Лекарство из крест-травы

До вечера Олег старался не пересекаться с Сергеем. Тот, впрочем, и сам был занят наблюдениями за происходящим в Питере посредством переписки с Громом. Команда, как всегда, работала на отлично: ребята устроились под самым носом майора, а тот до сих пор ни о чем не подозревал и, как последний дурак, велся на эсэмэски от Разумовского. Может, он и рассчитывал играть по чужим правилам, лишь пока враг не будет в зоне досягаемости, но до сих пор это выглядело как слепое ворчливое подчинение: Грому было что терять, а потому он не предпринял ни единой попытки поделиться информацией с кем-то извне. По крайней мере, Кир, вжившийся в свою роль матерого взяточника при погонах, негодовал, что какой-то питерский неудачник смеет укрывать сведения от старшего по званию. Волк смеялся над его почти натуральным гневом, но тут же осаждал: стоило чуть переиграть, и кто-то наиболее любопытный мог в любой момент выяснить, что дотошный ФСБ-шник Кирилл Стрелков – отнюдь не тот, за кого пытается себя выдать. У Олега на руках была вся информация касательно выполнения плана, но Сережа предпочитал свои игры фактам. Время от времени он интересовался, все ли идет так, как должно, и кивка в ответ ему было достаточно. Еще бы, куда занятнее была реакция Грома, который наверняка в панике бросался угрозами и требовал немедленной капитуляции, нежели четкое следование расписанию, благодаря которому Волк и его ребята обеспечили клиенту такой шикарный эмоциональный аттракцион. Пару раз в течение дня возникало смутное желание позвонить Игроку и поинтересоваться, как запрос на вызволение из Крестов не попал в спам, но Волку удавалось подавить его. Агент, проверяющий ворох потенциальных заказов, прежде, чем они попадут непосредственно на стол наемнику, наверняка клюнул на предложенную сумму, да и личность клиента вряд ли сыграла бы какую-то роль. С Игроком Олег был знаком очень давно и первые свои миссии в качестве командира независимой группы наемников получил не без его помощи, однако о своем детстве Волков не распространялся и знакомство с сетевым гением не афишировал. Злиться приходилось только на себя. Мог же отказаться от дальнейших действий. Ах да, деньги. Не только они, конечно, но Олег старался не думать о каких-либо других мотивах. Ему порядком надоело носиться с Сережей, пытаясь понять, чем вызваны перепады его настроения. Надоело самому метаться от мысли к мысли, от эмоции к эмоции. Да, несомненно, он хотел помочь, но навязываться было не в его правилах. Если Разумовский ненавидит – его право. Но после этих слов наемник сам не мог определить, как относится к бывшему другу. Влечение определенно присутствовало, но оно было не из тех, которые сложно заглушить. Волков знал, что уйдет, стоит заказчику указать на дверь. Уйдет – и не пожалеет. Что бы там ни говорили пророчества. Что бы там ни было суждено. Кто бы ни явился по душу Сергея, за исключением Грома, конечно. Олег ожидал, что Разумовский начнет опрашивать друзей майора с девушек. Время было ограничено, а подруги жизни наверняка лучше всех знали столь необходимые Сереже подробности и болевые точки. В принципе, Волк был согласен с этой позицией. Есть вещи, которые влюбленные замечают, даже если ничего не сказано вслух. Живя с человеком под одной крышей, сложно что-то утаить, даже если скрываешь это от самых близких людей. Но зачастую любовь ослепляет. К тому же давать Пчелкиной очередную возможность манипулировать мыслями и чувствами похитителей было опасно, так что наемник даже обрадовался, что Сергей предпочел провести первый светский ужин с элементами допроса в компании школьных друзей Грома. Они давно не общались так тесно, как прежде, однако Алексей и Иван могли оказаться полезными, ведь помнили Игоря еще ребенком. Мальчишкой, полным надежд и устремлений. Почти таким… Волков снова прервал полет мыслей и нелепых ассоциаций. Прошлое – в прошлом, и нечего туда лезть. Он еще не старик, чтобы ностальгировать по теплым денькам юности. Более того, он на задании. Вопреки ожиданиям, Разумовский одобрил решение Олега взять заряженный пистолет и держать его наготове. Он все еще настаивал на том, что гости должны чувствовать себя комфортно, насколько это вообще было возможно в созданных им условиях, и избегал демонстрации силы, но Иван был мужчиной