Ca ira mon amour

Кофе горчил и оставлял после себя неприятное послевкусие, но чтобы вылить его — надо было вставать, а сделать это Род был уже не в состоянии. Заполненные бесконечной каруселью событий дни сменялись один за другим, но предательская память не хотела наполняться чем-то новым, всё время подкидывая картины того, что было. Воспоминания, болью отдающиеся в сердце и током бьющие по нервам, заставляющие стискивать зубы и изо всех сил сжимать кулаки. Род резко выдохнул и поставил кружку с кофе на стол. Пора было идти спать, но воспоминания не отпускали, заставляя снова и снова переживать то, что когда-то казалось счастьем. Интермедия 3. Представление актеров и тех, кто будут с ними работать, тянулось непозволительно долго. Хотя, может, так оно только казалось, но Род, не привыкший к столь длительным речам и такому количеству людей, которых нужно быстро запомнить, откровенно скучал. — Теперь музыканты, — Дов посмотрел в их сторону, а Руссо, явно получавший удовольствие от процесса знакомства, толкнул Жануа в бок, привлекая внимание к происходящему. — С хором и постановкой песен будет работать Род Жануа. Род помахал рукой, чтобы все желющие смогли его потом опознать среди музыкантов. — На сцене будут... — Дов продолжил, но Жануа снова перестал следить за его словами. Да и зачем, если в процессе работы они всё равно перезнакомятся так, что кого-нибудь забыть станет просто невозможно. Наконец-то пытка знакомством закончилась, и Род, углубившийся в вычитку очередной мелодии для одной из песен, упустил момент, когда Руссо исчез. — Привет! — окликнул его Мерван. Жануа улыбнулся и оторвал взгляд от нот. — О, Мерван. Привет! Рад снова видеть. А Дов говорил, что никого из знакомых не будет. Рим усмехнулся. — Я недавно согласился. Не хотел сначала, а потом подумал — почему бы и нет? — А, так это я тебе демоническую музыку писать должен? — Видимо, мне. Демонический клоун к вашим услугам, — Мерван шутовски поклонился. — Кстати, знакомься: граф Орсини-Розенберг. Ямин улыбнулся и протянул руку для рукопожатия: — Ямин Диб. *** Читка, репетиции, хор, труппа, студия, хор, студия, труппа... Род не всегда успевал поесть чаще одного раза в день, но ему это нравилось. Весь этот дикий, совершенно нереальный для нормального человека темп приносил извращённое удовольствие. Жануа чувствовал, что нужен кому-то, полезен, необходим. Он был счастлив работать на износ, наконец-то заниматься тем, чем давно хотел. Задержавшись после одной из репетиций, Род с головой ушёл в вычитку очередной партии, когда рядом с ним на диван буквально упал Ямин. — Господи, когда же это закончится? — простонал Диб, свершенно не замечая, что в комнате он не один. — И это ты ещё не в презентационной труппе, — спокойно ответил ему Род. — О, Род. Привет. Извини, не заметил тебя сразу. Я не только об этом проекте, — Ямин поморщился, — у меня же ещё свои есть. Такое ощущение, что я живу на сцене. Жаль, что мы пока не в зале и без декораций. — Почему? — музыкант не смог сдержать улыбку, глядя на замученного Ямина. — Потому что тогда у нас была бы на сцене кровать, и я мог бы никуда не уходить по вечерам, — мрачно отозвался Диб, откидываясь на спинку и закрывая глаза. Род рассмеялся, глядя на него. Он был почему-то совершенно счастлив. конец интермедии. Жануа закусывает щеку изнутри, чтобы подавить стон, резко вскакивает с подоконника и прикуривает очередную сигарету. Может, горчит не кофе, а постоянный привкус табака на языке? Но он не обращает на это внимания, выкуривая одну сигарету за другой, пытаясь хоть так заглушить воспоминания, услужливо предстающие перед глазами так ярко и четко, будто были совсем недавно, несмотря на два года, прошедшие с тех пор. Интермедия 4. — “Зеленый берег” и фисташки, пожалуйста, — заказал Род, сидя в каком-то пабе в субботу. Выходные обещали быть скучными, а что-то придумывать, чтобы разнообразить их, Жануа не собирался. Он хотел выспаться и дописать, наконец-то, музыку к своему синглу. — Как ты