На границе Пустоты

Ты проснулся раньше меня: я спиной ощутил, как твое тепло всколыхнулось и постепенно рассеялось. Смутно расслышал звук шагов, и как притворилась дверь в ванную. Медленно-медленно перевернулся на спину. Раскрыл глаза. Повернул голову. День. Совсем светло. В раме окна сегодня выставляли раннюю осень, — солнечную, еще зеленую в такую начиналась пора жатвы на Севере. Я нашарил ту половину кровати, где ты спал, закрыл глаза, и в голове не было никаких четких мыслей — одни образы. Я просто лежал и чувствовал, как постепенно стягивается ощущение твоего присутствия вокруг ладони, концентрируется под ней, впитывается… Следом пригрезился и твой запах, а после представилось, как ты оборачиваешься и что-то мне говоришь… Сон, как тяжелое одеяло, вновь опустился поверх, придавливая, и я без сопротивления ему поддался. В конце-концов, время еще есть… *** Попытка найти ступней прохладный участок на кровати закончилась счастливой неудачей — я наткнулся на тебя. Точнее не сразу понял, что на тебя — пришлось потереться ногой и на секунду приоткрыть один глаз — увидел твое плечо, подполз поближе, ткнулся носом. Полежал калачиком, медленно просыпаясь. — Сколько времени? — голос сипел. Я, высунувшись из-под одеяла, сощурился: нужно привыкнуть к освещению. — Полчетвертого… спал как убитый, — ты взъерошил мне волосы. — Ты сам давно проснулся? Я слышал, что ты встал, но сил подняться, если честно, не было… — Уже как часа три, — ты повернулся набок, спустился чуть ниже и посмотрел мне в глаза. Моя бровь поползла вверх: в тебе что-то было «не так». Я зажмурился, уставился вновь — да, точно… Я вытащил руку из-под одеяла и прихватил кончик короткой светлой пряди у виска — неровной такой, будто сам отстригал… Пока я спал, ты постригся? Губы начали растягиваться в улыбке: — Решил сменить стиль? Недурно… Твое лицо выглядело сосредоточенным — ты следил за моей реакцией, но после, наконец, расслабился: — Думал, ты скажешь про подростковый бунт… Что недалеко от истины. Я раньше никогда не стриг волосы… Я улыбнулся шире. Почувствовал прилив сил и привстал на локте: — Ну… допустим, я решил не язвить. Но мне нравится. Непривычно, но хорошо. Только надо подровнять кое-где… Вот тут, — я подергал выбивающуюся прядку. — И тут… Дай я посмотрю. Уселся на кровати к тебе лицом и принялся разглядывать внимательнее: волосы топорщились, еще не найдя себе правильного места в новой прическе. По вискам они были чуть длиннее, — я привстал и наклонил твою голову к себе, — ну да, затылок совсем короткий, неровно остриженный. Просто жертва маньяка-цирюльника… — Можно дойти до парикмахерской, чтобы как-то привести длину к общему знаменателю… — я наклонился и поцеловал тебя в шею, — или попросить Кея помочь… Ты тут же сцапал меня за бока и притянул ближе. Короткие волосы теперь щекотали щеку. — Потом, — твои руки начали исследовать мою поясницу, бедра и ягодицы. Заманчиво, но… Я дернулся: — Ты-то уже весь чистый, после душа. Я тоже хочу… — Кое-кто задолжал мне одну ванну… — спокойным тоном отозвался ты и начал подниматься, стараясь удержать меня на весу. А я что? Я не сопротивлялся, только крепче обхватил тебя за плечи. Неси куда хочешь… Сегодня я, так уж и быть, какое-то время побуду ленивым… *** Впрочем, как только ты переступил порог, я вывернулся из рук, глянул на тебя заговорщически: — Наполняй ванну, я сейчас. Ты хмыкнул, а после действительно принялся тыкать в кнопки регулятора на стене. Большая ванная — это благо. Места было предостаточно для новомодного офуро, ряда полок с полотенцами, душевой стойки со сливом, уходящим в серый кафельный пол. У дальней стены, за мутной стеклянной перегородкой — туалет и раковина. Незнамо где мой организм нашел лишнюю воду — я уже дня три почти ничего не ел и не пил, но… В общем, когда ты обернулся, я закончил с туалетом, включил воду в душе и даже уже закусил зубную щетку. Взгляд прицепился к одной из банок с шампунями: — Иланг-иланг… — сквозь пену во рту пробормотал я. — Офень фладкая дфянь… Ты пожал плечами. В нашем Эдеме одежда игнорировалась со вчерашнего вечера — да зачем она тут? Я в который раз залюбовался ладно сложенным тобой: длинные руки и ноги, пропорционально длинные спина и