24 ноября, 2017
«Думал ли я, что когда-нибудь мне попадется клиент со специфическими отношениями с отцом? Определенно нет. Тем более, с нестандартным проявлением эдипового комплекса. Что сказать, порой мне очень везло… Лето было в самом разгаре, моя деятельность набирала обороты, и это был мой самый первый вызов на дом. Естественно, было очень страшно, тем более я уже успел наслушаться всяких историй от коллег по цеху, одна страшнее другой, про подвалы и прикованные к батарее тела... Дверь мне открыл улыбчивый парень, то и дело смущенно чешущий затылок. Он даже в глаза не смотрел, и мне нравилось чувствовать над ним свое превосходство. – Ну, сладенький? Как будем играть? – я включил в себе соблазнителя, пробегаясь пальцами по воротнику его футболки, нарочно задевая кожу, от чего он стушевался совсем, покрываясь красными пятнами. – В… в доктора, – парень просил называть себя ДжейХоуп, и, если честно, это было забавно, такое несоответствие крутого ника и застенчивой натуры. В этот момент я понял, что тоже получу удовольствие от этого заказа…» Сокджин сидит на подоконнике в своей квартирке. Он уже давно может найти и позволить себе апартаменты получше, но он привязан к этой небольшой и по-своему уютной комнатушке, обставленной именно так, как он хочет. Тут даже есть мягкий подоконник, спрятанный прямо за письменным столом, на котором так круто сидеть ранним вечером, под мягким золотистым светом заходящего солнца. Из динамиков ноутбука, стоящего на столе, льется тихая музыка, настраивая Сокджина на совсем уж романтический лад. Однако, следующая стадия – острое ощущение одиночества. «Я подошел чуть ближе, зарываясь пальцами в волосы на его затылке, улыбаясь только уголком губ. – Мне нужно в душ, – игриво сказал я, он судорожно облизнул пересохшие губы. – Пойдем, я покажу… – он повернулся спиной, но я тут же приник грудью к его спине, запуская руку под резинку свободных штанов, сжимая пальцами член через белье, а другой задирая его футболку, оголяя вполне рельефный пресс, проводя по нему ладонью. Он начинал мне нравиться все больше... – Вообще, я думал, ты составишь мне компанию, – прошептал я ему на ухо, специально задевая губами пунцовеющий кончик уха, прижимаясь пахом к его заднице. – Я… да, хорошо – казалось, температура его тела резко подскочила, дыхание тут же сбилось, он прильнул спиной ко мне, ища поддержки. Словно податливый пластилин в моих руках. В душевой тесновато для двоих, но я прижал его к стене, как только мы встали под лейку, было необходимо, чтобы он привык ко мне, перестал пугаться моих прикосновений, раскрылся, пошел навстречу. – Ты красивый, – тихо произнес я, гладя руками по его телу, рассматривая каждый сантиметр. Ему явно было неловко и неуютно, но он не старался прикрываться, только не отрывал взгляда от пола, но я подцепил его подбородок пальцами, приподнимая и заставляя смотреть прямо в глаза, – а я? Я нравлюсь тебе? – Да… – выдохнул он, поднимая руку, но не решаясь прикоснуться ко мне. Я взял его ладонь в свою, прижал ее к щеке, прикрывая глаза и потираясь об нее. – Думаю, мы подружимся, – сказал я прямо в его губы, тут же легко касаясь их, прихватывая верхнюю, а потом провел кончиком языка по нижней. Неожиданно, скорее всего, даже для себя, он подался вперед, прижимаясь сильнее к моим губам, я, улыбаясь, поддержал инициативу ДжейХоупа, упираясь рукой в стену около его головы, и целуя уже по-настоящему. Он тихо застонал, приоткрывая губы, и я просунул язык глубже, скользя им по его языку. На удивление, парень явно умел целоваться…» Звонок в дверь прерывает Сокджина, он, сопя и чертыхаясь, выкарабкивается из своего убежища, и, спотыкаясь об ковер, открывает дверь, поглаживая ушибленный палец. – Ваша пицца, – на пороге стоит парнишка, явно студент, сверяя заказ с чеком, – с вас 20 000 вонн, – он впервые смотрит на Сокджина, тушуясь. Точно, Сокджин уже и забыл, что на ужин у него сегодня моральное разложение и вреднющая пицца, он опирается о косяк, принимая соблазнительную позу и нацепляя самую сладкую улыбку. – Сейчас принесу кошелек, – мелодично смеется он, прикасаясь к предплечью парня, – подожди, сладенький. Как только он отворачивается, его лицо тут же меняется, стирается это приторное выражение. Но как только он возвращается с деньгами, на лице автоматически, против его воли, расплывается слащавая улыбка, а глаза лукаво прищуриваются. Он расплачивается, и как только захлопывает за доставщиком дверь, будто сдувается, сжимая в руках коробку. К записям он уже не возвращается, устраиваясь с пиццей на диване перед телевизором, а тетрадка одиноко остается лежать на подоконнике. Кажется, работа слишком въелась в него и его жизнь.※※※
