигач заложил большие пальцы за проймы кирасы, как за лямки рюкзака. — Сколько тебе времени нужно? Парень задумался, чуть сморщив нос. — Ну давайте положим часа два? Так, чтобы наверняка? — Хорошо. Сейчас почти зенит, так что… Давайте тогда через два часа на главной площади у здания Городского Совета? Оно видишь, — я ткнул пальцем в игольчатый шпиль единственного высокого здания, — Там. Пойдет? Жигач кивнул. — Ладно, я тогда пойду поспрашиваю у местных, где находится Ситцевая улица, и встретимся у шпиля через два часа. О, и да… Купите мне засахаренных яблок, если будут? — Где тебя искать, если что? — спросил я на всякий случай. — Зуб сказал — Ситцевая улица, дом с зелеными ставнями, спросить Заиру, так что если передумаете, приходите! Я улыбнулся и кивнул. — Ну бывайте! Я побежал, боюсь, вдруг кто раньше меня к ней успеет. Напротив таверны разместилась галантерейная лавка, и я, ткнув локтем Чернушу, проговорил: — Пойдем зайдем? Я ленты для Диер посмотрю, с почтой отправлю из крепости. Йонур просиял и отозвался: — Ага… Я тогда маме и сестрам тоже что-нибудь гляну. *** Мы зашли к бакалейщику за сыром, нашли кондитерскую и купили там увесистый мешок засахаренных орехов и фруктов, взяли двадцать сладких сдоб, сложили это все в рюкзак и повесили на плечи Чернуши. Он ответственно заявил, что такая вкуснятина ему всегда в радость, и что ему совсем не тяжело, но если устанет, поменяемся. — Вроде, все. Что будем делать теперь? — Йонур почесал волосы на затылке и огляделся по сторонам. На все покупки мы потратили около часа и теперь просто болтались по улицам, разглядывая местных жителей и фасады домов. Я оправил капюшон, запахнул полы плаща и хмыкнул: — Пошли на центральную площадь? Бакалейщик говорил, что сегодня будет какое-то представление. То ли кто-то приехал, то ли… — Представление? — проскрипел старушечий голос позади. — Вот ведь, ормирские псы. Невежи. Безбожники. Представление… Сами посланцы Лучезарного прибыли сегодня в город! Представление, тьфу… — Сморщенная старушка, укутанная в платок так, что наружу торчал только крючковаты нос, недобро зыркнула мутными глазами, перехватила свою палку поудобней и, погрозив ей в нашу сторону, поковыляла вниз по улице. Посланники Арэ? — Почему она сердится? — расстроился Чернуша. — Не обращай внимания, — хлопнул я спутника по плечу и зашагал вслед за ней. Так это представление или же… И правда, горожане постепенно начали стекаться в направлении ратуши, кто-то шел с детьми, кто-то в одиночку, кто-то шумной компанией. На фоне спешащей толпы только старый башмачник оставался неподвижным — он сидел в дверях своей маленькой лавки, мерно постукивал молотком по каблуку на колоде и, кажется, ворчал. — Эй, а вы что там, млять, забыли? — буркнул он, когда мы поровнялись с его лавкой, и мастер принялся забивать еще один гвоздь в подошву. Я притормозил. Оглядел старика. — Добрый день, — по привычке отдал я должное вежливости. — Добрый-добрый… Тьфу! Что там интересного-то? Опять эти пророки будут дуракам мозги пудрить, млять. — Пророки? — Йонур оживился, и его глаза вновь загорелись энтузиазмом, — Старуха говорила про посланцев Арэ? Это на них идут посмотреть? Эй, Принцесса, слышишь? А почему на площадь, а не в святилище? У них же должно быть святилище! Старик схаркнул на землю, положил на бедро молоточек, а затем поднял стоящую у ног бутыль и крепко к ней приложился. Вытер рукавом рот, посмотрел нетрезвым взглядом на Чернушу. — Так, млять, у нас это… святилище совсем маленькое — все дебилы, млять, не помещаются. Сегодня они себе новых сопляков набирать будут. Видели, млять, этих мамаш, которые своих оболтусов тащат? — Я кивнул, — Воооот. Я не понимаю, нахера рожать, раз избавиться хотят поскорее? А остальные, млять, дебилы, млять… Представление они себе, млять, нашли… Я почувствовал, как