можешь пить эту бурду? — на свободное место неожиданно подсел Ямин. Род усмехается. — Я не пью. Экспериментирую. — Плохой день? — Не хуже обычного, — Жануа откинулся на спинку стула, закуривая. — Слышал, вы с ребятами ездили на пикник? — Тот, кто назвал это пикником, жестоко ошибся. Мы попали в грозу, вымокли до нитки... — Значит, пикник не задался? Что ж, сочувствую, — в глубине души Род почему-то злорадствовал. — Ерунда. Было глупо расчитывать на хорошую погоду в выходные. Сам-то как? Всё пишешь? Твои песни пользуются популярностью. — Да какие мои? Наши, — Жануа сделал очередную затяжку и поморщился. — Дерьмовые кондиционеры. — Согласен, — кивнул Ямин. — Здесь всегда так: народу — не протолкнуться, дышать совсем нечем. Род, чуть прищурившись, внимательно посмотрел на Диба и предложил поехать домой. Исключительно дань вежливости к коллеге, не более — убеждал он себя, но не сработало. Жануа сам прекрасно понимал, что к Дибу его начало тянуть совершенно не по-дружески. *** Замок опять заел. Или это у Рода от сдерживаемого волнения тряслись руки, и он всё никак не мог повернуть ключ? Хотя, Ямин тоже не с первого раза открыл дверь. Войдя в квартиру, Жануа немного успокоился: наконец-то он был дома. — Пиво, коньяк, текила? — крикнул он из кухни, критически обозревая содержимое холодильника. Ямин выбрал коньяк, и Род попытался найти закуску. Не обнаружив ничего подходящего, он пожал плечами, взял рюмки и пошёл в гостиную. Диб расположился на одном из диванов, а Жануа любил сидеть на полу. Опершись спиной о диван, Род разлил по первой. — Ну, за успех! — За успех. — Извини, друг, закуска не предусмотрена. Но лучше я пойду поищу, — Род вскочил на ноги, вспомнив, что где-то в шкафу валялась пачка чипсов. — Всё, что есть, прости, — сказал он, вернувшись с найденным трофеем. Разговор потёк ни о чём: о доме, о работе, о музыке, о студиях... К третьей рюмке разговор зашел о любви, и Жануа с нарастающим беспокойством понял, что ему неприятно осознание того, что у Ямина уже был мужчина. Замерев на минуту и распознав в неприятии зарождающуюся ревность, Род попытался вскочить, но получилось только плавно, чуть шатаясь, подняться. Гитара казалась недосягаемой, но Жануа всё же решился на такой подвиг как путь через всю комнату. Ему определенно надо было успокоиться. Влечение, ревность — не хватало только влюбиться в коллегу по мюзиклу. Это было бы уже слишком! *** Утром Род проснулся неожиданно рано и поморщился от яркого света, бьющего в окно. — Душ. Определенно, — пробормотал он себе под нос и, захватив полотенце, ушёл принимать водные процедуры. От прохладной воды прошла головная боль, и Род расслабился, наслаждаясь ощущениями. — А теперь кофе, — живя один, Жануа привык иногда разговаривать сам с собой, вслух проговаривая, что он делает или собирается сделать. Замотавшись в полотенце, Род вышел из душа. Ямин уже проснулся и теперь сидел на диване, укутавшись в одеяло и явно пытаясь не упасть. — Привет, — сказал Жануа, заглядывая в комнату. — Уже проснулся? Он открыл окно, проветривая комнату после вчерашней попойки, и с наслаждением вдыхая свежий воздух. Совсем рядом шумно сглотнул Диб. Род усмехнулся и тут же взял себя в руки: полотенце — это не та одежда, в которой можно думать о чём-то постороннем. Отправив Диба в душ, Жануа поставил джезву на плиту. Аккуратно размешивая кофе, он прислушивался к звукам из ванной: судя по всему, Ямин решил принять душ, а характерный сдавленный стон, слышимый даже сквозь шум воды, подтвердил, что Роду утром явно не померещились голодный взгляд и странное ёрзанье. Вот только сейчас Жануа был не в том состоянии, чтобы что-то решать, да и Дибу, пожалуй, нужно будет время на размышления. Задумавшись, Род пропустил тот момент, когда Ямин вышел из ванной и вздрогнул, заметив его на пороге. Да, пожалуй, он действительно подумает об этом позже. В конце концов, Диб обещал отремонтировать дверной замок, так что вскоре всё равно заявится в гости. конец интермедии. Жануа