Words That Water Flowers

Это было после полудня. К тому времени они уже покончили со школой, и Киллуа остался дома у Гона на ужин. Они забрались в комнату к мальчишке, где Киллуа сразу облокотился спиной о кровать, устроив тетрадь себе на колени, а Гон распластался на полу, животом подпирая мягкий ковер. И он не мог перестать пялиться на Киллуа. Он прекрасно понимал, что блондин давно уже заметил. У него то и дело дергался глаз и очевидно, что он еле сдерживал это угрюмо-задумчивое выражение лица. За последние три минуты он успел написать целое ничего, но, справедливости ради, следует сказать, что тетрадь Гона тоже была девстенно чиста. — Да что, — наконец выпалил Киллуа, — с тобой не так?! Гон тут же распахнул глаза и нацепил свое лучшее невинное личико. — Не понимаю, о чем ты. — Нет, понимаешь! Почему ты на меня так смотришь?! — Как — «так»? — Да не знаю я, будто… — Киллуа вскинул руки к небу. — Будто я бомба и взорвусь сейчас! Или я тут пополам согнусь в любую секунду и… подожди-ка. Гон медленно сел, опасливо осматривая Киллуа. — Что такое? Киллуа сощурил свои глаза в тонкие, морозно-голубые трещинки и Гон громко сглотнул. — Ты на меня пялишься потому что боишься, что я тут в любой момент стану цветками плеваться по твоей спальне и помру?! — напрямик спросил Киллуа. — Серьезно? У Гона отпала челюсть. Как он так быстро догадался?! — Я… Нет, конечно, нет- — О, боже. — застонал Киллуа и дал коротким ногтям слегка процарапать лицо по бокам. — Это реально так. Поверить не могу. Я не какая-то там хрупкая и ломкая девчушка, Гон! Я не свалюсь замертво перед тобой из-за того, что у меня Ханахаки! Обжигающее раздражение начало бурлить в груди у брюнета, и Гон на одном дыхании выпалил: — Да знаю я, не тупой! Я просто волнуюсь о тебе и ничего не могу с этим поделать! — А не надо волноваться. Я могу о себе позаботиться. Я со всем справлялся задолго до того, как тебе рассказал. — огрызнулся Киллуа, раздувая от негодования ноздри. — А что, если я хочу волноваться? — Гон выпалил в ответ. — Ты мой лучший друг! Я хочу помочь! Киллуа раздосадованно выдохнул. — Ну не можешь ты ничего сделать. И глазеть на меня вместо того, чтобы делать домашку, точно не выход, так что перестань пялиться все время! Это жутко. Ярость обожгла Гона изнутри. Он не понимал: почему Киллуа постоянно его отталкивает?! Что изменилось между ними, что Киллуа так отдалился?! Это было глупо, но в тот момент Гон затаил обиду на человека, в которого Киллуа посчастливилось влюбиться. Без него не было бы между ними недоговорок и недосказанностей. Без него Киллуа не умирал бы на его глазах. Глаза защипало, и Гон спросил: — Почему ты не даешь мне помочь? — Да потому что не можешь ты! — взорвался Киллуа. — Я тебе миллион раз уже говорил: ты здесь ничего не сможешь сделать! Успокойся уже! — А я уже говорил тебе, что ни за что не сделаю этого! — Ты обязан! Ты что, идиот?! Почему ты не понимаешь, когда «хватит» значит хватит. — Забота о тебе не делает меня глупым, Киллуа! — Ты пытаешься остановить неизбежное, это делает! — Не делает! — Делает! — НЕТ!!! — ДА. ДЕЛАЕТ. — НЕТ, НЕ ДЕЛАЕТ- Киллуа отбросил тетрадь в сторону и накинулся на Гона. У Гона была лишь доля секунды, чтобы оценить эту убийственно яростную ауру, прежде чем Киллуа завалился ему прямо на грудь, придавливая к полу. Гон боролся сначала — скидывал бледные когтистые руки со своих плеч и пытался стянуть тяжелое тело с груди — но Киллуа ежесекундно перехватывал его запястья. В итоге он прижал их к ковру по обе стороны от головы друга, качественно фиксируя парня под собой. Гон оскалился, волны адреналина все еще раскатывались по телу- Но потом он замер; лицо Киллуа было в дюйме от его собственного. Он был так близко, что Гон смог разглядеть белоснежные полосы, разрезающие голубой сапфир глаз Киллуа, посчитать каждую серебристую ресницу, ощутить мягкие локоны, щекочующие его лоб… И сердце начало неожиданно быстро набирать обороты. — Ты, — прорычал Киллуа, и его теплое дыхание опалило Гону нос и щеки, — должен прекратить. Ясно?! Я не собираюсь проводить оставшиеся мне месяцы, наблюдая, как лучший друг носится вокруг меня, словно вокруг какого-то слабого неудачника. Потому что я не такой. Я принял свою смерть, Гон. Я рассказал тебе только потому, что решил — ты заслуживаешь знать правду. Я доверился тебе и надеялся, что ты не начнешь относиться ко мне по-другому. Поэтому тебе лучше прекратить, или я уйду. Сердце Гона сжалось, и весь воздух покинул его легкие в эту же секунду. Киллуа может… Киллуа может уйти?! Нет. Нет, не может. Не сейчас, не когда у них осталось так мало времени, не