Йонур потянул меня за полу плаща, теперь с еще большим интересом глядя на собирающуюся в конце улицы толпу — мол, пошли… Я еще раз кивнул башмачнику: — Спасибо, — и развернувшись, сделал несколько шагов прочь. В спину прилетело: — Уроды, млять. Одни уроды. — С ним все в порядке? — прошептал Йонур, чуть приблизившись. — Не знаю, — ответил я и, уже не обращая внимания на ругательства, отправился вместе с собирающейся толпой к ратуше. Посланцы Арэ, говорите? Ну что же. Надо обязательно на них посмотреть. *** Пробираться к зданию Городского Совета мы не стали, остались стоять у одного из домов на углу — в такой толпе мы Жигача все равно не найдем, а если он уже тут, то скорее нас заметит где-нибудь на краю, чем в середине. На ступенях ратуши как на постаменте уже стояли двое: низкий худощавый мужчина средних лет, а рядом с ним высокий угрюмый верзила. Оба в длинных серых рясах и таких же серых плащах с капюшонами. У каждого на груди по алому шнурку, завязанному узлом так же, как и у отца Палеса — символ причастности к культу. Ну что, и зачем вы тут собрали людей? Будете проповедовать? Толпа горожан суматошно возилась на почтительном расстоянии. В ратуше зазвенел колокол, знаменуя второй час после полудня. Маленький щуплый церковник в мешковатом балахоне вскинул руки над головой, и народ притих. Дождавшись безмолвной тишины, он начал говорить, и, хотя его голос не казался громким, даже тут, с краю, все было слышно так хорошо, как если бы мы стояли подле ступеней. — Именем Лучезарного и правом, данным Пресветлым Экзархом, сегодня мы с отцом Керром выберем чистейших из вас, дабы нести слово Единого. Быть избранным великая честь. Вас будет ждать почет и уважение, довольство и особая милость Лучезарного! Однако чтобы достигнуть благоденствия, придется учиться и служить на благо Священного Клира. Те, кто желает следовать Истинным Путем, те, кто готовы служить Лучезарному и блюсти равновесие нашего мира, прошу вас, выйдете вперед и… Он все продолжал говорить, пока люди выстраивались в очередь, кто-то держал за руку детей, кто-то подталкивал в спину подростков, кто-то выходил сам. Низкорослый церковник дождался, пока толпа перестанет ворочаться, оглядел стоящих перед собой людей, зажал между ладоней узелок и запел молитву… Я почувствовал, как меня обдало силой. Вздрогнул. Сила? Что? Я быстро добавил к видимой глазами картинке то, что становилось явным, когда я смотрел «внутренним зрением». За спиной священников я увидел сеть странного плетения и, осмотревшись, понял, что она накрывает всю площадь. Каждый стоящий здесь вспыхнул внутренней искрой, такой, какую я видел в Макото-сане, такой, какая была в призраке Горбара. Источники пробудились. Я озирался по сторонам и видел людей, мерцающих своей искрой — чья-то горела ярко, чья-то едва заметно. Из всех стоящих в шеренге явственно выделялся один — Источник мальчонки-семилетки. Он вцепился матери в руку и таращился на церковников. Именно к нему сейчас было приковано внимание низкорослого — он улыбнулся, сделал приглашающий жест, и мать, обезумев от радости, потащила свое дитя к ступеням. Низкорослый перевел взгляд на толпу, дальше выискивая кандидатов на роль «избранных». Сами служители культа Арэ выглядели яркими мощными Источниками… А я… Я был пуст. Ничего… В своей нынешней ипостаси я был лишен даже намека на искру! Но это понятно — сейчас я — Творец, сущность комплементарная и противоположная… Это в моей власти растянуть подобную сеть — Источники так не умеют, я по себе знаю! Но… Откуда тогда заклинание? Я всматривался в фигуру в серой рясе, пытаясь понять, как именно церковник сотворил свою ворожбу, и в какой-то момент осознал, что у него на запястье полыхает силой метка — вот оно! Меченые! Метка держала купол, давая возможность увидеть потенциал каждого стоящего