шея. Что-то сыпанув на дно ванны, ты распрямился в полный рост и обернулся — высокий, не слишком накаченный, как обычно и бывает при таком телосложении. Теперь, без длинных волос, стали еще заметнее ключицы, пролегшие острой кромкой поперек груди; однозначные, почти графически вычерченные линии шеи, плеч и челюсти — женственность черт ушла окончательно. Взгляд стал… наглее, что ли, или мне просто кажется?.. Я рассеянно скреб во рту зубной щеткой и пытался уловить изменения в том, как ты держишься, смотришь, движешься — было ли все так и раньше, или я только сейчас это себе придумал? Во рту защипало от ментола. Я повернулся и сплюнул в слив излишки зубной пасты, поймал в ладонь воды, набрал ее в рот и почувствовал, как ты обхватываешь меня сзади. Ухмыльнулся: ты долго ждал, пока я проснусь, да? Сделал вид, что сосредоточенно отполаскиваю пену, а сам потерся ягодицами о твои бедра — все-таки разница в росте, хоть и не слишком большая, но дает о себе знать. Ощутил, как ты целуешь меня в спину, и от этого сделалось щекотно, — пришлось поводить лопатками из стороны в сторону. Ртом поймал еще несколько капель. Сунул щетку на первую попавшуюся полку, и следом почувствовал, как ты вместе со мной шагаешь под воду. Твоя ладонь поползла по моему животу вверх. Дальше — по груди, шее. Ты добрался до моего горла и, уперев пальцы в подбородок, заставил откинуть голову назад. Пискнул переключатель, и из душа зашумело сильнее. Тяжелые струи ударились о кожу и потекли теплым дождем. Я почти распластался спиной по твоей груди, оперевшись затылком тебе на плечо. Зажмурив глаза, ощущал, как ты целуешь шею, как по ней следом скатываются дорожки воды. По влаге твои ладони легко скользили вдоль ребер, а после длинными размазывающими движениями опускались вниз по животу до лобка, словно специально игнорируя все, что располагается ниже. Вода стекала по щекам, попадала в рот, и я выталкивал ее языком. Выдыхал и терся о тебя затылком, ощущая прикосновения повсюду. Массирующие движения повторялись снова и вновь — я разнежился, растаял. Не заметил, когда именно появился сладковатый запах геля или шампуня, а следом взмылилась пена, и я оказался обмазан ей с ног до головы. Ты не давал мне повернуться, хоть что-нибудь сделать самому, я же принимал эти правила игры — настолько сейчас было хорошо. Мыло почти стекло с кожи, а твои прикосновения стали настойчивей и жестче — я сам уже искал их всем телом. Постепенно дыхание участилось, рассеянная сонная расслабленность сменилась настойчивым трепетом — от каждого касания зарождались небольшие крупицы возбуждения, они скатывались по венам вниз, образовывая горячий пульсирующий комок внизу живота. И когда моя рука непроизвольно потянулась к паху, ты перехватил ладонь на полпути и прижал к губам ее тыльную сторону. Сам обхватил мой член, а после, перебирая пальцами, прошелся по всей длине. Я подался бедрами назад — мышцы на самом дне таза напряглись, возбуждение мигом возросло до острого, почти болезненного пика и заставило прижаться к тебе еще ближе. В ложбинку между ягодиц лег твой напряженный член, и я инстинктивно, поднимаясь на цыпочки, несколько раз проскользил по нему вверх-вниз. *** Ты неожиданно меня отпустил и отстранился. Я, потеряв равновесие, пошатнулся, качнулся вперед и, выставив ладонь, оперся ей о кафель. Будто ожидая чего-то подобного, ты тут же надавил мне на спину, прогнул в пояснице. Ноги разъехались на ширину плеч, и вода забарабанила по выставленной на твое обозрение заднице. От вычурной пошлости моего положения краска чуть было не брызнула в лицо. Несколько вдохов-выдохов, и я понял — ты это, наверняка, специально. Оставалось только улыбнуться про себя. Тебе такое нравится, да? Ну, хорошо… Прогнулся еще сильнее, разводя ноги еще шире, и обернулся через плечо, окидывая тебя таким взглядом, каким окидывала Ди новые самоцветы — удовлетворенно, из-под полуопущенных ресниц. Я видел множество трюков из ее арсенала. Теперь во мне разгорался азарт: стоял и смотрел на тебя, раздразнивая, подначивая, — прикусил губу, как продажная городская девица. До невыносимости пошло, но нет… Краснеть нельзя. Ты как-то негодующе поводил подбородком из стороны в сторону, прищурился, смаргивая