Рецепт на счастье

— Она вообще беременна! — Что? От кого? — ОТ МУЖА!!! — КАКОЙ КОШМАР! («Сегодня на улице я услышала»)

К новому рабочему месту долго привыкать не пришлось. Тот же стол со множеством выдвижных ящиков, тот же ноутбук, те же полки с книгами — скорее для декора, нежели для практического применения… То же окно напротив входа, и из этого окна в кабинет лился прозрачный свет весеннего солнца. В его лучах плясали мириады пылинок, за которыми от нечего делать было весьма интересно наблюдать. Генрих заскучал. Откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза на секунду, безуспешно борясь с сонливостью, потянулся было к телефону… И тут в дверь резко постучали, он аж подпрыгнул от неожиданности. Быстро пригладил волосы, поправил галстук, принял серьёзный вид и позволил войти. И каково же было его удивление, когда на пороге кабинета он увидел Софию Даррендорф. Возлюбленную (как бы пафосно это ни звучало) Хельмута и подругу Кристины. Сам Генрих тоже мог считать её подругой, пожалуй: в конце концов, они уже давно знали друг друга и хорошо общались. И да, Софию он ожидал здесь увидеть в последнюю очередь… Ладно, в предпоследнюю — разумеется, в девушке друга у него не было такой уверенности, как в своей. Здесь — это конкретно в гинекологическом отделении частной клиники. Уволившись из реабилитационного центра, привлечённый более высокой зарплатой, Генрих вскоре устроился в эту клинику — для столь небольшого города, как Бонн, достаточно продвинутую и дорогую. Впрочем, с дипломом университета Фридриха Вильгельма во многих местах принимали с распростёртыми объятиями. Только вот устроиться в отделение психотерапии не вышло, зато нашлась свободная вакансия в гинекологии — консультировать женщин, решившихся сделать аборт. За консультации пациентки не платили, но начальство не обижало, да и в целом работа Генриху нравилась, так как позволяла пустить в ход все свои способности и воспользоваться полученными в университете знаниями. Хотя иногда работать было морально тяжело. Он уже привык видеть на пороге своего кабинета женщин, которые были испуганы, растеряны, которые боялись за свою жизнь и здоровье, боялись своих мужей, парней, родителей, родственников, друзей… Сомневались, плакали, тряслись… Бывали и стойкие, уверенные, улыбчивые, заявляющие, что, мол, неважно, ничего страшного, всё впереди… У некоторых в глазах светилось облегчение: видимо, беременности были нежелательные, а патология плода и медицинские показания к аборту могли облегчить им жизнь и избавить от необходимости растить нелюбимого ребёнка. Да, в основном работать было нелегко, но Генрих был не из тех, кто сдаётся, и пытался показать пациенткам хороший пример. Мама говорила, что очень гордится им хотя бы потому, что в России такого не бывает, но он не совсем ей верил. И вот на пороге его кабинета стояла София. Она явно не меньше его охренела от происходящего — округлила глаза, замерла, не делая ни шага вперёд или назад, а побелевшие пальцы сжали ремешок маленькой кожаной сумочки через плечо. Но если её направили к психологу, то почему тогда не назвали хотя бы его фамилию? Почему она не знала, к кому шла? Это был первый вопрос, который возник в голове у Генриха. Второй, собственно, был очевиднее: а Хельмут-то в курсе? Они молчали, наверное, около минуты, не шевелясь и тупо смотря друг на друга. — Ты ко мне? — Генрих первым подал голос. — Нет, видимо, нет, я… я должна один препарат занести… — София неловко, дрожащими руками, открыла сумочку и достала небольшую коричневую склянку — в подтверждение своих слов. И только сейчас Генрих разглядел, что на девушке был белый медицинский халат нараспашку, а он от изумления поначалу принял его за летнее пальто или кардиган… Видимо, действительно зашла сюда сразу с работы. — Просто, видимо, кабинеты перепутала. Это же не тридцать седьмой? — 37-а, — поправил Генрих сдавленным голосом, чувствуя, что его буквально приклеило к креслу и он не может встать и подойти к подруге. — А тридцать седьмой где-то рядом, да? Генрих кивнул вправо, не в силах ничего больше сказать. — Ты только не подумай! — вдруг