здесь Источника, раскрывала, показывала его мощность! Да как это возможно? Что вообще происходит? Я нахмурился и сжал кулаки — надо запомнить все в деталях, может ребята помогут разобраться… Верзила стоял неподвижно, не проявляя никакого интереса к происходящему, но вот взгляд его напарника бродил по толпе, и вдруг, неожиданно, очень резко коротышка обратил свое внимание прямо на нас. Сам еще не понимая от чего, я вжался лопатками в стену, предчувствуя опасность. — Апчхи! Я покосился вбок. Чернуша тер переносицу пальцами, а потом разявил рот и… — А-а-апчхи! Теперь я не мог отвести глаз от своего приятеля. В его теле, почти в ширину грудной клетки, пульсировала пробудившаяся искра. Чернуша? Пока его Источник дремал, нельзя было и подумать, что Йонур, мой первый приятель в крепости, окажется сияющими вратами для Силы, но теперь, когда купол, созданный меткой, раскрыл всех пришедших, он стал походить не просто на искру, а на настоящий чихающий пульсар. Коротышка успел его рассмотреть? Словно невзначай, я встал напротив Чернуши, заслоняя его от взгляда церковника. — Йонур… — прошептал я… — Ааапчхи! — Чернуша хлюпнул носом, — Чегось? — Йонур… Я вскользь обернулся на служителя Арэ — тот напряг челюсти, пытаясь понять куда делся Источник моего спутника. Твою мать… Древний механизм «бей или беги» включился сам собой, срабатывая по второй алгоритмической ветке, и я ухватил Чернушу за рукав. — Йонур, пошли! Уходим отсюда. — Почему? А как же Жигач? Мы его еще не встретили… — Позже найдется. Пошли, — я потянул его сильнее, оглядываясь на ступени ратуши, где коротышка что-то шептал своему напарнику. — Да зачем? Я заглянул приятелю в глаза. — Так надо, Йонур. Ты же хочешь делать перчатки? Правда? В Цитадели? — выдал я первое, что пришло в голову. Лоб моего сослуживца нахмурился, он явно не понимал, о чем я, растерянно хлопая ресницами и чуть приоткрыв рот. Да пойдем же, дурачок! Я с силой дернул его на себя, и Чернуша поддался. До края купола каких-то два шага… — Пойдем пока найдем кожевенную, посмотрим, как здесь делают перчатки? Может местные мастера знают какой-нибудь особенный шов? А Жигача мы чуть позже отыщем. Когда толпа разойдется. Пошли… Давай, дружище. Быстрее… *** Покинув площадь, мы сразу свернули в небольшой переулок. — Эй, Прицесса, да что на тебя нашло? — пробубнил Чернуша. — Ничего, мне стало скучно. Никакого представления не оказалось. Зачем же на это время тратить? Ну что мне ему сказать? Знаешь, Йонур, тебя почти засекли церковники? Есть вероятность что они попробуют тебя забрать к себе, чтобы потом доить в одном из своих монастырей? Во благо своего Арэ, который забил болт на этот мир и занят строительством какого-то другого. Я вздохнул. — Погоди, а как же Жигач? Он же должен вернуться на площадь? — Вот толпа разойдется, и мы его найдем. Ты видел сколько там народа сейчас? Йонур задумался, согласно кивнул и сказал: — Ладно. Давай тогда действительно в кожевню, а потом попробуем его поискать. *** Мы долго торчали в кожевне, где мой сослуживец зацепился языками с местным дубильщиком, а я, оперевшись о косяк, наблюдал за их странной беседой о коже, замше и каких-то «клепах». После, оставив Йонура на попечение лавочника и попросив его никуда не уходить, я украдкой сунул нос на центральную площадь, где толпа уже разошлась. Нашего друга я там так и не обнаружил. — Слушай, и как мы теперь найдем Жигача? — Йонур вышел в переулок. — На площади его нет. Куда он подевался? — Не знаю, но думаю, нам надо уходить из города — наше время истекает. Скоро начнет темнеть. Жиг не маленький, если что — до Эшра доберется самостоятельно. — В сумерках по бездорожью? — вытаращился на меня Чернуша. — Принцесса, ты чего? Да нельзя же так! Это… Это… — Йонур запыхтел как чайничек, — Это не по-товарищески! Да и вообще, а вдруг с ним