когда- Киллуа неаккуратно скатился с парня. Он прямо сел на ковер рядом с Гоном, скрестив ноги, но Гон не смог пошевелиться. Вместо этого он просто лежал и широко распахнутыми глазами смотрел в потолок. Ужас сковал его конечности. Месяцы. Киллуа сказал «месяцы». Когда Гон снова подал голос, он звучал невероятно сипло: — Это правда все время, что у тебя осталось? Несколько месяцев? Киллуа взглянул на нечитаемое выражение лица своего товарища. — Ну?! — нетерпеливо прокаркал Гон. Киллуа скривился на этот тон. — Не уверен. — признался он. — Я ведь не был у врача. Я не могу… — с тяжелым вздохом пропустил через пальцы несколько локонов. — Я просто не знаю. Да и какая вообще разница. Гон подорвался, как только Киллуа собрался вставать. — Большая, Киллуа! Я хочу знать, как много времени у нас осталось! — громко заявил мальчишка. — Тогда, увы, ты останешься в потемках. — парировал Киллуа. Ярость внутри Гона еще активно бурлила, когда Киллуа прошествовал к своему портфелю и начал копаться там, пока не нашел телефон. Киллуа нажал на экран пару раз и сказал: — Все, что я знаю о болезни Ханахаки, подчерпнуто из интернета. Ясненько? Не большая тайна. — Тогда тебе нужно к врачу. — отозвался Гон, наблюдая как Киллуа хмурится на телефон. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Как и ты! На лице блондина залегла тень. — Мне пора. — отрезал он. Гон моргнул, ярость испарилась так же быстро как и появилась. — Я… Чт-что? — Мне нужно идти. — повторил Киллуа. Он схватил свое пальто и портфель одним грациозным движением. Выскочил из спальни, не успел брюнет прийти в себя, чтобы встать. — Киллуа! Гон поймал своего лучшего друга как раз в тот момент, когда он уже ступал на крыльцо. Тот остановился, но даже не попытался повернуться. — Киллуа! Прости меня! — выпалил Гон в сгорбленную спину Киллуа. — Я не хотел на тебя кричать. Или глазеть на тебя. Я просто… я испугался. Я не хочу, чтобы ты уходил. Киллуа никаким жестом не выдал, что слышал. Гон вязко сглотнул, увлажнив сухое, как пустыня, горло. — Пожалуйста. — сказал он. — Я больше не буду тебя беспокоить. Просто вернись в дом. Ты обещал, что останешься на ужин, помнишь? Пауза. Когда Киллуа наконец повернулся, Гон удивленно вскинул брови, увидев легкую улыбку на тонких губах своего друга. — Я ухожу не из-за того, что злюсь на тебя, Гон. Вернее — я злюсь, но это не причина. — Тогда почему- — Канария только что написала, что родители возвращаются с командировки раньше, чем думалось. И если я не буду в своей комнате, когда они приедут, то буду заперт в ней на неделю. А я лучше буду с тобой зависать, чем в этом доме. Облегчение, большее, чем Гон мог бы представить, омыло его, подкосив ноги. Он был так рад. Киллуа не ненавидел его за то, что он ляпнул в комнате. Гон и представить себе не мог, что делать, если бы это произошло. Он точно не хотел об этом думать. Киллуа ни за что не возненавидит его, так же как и Гон никогда не начнет ненавидеть Киллуа. Брюнет глубоко вздохнул. — Можешь… Можешь пообещать, что не уйдешь? Не прямо уйдешь, как ты сказал там? Я не буду больше на тебя странно смотреть, клянусь. Его вдруг резко потянули за рукав, и с губ слетел рваный вздох. Он уперся в чужое тело и глупо поморгал, когда осознал, что находится в чужих объятиях. — Ты такой дурак. — промурчал Киллуа в темные волосы. Его слова, промасленные нежностью и привязанностью, которую он так редко показывал, тяжело отдавались у Гона в ушах и по телу пробежала горячая волна. — Я блефовал. Если бы я от тебя сбежал, ты бы нашел и прилип еще сильнее. Гон расслабленно рассмеялся. Он обожал, когда Киллуа его вот так обнимал. Ничто не сможет сравниться с этим тонким фигурным телом, прижатым к его собственному, с тем, как щека друга покоится на его макушке, с теплом, которое они делят друг с другом в этот момент… Но в этот раз в воздухе плавал необычный запах. Мускусный, но не полностью, и очень сильный. Он не пах плохо, но и не замечательно тоже. Что же это было? Осознание пришло к нему резко, и он ошарашено застыл. Цветы. Гон чувствовал запах цветка, который убивал Киллуа изнутри. И скоро, благодаря ему, Киллуа уже не сможет вот так обнимать Гона. Любое прикосновение могло быть последним, вообще любой момент вдвоем мог стать последним разом, когда он видел своего лучшего друга. Глаза горячо защипало. Он уткнулся лицом в рубашку Киллуа и до боли сжал челюсти, чтобы не выпустить непрошенный всхлип. Когда Киллуа спустя пару минут наконец ушел, его тело сотряс приступ рваного кашля. Гон молча наблюдал, как бледная фигура Киллуа исчезала в ночи, но внутри его разрывал безумнейший крик.