дошло до Софии. — Я ничего, я просто… наша аптека тут недалеко, меня попросили занести… А так мне тут делать нечего. — Да я ничего такого и не подумал, — пожал плечами Генрих, будто не он только что проиграл у себя в мыслях самые страшные картины тех несчастий, которые могли обрушиться на Хельмута и его девушку. Просто так, по её собственному желанию, потому что беременность незапланированная и рожать ребёнка не хочется, ей аборт бы не сделали — это уголовное преступление. Но если у плода какая-то патология, опасное для него или для матери заболевание, — то тогда да. Поэтому ему и стало страшно — мало ли что за кошмар настиг Софию с Хельмутом и их потенциального ребёнка… — Сама понимаешь, кто ко мне обычно приходит. — Ага, — кивнула девушка, и в голосе её зазвенело облегчение. — Ну, тогда пока, что ли. Удачного дня. — И тебе. Когда дверь за Софией закрылась, Генрих тут же схватил телефон и набрал Хельмута. *** София вернулась на рабочее место, в привычную и уже полюбившуюся обстановку аптеки, но на душе было всё ещё неспокойно. Генрих мог подумать о чём угодно, в том числе и незапланированной беременности, а она от шока и оцепенения так и не убедила его в том, что пришла по работе, а не ради аборта. Впрочем, он же умный человек, наверняка сам догадался, что она оказалась в его кабинете случайно… София знала, по словам Кристины, что Генрих сменил место работы, но не догадывалась, что оно окажется так близко к её собственному. Это, конечно, здорово, но если сразу же привело к такой неловкой ситуации… Она продолжала краснеть и смущаться, хотя давно уже следовало об этом забыть. В аптеке было пусто: напарница по возвращении Софии отлучилась перекусить, а посетителей сегодня в принципе было мало. Поэтому девушка расслабилась, откинувшись в глубоком стареньком компьютерном кресле у кассы, поправила уже изрядно измятый за рабочий день халат и взглянула в окно, наблюдая, как мерно и медленно плывут по тёмно-синему небу белоснежные облака. Постепенно заходящее солнце начинало окрашивать их нежным розовым цветом, и в час заката аптеку окутал приятный полумрак. Внезапно зазвонил телефон, мелодия вкупе с вибрацией была столь пронзительной, что София вздрогнула. Кое-как вытащив телефон из сумки, она ответила. Звонила Кристина. — У тебя во сколько смена заканчивается? — спросила она вместо приветствия. Её голос непривычно дрожал, будто она готова была вот-вот расплакаться. — Через час буквально, — взглянув на часы, ответила недоумевающая София. — Тогда можешь купить тест и завезти ко мне? — почти шёпотом попросила подруга. — Какой тест? — сначала не поняла София, но потом разум кольнуло догадкой. — А… тот самый? — Да… — Кристина, кажется, всё-таки заплакала. — Мне же таблетки прописали, и мы с Генрихом решили попробовать без презерватива, и, видимо, они не сработали, но я хочу убедиться. Пожалуйста, София… — Так, спокойно, не плачь! — Она нарочно сделала голос твёрдым, громким, командирским; обычно это получалось у неё плохо, но на сей раз, кажется, вышло нормально. Особенно на контрасте с плачущей Кристиной. — Только не плачь, слышишь меня? Тебя тошнит? Голова кружится? С чего ты взяла, что таблетки не подействовали? — Да, тошнит, и… месячные уже два дня задерживаются… — Ну это не критично, а тошнить может от чего угодно, — попыталась успокоить подругу София. — В том числе и от таблеток, кстати. Ты сейчас дома? — Ага, — Кристина, наверное, кивнула и шмыгнула носом, — с работы пораньше отпросилась, когда затошнило. София знала, что задержка месячных и тошнота могут возникнуть из-за противозачаточных, но подруга сейчас была в таком состоянии, что объяснять ей это всё, кажется, бесполезно. Если догадки верны, то легче купить ей тест, чтобы она успокоилась. А если же нет… — Ты не плачь, пожалуйста, я скоро приеду и привезу тест. Всё будет в порядке. Если что, вернёшься в Ирландию… — Она вдруг поняла, что намёк на аборт может сделать только хуже, и замолчала. Впрочем, вряд ли Кристина решится оставить ребёнка, если он и правда есть. Она всегда говорила, что не хочет никаких детей и вряд ли когда-нибудь