«Позже мне были выданы стетоскоп и докторский халат, с игривой улыбкой которые я тут же напялил прямо на голое тело, убирая влажные волосы назад. – Ну, больной, на что жалуемся? – я толкнул его, и он сел на кровать, а я устроился на его коленях верхом, беря его лицо в ладони. – Где болит у моего мальчика? – К… кажется, у меня проблемы ч… чуть… ниже… п-пояса… – запинаясь и отчаянно краснея, все-таки выдает он, неловко придерживая меня за талию, – д-доктор… – Это же может быть очень опасно! – воскликнул я, сползая с его колен на пол, и быстро расставил его ноги шире. – Нужен срочный осмотр! Я провел пальцами по его бедрам, от колен к паху, и он вздрогнул от щекотки, а потом провел пальцами по чувствительной коже ниже пупка, и мышцы на его животе дрогнули, сокращаясь. Я скользнул пальцами по его стволу, обхватывая его пальцами, чуть сдавливая, провел рукой вверх-вниз, Хоуп надо мной рвано выдыхает. – Кажется, придется провести более тщательную диагностику… – я посмотрел ему прямо в глаза, и, не отрывая взгляда, взял его член в рот, смыкая губы на головке и надавливая языком на уретру. Инстинктивно он запутал пальцы в моих волосах, выдирая несколько волосков, и я опустился ниже, беря почти до основания, помогая себе языком. Я двигал головой, втягивая щеки, сжимая его яички и перекатывая их в пальцах. Он откинулся назад, опираясь руками о постель, запрокидывая голову, тяжело дыша. Я бы соврал сам себе, если бы сказал, что мне все происходящее не нравилось: стоять перед ним на коленях, поглаживая бедра и ягодицы очень симпатичного клиента, ощущая, как сокращаются мышцы под моими пальцами, чувствовать свою власть над ним. Он кончил с тихим стоном, падая на спину, живот и грудь поднимались и опускались от его сбитого дыхания, а сперма оказалась на моих пальцах. Я снова сел на его колени. – Хм, визуально все в порядке, – я навис над ним, демонстративно разглядывая белесые разводы, вязко стекающие по ладони, – оближи. Он приподнялся, опершись на локти, и, смотря мне прямо в глаза, провел языком, самым кончиком, по моей ладони, собирая полупрозрачные капли, а потом обхватил палец губами, обсасывая один за другим, чуть постанывая и прикрывая глаза. К этому моменту я познал уже многое, но вид молодого и красивого парня, стонущего с наслаждением, легко поддающегося моим правилам и провокациям, откровенно заводил. Впервые за долгое время я сам испытывал удовольствие от работы…» Сокджин сидит в кафешке, уютно украшенной к Рождеству, несмотря на то, что до него еще почти месяц, в воздухе витает приятный, успокаивающий аромат кофе и мандаринов, обволакивая теплом и рождественской атмосферой. Он отвлекается, засматриваясь в чуть припорошенное окно, где парочки, взявшись за руки, гуляли и шопились, покупая последние подарки к Рождеству. В такие моменты ему особенно остро чувствовалось свое одиночество, жизнь уже не играла яркими красками, не казалась увлекательным авантюрным романом в стиле фильмов про куртизанок средневековой Венеции. Он потягивает имбирный латте, все так же разглядывая прохожих сквозь кружащиеся снежинки. Сокджин тяжело вздыхает и поправляет аккуратно уложенные и залаченные волосы, смотрит на часы. До встречи с клиентом еще около двух часов, он специально назначил встречу в этом кафе. Даже куртизанкам хочется немного любви, тепла и уюта. «Он вылизал ладонь дочиста, и, словно ожидая моего одобрения, преданно заглядывал в глаза. – Какой покладистый пациент, – улыбнулся я, большим пальцем проводя по его щеке, – вы заслужили награду. Чего вы хотите? – Ваша шея, доктор… – он уже не мямлил, как в начале нашей игры, только голос чуть подрагивал, иногда срываясь на свистящий шепот, – можно мне ее… потрогать? Я кивнул, усаживаясь поудобнее и немного отклоняясь назад, давая ему доступ. Его пальцы чуть подрагивали, когда он впервые коснулся моей кожи, очерчивая кадык, Хоуп скользил кончиком носа до уха, вдыхая запах и щекоча