воду, и с силой провел рукой по спине. Я с готовностью подстроился под это движение. И дернулся от неожиданности, когда ты без предупреждения вставил один палец в задний проход. Тут же, следом, я ощутил ладонь на своем горле, и как кадык с трудом перекатывается из-за ее давления. Расслышал: — Потом расскажешь, кто такому научил… Ой ли… Ты ревнуешь к неизвестности? Я повернул шею в твоей ладони, как в воротнике или ошейнике, глянул на тебя, не скрывая своего триумфа и изобразил самую нахальную усмешку, какая только имелась в моем распоряжении. Тут же закусил губу еще раз, получая второй палец в задницу и поцелуй-укус в плечо. Ну что, наконец-то перестанешь носиться со мной как с китайской вазой? Чуть не рассмеялся, но только покрутил бедрами, заставляя твои пальцы заскользить внутри. Теперь вода изредка тонкими струйками стекала по волосам, в них то и дело попадались мыльные капли. От них во рту горчило, но мне было сладко от твоих эмоций: тебе нравилось происходящее, я чувствовал. Тебе нравилось мое вызывающее поведение, тебе нравилось иметь право меня ревновать. Ты сдавил шею сильнее, и я приник щекой к стене. В горле запершило, и сделалось нечем дышать, — пришлось зацепиться за предплечье, оттягивая — «достаточно». Ты тут же ослабил хват, и я набрал полную грудь воздуха и откашлялся. Слезы вытирать не стал, под струями воды их все равно не видно. Пристроил твою расслабившуюся ладонь рядом со своим лицом на запотевающем кафеле и облизал фалангу указательного — «все в порядке». Почувствовал твои губы на щеке, у завитка уха, на плече, и застонал от прокручивающего движения внутри — щекочущее яркое чувство оставляло после себя тягучий жар во всем теле. Твои длинные пальцы продавливали меня до крестца, растягивая, и я сам сжимался вокруг них, жадно подаваясь навстречу. Продолжал обкусывать губы, тыкался лбом в твою ладонь, используя ее как упор. Чувствовал, как дрожат подгибающиеся колени, и до боли напрягается член — никакой возможности до него добраться: если оторвать хоть одну руку от стены, то точно упаду. Поняв, что мышцы в ногах сделались бесчувственными и окончательно ослабли, я, сдаваясь, осел на пол. Развернулся и запрокинул голову. Устроился под струями теплой воды. Выражение твоего лица плохо читалось — брызги не давали долго держать глаза открытыми. Уловил только, что ты наблюдаешь за мной, и понял, что пришло самое подходящее время для моего хода в этой партии. Я быстро сообразил как именно им воспользоваться. Обхватил тебя за щиколотки, заставил придвинуться ближе — ты встал почти надо мной, все еще держась за стену. Я несколько раз прогладил бедра по всей длине, после принялся собирать языком бегущие по ним водяные змейки. Когда онемение в моих икрах поутихло, я пересел на колени, подбираясь еще выше, и развел твои ноги настолько широко, насколько было можно, чтобы тебе было комфортно держать равновесие. Одна моя ладонь легла на твой член, другая принялась блуждать по ягодицам, и я вобрал в рот одно из яичек. Оттянул, покатал на языке, иногда прижимая к небу. Выпустил, взял второе. Пальцы пробежали вдоль члена, сомкнулись в горсть на головке и проскользили назад, а после снова вперед, и снова назад… Спустя пару минут пресс у тебя начал подрагивать в такт движениям. Слюна, смешанная с водой, казалась жидкой, и приходилось осторожничать, чтобы не захлебнуться — я попеременно втягивал и выталкивал то одну, то другую половину мошонки. Второй рукой провел вдоль ягодицы вниз, нащупал анус, и он показался мне подозрительно отекшим, чуть более горячим, чем я ожидал. Невесомо очертил кожу рядом и решил не трогать — чуть позже разберемся, а пока… А пока ты пытался справиться с дыханием. Старался мне не мешать, но ладонь то и дело тянулась к моей голове, и мне приходилось стряхивать ее со своего затылка: не сбивай с ритма. Только когда мышцы в паху опасно напрягались, утягивая за собой яички, я отстранялся, давая паузу, прижимался к твоему бедру виском, опускал руку себе в пах — несколько движений, и мне опять надо было останавливаться: я не хотел кончать без тебя. В какой-то момент ты нагнулся и одним движением поднял меня под мышки так, будто бы я ничего не весил. Я задел одну из полок, и с