Наедине с тобой

- Толик, - Тёма решил нарушить тишину, в которой они так активно работали. Вернее, это у Артёма была тишина, так как он сочинял текст, а вот у Толика был звук в наушниках, поскольку тот помогал Кириллу монтировать выпуск «Полтора корейца». - Да? - Ты всё ещё должен мне ауди, - усмехнулся репер, вспоминая розыгрыш. Цой остановил монтаж, задумался, когда это он обещал Тёме ауди, потом память ему подкинула его же прямой эфир, отчего он усмехнулся. - Не помню, чтобы я его тебе официально обещал. - Ну как же, «мариночка» это мой второй аккаунт. - Ага, и ты в свободное время делаешь девушкам ноготочки. (прим. Авт.: Я очно не помню, чем занимается та девушка, поэтому не возмущайтесь) - А откуда ты знаешь, чем я ещё зарабатываю на жизнь, кроме концертов? Толик честно пытается не заржать на всю квартиру. - И многие твои подписчики видели, что ты должен мне ауди. И не на три дня. Тёма, глубоко уйдя в своё враньё, не сразу понимает, чьи это руки ложатся ему на колени и как Цой оказывается под столом между его ног. - Я думаю, мы договоримся, - улыбается Толик, понятно проводя руками вверх к паху. - Ну, попробуй, - усмехается Пиндюра. Чужие руки умело и так привычно расстёгивают пуговицу и змейку штанов, что возбуждение проходится приятными мурашками по телу только от предвкушения происходящего. Штаны стягиваются до щиколоток, и до того, как перейти к самому интересному, Толик поднимается поцелуями от резинки трусов на живот, проходясь по татуировке звёзд. Рука погружается в чужие волосы, наслаждаясь их мягкостью. Пальцы зарываются в пряди, подбадривая, а также прося двигаться дальше. Чужие руки оглаживают внутреннюю сторону бёдер. Одна приподнимает бедро, немного отводя в сторону, открывая новое пространство для себя и своих манёвров. Губы проходятся по нежной коже. Поцелуи чередуются с засосами, а возбуждение растёт с каждой секундой. Артём еле сдерживает стоны от такой картины. Он больше, чем уверен, что понял замысел друга, но от этого приближение самого главного момента не перестает быть предвкушающим. Чужие пальцы скользят по резинке трусов. Тёма уже хочет помочь и с избавлением себя от последнего предмета одежды, но его останавливают. Губы проходятся по стволу прямо сквозь ткань боксёров. Пиндюра сквозь зубы выстанывает нечто нечленораздельное. Зубы легко, но ощутимо обхватывают чужое возбуждение прямо под головкой. - Блять, - это не больно. Это просто охеренно-странно и пиздецки-возбуждающе. Потому что вы бы видели эти хищные глаза напротив. Довольную ухмылку, расползшуюся по лицу. А также хитрый прищур, прикрывающий большую часть возбуждения, плещущегося в этих самых глазах. Артём непонятно как, среди всего этого действа, вспоминает, что сидит на компьютерном стуле. Мысль о том, что эта штука может сломаться на секунду мелькает в его голове, но тут же испаряется. Пальцы ныряют под резинку, стягивая мешающую ткань, но не до конца. Резинка располагается прямо под яйцами, немного приподнимая чужое достоинство. Пальцы кружатся по головке, размазывая скопившейся на ней предъэякулят. Сверху слышен выдох, и одновременно с этим Пиндюра вцепляется пальцами в ручки стула. Так хочется опустить руку в волосы, надавить на голову, заставляя опуститься этим греховно пленительным ртом туда, где сейчас больше всего требуется внимание. - Ох, - срывается с губ, когда язык проходится вдоль ствола. Что за узоры вырисовываются на его члене, Артём не думает. Ему сейчас хорошо и абсолютно не до этого. Тут в дело вступает рука, плотным кольцом пальцев обхватывая член и начиная надрачивать. Язык всё также продолжает скользить, смазывая член слюной и помогая руке быстрее двигаться. Пальцы попеременно сжимаются сильнее, заставляя стонать от накатывающих, словно цунами, волн возбуждения. Когда головка, наконец, оказывается в горячем плену рта, Артём практически готов кончить. Чужие пальцы пережимают член у основания как раз вовремя. Толик медленно и постепенно вбирает чужое