Ca ira mon amour

Этим вечером он снова сидит на кухне, смотрит в окно на засыпающий парижский парк, пьёт крепкий холодный чай и думает о том, что могло бы быть, но не случится. Не потому, что так правильно, а потому что так есть. Чай неприятно холодит нёбо, но чтобы вылить – надо встать, а двигаться почему-то не хочется. Он отставляет кружку, кладёт голову на руки, закрывает глаза и вспоминает. Обрывки памяти кусочками паззла кружатся под сомкнутыми веками, заставляя замирать сердце и часто сглатывать подступающий к горлу комок. Интермедия 1. — Итак, все в сборе? Тогда представимся друг другу, — бодро вещал Дов, — я буду называть актёра и роль, а вы хоть помашите ручкой окружающим. Пока представили всех актёров и дублеров, прошла, казалось, вечность. — А теперь те, кто будут непосредственно этот мюзикл ставить. Представление музыкантов, сценаристов, хореографов и прочих было бесконечным, но все внимательно слушали, боясь пропустить что-то важное. — Все? Никого не забыл? А, если и забыл – познакомитесь по ходу дела. На сегодня все. Локонте и Мот – едете со мной, будем начинать работать. Остальные – свободны. Зал быстро опустел, задержались только Ямин, болтающий с Мерваном, и кто-то из музыкантов, копающийся в бумагах. — Кто это, не помнишь? – спросил Ямин у Мервана, кивая в сторону мужчины. — Род Жануа, один из композиторов. По «Королю-Солнце» его помню. Пошли, познакомлю. Он вроде нормальный парень. *** — Так, с кем-то — за знакомство, с кем-то — за встречу, — усмехнулся Солаль, разливая по бокалам вино. Они собрались исключительно мужским коллективом, исполнители и музыканты. Люди, которые весь следующий год друг друга будут видеть значительно чаще, чем собственные семьи. Так получилось, что Ямин сидел рядом с тем музыкантом, с которым познакомил его Мерван. — Род? – спросил он, поворачиваясь к соседу по столу. — Эм… Да? – композитор слегка смутился, когда Ямин его окликнул. — А ты давно с Довом работаешь? — С «Короля-Солнце». Писал ему туда кое-что… А ты? — С «Волшебника страны Оз». Кажется, мы оба не в первый раз с Довом. — Довофлорация пройдена успешно, — коротко усмехнулся Род. Ямин улыбнулся: кажется, у этого парня схожее с ним чувство юмора. *** Читка, репетиции, съемки, репетиции, программы, репетиции. Ямин забыл, когда он в последний раз появлялся дома больше, чем на пару ночных часов. “Моцарт” и собственные проекты отнимали у него столько времени, что он стал забывать дни недели и путать числа. — Господи, когда же это закончится? — со стоном спросил Ямин, падая на диван после очередной репетиции. — И это ты ещё не в презентационной труппе, — спокойный голос над ухом заставил вздрогнуть. — О, Род. Привет. Извини, не заметил тебя сразу. Я не только об этом проекте, — Диб поморщился, — у меня же ещё свои есть. Такое ощущение, что я живу на сцене. Жаль, что мы пока не в зале и без декораций. — Почему? — музыкант улыбнулся, глядя на Ямина. — Потому что тогда у нас была бы на сцене кровать, и я мог бы никуда не уходить по вечерам, — мрачно пошутил Диб. Задорный смех, раздавшийся в ответ, почему-то смутил. конец интермедии. Ямин бьёт кулаком по столу и вскакивает. Эти воспоминания преследуют его, не давая спокойно жить, отнимая воздух и мешая расслабиться. Но без них он чувствует, что чего-то не хватает в его жизни. Кого-то... Залпом допивая оставшийся в кружке чай, Диб швыряет ни в чем не повинную посуду в сторону раковины и буквально вылетает из кухни. Вслед ему доносится звон разбившейся чашки. Навязчивые картинки из прошлого показывают, чего он лишился. По собственной глупости, конечно, как всегда. Ямин падает на кровать и утыкается лицом в ладони. Интермедия 2. — Как ты можешь пить эту бурду? — Диб подсел на свободное место за столиком Рода и указал на мутно-зелёный напиток, плескавшийся у того в стакане. — Я не пью. Экспериментирую. — Плохой день? — Не хуже обычного, — Род откинулся на спинку стула, достал из пачки сигарету и, чиркнув зажигалкой, глубоко затянулся. — Слышал, вы с ребятами ездили на пикник? — Тот, кто назвал это пикником, жестоко ошибся. Мы попали в грозу, вымокли насквозь... — Значит, пикник не задался? Что ж, сочувствую. — Ерунда. Было глупо