дыханием. Он чуть сжал мою шею, обхватывая ее ладонями, и завороженно рассматривал, как кожа продавливалась и белела под его пальцами, а потом гладил, пока следы не сошли. Он приблизился губами, но потом отпрянул. – Можно? – он немного сдвинул воротник халата, открывая основание шеи и скользя по ней пальцами тоже. – Конечно, сладенький, – я улыбнулся, щелкнул его по носу, – только чур не кусаться. Он тут же приник губами к шее, не переставая поглаживать ее. В какой-то момент мне показалось, что уже не я вел эту игру. Я уперся руками в его плечи, чтобы не потерять равновесие, и потерся пахом об его. Он выдохнул, обдавая горячим дыханием мою шею, касаясь губами где ему вздумается, иногда широко мажа по ней языком, не сильно прикусывая и оттягивая. Признаюсь, я был готов кончить уже даже от этого вылизывания и чужого фетиширования на собственную шею. – Детка, как ты хочешь? – выдохнул ему на ухо я, прикусывая хрящик и мочку, обхватывая руками его шею и притираясь как можно ближе, провел языком по ушной раковине. – Ты сверху, – он мило и мягко улыбнулся, чуть двигая бедрами, – я люблю принимать. – И где же мой смущающийся пациент? – засмеялся я, укладывая его на кровать и водя руками по его груди, продолжая сидеть на нем верхом. Он ластился, подставляясь под прикосновения. – Вы просто потрясающий доктор, – он подцепил стетоскоп, играя с ним, – вылечил буквально за минуты. – Именно этому меня учили в колледже, – прошептал я прямо ему в губы, скользнув ладонью по его щеке, зарываясь пальцами в волосы. Он с готовностью откликнулся на поцелуй, чуть прикусывая и оттягивая нижнюю губу. – Твои губы просто охуенны… – он скользнул большим пальцем по моим приоткрытым губам, а я сначала лизнул его, а потом взял в рот. Он то вытягивал, то снова погружал его в мой рот, я же игрался языком с его пальцем. – Мне часто это говорят, – ответил я, последний раз скользнул губами, выпуская его с пошлым влажным звуком, облизывая чуть припухшие и покрасневшие губы. Он поймал мой язык губами, втягивая его в свой рот, вовлекая меня в очередной поцелуй. – Давай. Тебя. Подготовим, – я спустился поцелуями ниже, прикусив кожицу под пупком, и вытащил из кармана халата тюбик с лубрикантом, заблаговременно засунутый туда мною…» Звякает дверной колокольчик, и Сокджин на автомате реагирует на него, отрываясь от записей и поднимая голову. В дверях парень отряхивает налипший снег со своей шапки, скинув капюшон. Сокджин несколько секунд мучительно вспоминает, где мог его видеть и откуда он мог бы быть ему знаком, и вдруг его словно обдает кипятком, заставляя сжаться за своим столиком, став как можно незаметнее. Один из его клиентов, тот, кто просил называть его РэпМонстром, подарившем ему потрясающие ощущения и любовь к кожаным ремешкам. К счастью, он не особо осматривает зал кафе, сразу проходя к стойке, заказывая кофе. Как только он выходит, грея руки о стакан, Сокджин облегченно выдыхает, провожая его фигуру взглядом в окно. Он все еще не знает, как вести себя, встречаясь со своей «работой» вне отельных номеров или чужих квартир. И он цепляется за это, как за последнюю грань, отделяющую обычного парня Сокджина от востребованной проститутки, точно знающей себе цену, Джина. «Я вставил сразу два пальца, вошедших вполне легко, и Хоуп выгнулся над постелью, цепляясь за мои волосы. – Папа… – тихо выдохнул он, жмурясь, подаваясь навстречу моим пальцам, – папа… – Да, детка, можешь звать меня папочкой, – хрипло прошептал ему на ухо я, слегка удивившись, но да чего в жизни не бывает. Я трахал его пальцами, выцеловывая шею под тихие стоны и всхлипы, лежа на боку рядом с ним. Он обхватывал руками мою шею, выгибаясь и притираясь ближе, подставляясь под мои руки и губы. – Хватит, пожалуйста… – прошептал он куда-то мне в скулу, тут же касаясь ее губами. – Как скажешь, маленький, – я отстранился, вставая на колени между его разведенных ног, – поможешь папочке? Я отдал ему блестящий квадратик презерватива, который он еле вскрыл, и трясущимися руками раскатал латекс по моему члену, будто бы специально сжимая чуть сильнее, чем нужно, заставляя меня закусить губу. Он тут же упал на спину, грудь тяжело вздымалась, а стоящий член чуть подрагивал, красная, налитая головка размазывала капельку смазки и предэякулянта по коже живота. Я подхватил