что-то случилось? Под негодующим взглядом Чернуши мне стало неловко. Йонур вполне справедливо меня упрекал. Что делать? Он, конечно, прав… Но… Черт. С одной стороны, внутренний голос шептал, что надо валить подобру-поздорову, но вдруг Жигач действительно попал в неприятности? Тут же Империя — другие правила, другие законы… Я поморщился и вздохнул. — Ладно… — нехотя согласился я. — Давай узнаем про Ситцевую улицу, где живет заинтересовавшая его леди — может, он до сих пор просто отдыхает в ее объятиях? Но если его там нет… — Но если его там нет, мы еще раз посмотрим на площади, а потом в трактире и на выходе из города… — Но после этого уходим! — Идет! — Чернуша удовлетворенно улыбнулся. Не нравится мне все это. Не надо было разделяться… *** Длинный переулок, который должен нас вывести к искомому месту, был извилист, как весенний ручей. Делая крен после каждого дома, он вновь и вновь изгибался под разными углами. Вокруг все казалось совсем заброшенным — заколоченные двери, грязь и шмыгающие под ногами пискуны. Холодное солнце садилось по осени раньше, оставляя землю стыть под влажными холодными ветрами. Я почесал бровь под капюшоном, поежился, закутался посильнее в плащ, и когда впереди показалось начало улицы, благодарно выдохнул — сквозило между домами знатно. — Вроде как пришли… — проговорил Чернуша и свернул на Ситцевую. Йонур оказался в узкой серой улочке раньше меня, и когда я завернул следом, чуть не врезался в его широкую спину. Меченые стояли шагах в шести от нас. За их спинами как по струнке вытянулся Жигач. Глаза у него были осоловевшими, тупыми, словно стеклянными, поза неестественной… Твою мать! На всей улице только мы впятером. Я быстро осмотрелся: штук шесть домов, окруженных глухими обшарпанными заборами — самая окраина городка больше напоминала заброшенное гетто. Пусто и угрожающе тихо. Опасность! Я инстинктивно подобрался, натренированное Миром тело взяло контроль над эмоциями. Добавив к видимому спектру картинку от «внутреннего зрения», я вышел вперед, заступил дорогу Йонуру и внимательно осмотрел всех стоящих предо мной. Голова Жигача была погружена в еле заметную алую дымку. А это что еще такое? — Что вам надо? Мой вопрос проигнорировали. Коротышка улыбался Йонуру поверх моего плеча снизу-вверх. Я мимоходом отметил, что глаза у него были синие и бездонно-холодные. — Юноша, — голос худощавого церковника прозвучал ласково, — Мы искали тебя. — М-меня? — удивленно промямлил Чернуша. — Что вам за резон меня искать? Меченый согласно прищурился и широко улыбнулся: — Я впервые увидел тебя у Ратуши, и поверь, это было чудом, посланным мне самим Арэ! — клирик блаженно прикрыл веки. — Знаешь ли ты, дитя, какой силой обладаешь? Известно ли тебе, насколько прекрасна в тебе искра Лучезарного? Я поджал губы и мельком оглянулся на Чернушу: тот выглядел огорошенным — попеременно переводил взгляд с одного клирика на другого. — Что? — Я говорю, дитя, что ты, да, именно ты являешься уникальным созданием Всеединого! И поэтому ты пойдешь с нами. — Э-э-э… А для чего? Я почувствовал движение позади, и мой локоть уперся в грудь Йонура. Я тихо прошипел ему из-под капюшона: — Не подходи ближе. Чернуша недоуменно глянул на меня — странная поза и молчание Жигача не казались ему подозрительными, а может он и не обратил на это никакого внимания. Было понятно, что Йонур не чувствовал опасности и остался стоять, так и не тронувшись с места. Коротышка продолжил: — Мы хотели позвать тебя с нами, дитя. Ты нужен нам. Ты нужен Священному Клиру. Ты нужен самому Арэ! Ты и представить не можешь, чем одарит тебя Экзарх, если проследуешь за нами. Мы искали тебя по всем деревням Империи, и подумать только, нашли в приграничном городке! Ты избранный, дитя! Как твое имя? — Ээээ… Чернуша… Брови церковника удивленно подлетели вверх, но спустя мгновение, на лице осталось только дружелюбная благожелательность. — Хорошо… Чернуша. Так вот, ты — светоч! Ты прекраснейшее творение Лучезарного! Пойдем с нами — и в твоей жизни наступит благоденствие! Ты обретешь смысл! Смысл своей жизни! Мы научим тебя! Ты не будешь ни в чем нуждаться! Я почувствовал, как Йонур затоптался на месте.  — Ээээ… А что, Жигач тоже особенный? Вы его тоже с собой позвали? Коротышка даже бровью не повел. — Нет, дитя. Конечно, нет! Э… Жигач просто согласился познакомить нас. Мы встретили его в городе. Он был в такой же форме, вот мы и подумали, что вы знакомы… Правда? Выпрямленное в позвоночнике тело кивнуло головой. Это движение в тени забора, увитого какой-то разновидностью облетевшего плюща, выглядело почти естественно. — Ну… Ну… Я не знаю… — проговорил Чернуша, — Я вообще-то сейчас на солдатчине, я не могу взять да уйти. Сначала надо дослужить, ну или как минимум доложиться капитану… Да и мамке с папкой отписать… Если я и впрямь вам так нужен… Ну не знаю… Давайте я с капитаном поговорю, все ему объясню, и… Маска доброжелательности опала с лица низкорослого, и он, обернувшись к напарнику, бросил: — Я сделал, что мог. Керр, твоя очередь. Здоровяк-церковник нехорошо улыбнулся, я лязгнул вытаскиваемым из ножен мечом, Йонур сдавлено охнул, тело Жигача тяжелым мешком упало на землю — голова, ударившись о камень, издала неприятный звук. Метка на запястье второго, кого коротышка назвал Керром, сильнее засияла красным, от нее извивающимися алыми миазмами в нашу строну поползла сила, и я понял, что не успею остановить их до того, как его странная ворожба нас коснется. Между нами оставалось чуть больше трех шагов. Твою мать, Арэ! Красноватый туман стремительно несся к моему лицу, и я приготовился к боли. Ее не последовало — со мной ничего не происходило. Туман пытался пробраться внутрь тела, застилая все перед лицом, а мне — ничего. Я обернулся на Чернушу. Алеющая дымка заклятия оплела голову парня, его взгляд отупел, кончики губ съехали вниз, и рот чуть приоткрылся. Тело Йонура сначала обмякло, как моченая в молоке сдоба, а после напряглось, выпрямилось, будто его посадили на кол. Йонур, шаркая ногами, механически зашагал к церковникам. Какого демона?! — Не повреди ему мозги слишком сильно, — пробормотал напарнику коротышка. Осознав, что заклятие здоровяка на меня не действует, только маячит перед глазами своим красноватым туманом, я резко развернулся и в два больших прыжка подлетел к Керру. Тот, не ожидая сопротивления, замешкался, а я, как учил в свое время Мир, не жалея силы вломил церковнику навершием рукояти в челюсть. Раздался мерзкий хруст ломающейся кости. Кер свалился с ног с хрипящим стоном, однако заклятья так и не отпустил. — Какого демона, Керр! — проорал коротышка откуда-то слева, и я развернулся на его голос. — Кто ты такой? Туман сделался плотнее, застилая глаза кроваво алым, я инстинктивно отер веки свободной рукой и почувствовал толчок в плечо, не слишком сильный — только сделал несколько шагов назад, чтобы удержать равновесие. Низкорослый меченый сделал попытку защитить напарника. Вашу ж мать! Я нихера не вижу! Как убрать эту дрянь? На секунду замерев, я понял, что можно просто выключить «внутренний взор» — обычные люди ведь не видят ворожбы? Так? Перед глазами прояснилось. Керр, пуская кровавые пузыри отвисшей челюстью, шатко поднимался на ноги. Он будто выжигал меня взглядом, и мне сделалось нехорошо — никто и никогда не смотрел на меня такими лютыми бешеными глазами. Его низкорослый напарник замер в оборонительной позе, в его руках появился кинжал. Это плохо. Двое против одного. Даже несмотря на травму, здоровяк представлял огромную опасность. Мир рассказывал о подготовке меченых… Что делать? Самым безопасным для меня было бы строить коридор и валить, но Йонур