крепким, к тому же знакомым с приемами единоборств. Волк не мог позволить себе рисковать. Скорее всего, он справился бы и голыми руками, реши заложники взбунтоваться, однако имидж обязывал выглядеть и действовать солидно. Такой расклад клиента устраивал, пусть и не безоговорочно. – Только не вздумай открывать огонь без приказа, – сердито пробормотал Сергей, прежде чем толкнуть дверь, за который уже горел камин и ожидали вечерние собеседники. Олег коротко кивнул. Он не идиот размахивать оружием направо и налево. Если все пройдет тихо, заложники даже не узнают о нем. Если же ситуация примет нежелательный оборот – вряд ли у Разумовского достаточно опыта в подобных делах, так что Волк будет руководствоваться боевым инстинктом, а не командами поехавшего крышей гражданского. Уже не раз случалось так, что только неподчинение приказам спасало наемника в тяжелом положении. Просто он лучше зажравшихся кабинетных крыс знал, что положено делать на войне, а что нет. Впрочем, гости сидели тише воды ниже травы – и хилый ботаник Алексей, и потенциально опасный скромник Иван. Оба чувствовали себя неуютно в роскошных старинных креслах, под насмешливо-испытующим взглядом Сергея и привычно сосредоточенным – Олега. Наемник, оставшийся стоять по левую руку от клиента, имел определенное преимущество. На его стороне был не только более широкий угол обзора, но и психология. Заложники смотрели на него снизу вверх, прекрасно понимая, что что бы ни произошло – он среагирует первым. Эта уловка безотказно работала, когда он в качестве телохранителя приходил на встречи с людьми куда менее миролюбивыми, и сомневаться в ее эффективности сейчас не приходилось. Впрочем, вряд ли кто-то вообще, вне зависимости от уровня физической подготовки, задумал бы противостоять маньяку во дворце, где на каждом углу охрана и шансы уйти живым минимальны. Пока Сережа, сладко улыбаясь, уверял гостей в своем добром расположении, те не сводили настороженных взглядов с Волка. В их глазах он был оружием, и для пущего эффекта наемник переместил палец на курок. Было в этом движении нечто завораживающее, на уровне инстинкта. В такие моменты неважно, заметила ли цель что-то за спиной Волкова, догадалась ли о том, что ствол не снят с предохранителя – возможно, что-то неуловимо менялось в самом выражении лица и заставляло поверить в любую, даже мнимую опасность. Все шло гладко. Разумовский задавал вопросы – на них отвечали. Наверняка знали, что за словами кроется отнюдь не праздное любопытство, но говорили, посвящая безумца в секреты своей юности. Не требовалось ни переспрашивать, ни уточнять, ни наводить на какие-то определенные мысли. Слишком просто, как будто даже бессмысленно. Глаза Сергея горели азартом и интересом. Олег тихо злился, но продолжал играть свою роль, потому что так было надо. Он взял этот заказ и обязан был довести дело до конца. Потом, конечно, никто ничего в лицо не скажет, но Волк начинал всерьез опасаться, что одного за другим растеряет всех своих ребят. После всех горячих точек, перестрелок, погонь, операций под прикрытием – этот цирк? После пыток, казней, допросов, от которых не оставалось ни одного целого пальца, – Иуды, даже не подозревающие о собственном предательстве или осознающие его, но слишком переживающие за собственную шкуру? После заработанной репутации и определенного авторитета – повиновение неадекватному мажору, почувствовавшему тягу к смерти, но еще не научившемуся жить и ценить это? И ведь именно Волк довел команду до такого. Можно было найти множество оправданий, но Олег не искал. Он полностью признавал свою ответственность перед ребятами. Признавал то, что в какие-то моменты шел на поводу у ностальгии и даже кичился этим. Бойцы знали, что детство их командир провел с теперешним клиентом, и уже наверняка связали между собой все ниточки. Волков чувствовал, что стоя сейчас здесь, наблюдая за заложниками и слушая их бесконечные признания, выставляет себя сентиментальным идиотом – прежде всего, в своих собственных глазах. По обрывкам историй о школьных годах Игоря Грома Олег сделал вывод о том, что противник им попался незаурядный, но не самый опасный. Он был развитым и смышленым ребенком, не склонным к излишней жестокости, но умеющий оценить ситуацию и постоять за себя. В некоторых обстоятельствах приобретенные