расчитывать на хорошую погоду в выходные. Сам-то как? Всё пишешь? Твои песни пользуются популярностью. — Да какие мои? Наши, — Жануа усмехнулся и сделал очередную затяжку. Едкий дым тут же заполонил воздух. — Дерьмовые кондиционеры. — Согласен, — кивнул Ямин. — Здесь всегда так: народу — не протолкнуться, дышать совсем нечем. — Предлагаю свалить отсюда. Можем пойти в бар на соседней улице. Говорят, там нормальное пиво. Или рвануть ко мне домой. Хорошие выходные пока никто не отменял. Ты не торопишься? — Я совершенно свободен, — улыбнулся Ямин. — Поехали. Всё равно тут ловить нечего. *** Пятый этаж, железная дверь и ключ, напрочь отказывающийся поворачиваться в замке с первого раза. — Что за чёрт? — выругался Жануа, повертев ключ в разные стороны. — Давай я, — Ямин оттеснил Рода, слегка коснувшись его плеча, и забрал ключ из рук. Несколько неудачных движений — и замок, наконец, поддался. — Давно собираюсь вызвать мастера. — Забудь. Я починю, если хочешь. — Да ладно? — Ты во мне сомневаешься? — Нет. Просто не знал, что ты у нас настолько разносторонний. Род включил в прихожей свет, сбросил куртку, убедился в том, что дверь плотно закрыта, и спокойно прошёл внутрь. Холостяцкое жилище выглядело приблизительно так, как и представлял себе Диб: умеренный беспорядок, ворох одежды на стуле, листы с нотами и гитара в углу. "Наверняка не единственная, — решил Ямин. — Так не бывает, чтобы гитара была одна". Но в том, что эта — самая главная, он не сомневался. А Род тем временем уже копошился в кухонных шкафах. — Пиво, коньяк, текила? — донёсся его громкий голос со стороны кухни. — Коньяк, — так же громко ответил Диб. — Мужчины должны пить мужские напитки. Род нарисовался в гостиной спустя минуту. В руках у него были рюмки и непочатая бутылка коньяка. — Гляди-ка, а ты подготовился. Ждал гостей? — Я всегда жду гостей, — рассмеялся Род. — Только, знаешь, никто не приходит. У всех постоянно дела. — Да ну их, эти дела. — Вот, правильно говоришь, — Жануа вскрыл бутылку, поставил на стол пепельницу и разлил коньяк. — Ну, за успех! — За успех. — Извини, друг, закуска не предусмотрена. Но лучше я пойду поищу, — Род вскочил на ноги и прошествовал обратно на кухню. Долго гремел там, хлопал дверцами, но в итоге приволок в комнату пачку чипсов. — Всё, что есть, прости. — Прекрати извиняться. Что я, коньяк никогда не пил? — Ямин заложил руки за голову и вновь осмотрелся по сторонам. — Значит, тут ты работаешь? — он кивнул на гитару, а Род немного смутился. — Иногда. Есть ещё студия, но она общая, ты же знаешь. А здесь я живу. Один, — уточнил Жануа. — Мой дом — моя крепость. — Главное, чтоб не тюрьма. — И то верно, — Род налил ещё по одной и ощупал карманы на предмет сигарет. — Наверное, в куртке оставил. — Бери мои, — Ямин протянул ему пачку. Род благодарно кивнул и поднял рюмку. — Теперь твоя очередь. Диб толкнул вдохновенную речь о коллегах и приятелях, о том, как важна товарищеская поддержка, и с видом отъявленного конферансье предложил выпить за друзей. Род радостно поддержал предложение, и они выпили. Чипсы оказались не такой уж плохой закуской, а, когда пришло время третьего тоста, Жануа задумчиво повертел рюмку в руке, прикрыл глаза, затем снова открыл их и с торжествующим видом изрёк: — А теперь — за любовь! — Любовь — коварная штука, — заметил Ямин после того, как они выпили. — Это обман, всегда обман. — Ну, не всё же так безнадёжно. — И много ты знаешь счастливых пар? — Три. Или четыре, — Род попытался изобразить это на пальцах. — Вот и я три. Или четыре, — развёл руками Диб. — В наше время любовь — это редкость. Вот ты почему не женат? Извини, если лезу не в своё дело... — Всё нормально. Я пока не нашёл своего человека. Так ведь теперь говорят? Ты? — То же самое. К чёрту любовь, от неё одни неприятности. — К чёрту! — поддакнул Род и опять потянулся за бутылкой. *** — Вот скажи мне, Род, отчего людям неймётся? Отчего они не могут просто хорошо проводить время — как мы с тобой? Им постоянно нужно куда-то спешить, что-то искать... — Они дураки. И мы дураки. Эй, ты давай пей, пока всё не закончилось. — Уже, — Ямин опрокинул в себя рюмку и поудобней уселся на диване, уткнувшись коленом Роду в