его ноги под колени, подтаскивая ближе к себе. – Чего ты хочешь? – я водил головкой по промежности, по сжатому, чуть пульсирующему кольцу, заставляя его вздрагивать от каждого касания, в ожидании и предвкушении. – Войди… – просипел он, комкая в пальцах простынь. – Войди..? – я ввел только головку, двигаясь совсем легко, дразня. – Войди, папочка… – прохныкал он, пытаясь насадиться сам. Я мощно толкнулся вперед, входя до кромки презерватива, заполняя его сразу. Он выдохнул, всхлипнув, и выгнулся так, что хрустнуло в позвоночнике. Я снова двинул бедрами, выходя почти полностью, и снова погружаясь внутрь, перекладывая его правую ногу на свое плечо, оставляя легкий поцелуй на коленке, скользя ладонью вниз по бедру и обхватывая пальцами его член, со вздувшимися от напряжения венками, готовый излиться уже вот-вот, и, проведя по стволу, пережал его у основания. – Маленький, ты же не хочешь кончить раньше папочки и огорчить его? – я наклонился к нему, отмечая гибкость краем сознания, и ловил его стоны и рваные выдохи губами, облизывая его пересохшие губы. – Нет… – он уже на грани, цеплялся пальцами за мои плечи, словно это последний оплот реальности, комкая воротник докторского халата, неприятно липнувшего к моей взмокшей спине. Мокрая челка лезла в глаза, приходилось убирать ее только взмахами головы, сбиваясь с размеренного ритма толчков, и если бы меня попросили описать эту связь, то я сказал бы: жарко, влажно, пошло и горячо. – Я скоро, детка, – прошептал я, слизывая капельки пота с его виска, – потерпи немного. – Хорошо, папочка… – он тяжело сглотнул вязкую слюну, а я прикусил его дернувшийся кадык. Всего пара моих движений довела его до разрядки, он излился себе на живот с протяжным стоном, сжимая меня в себе, больно, но безумно приятно, и я кончил в презерватив. – Я же… хороший ребенок? – не соображая, выдал Хоуп, пытаясь восстановить дыхание, бездумно блуждая взглядом по потолку. – Самый лучший, – улыбнулся я, целуя его в уголок приоткрытых губ, – папочка гордится тобой. Он встретил меня из душа, смущенно протягивая деньги, и я с улыбкой принял их. Уже в прихожей, натягивая свою легкую куртку, я заметил фотографию молодого мужчины в докторском халате на фоне здания, подозрительно напоминающего больницу. И все как-то сразу встало на свои места. – Я… Могу позвонить тебе еще раз? – спросил Хоуп, стоя в дверях, и с мокрых после душа волос вода капала на его оголенные плечи. – Конечно, сладенький, – я размазал несколько капелек пальцем, а потом легонько нажал на его кончик носа. – Меня зовут Хосок… – улыбнулся парень, – и, кажется, я стану твоим постоянным клиентом… В ответ я только улыбнулся, нажимая на кнопку лифта. Уже за закрывшимися дверями кабины я услышал звук захлопнувшейся двери…» У Сокджина остается около получаса на то, чтобы выпить еще кофе и подумать. Он подносит чашку к губам, снова погружаясь в бездумное, однако, созерцания улицы, где уже стемнело, а народа стало только больше, и в кофейне тоже. Сокджин кутается в кожанку, не самую теплую вещь для такой погоды, но профессия обязывает его быть эффектным на работе. Он вздыхает и слизывает пенку капучино с верхней губы, когда телефон оповещает о пришедшем сообщении. РМ (19:20) Эм, привет? Я не знаю, насколько вообще могу писать тебе просто так, но я видел тебя в кафе. Мне кажется, ты замерз. Сокджин несколько минут смотрит в экран смартфона, а в груди разливается тепло, прогоняющее поселившийся в теле холод, но от этого он чувствует себя еще более мерзким. Джин (19:22) Хочешь согреть? РМ (19:22) Был бы не против Сокджину хочется поставить между ними стену, грань, в первую очередь для него самого. Джин (19:23) Цена та же. Но я могу сделать тебе скидку, если ты снова принесешь помаду или что-нибудь еще ;) Ему действительно стыдно, он чувствует, чувствует, что отношение этого парня к нему явно не как к игрушке на ночь, но он свято верит, что обычная счастливая жизнь уже не для него. РМ (19:26) Джин, я… Ты мне правда нравишься Но решать, конечно, тебе. Но я бы действительно хотел, чтобы тебе было всегда тепло, а чулки и портупеи ты надевал только для меня. Да, наверное, я жалок, раз влюбился в проститутку, но… Это уже случилось. Сокджин не отвечает на это сообщение, но идиотскую улыбку уже не может прогнать с собственных губ.