бойцовские навыки наверняка использовались и для получения информации при расследовании, но главного это не меняло. Майор Гром, в отличие от отряда Чумного Доктора, не был убийцей, а потому в меньшей степени подходил на роль победителя в игре, затеянной Разумовским. Услышав то, что хотел, Сережа довольно осклабился и потянул вино из бокала, все это время находившегося у него в руке, с особым смаком. Волков понимал, что подобная вольготность наверняка еще сильнее давит на «гостей», и сам уже настолько привык к подобным атрибутам «хозяев положения», так что не сразу осознал, что не стоило давать Разумовскому пить. Как-никак он был на таблетках, пусть даже не говорил, каких именно. Ему и без вина трезвого мышления не хватало. Из школьных историй он сделал свои выводы, зачем-то насмешливо проговорив их вслух. Олег заподозрил, что слова о пренебрежении развитием эрудиции в пользу физической подготовки обращены к нему, бросившему универ ради армии. На миг показалось, что Сергея и самого удивила собственная речь. Он запнулся, задумавшись о чем-то, и опустил взгляд на незначительно опустевший бокал, словно и вовсе только теперь догадавшись о его существовании. Уже через секунду Олег сомневался в собственной вменяемости: Разумовский встал с кресла и шагнул к камину. Искры весело подпрыгивали и тянулись к нему, будто были частью облаченной в черное сущности, трещали, сливаясь с голосом: – Кстати… Алексей, вы же у нас гроссмейстер? Наемник моргнул. Вопрос донесся до него одновременно из двух концов залы, но стоило открыть глаза – и Сережа снова в единственном экземпляре сидел напротив собеседников. Ни следа внезапного видения, кроме странного запаха паленых перьев, которого, казалось, никто больше не ощущал. И никакого удивления на лице Разумовского. Только азарт и предвкушение торжества. Когда пленников отвели обратно в их комнату, Сергей с отвращением выплеснул недопитое вино в огонь. Пламя зашипело разъяренной кошкой, взметнулось выше и опало, бликами отражаясь на худом лице. Олег подозревал, что друг уже с трудом отличает свои сны от реальности, но для него самого все превратилось в запутанную фантасмагорию, вырваться из которой становилось все труднее и труднее. Он даже не стал высказываться на тему алкоголя и лекарств, почувствовав, что Разумовский и сам понял абсурдность этого сочетания. По крайней мере, какая-то его часть поняла. Волков убрал пистолет в кобуру на поясе, мысленно обещая себе, что никогда больше не согласится на униформу с неудобным плащом, и размял пальцы, чувствуя на их кончиках слабую дрожь облегчения: сегодня никто не умер. Друзья Грома настолько не подходили под привычное описание врага, со всеми своими байками и воспоминаниями, что никакие установки и нацеленность на выполнение задания не могли заставить Волка оправдать их возможную гибель. Впрочем, было дело, ему доводилось стрелять и в тех, кто выворачивал перед ним душу. – Я же приказал! – яростно взвился Сережа. Проследив направление его взгляда, Олег понял, что рыжий возмущен тем, что все это время наемник был вооружен. Как будто не сам лично дал добро всего несколько часов назад. – Только провалов в памяти не хватало! – Олег, я говорил, что мои гости должны чувствовать себя как дома. Ты их пугаешь! – А ты пугаешь меня! – вырвалось у Волкова, прежде чем он осознал, насколько откровенным и искренним было признание. Он действительно волновался за Разумовского. Все эти годы – больше чем за самого себя. Опасался, что в студенческой компании друг попадет под дурное влияние, что кто-то из зависти будет желать ему зла, что придется пожалеть о своем уходе. А страшным оказалось совсем не это, и теперь бояться приходилось Сережу, а не за него. Страх был горьким, с привкусом задушенных воспоминаний, нарастающей неприязни и отвергнутой любви. Пикантные нотки сумасшествия – Сережиного или своего собственного – добавляли сюрреализма в глухое неприятное ощущение от нахождения в одной комнате. Даже в детстве не возникало ничего похожего на эти бескомпромиссные обиды. И не связывало ничего удавкой обязательств. – Ты просто параноик, который никак не может расстаться со своими варварскими привычками. – Сергей даже не обратил внимания на последнюю фразу, поглощенный негодованием. Олегу нестерпимо захотелось ударить Разумовского, унять