плечо. — Ты чего сидишь на полу? — Так удобнее. Но мы всё равно дураки. Скажешь кому — не поверят. — Поверят, ещё как поверят. Был у меня один приятель — верил всему, что говорят. — Был? — Поссорились. Разошлись дороги. Он сейчас уехал... в Швейцарию, кажется. Что только он там забыл? Как будто во Франции ему людей мало. Сказал, что найдёт там свою единственную. Или единственного, хрен его разберёт. — Говорю же, дураки. Все дураки. Род вдруг поднялся с пола и не совсем твёрдой походкой поплёлся в конец комнаты. Взял гитару, накинул ремень на плечо. — Моя красавица. Люблю её, — он начал играть незатейливую мелодию и мурлыкать что-то себе под нос. — Хорошо поёшь. Тебе надо на сцену. Подайся в мюзиклы, их сейчас пруд пруди. — У меня контракт. На время "Моцарта" я с вами. С труппой, с тобой, с Довом. А там посмотрим. Пока же смотрел только Ямин. Наблюдал за тем, как Род осторожно перебирает струны, извлекая звуки из инструмента. "Красавица" слушалась своего хозяина беспрекословно и радовала слух. Поиграв ещё немного, Род отложил гитару в сторону и забрался на диван, потеснив уже развалившегося там Ямина. Устало зевнул, потянулся и прислонился головой к плечу Диба. — Пора бы заканчивать со всем этим, — Ямин неопределённо прочертил рукой по воздуху, показывая, с чем именно нужно заканчивать. — Ещё по одной? Напоследок? — Принимается. Но Род не спешил вставать. Ямин инстинктивно приобнял его за плечо, погладил по волосам и теперь бессознательно перебирал пряди. Прикосновения были нежными и аккуратными, почти невесомыми. — Напоследок, — повторил Жануа и привстал, чтобы разлить остатки коньяка. Финальный тост был уже не нужен, да и слова разом закончились у обоих. Допив коньяк, Диб засуетился: — Думаю, я пойду, поздно уже. — Куда? Домой? Ты с ума сошёл? Брось, оставайся. Я постелю тебе... сейчас... здесь, на диване, — язык уже плохо слушался Рода, но основную мысль Жануа удалось донести. — Я всё принесу. Подушку, одеяло... Сейчас, — немного покачиваясь, но всё же удерживая равновесие, Род дошёл до конца гостиной, зарулил в спальню и вскоре кое-как притащил оттуда одеяло с подушкой и груду постельного белья. — Ложись. Спи. Утро... Утро уже скоро. Ямин не хотел спорить или попросту не мог. Он взглядом проводил Рода до спальни, разделся до трусов и, превозмогая усталось и начинающееся головокружение, застелил диван и погасил свет. Затем вытянулся на чистой приятно пахнущей простыни и закрыл глаза, согреваясь теплом одеяла. Диб был уже рад, что не поехал домой. *** К своему удивлению, наутро Ямин помнил всё до последнего слова, но всё равно сомневался, как бы не наговорил чего-нибудь лишнего. По шуму воды Диб догадался, что Род, должно быть, в ванной, однако сон уже ушел, и он решил, что пытаться заснуть снова не имеет ни малейшего смысла. Тяжело вздохнув, он выполз из-под одеяла. Спустив босые ноги на пол, проморгавшись и хорошенько зевнув, Ямин встал, но тут же опустился обратно. Голова болела, и мир плыл. Не самое лучшее начало дня, но разве после вчерашнего можно было ожидать другого? Лучшие годы Диба, по его мнению, уже прошли, и теперь каждая пьянка заканчивалась тяжёлым похмельем и неизменной головной болью, сверлящей виски. Шум воды прекратился. Послышался короткий щелчок и звук неторопливых шагов. Ямин внутренне напрягся. — Привет, — Род приоткрыл дверь и заглянул в комнату. — Уже проснулся? — И тебе привет, — Диб скользнул взглядом по фигуре Рода и обомлел. Только из душа, Жануа стоял сейчас перед ним в одном полотенце, небрежно повязанном на бёдрах. Капли воды стекали с его мокрых волос, падали на плечи и ключицы, оставляли влажную дорожку на груди. Ямин сглотнул. Никогда прежде он не задумывался о том, что Род может быть таким притягательным. Конечно, он находил его симпатичным, но не более того. Однако сейчас Диб был искренне рад тому, что до сих пор сидел под одеялом, потому что не знал, как бы в противном случае объяснял Роду свой стояк. — Ты как? — спросил Жануа, подходя ближе. — Жить буду, — глухо отозвался Ямин, не сводя глаз с почти обнажённого тела и полотенца. — А по тебе и не скажешь, — рассмеялся Род. — Выглядишь паршиво. "Это из-за тебя", — чуть было не ляпнул