роняет голову на скрещенные руки. Два года назад он считал, что ему нужно побыть одному, и не хотел ничего решать. Сейчас он старается не задумываться над чем-то, кроме собственных песен. Не помогает. Водоворот дней, лиц, событий, текстов, студий — всё это отвлекает лишь на время, до вечера, до тех пор, пока Род не остается один на один с пустотой внутри, одиноким вечером и очередной чашкой кофе. Интермедия 5 — Смотри, всё на самом деле очень просто: откручиваешь верхнюю часть, наличник называется. Потом просто ставишь отвертку вот так, — Ямин засунул инструмент в замок, — находишь там крючок и поддеваешь. Оп! Замок предательски хрустнул. — Упс, кажется, я слегка не рассчитал силу... Диб виновато посмотрел на друга. Род вздохнул и покосился на замок. — И что нам теперь делать? — Могу предложить пожить пока у меня. Комната свободная есть, работаем вместе, так что графики совпадают. Ну, если ты не против, естественно. Извини, но в выходные мастера ты не найдёшь, а жить с открытой дверью или запереться в квартире на пару дней — не самое лучшее решение. Жануа пристально посмотрел на Ямина: предложение было, конечно, заманчивым, но сдерживаться и так с каждым днём становилось всё труднее, а если жить вместе... Род понимал, что Диб тоже отнюдь не просто так предлагает ему переехать, хоть и на время, но всё равно пытался найти подвох, привыкнув к тому, что в его личной жизни ничего не бывает легко и понятно. — Не против, — выдохнул он наконец. — Пойду вещи соберу, из необходимого на пару дней. — Угу, а я пока посмотрю, как тут дверь закрыть... — и Ямин вновь склонился к раскуроченному замку. “Так... Гитара. Джинсы. Майки. Белье. Медиаторы. Ноты. Всё. Если что и забыл — плевать, не так уж и надолго я уезжаю, пара дней, не больше”. — Я готов, — Род подошел к Дибу, что-то задумчиво изучающему в замке. — Едем? — Да, секунду... Смотри, что я нашёл: если сделать вот так, — Ямин вставил ключ в замок, надавил и слегка повернул под определенным углом, — замок закроется сразу, без прокрутов. А если потом проделать то же в обратном порядке — откроется. Ну, на пару дней хватит — а там мастер сменит, так что не заморачивайся. Диб сам закрыл дверь и махнул рукой в сторону лифта: — Поехали, покажу тебе твоё новое место обитания. И ключи заодно выдам, у меня где-то запасной комплект лежал. конец интермедии. Жануа с размаха ударяет кулаком в стену, но почти не чувствует боли. Помнить — больнее. Он падает на диван в гостиной, утыкается лицом в подушку и изо всех сил старается подумать о чём-то другом. Не выходит. Интермедия 6. Мурлыкая себе под нос очередной мотив, Род совершенно не обращал внимания на окружающий мир: новая музыка засела в голове и требовала выхода. Кажется, упади сейчас на него потолок – он не заметил бы. Настроение было неоправданно хорошим, учитывая, что он уже три дня не ночевал дома и сейчас мылся в ванной Ямина. Сам хозяин квартиры спал, не проснувшись, даже когда Жануа в совершенно сонном состоянии искал полотенце. Полотенце он, в конце концов, нашел у Диба в спальне и был искренне благодарен провидению, что Ямин не проснулся до того, как Род сбежал в ванну: как скрыть стояк он не знал. Хорошо хоть в ванне можно было расслабиться: теплая вода и тишина определённо успокаивали. — Ауч… Прости, но ты забыл закрыть дверь, — хриплый спросонья голос Ямина резко прервал его размышления. Род обернулся и уже не смог смотреть куда-нибудь в сторону: Диб в одном белье, с полотенцем на плече стоял в каком-то метре от него. Организм отреагировал радостно: эрекцию не заметил бы исключительно слепой и, чтобы хотя бы попытаться её скрыть, Жануа, покраснев, сполз пониже в ванну. — А я-то думал, что ты пришел потереть мне спинку, — буркнул он, пытаясь отвернуться от Ямина, но все время цепляя взглядом то руку, то ногу, то кубики пресса… О том, что находится ниже – он предпочитал не думать. Не сейчас… Вот Диб выйдет – и можно будет и подумать, и представить, и убрать, наконец, этот долбаный стояк общеизвестным