и Жигач… Первое движение лютого здоровяка навстречу, и сомнения ушли. Вместо них появилось четкое понимание, что именно я могу сейчас сделать. Не было времени, чтобы взвесить все «за» и «против», его было ровно столько, чтобы что-то предпринять. Я щелкнул пальцами, создавая небольшую огненную вспышку в голове у верзилы. Он сделал еще шаг навстречу ко мне, но вдруг покосился, успел схватиться руками за голову и еле слышно взвыть, а потом упал лицом в землю, словно подкошенный. Я перевел взгляд на низкорослого, пытаясь сообразить, что делать теперь — того колотила крупная дрожь, и клинок в его руках гулял своим острием из стороны в сторону. — Лучезарный, храни мою искру… Что ты такое? — прошептал он побелевшими губами. Покосившись на тело напарника, меченый в ужасе сглотнул, схватился за свой шнурок, ловким заученным движением подцепил узел — тот распустился, и через мгновение коротышка исчез. Я смотрел туда, где только что стоял церковник. Никого… — Что за… — прошептал я в никуда, и тут же наткнулся взглядом на тело Керра. В горле собрался комок. Эмоции во мне встали водой, налитой по самый краешек чаши — если посмотреть ей вровень, кажется, что ее там с горкой, но стенки еще держат. Хотя бы одна капля — и из меня хлынет истерика. В голове звенело. Было тяжело двигаться и даже дышать. Я ощущал, как мой разум медленно берет верх над первичными телесными реакциями и инстинктами. Он, сконцентрировавшись и окончательно приняв на себя кризисное управление, в качестве первой директивы велел проверить состояние Чернуши. Обернувшись, я обнаружил его лежащим на земле — даже не заметил, как он упал. Одеревенелой походкой подошел, нащупал на шее пульс, убеждаясь, что Йонур жив, только без сознания, и таким же деревянным шагом прошел к Жигачу. Ему досталось сильнее — на его виске зияла неглубокая ушибленная рана. Главное, он тоже был жив. Последним я проверил верзилу. Из сломанной челюсти на землю вытекла кровь, пачкая его волосы и одежду, дыхания не было. Пульса тоже. Подчиняясь здравому смыслу, я решил снять с тела шнурок с узлом, чтобы позже изучить поподробней. Руки не дрогнули, когда я стягивал с шеи амулет, приподнимая тяжелую окровавленную голову с одним приоткрытым глазом, и когда после запачканными пальцами складывал трофей, чтобы спрятать его в карман плаща. Что дальше? Я огляделся по сторонам. Пока никого. Если нас застанут рядом с трупом, ничего хорошего не произойдет. По законам Империи нас просто повесят. Или же только меня. Краем сознания поражаясь собственному хладнокровию, я шарахнул меткой по пространству, затем взял за руку тело церковника и открыл коридор в систему. *** Я завис в невесомости рядом с трупом. Кей, как обычно, обратил на меня внимание быстрее всех, но я выхватил внутренним взором Гранжа и мысленно проговорил, не тратя время на условности: — Все расскажу потом. Если сможешь — изучи. Он один из меченых. Это было при нем. — Я достал из кармана амулет. — Это тоже необходимо исследовать. Я вернусь за телом позже. Третий ничего не ответил, но я почувствовал его безмолвное согласие, кивнул и открыл проход обратно. *** Мои товарищи все так же лежали на земле. Тяжко вздохнув, я приподнял тело Жигача и усадил его, оперев спиной о забор. С Чернушей пришлось повозиться чуть дольше — он тяжелее и массивней, поэтому я потратил остатки сил на то, чтобы оттащить его с дороги волоком и затоптать в дорожной грязи пролитую кровь. Надеюсь, когда мои спутники очнутся, они не будут помнить о том, что здесь произошло. Я уселся между ними, устало вытянул ноги, несильно стукнулся затылком о деревянные доски забора, и посмотрел на плотные свинцовые облака, сплошным полотном перекрывающие небо. Обо всем, что случилось сегодня, я подумаю чуть-чуть попозже. Вечером. Не сейчас. В уголках глаз начали собираться слезы.