В объятиях зверя

Донмён возненавидел школу. Дело было вовсе не в учёбе: он обожал учиться и узнавать что-то новое, стабильно входил в список лучших учеников не только своего района, но и других округов Сеула. Его даже не беспокоили классическими шуточками про ботанов — с ними парень легко мог справиться, написав доклад за какого-нибудь отстающего. Нет, причина была в другом. С началом нового года добавилось кое-что, чему он так и не мог научиться противостоять — домогательства. За лето Донмён подрос и стал еще более милым, поэтому каждый отброс теперь считал своим долгом шлепнуть его по заднице или зажать в темном углу. Парням доставляло удовольствие издеваться над ним, забавлял испуг в его глазах, им нравилось наблюдать, на что он готов пойти, лишь бы не быть опозоренным. Совсем скоро страх пропитал его насквозь, он боялся оставаться один в кабинете, боялся пойти в туалет — с каждым разом фантазии его мучителей становились всё более изощрёнными. Солнечная улыбка мальчика померкла, он просто забыл, что значит быть счастливым. Пару недель назад стало ещё сложнее: в школу пришёл новенький, и какой-то злой рок, не иначе, определил его в класс Донмёна. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, к какому виду относился этот парень, Ли Хангёль. Хулиган. Крашеные волосы. Проколотые уши. Браслеты и кольца на руках. Рубашка навыпуск, галстук болтается. Курит (это Сон понял, когда новенький проходил мимо его парты — несло от него за версту, и его это, похоже, не парило). Весь его облик кричал — не подходи, убью! До этого в своём классе Донмён мог чувствовать себя в относительной безопасности, ведь основную его часть составляли способные прилежные ученики, которые обычно не связывались с сомнительными элементами. Но теперь — он чувствовал — даже здесь ему не будет прохода. Он хорошо знал таких типов, как Хангёль. Сначала они ведут себя тише воды, ниже травы, а когда внимание к ним ослабевает, сразу показывают своё истинное лицо. Уже на следующий день к новенькому подкатили главные нарушители спокойствия в школе. И надо же, блин, было Донмёну уставиться на них! Он тут же столкнулся с тяжёлым взглядом Хангёля — взглядом, который заставлял чувствовать себя еще меньше, ещё слабее. Сон быстро отвернулся и только чудом не упал, зацепившись за незаметный порог. Он остался цел, пострадали лишь его обед и его гордость — тут же раздалось мерзкое гоготание. Почему-то он очень захотел обернуться и увидеть, смеется ли новенький. По какой-то причине это показалось очень важным… После того случая Донмён стал постоянно чувствовать его тяжелый взгляд затылком, но, когда он оборачивался, Хангёля обычно не наблюдалось поблизости, или он дрых, положив голову на парту. Это уже попахивало паранойей. Неизвестность сводила с ума, и Донмён думал, что надо бы набраться смелости (когда-нибудь потом) и прямо спросить, чего он хочет. На перемене сегодня было особенно шумно. В это время концентрация девушек вокруг их класса заметно увеличивалась. Они или любовались издалека новеньким через дверной проём, или — самые отчаянные — делали шаг вперёд и передавали любовные письма или какие-нибудь вкусняшки. Хангёль их попросту не замечал, не принимал подарки, но и не отказывал, словно их просто не существовало. Это возмущало! Донмёну-то такое внимание даже и не снилось. Самое романтическое, что с ним случалось — его называли миленьким. Когда-то ему даже нравилось, но теперь от этого слова становилось плохо. Именно так всегда начинались приставания Кванрёля и компании, так что у него практически рефлекс выработался. Об одной мысли о них даже сейчас по его спине пробежал холодок. — Донмён-а, посмотри, — одноклассник (и по совместительству его друг) Джун протянул свой телефон с каким-то смешным приколом. Увиденное заставило Сона громко рассмеяться. Он ненадолго позабыл обо всех своих заботах и проблемах. Когда первая волна веселья прошла, все ещё широко улыбаясь — так, что глаза сияли, — Донмён повернулся и тут же столкнулся с тёмными глазами Хангёля. Улыбка вмиг померкла. Возникло чувство, будто он сделал что-то не так. Ему захотелось спрятаться подальше и не высовываться. Он до сих пор не смог расшифровать этот взгляд, от которого в груди зарождалось странное свербящее чувство, но от него так и тянуло прижать руку к груди, в области сердца — чтобы чувствовать, как оно бьётся. Из школы он ушел самым последним, попросив Джуна не ждать его. Донмён не только прятался от своих мучителей, ещё ему просто хотелось побыть одному, не оглядываясь постоянно за плечо. Да и впутывать в это Джуна он не желал — его чувство справедливости было весьма развито, так что он обязательно бы влез, а это могло бы повредить его успеваемости и снизить шансы поступления в лучший университет страны. Нет, так нельзя. Всё-таки он мужчина, и сам разберётся со своими проблемами. — Эй, красавица, куда спешишь? Составь нам компанию. Сон так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил компанию поддатых парней, один из которых стоял в нескольких шагах от него, явно собираясь сократить это и так небольшое расстояние. Другие мерзко ухмылялись, сидя поодаль. Донмён сделал шаг назад, отрицательно мотая головой. Страх вернулся. Ещё шаг назад. Он опустил взгляд, прижав рюкзак к груди, словно щит. Горло сдавило, он не мог издать ни звука, не мог позвать на помощь. В голове билась мысль: «Я же мужик, я же мужик…». Совсем рядом раздался рёв мотора. Громкий визг тормозов, за ними последовал удар и тяжёлое падение, по ушам ударили крики, ругань. Донмён почувствовал, как кто-то опускает на его плечо руку, резко притягивая к себе. Сон был готов смириться со своей участью, но когда он отлепил взгляд от своих ботинок, то сначала увидел валяющегося на земле пьяницу, и только потом столкнулся с тёмным тяжёлым взглядом того, кто держал его за плечо. Ли Хангёль. Он всё так же был в школьной белой рубашке, только галстук уже успел испариться. В другой руке Хангёль держал шлем. — Он мой, — в низком, почти рычащем голосе читалось предупреждение. До одурманенных мозгов на удивление быстро дошло, что с ним лучше не спорить, и парни, подхватив побитого товарища, резво скрылись за поворотом. Донмён остался с Хангёлем один на один. — Я подвезу тебя. В руки парня, который непонимающе таращился на своего спасителя, перекочевал шлем. Ли вернулся к мотоциклу, завёл его и замер в ожидании. Донмён перевёл взгляд на шлем в руках, пытаясь принять верное решение. Казалось, от этого выбора зависит его будущее.