методом. Но Ямин, кажется, совершенно не собирался выходить: он замер на месте, пожирая Рода взглядом не менее плотоядным, чем Род — его, и искренне радовался тому, что додумался снять с плеча полотенце: теперь можно было держать его в руках и хотя бы попытаться прикрыть собственное возбуждение. — Спинку? А что, можно. Мочалку нашел или мне доставать? От этой фразы Род поперхнулся: кажется, придется срочно мобилизовать последние остатки самоконтроля. — Держи, — протянул он Ямину мочалку и спешно повернулся спиной. Диб аккуратно провел мочалкой по спине Рода. Легко, мягко, чуть задевая мизинцами кожу, он, казалось, гладил, а не тёр. Жануа начал понимать, что скрыть возбуждение уже не сможет, и, внезапно, ему стало совершенно всё равно, что скажет ему потом Диб, просто хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы Ямин и дальше был тут, легко тёр спину, аккуратно поглаживая кончиками пальцев. Закусив губу, Род попытался подавить стон, но, видимо, получилось плохо, потому что Диб тут же убрал мочалку и погладил то место, где только что тёр. — Слишком сильно? Ты говори, если что, хорошо? — Всё нормально, — уже совершенно хриплым голосом пробормотал Род. — Продолжай. И Ямин продолжил: тёр, гладил, а потом отложил мочалку и принялся разминать спину Жануа. — У тебя не мышцы, а одно сплошное напряжение. Нельзя так над собой издеваться. Потерпи, сначала будет немного больно, потом пройдёт. Сквозь затуманенное восприятие до Рода уже не доходил смысл сказанных слов, мужчина просто растворялся в ощущениях рук, спускавшихся всё ниже, разминавших каждый сантиметр его спины. Возбуждение стало воистину болезненным, когда Ямин дошел до поясницы. Уже не пытаясь сдержаться, Род глухо застонал и почувствовал на шее дыхание Диба. Тот склонился над ним, и Жануа, резко повернувшись, поцеловал его, совершенно не соображая, что он делает. Через минуту, начав приходить в себя, он осознал две вещи: во-первых, он всё ещё целовал Ямина, а во-вторых, тот ему отвечал и очень даже активно. Оторвавшись, чтобы вдохнуть, Диб потянул его за руку из ванны. Роду не надо было повторять дважды: он вылез, наскоро вытерся и, уже не скрывая и не боясь своей эрекции, прижал к себе Ямина и снова поцеловал, обводя языком губы, борясь с его языком. — Пошли, — хрипло простонал Диб ему в рот. — Там… есть… всё. И потянул Рода за собой. До спальни добрались сравнительно быстро, даже почти ничего не снеся на пути. Ямин толкнул Рода на кровать и тот подчинился, упал на спину, чуть разведя в сторону ноги, чтобы Дибу было удобнее. Ямин навис над ним, опираясь на руки, и поцеловал уже сам, сильно, жестко, впиваясь в губы Рода, кусая их, сталкиваясь зубами, хрипло и коротко дыша, чувствуя такую же яростную, сжигающую всё на своем пути страсть, чувствуя, как руки Жануа гладят его по спине, царапая и, наверное, оставляя синяки. Род выгибался и стонал, буквально вжимаясь в нависающего над ним Ямина, прижимая его к себе и стараясь не думать о том, что будет после, когда они оба осознают произошедшее. Вечная рассудительность ещё никогда не приводила ни к чему хорошему, и Род старался, очень старался не думать. Но тут Ямин на секунду оторвался от его губ и поцеловал куда-то в скулу, провёл языком по шее и стал, целуя, спускаться ниже, иногда чуть прикусывая кожу. Дошёл до сосков — и мыслей у Жануа уже не осталось, только чувства, ощущения, эмоции и невозможные, сводящие с ума поцелуи. — Миииин, — простонал Род, и Ямин, снова приподнявшись, впился в его губы, сцеловывая, скусывая с них своё имя. — Терпи, — хрипло пробормотал Ямин, возвращаясь к соскам Жануа. Целуя, покусывая, обводя сосок языком, рукой Диб осторожно, даже нежно гладил Рода по груди, спускаясь всё ниже, проводя по напряжённому животу, чувствуя, как выгибается Род навстречу руке, как прижимается к бедру пахом, чувствуя, как мешает ему самому оставшееся на нём бельё: жмёт до боли. Руки Рода тем временем гладили Ямина по спине, спускаясь всё ниже, доходя до поясницы