Наедине с тобой

POV Артём - Пиндюра, ты уже собрался? – Цой заходит в комнату, где я как раз в шкафу пытаюсь найти что-нибудь тёплое. На дворе 26 октября, а на улице уже мороз. Непредсказуемая московская погода. - Да, почти, - вытягиваю толстовку, закрываю шкаф и одеваюсь. У Толи снова глаза закрыты очками. Ну нафига они ему? Сейчас даже не солнечно! И так не видно его глаз… Я смотрю на него и понимаю одну вещь. Он стоит, как вкопанный, и почти не дышит. - Толик, с тобой всё в порядке? - Да, конечно, - улыбается этой своей улыбкой казаха (корейца?) и сводит с ума. Меня и бандиток. – Идём? - Конечно. Уже в коридоре, натянув кожанку, завязываю кросы. Краем глаза вижу, как Цой фоткает нас в зеркале. А у самого шнурки развязаны. Забавно будет потом прочитать где-нибудь что-то наподобие: «Анатолий Цой, солист популярного бойзбенда «MBAND», не завязывает шнурки. Это мейнстрим или он просто не хочет?». Я б даже прокомментировал как-нибудь смешно. Может быть. - Меньше любуйся, больше собирайся, - произношу я, закончив со шнурками. - Тём, завяжи мне шнурки. Проходит несколько долгих секунд молчания перед тем, как я понимаю, что он не шутит. - Что? – спокойно переспрашиваю, откровенно не понимая, почему это должен делать я. - Я надел слишком узкие штаны и не могу наклониться. Скептически смотрю на его спокойно висящие на нём штаны, после чего перевожу взгляд на лицо. - Ты. Вот. Сейчас. Серьёзно? - Да! Тебе сложно что ли? Так, напомните мне, сколько этому человеку в июле исполнилось? Двадцать восемь? Двадцать восемь лет, а он просит меня завязать ему шнурки, будто ему четыре года, и мама его в садик собирает. - Толь. - Ну, пожалуйста, - очки надеваются на голову, а на меня смотрят два щенячьих карих глаза. Ну вот твою же ж мать, Цой! Какого хрена ты снимаешь очки, когда хочешь меня уломать? Матерюсь про себя ещё пару мгновений, после чего сажусь завязывать ему шнурки. - Выложишь в историю, убью. Завязываю шнурки на обоих кроссовках и поднимаю голову. Мой взгляд утыкается в такую интересную выпуклость между ног. Поднимаю взгляд выше. Карие глаза затянуты дымкой похоти, а нижняя губа закушена зубами. - Тё~ёма~а. Блять! Ну сейчас что ли? - Иди в ванную. - Ну~у, - капризно ноет он. - Ночью будешь мне отрабатывать, что б тебя! Расстёгиваю ширинку и вызволяю его член из нижнего белья. Да когда он возбудиться так успел? Он ж каменный! Пару раз провожу рукой по всей длине, после чего медленно беру в рот. Он опирается на стену, так как ноги его держать перестают. Я начинаю часто водить головой, заглатывая глубже и работая языком. Сверху слышу одобрительные стоны. А как давно мы вообще этим занимались? Я даже не помню. Заглатываю на полную длину, втягиваю щёки и продолжаю ритмично двигать головой вперёд, назад. - Эй, эй, помедленней, - чужая (ну, ладно, не такая уж и чужая) ладонь ложится поверх щеки. – Нам некуда торопиться, не спеши. В смысле, блин, не спеши? Если мы не спустимся через двадцать минут, нас прибьют! Сука, ну почему? Почему именно сейчас? - Сам виноват, ох, - будто прочитав мои мысли отвечает он. И этот его «ох». Толик, какой же ты… - Нечего…было…своим торсом светить. Ах, ну, да. Это я во всём виноват, конечно. - Так вот, что тебя возбуждает во мне. Мой торс. А я то думал, что весь я, - пока говорю, вожу рукой по его плоти. - Ммн…Помедленнее, - откидывает голову назад, в беззвучном стоне открывая рот. - «Ага, помедленнее, сейчас. Бегу и спотыкаюсь». - А самого-то, что возбуждает во мне? Наверняка тоже что-нибудь особенное. - Меня возбуждаешь весь ты. Всегда. Но я сдерживаюсь, - на каждом предложении поднимаюсь, пока наши лица не оказываются на одном уровне. – Пока не вижу твоих глаз. Вышеупомянутые глаза широко расширяются от удивления, когда я обхватываю оба наших члена рукой, а второй рукой прижимаю его за талию к себе. - Тёма, - выстанывает и толкается бедрами, отчего его ствол проезжается по моему. Прикусываю щёку изнутри и начинаю также двигать бёдрами, плотно обхватывая наши достоинства ладонью. Толик начинает стонать всё громче, а я просто упиваюсь его стонами. Не выдерживаю и затыкаю поцелуем. Сминаю эти пухлые губы, не сбавляя темпа. Чёрт, мы действительно слишком давно этим занимались, я уже на грани. Толик, правда, тоже. Руки Цоя притягивают меня ближе. Одной рукой он зарывается в мои волосы, а другой обвивает шею. - Помедленнее, прошу. И стонет. Стонет. Стонет. Стонет. Да он поёт не настолько шикарно, насколько стонет! Не собираюсь я останавливаться. Хочу видеть, как его накрывает оргазм. Хочу видеть, как его ноги слабеют, как он из последних сил хватается за меня, как в «бреду» шепчет моё имя… Хочу его... Хочу. Хочу. Хочу! - Готов слушать тебя такого вечно, - шепчу в ухо, прикусывая мочку. Оргазм настигает нас одновременно. Цой вскрикивает и выстанывает моё имя, притягивая меня так, что между нами вряд ли есть миллиметр свободного пространства. - Кажется, нам придётся переодеться, - усмехаюсь я, придя в себя немного раньше. Он загнанно дышит, но кивает. Через десять минут мы выходим на улицу, где нас ждёт Киса. - Вы такие долгие! Сколько можно собираться? - Ну, ты же сам сказал на встрече с «Одноклассниками», что я очень долго собираюсь. Вот, поддерживаю легенду. Никита показывает мне язык, а Толя рядом улыбается. Его глаза вновь скрыты солнечными очками. Разбил бы их, да они, вроде как, дорогие. Или это другая пара? Пока мы ехали на работу Толик выложил в историю ту фотографию в зеркале. Он долго думал, что же там подписать. Когда во время перерыва я посмотрел эту историю, то мысленно орал минут пять. Слово, которое он долго придумывал для подписи было:

Помедленнее.