его беснующийся нарциссизм. Объяснить, что убийство – роковая потребность, а не изящное хобби в духе коллекционирования сборников средневековой поэзии. Но в дружбу и любовь Сережа уже наигрался и теперь хотел поиграть в босса и подчиненного, и Волк согласился на эти правила. Тем более, что они не требовали от него молчания и наплевательского отношения к логике. – Ты приказал охранять тебя. Этим я и занимаюсь. Чтоб ты знал, мы действуем поперек закона, а не в бирюльки играем. И мне не до того, чтобы с каждым бугаем нежничать. Сергей посмотрел на него одновременно вызывающе и виновато. Он хотел полного контроля над ситуацией – или абсолютной власти над каждым под этой крышей. Чтобы все шло так, как он задумал, без единого отступления от сценария, без единой проволочки. Рыжий очевидно не понимал, что так не бывает. Человеческий фактор оставался для него загадкой, несмотря даже на то, что маски светского льва и успешного бизнесмена он носить научился. Олега это бесило и вместе с тем заставляло чувствовать себя в ответе за клиента. Любого другого зарвавшегося миллиардеришку Волков без зазрения совести поставил бы на место. Но с Сережей такой трюк бы просто не прошел: рыжий знал наемника слишком давно. Помнил, как он болел в детстве и сопли на кулак наматывал, как дрался со старшими ребятами и огребал по полной программе. Волк для кого угодно мог быть лучшим из лучших, но для Разумовского оставался пацаном, ничего еще не умеющим, да к тому же безнадежно влюбленным. Авторитет Олега был Сергею безразличен, как и то, что их теперешние забавы перестали быть невинными. – Не знаю, каких воздушных замков ты себе настроил, но брось это. Все равно никто не поверит, что ты просто хочешь мирно поболтать. Ты играешь с огнем, и моя задача – обеспечить твою безопасность. – Я и сам могу о себе позаботиться. Твоя задача – выполнять приказ и не тявкать, когда не просят. Оставив за собой последнее слово, Разумовский покинул комнату. Олег не поспешил за ним. Глупо было что-то доказывать психопату, прочно поселившемуся в собственном мирке. Единственное, что Волк мог сделать – подыскать для бывшего друга действительно хорошую клинику с надежной репутацией и своими людьми в руководстве. Но это значило бы сдать клиента и поставить крест на карьере. А психушка рыжему и так светит рано или поздно. А может, и Волкову тоже. Он пока еще отдавал себе отчет в действиях и решениях, но являвшиеся ему тени становились только гуще. Телефонный звонок отвлек от ненужных мыслей. Олег узнал один из номеров Игрока. Не зря весь день о нем вспоминал, видимо. – Тут под тебя какой-то подозрительный тип из Питера копает… – без обиняков начал агент, и Волк напрягся. Если Гром уже вышел на наемников и не раскрыл этого перед Разумовским – он намного умнее, чем считает Сережа. Значит, план в любой момент может пойти по звезде. Ситуация была на грани того, чтобы сорваться в полный хаос, опасный для каждого участника событий. Загнанные в угол звери и люди склонны к опрометчивым поступкам, а в углу сгрудились все. – Нет, не Гром, – опроверг догадку Игрок, и Олег облегченно выдохнул. Скорее всего, без майора не обошлось, но, если не он лично искал встречи с наемником, еще оставалась возможность вмешаться и проследить за тем, чтобы все шло по первоначальному сценарию. Любое развитие событий уже не сулило ничего хорошего. Волков чувствовал это всем инстинктами. – Я с ним встречусь, – усмехнулся он в трубку. – Сам разберешься? – так же насмешливо отозвался Игрок. – Всяко лучше денек размяться, чем выслушивать капризы озлобленного на мир мажора. – То ли в шутку, то ли всерьез. – Хорошо, жду. – Как обычно, гудки вместо прощания. Хорошим мужиком был этот Игрок. Деловым. Базар не по делу презирал и предпочитал обходиться без лишних слов. Таким привык быть и Олег, которому теперь казалось, что вся эта напряженность между ним и Разумовским – из-за неумения находить нужных слов. Из-за недоверия словам. Необходимо было развеяться, и шанс подвернулся очень кстати. Кем бы ни был «подозрительный тип из Питера», он сто раз пожалеет, что связался с не с теми людьми и не в то время. Сергей может сколько угодно беситься из-за отлучки, но это будет потом. Олег написал ему сообщение, коротко обрисовав положение, и для здравомыслящего человека этого было бы достаточно.