Диб, но вовремя сдержался. — Голова, — честно признался он вместо этого и в доказательство потёр виски. — Болит? Сиди, принесу таблетку, — Жануа скрылся за дверью, а Ямин вновь вздохнул. У него слишком давно не было отношений, и он совсем не планировал строить их в ближайшее время, но мысль о том, чтобы трахнуть Рода, теперь накрепко засела в его голове. — Держи, — Жануа подошёл неожиданно, и Ямин вздрогнул, стараясь, однако, не выдать своего напряжения. Он взял из рук Рода таблетку и стакан с водой, проглотил лекарство, залпом осушил стакан и поставил на стол. Благо, дотянуться до стола можно было, не вставая с дивана. — Завтрак? — предложил Род. — Лучше кофе. Думать о еде не могу. — Я тоже. — Зачем же тогда?.. — Правила хорошего тона, — подмигнул Род и снова удалился на кухню. — Давай, подходи. *** Со стояком нужно было что-то делать. Нельзя же заявиться на кухню в таком виде. "О, Род, знаешь, я тут подумал, давай перепихнёмся. К чему терять время? Я привлекателен, ты чертовски привлекателен, из нас вышла бы прекрасная пара..." — Что за чушь! — Ямин покачал головой. Жануа точно убил бы его за такие слова. Так что сбежать в ванную представлялось единственно возможным вариантом. Закрыв за собой дверь и выкрутив кран с водой на полную мощность, Диб посмотрел в зеркало. Оттуда на него взирал невыспавшийся человек со следами прошедшей попойки на лице. "Да уж, выгляжу я действительно паршиво", — подумал Ямин, но не это сейчас его волновало. Стараясь не терять ни минуты, он разделся и встал под струю воды. Прохладный душ освежал, но этого было недостаточно, чтобы унять возбуждение. Вспомнив полуголого Рода, Ямин прикоснулся к себе. Пара резких движений, глубокий вдох, ладонь, с силой сжимающая член, снова вдох, выдох. Воображение разыгралось не на шутку. Диб представлял себе, как Род ласкает его, как берёт в рот его член, как гладит и шепчет всякие непристойности... Ямину хватило минуты на то, чтобы кончить. Он открыл глаза и перевёл дыхание, подставил шею и плечи под струю воды, умылся. Не стоило заставлять Рода ждать. Ямин закрутил краны, вытерся, натянул одежду и стремительно вышел из ванной. — Что-то ты долго, — Род уже успел разлить кофе по чашкам и теперь лениво созерцал пейзаж за окном. — Это не я долго, это ты быстро, — попробовал отшутиться Диб, но по серьёзному взгляду приятеля понял, что ему это не удалось. — Пей кофе, пока не остыл, — Род пододвинул чашку и тарелку с печеньем. — Спасибо, — Ямин взял угощение и отхлебнул напиток. — Ммм, а это вкусно. — Думаешь? Заходи почаще — буду поить тебя кофе хоть целыми днями. У меня его много, друзья надарили. — Это предложение? Тогда я не могу отказаться. — Не можешь или не хочешь? Это точно был вопрос с подвохом. Удар ниже пояса. Ответить "не могу" значило свести на нет всю надежду на отношения, ответить... — Не хочу, — сказал Диб прежде, чем успел до конца задуматься. — Так и думал, — кивнул Жануа. — О чём ты? — Я не слепой, — Род не стал пояснять, но Ямину и этого было достаточно. И он ещё считал себя хорошим актёром! Кофе закончился быстро, а вместе с ним закончились и причины задерживаться в гостях. Диб засобирался домой. — Не забудь, ты обещал починить мне замок. — Когда это? — Вчера. Или ты уже не помнишь? Конечно, он помнил. Замок, ключ, коньяк... — Раз обещал, значит, починю. — Тогда буду ждать. Они распрощались, как добрые друзья. Похлопали друг друга по плечам, обменялись рукопожатиями. — До скорого. — Ага, счастливо. Ямин вышел за дверь и, не оборачиваясь, пошёл к лифту. Приключений с него на сегодня точно хватило. конец интермедии. Диб со всей силы ударил кулаком в спинку кровати. Сбитые костяшки мгновенно окрасились красным. Всё-таки помнить было слишком больно, но и забыть невозможно. Улыбки через “не могу”, смех через “не хочу”, работа через “убейте меня”. Стискивать зубы, прятать глаза, литрами пить кофе и списывать всё на банальную усталость. Вот только незачем говорить, что усталость не от работы, а от отсутствия рядом одного единственного человека. Сон не шёл, воспоминания продолжали роиться в голове и отдаваться болью в сердце. Рыжее солнце, вставая, раскрашивало старые парижские крыши. Начинался новый день.