достоинство в рот, практически тут же выпуская его обратно. Репер сходит с ума, но понимает, что сделать ничего не может. Не сейчас. Сейчас вся ситуация полностью в руках Цоя. В прямом и переносном смыслах. Где-то на середине парень останавливается, удерживая возбуждение во рту. Язык начинает скользить по стволу, после очерчивая по кругу. Немного шершавая поверхность языка офигенно проходилась по чувствительной коже, задевая вздутые венки. От таких махинаций стоны начали нескончаемым потоком распространяться по всей квартире. Член вновь освобождают от жаркого плена, отчего слышится стон недовольства. Но игра дошла только до середины, и рано пока её заканчивать. Язык проходится по головке, начиная играться с ней, будто это леденец на палочке. Он то кружится вокруг, то самым кончиком ласкает дырочку уретры, то переходит чуть ниже, дразня уздечку. Головка вновь оказывается во рту. И Пиндюра честно считает, что парень видит в его члене леденец. Потому что губы плотно обхватывают головку, буквально обсасывая каждый раз, когда губы скользят от большей части к самому кончику. Каждый раз, когда головка вновь оказывается за пределами рта, парень слышит слишком довольное громкое причмокивание. - Толик, - несколько умоляюще сорвалось с губ просто от того, что смотреть и ощущать это уже не оставалось сил. Судя по довольной мордашке, именно этого от него сегодня и добивались. Собирались довести до забытия, заставляя практически умолять наконец полноценно приступить к самому главному. Парень берёт до конца. До самого основания. Так, что Тёма чувствует чужое дыхание в паху. А также, как стенки горла обхватывают ствол. Это просто непередаваемо. - Да~а, - рука зарывается в чужие волосы, ненадолго спускаясь на щёку, поглаживая. Щёки втянуты, и прикоснувшись к ним, можно почувствовать, как плотно они обхватывают член. Это только прибавляло наслаждения в нынешней ситуации. Голова начала своё движение, губы всё также плотно обхватывали ствол. Медленный ритм постепенно сменялся на более быстрый. Мысли путались и сбивались, полностью вылетая из головы, образуя полнейший вакуум. И, возможно, если бы всё не было столь ярким и просто охрененно-потрясающим, Тёма бы предупредил, что его терпение уже на исходе. Парень кончает другу прямо в глотку, когда член вновь оказывается полностью в горячем плену. Цой отодвигается от него, начиная откашливаться. Не ожидал он такой подлянки. - Мог бы и предупредить, - обращается к нему Анатолий после того, как отходит от произошедшего и приводит себя в порядок. - Оправдание, конечно, так себе, но мне было настолько офигенно, что я просто не успел сообразить, что произошло. Кореец ухмыляется, вспоминая, с чего они вообще всё это начали. - Так что, мы договорились? Репер подходит к нему ближе, прижимая к себе за талию. - Скажем так, ты отработал Каско и Осаго, а вот сам автомобиль ещё придётся отработать. И пока ему ничего не успели возразить в ответ, он затыкает чужие губы поцелуем, тут же проникая рукой под ткань штанов и трусов, обхватывая ещё не опавшее чужое возбуждение, получая в ответ стон блаженства. А потом они ещё очень долго «договариваются» об отработке автомобиля. Очень сладко, страстно и действительно долго. - Ну, допустим, мы всё же договорились, - произносит Пиндюра, когда они, уставшие и разомлённые после оргазма, лежат на кровати после долгих часов «переговоров». - Дебил, - в него прилетает подушка, прямо в лицо. Из-под неё слышится добрый смех, и сам Цой не может сдержать улыбки. – Мне легче было тебе отдать мою машину в пользование. Артём притягивает его ближе, целуя в макушку и зарываясь носом в волосы. - А вот это, пожалуй, вряд ли. Но, согласись, тебе понравилось. Парень принципиально промолчал. И это вовсе не потому, что и фразу то он услышал, уже практически пребывая в царстве Морфея, а потому, что Пиндюре слышать это совсем не обязательно. А то ещё чувство собственного величия как подскачет, и как с ним потом справляться?