захочет. Конечно, София не могла знать, что творилось сейчас в голове подруги. Возможно, она сделает тест, придёт в себя и решит оставить, кто её разберёт… Жизнь — штука непредсказуемая, и бывает, что даже убеждённая чайлдфри, по глупому недоразумению залетевшая, решит вдруг, что ребёнок ей всё-таки нужен. — Да, у нас недавно разрешили, — уже спокойнее отозвалась Кристина. — Спасибо. Буду ждать тебя. — И отключилась. София убрала телефон в карман и прикрыла глаза. И почему эта тема преследовала её сегодня весь день? Сначала по работе занесло в гинекологическое отделение, теперь подруга подозревает у себя внезапную беременность и просит тест… И вот что дальше? Дальше-то что? Она подошла к нужной витрине, выбрала тест не слишком дорогой, но, судя по отзывам, достаточно надёжный, и бросила в свою сумочку. Не сразу София заметила Хельмута, стоявшего возле стеклянных дверей аптеки. Он сегодня не работал, просто заехал встретить её, поэтому и зашёл не через служебный вход, как обычно, а через основной. Однако выглядел он странно, непривычно серьёзно, можно сказать, грозно… Взгляд его потемнел, губы были плотно сжаты, а руки — спрятаны в карманы синего пиджака, как будто он пытался отгородиться от неё и всего прочего мира, спрятаться, закрыться невидимой стеной… Это испугало её, но она не подала виду и взглянула на него с наигранным интересом. — Сначала мне звонит Генрих и говорит, что видел тебя в гинекологическом отделении клиники неподалёку, — начал Хельмут мрачно, сделав несколько шагов вперёд. «Вот пидорас!» — подумала София, причём про обоих мужчин сразу. — Теперь я вижу, как ты кладёшь в сумку тест на беременность. Не хочешь ничего мне рассказать? Так вот в чём дело! София с трудом сдержала смех, осознав нелепость ситуации. Ну вот так и знала, что Генрих наябедничает Хельмуту! Они же лучше друзья на свете, у них никогда не было секретов друг от друга. Да уж, стоило бы задержаться и объяснить ему получше, как её занесло в гинекологию… а теперь придётся всё объяснять уже Хельмуту, а заодно и рассказывать про проблему Кристины. — Сегодня был срочный заказ от поликлиники, мне зав отделом позвонил и велел его туда отнести, — вздохнула она. — Я просто перепутала кабинеты и случайно зашла к Генриху, я не знала, что он работает теперь именно там. Просто мы оба настолько офигели, что я крайне невнятно объяснила, что там делаю, а он мне не особо поверил, видимо. А тест… Я не знаю, чем это всё обернётся… — Что обернётся? — нетерпеливо спросил Хельмут, приближаясь к ней. Каблуки его начищенных ботинок громко стучали по блестящему кафелю. Чёрт, проболталась… Не то чтобы для Софии было жизненно важно сохранить в тайне подозрения Кристины, да и от своего парня у неё никогда не было секретов. Впрочем, это ведь и не её секрет. Да и не секрет вовсе. Наверное. Кристина вроде бы не просила помалкивать. — Мне сейчас позвонила Кристина и попросила купить тест, — нехотя призналась София. — Она боится, что беременна: её тошнит и менструация задерживается. Поэтому, как только мы закроемся, я поеду к ней. — А Генрих знает? — чуть оттаял он. — Без понятия… — пожала плечами София. Она обошла стол с кассой, приблизилась к Хельмуту и положила руку ему на плечо. — Ну успокойся ты. Я тебе не вру. Если хочешь — поедешь со мной и убедишься в этом. А потом я и себе тест куплю, раз для тебя это так важно. Но если бы вдруг подозрения возникли у меня, ты узнал бы об этом первым. — Я понимаю, но… просто столько всего… столько совпадений… — Хельмут усмехнулся, вынул руки из карманов, кладя ладони на талию Софии и привлекая её к себе. — Извини, что был резок, просто… просто испугался. — Я тоже испугалась, — призналась она. *** Кристина и правда выглядела неважно — лицо побледнело, а глаза покраснели, видимо, от слёз. На ней была домашняя зелёная рубашка, больше напоминающая халат, и она сильно измялась, будто ею полы мыли. Так странно было видеть подругу такой… У неё дрожали руки и ресницы, и София не выдержала — как только ей открыли, бросилась к ней с объятиями. Кристина несмело обняла её в ответ, и показалось, что она едва стоит на ногах. Впервые