нее посыпались флаконы. Они прогрохотали по полу и раскатились по углам — вокруг краем глаза можно было заметить разноцветный беспорядок. Я вцепился в твои плечи, чтобы не упасть. — Погоди… — убедившись, что я уверенно стою на ногах, ты захватил прядь волос и склонил мою голову набок. Прижался губами к шее под самым ухом, втянул кожу до боли резко, и я понял: скоро там будет огромный засос, который ни одним воротом не скроешь. Я и сам изогнул шею, расслабляясь — даже если захочешь подписать каждую часть моего тела своим именем, не буду против. Сложил ладони на твоем затылке, все еще удивляясь коротким колким волосам, и когда ты оторвался от меня, я не дал тебе далеко отстраниться — прильнул всем телом и рывком прижал свои губы к твоим. Ты ответил моментально. Можно было долго целоваться, если бы не пульсирующий комок жара в животе и ноющая тяжесть в промежности. Наглотавшись поцелуем, я заглянул тебе в глаза и увидел такое же нетерпение, какое испытывал сам. Облизал губы, и спешно крутанулся обратно к стене. Схватился за стойку душа, как за поручень, и встал на носочки. Выгнул спину, чтобы тебе было удобнее, и вода покатилась по пояснице, подзадоривая. Ну же… Ты мучительно медленно провел пальцами между ягодицами. Надавливая, очертил окружность вокруг ануса, и мне пришлось шумно выдыхать, сжимая до хруста в пальцах хромированную трубу. У нас с тобой разный темперамент — мне хотелось все и сразу… Теперь в моих ушах бился пульс. На заднем фоне уже почти неразличимо шумела вода, — я ждал, затаив дыхание. Не знаю, ты вроде перестраховался слюной, — я точно не почувствовал, — но хорошо ощутил, как ты намеренно-медлительным движением проталкиваешь свой член вглубь. Стенки прямой кишки постепенно раздвигались, и мне казалось, я сейчас дышу шумно и глубоко — сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Когда было затронуто особенно чувствительное место, в ногах появилась предательская дрожь. Ты крепко взял меня за плечо, обхватив в суставе, и резко подался вперед. Каждый последующий толчок я различал только по звукам шлепков кожи о кожу — по ощущениям они слились в неразрывную череду движений, приносящих и острое возбуждение, и, одновременно, освобождение от него. Я держался обеими руками за скользкий металл, стараясь не съезжать вниз. А ты крепко перехватил меня за бедра, и я чувствовал, как порой ты отрываешь меня от пола, а после натягиваешь на себя так глубоко, как это вообще возможно. Мне оставалось только дышать ртом, подстраиваясь под ритм — владей, задавай и тон, и манеру, твори меня на свое усмотрение. Когда толчки стали механически четкими, я угадал момент, отцепил руку, опустил ее вниз и, наконец, сжал член у основания. Перед глазами на секунду всполыхнули лучистые соцветия — так сильно я зажмурился. Вся накопленная жаркая тяжесть начала ритмично выплескиваться вместе со спермой, оставляя вместо себя умопомрачительно сладкий оргазм. Мышцы в промежности заныли, часто и быстро сокращаясь, и кажется, меня затрясло. Я застонал в полный голос, чувствуя, как твой член продолжает двигаться внутри вместе с пульсацией во всем теле. Ты отстал от меня на несколько секунд. Стоило только немного восстановить восприятие, как ты особенно сильно вжал в себя мои ягодицы и с горловым стоном замер. Все еще как в трансе, я ощутил как пульсирует твой член, как в заднем проходе делается совсем влажно, и как ты тоже весь, целиком, подрагиваешь. Пять ударов сердца спустя услышал твое громкое дыхание, а сразу после почувствовал поцелуй в плечо. Погодя, ты повел бедрами, отстранился. В промежности стало легко и пусто, и ты притянул меня к себе обеими руками. Было слышно лишь стук пульса, твое дыхание и шум воды. *** Мы лежали в ванне. Я прибрал тебя к рукам — теперь ты разлегся на моей груди, уложив затылок мне на левое предплечье, а мне оставалось только перебирать короткие пряди на твоих висках — изучать новую прическу на ощупь. Порой я озирался по сторонам: разбросанные цветастые бутылки создавали ощущение погрома. По стойке душа вниз по трубе непрерывно бежала струйка воды. — Тебе не кажется, что мы ее сломали? — спросил я, пытаясь накрутить самую длинную прядь на палец, но она, не сдаваясь, упрямо