и возвращаясь наверх, снова спускаясь и, стискивая ягодицы, прижимали к паху. — Сними, — сказал Ямин, на мгновение оторвавшись от сосков Рода. Выпутавшись из белья, откинув его куда-то ногами, Диб почувствовал, что ещё немного — и сойдет с ума: прижиматься пахом к паху, кожей чувствовать возбуждение человека, которого хотел уже давно — невыносимо. Ямин языком прочертил дорожку по груди и животу Рода, спускаясь всё ниже, лизнул пупок и медленно, словно издеваясь, провёл языком по члену. Жануа застонал, не в силах дольше ждать. — Мин, пожалуйста... Диб усмехнулся, облизал головку и поднял взгляд. Род откинул голову и прикрыл глаза, полностью растворяясь в ощущениях, неровное дыхание было хриплым и, казалось, ещё немного — и Жануа захлебнётся воздухом и уже не сможет вдохнуть. Вновь усмехнувшись, Диб начал двигаться, то вбирая член Рода полностью, то облизывая головку, задавая невороятный, сводящий с ума ритм. Жануа стонал и выгибался, стараясь как можно глубже войти в Диба. — Боже... Хочу тебя, — хрипло простонал Род через какое-то время, — сделай уже что-нибудь! Ямин медленно отпустил член Рода и потянулся к тумбочке. — У тебя уже был кто-то? Я имею в виду мужчин. — Был. Давно. Я знаю, что будет больно. — Хорошо. Подожди, где-то тут был крем... Не смазка, конечно, но тоже неплохо. — Зачем тебе крем в прикроватной тумбочке? — ревниво уточнил Род, приподнимаясь на локтях. Диб ехиндо покосился на него, но желание съязвить пропало в ту же секунду, когда он увидел нахмурившегося Жануа с закушенной губой. — Да крем как крем, мажу, если что натру. Найдя, наконец-таки, крем, Диб легко толкнул Рода обратно на подушку, а сам пристроился между его ног. Смазав пальцы кремом, Ямин аккуратно ввел сначала один, растягивая, разминая, подготавливая Рода к чему-то большему. Затем к нему добавился второй палец, и Диб, наклонившись, снова начал облизывать головку, легко касаясь языком, посасывать, проводить по всей длине напряжённого до боли члена. Жануа уже не заметил, когда ко второму пальцу добавился третий, всё, что он осознавал — волны удовольствия, раскатывающиеся по телу каждый раз, когда Ямин вводил пальцы под определённым углом. Глядя на Рода, буквально плавящегося от наслаждения, Диб уже не мог сдерживаться. Жануа не заметил, когда пальцы внутри него сменились членом, но, когда Ямин начал двигаться, стало действительно больно. Род застонал, закусив губу. — Потерпи, сейчас станет легче, — тихо прошептал Ямин на ухо Роду, легко проводя языком по линии скул и, наконец, нежно целуя в губы. Первые мгновения боли прошли быстро, Жануа стонал уже от наслаждения и совершенно не воспринимал окружающий мир. Вломись сейчас в квартиру Ямина орава журналистов с вездесущим Довом во главе — он не обратил бы на них никакого внимания, продолжая двигать бедрами и насаживаться на член Диба. — Сильнее, Ям, — стонал Род своим невозможным голосом. Голосом, который сводил Ямина с ума и заставлял совершать глупости. — Быстрее, Мин, — хрипло повторял он, и Диб терял голову, усиливая толчки, ускоряясь, кусая Жануа за плечи, соски, живот, возвращаясь к шее и оставляя на ней засосы. Они кончили одновременно: Род выгнулся, прижался к Ямину, застонал, впившись ногтями ему в спину и забрызгав обоих спермой; Ямин же глухо полупростонал-полупрорычал имя Рода и излился в него, буквально падая на Жануа и оказываясь совершенно не в состоянии двигаться. конец интермедии. Род стискивает кулаки, изо всех сил стараясь не закричать. Он ненавидит ночи, потому что днём нет времени вспоминать, даже сталкиваясь на работе. Можно просто кивнуть и быстро пройти мимо, сделав вид, что ты очень спешишь, и времени выслушивать что-то у тебя попросту нет. Сбежать, спрятаться, закрыться от всего мира и тихо выть, кусая кулак, чтобы хоть как-то заглушить звук. Жануа до крови прокусывает губу. С каждым новым воспоминанием боль становится сильнее, но он помнит, к чему может привести жалость к самому себе. Надо жить дальше. Или хотя бы попытаться...