на памяти Софии она выглядела такой слабой, растерянной и беспомощной. И прилюдно, никого не стесняясь, плакала тоже, кажется, впервые. — Ты привезла? — Да, конечно, — кивнула София, доставая тест из сумки. — Ничего, что Хельмут со мной? Тут такая история, потом расскажу. — Ничего, — совершенно равнодушно покачала головой Кристина, даже не поздоровавшись с Хельмутом, который несмело зашёл в квартиру вслед за Софией. — Как ты себя чувствуешь? — Тошнит весь день, — пожаловалась она. — Вообще, это распространённый стереотип, что беременную тошнит на ранних сроках и хочется сочетать всякую несовместимую еду вроде мороженого с селёдкой, — послышался из гостиной голос Генриха, и София напряглась. — Мне мама говорила, что у неё оба раза ни того, ни другого не было. — Ну, сейчас разберёмся, — каким-то треснувшим голосом сказала Кристина и исчезла в ванной. София, Хельмут и вышедший Генрих застыли в прихожей, прислушиваясь. Но Кристина вела себя тихо, и в квартире воцарилась абсолютная тишина. София присела на свободный край обувной тумбочки и задумалась. Отчего-то мысли о возможной беременности Кристины то и дело превращались в мысли о том, что она тоже могла бы… Не сейчас, конечно, когда-нибудь позже, может, когда закончит обучение в магистратуре… И уж точно не по глупой случайности, когда выписали противозачаточные таблетки, а они не подошли! Разумеется, они с Хельмутом всё обдумают, как следует спланируют… Нужно будет обязательно проконсультироваться с врачом… Почему-то не сразу София осознала, что, прежде чем заводить ребёнка, следовало бы пожениться, а они встречались пока ещё не так долго, чтобы делать столь серьёзный шаг. Хельмут едва заметно толкнул Генриха локтем в бок, и тот, закатив глаза, негромко сказал: — София, прошу прощения за распространение ложной информации. — Ты что, робот? — хмыкнул Хельмут. — Всё нормально, — улыбнулась София. — Мне стоило получше объяснить, а не мямлить. — А мне стоило подумать головой, — кивнул Генрих. — А мне не стоило грубить, — поддакнул Хельмут. — Ну да, все в чём-то виноваты и все извинились, всё хорошо, — попыталась София остановить эту бесконечную череду извинений. — Сейчас главное не это. Время шло, Кристина не выходила, и все трое начали не на шутку беспокоиться. Не в унитаз же она себя смысла от безысходности? Из гостиной в прихожую выглянул кот и, осознав, что ничего интересного здесь не найдёт, величественно удалился. Часы тикали, действуя на нервы. Генрих начал нетерпеливо притаптывать ногой, София встала и хотела было постучать в дверь ванной, как вдруг Хельмут неожиданно подал голос: — Ну, папаша, что делать будешь, если она таки залетела? — Не знаю, — явно искренне ответил Генрих — в его голосе звучала растерянность. — И она наверняка тоже не знает. Будем думать. — Последняя фраза, впрочем, прозвучала несколько категорично, будто у этого «думать» был лишь один исход. Через секунду дверь в ванную открылась, и все трое замерли в волнении и нетерпении. София даже почувствовала, как внутри у неё всё холодеет от страха. Кристина всё ещё была бледной и уставшей, на её лбу виднелась проступившая испарина, глаза по-прежнему краснели от слёз, а волосы взлохматились и падали ей на лицо. Однако она улыбалась, и София понятия не имела, как трактовать эту улыбку. — Всё хорошо, я не беременна, — выдохнула Кристина, зачем-то протягивая подруге тест, на котором виднелась яркая розовая полоска — одна. — И у меня всё-таки кровавый режим установился, так что, если кому-то надо в туалет, не пугайтесь, там немного бардак. Генрих тут же заключил свою девушку в объятия, и та снова расплакалась — видимо, на этот раз от счастья и облегчения. — Ты меня напугала, — выдохнул Генрих. — И что ты мне сделаешь, в концлагерь отправишь? — истерично хохотнула Кристина. — Видимо, вы были правы: тошнота и задержка появились из-за таблеток. Надо будет ещё раз к врачу сходить… — Или инструкцию прочитать наконец, — хмыкнул Хельмут. София закатила глаза, неосознанным, машинальным жестом взяв его за руку, и улыбнулась. Отчего-то она почувствовала себя причастной к чему-то особенно важному.