выворачивалась. — Возможно… — по голосу чувствовалось, что это тебя чем-то забавляет. — Если так, придется чинить. Говорил я беззаботно, но меня не отпускало смутное чувство тревоги: как ты? Все ли в порядке? Резкие перемены всегда заставляют волноваться, плюс ко всему… Вчера я не анализировал, действовал по наитию, и не подумал… просто не успел, и теперь не знал как подступиться, чтобы спросить: было ли твое тело восстановлено настолько, что вчерашний секс можно было считать за новый «первый раз»? Несколько щекотливая тема… да и по твоему поведению никогда не определишь… Я чуть нахмурился, будучи уверенным, что тебе не видно моего лица: — Наверное, вызовем сантехника… Хотя… думаю, Шиз справится в легкую… — С ними ты тоже спишь? — внезапно спросил ты, и я чуть не подавился воздухом. Даже не нашел сразу, что сказать в ответ — настолько диким показалось услышанное. Ты, покачивая согнутым коленом, молчал с таким спокойствием, что меня это заставило нервничать куда сильнее прежнего. Так вот откуда взялся тот собственнический порыв? На душе мигом сделалось гадко: не доверяешь. Хотя с чего мне доверять? Ты почти ничего не знаешь ни обо мне, ни об отношениях с ребятами… — Нет, — коротко уронил я, и понял, что пальцы уже секунд пятнадцать как замерли в твоих волосах. Убрал руку. — Ясно. Ясно? Что тебе ясно? Вот по тону понятно, что ничего не ясно. Что у тебя там в голове? — Что еще? — я перенял у тебя прохладный отстраненный тон. — Что тебе еще интересно? Только это? Ты оторвался от моей руки, наклонился, сбрызнул водой лицо. Повернул голову и посмотрел из-за плеча: — Ты жертва для них для всех? — а после вновь откинулся мне на грудь как ни в чем не бывало. Только вот показалось — мышцы стали более напряженными, чем обычно, дыхание более тихим, чем было до этого. Стоило сообразить, что следует ответить, как ты продолжил. — Теперь нас четверо, тебя хватит? Черт… Несоизмеримо большую часть осознанной жизни мне пришлось провести на Эрде. Ну и среди ребят, конечно, — я все время забывал, что тут связь между бойцами и жертвами слишком сильно походила на брачные узы, освященные пред алтарем — одна на всю жизнь. Поменять партнера… только после его смерти, и то, если второй оставался в живых. Связь между тобой и Сеймеем можно было сравнить с адюльтером, которым тяготился и брат, и Нисей, и ты. «На правах любовника», хоть любовниками вы и не являлись… От того, даже не смотря на твой талант и силу, отношение к тебе было пренебрежительным, таким, какое в свое время еле терпела Ди в Черахе — любовница вельможи, его содержанка. Я вздохнул. — Меня точно хватит, на счет этого можешь не беспокоиться, — не смотря на выбранный нарочито-спокойный тон, я обнял тебя за грудь, притянул ближе. Закрыл глаза, прочувствовал Связь всем телом и отравил по ней то, что мы, словно договорившись, больше не произносили вслух: — Я люблю тебя… Ты замер, кажется, даже дышать перестал. Переспросил вслух: — Что? Я пожал плечами, прижался теснее щекой к колючему затылку: — Пора выбираться. Я есть хочу… *** В гостиной нас ждал Второй, вольно растянувшийся на диване в своем, уже ставшим привычным, облике. — М… — проговорил он, окинув нас подозрительным взглядом. — Ну что, снизошли, наконец? Небось, если бы не голод, еще бы неделю не спускались. За окнами уже царила тьма — около полуночи. Я прошествовал в домашнем халате мимо дивана прямиком к холодильнику: надо посмотреть, что там есть. Только я схватился за ручку дверцы, как голос Второго прозвучал насмешливо и гаденько: — Солнце, а ты уверен, что он стоит того? — в тоне сквозило нарочито оскорбительной иронией. Кинув взгляд в сторону Кея, я обнаружил, что тот уже стоит на ногах в середине комнаты. Ты замер где-то на полпути ко мне, напряженный, взъерошенный. Я всмотрелся в хитрые глаза Второго — ни намека на совесть… Покачал головой: — Кей… Только не сейчас, дай поесть хотя бы… — Как это у вас тут говорится? Напомни-ка? «Мы, такие-то-там, вызываем вас на бой?». Ну так вот… Я, от своего имени, вызываю тебя на бой, Агацума. — Комично скривился и добавил, — так уж и быть… Этого, в халате, можешь взять с собой… В тот же момент пространство вокруг начало сжиматься. Мгновение, и нас всех выбросило в Систему.