Ca ira mon amour

Каждое утро начиналось для Ямина теперь одинаково: будильник, душ, кофе, к Дову или в студию. Он сидел на всех кастингах, на каждой записи, на каждом обсуждении, хотя и был там совершенно не нужен. Единственная причина, по которой Диб ежедневно маячил с музыкантами — Род. Но на каждую попытку заговорить не о работе Жануа лишь огрызался в ответ, что его жизнь — не Яминово дело, и что Диб может катиться к чёртовой бабушке со своими “как дела” и “что нового”. А уж о “прости меня” и “ну давай поговорим” может и вовсе не заикаться. Ямин настойчиво продолжал ходить к Дову и в студию, ежедневно ловя на себе косые взгляды музыкантов, недоумевающие Дова с Альбером и показательно-равнодушные Рода. Изощрённый мазохизм не смогли заглушить ни работа, забирающая всё время и почти не оставляющая времени на сон и еду, ни загулы по барам и клубам, ни Солаль, чувствующий себя виноватым и потому вечно старающийся придумать что-то новое, дабы хоть как-то растормошить Ямина. Всё, что было нужно Дибу — видеть, что Род рядом, слышать его, общаться хотя бы по работе. Пока и этого было достаточно. Сегодняшний день ничем не отличался от других. Проснувшись как всегда в 7:15, ровно за пятнадцать минут до звонка будильника, Ямин полежал пару минут, закрыв глаза, потом потянулся к тумбочке, нашарил ежедневник и проверил, точно ли он помнит расписание на сегодня. Потом осторожно достал из-под обложки немного потрёпаное, но от того не менее любимое фото, легко провёл по нему пальцем, прошептал “Ça ira mon amour” и положил обратно. Род на фото счастливо улыбался, приобнимая Ямина, и совершенно не собирался никуда исчезать. Душ, кофе, стандартная пробка недалеко от дома Дова. Всё как всегда, сценарий известен. — О, Ямин, ты вовремя! — Аттья посмеивался, шутливо толкая Коэна в плечо, пока тот что-то спешно строчил на своём айфоне. — Я всегда вовремя! — отшутился Диб, спотыкаясь о ногу невовремя потянувшегося Пило и падая на диван. — У нас готов промо-сингл, будешь почётным первым слушателем. Род, ты как? Слова помнишь? Ямин замер на диване, как раз напротив Жануа и внимательно посмотрел на Рода. Тот настраивал гитару и, казалось, весь окружающий мир с Ямином во главе может хоть джигу нагишом станцевать, Жануа не заметит. Хотя, насколько помнил Ямин, так оно и было на самом деле. — Такое забудешь, — буркнул Род, беря пробные аккорды и проверяя отладку. — Ну, часть припева ты же умудрился где-то посеять, — засмеялся Дов, искренне радуясь тому, что в этом проекте готово хоть что-то. — Хорошо хоть помнил, что там было. Жануа неопределённо хмыкнул и заиграл простой, на первый взгляд, мотив. — Cette peur qui me déshabille Pour avoir osé ton nom sur ma peau... Ямин смотрел за тем, как легко пальцы Жануа касаются струн, как мягко он берёт аккорды и как нежно смотрит на гитару. Это была та самая, любимица, которую Род неизменно называл “моя красавица” и к которой относился с особым трепетом. — Ça Ira Mon Amour, — затянул тем временем Жануа, и Ямин вздрогнул, узнавая текст. — Ah! Ça ira pour toujours, — одними губами повторил за ним Диб. — Allons amants déclamer nos serments interdits, — продолжал петь Род, не обращая, казалось, никакого внимания на реакцию Ямина. Дов внимательно следил за Дибом, хмурясь время от времени. Потом легко коснулся плеча Альбера и что-то тихо ему сказал. Коэн кивнул и снова уткнулся в свой айфон: дела, всё-таки, не ждали. — Liberté, — допел Род и отложил гитару в сторону. — Так, вы как хотите, а я курить. Он встал, пошарил по карманам и, найдя сигареты, спешно ушёл на балкон, стараясь даже краем глаза не замечать Диба. Дов кивнул сам себе и тоже встал. — Альбер, присмотри за мальчиками, я быстро, — Аттья, нахмурившись, вышел следом за Жануа, а Коэн наконец-то оторвался от экрана. — Эм... Вас покормить? — спросил он первое, что пришло ему в голову. — С ложечки, папочка Альбер, — тут же съязвил Ямин и даже открыл рот. — Шут, — фыркнул Коэн. — Я смотрю, у тебя снова хорошее настроение? Не может не радовать. Ямин улыбнулся, откинулся на спинку дивана и заложил руки за голову. — А уж меня-то как радует, не поверишь! Альбер критически осмотрел Диба и иронично поднял бровь. — Ну-ну. А если серьёзно, мы тут сидим с ночи и до сих пор ни черта не ели. Я на кухню. Парни, вы со мной? Руссо и Шультес переглянулись, подхватили под руки внезапно серьёзного Пило и первыми сбежали к еде. Ямин проводил их задумчивым взглядом и покачал головой на немой вопрос Альбера. Коэн пожал плечами и отправился на кухню. Диб тихо поднялся с дивана и пошёл на всё тот же, многострадальный балкон. Дов и Род задерживались. За неплотно прикрытой дверью Жануа что-то яростно доказывал Аттье, а тот внимательно слушал, изредка вставляя свои замечания. — Да ни черта ты не понимаешь! — разобрал Ямин, подойдя поближе. — Такое не забывается. — Время многое лечит, Род, — Аттья говорил спокойно, но было слышно по голосу, что ему хочется надавать Жануа по шее, чтобы не орал и выслушал. — Он. Мне. Изменил. Такое не лечится, — горечи в голосе Рода хватило бы на семерых. — Я не могу так просто забыть, Дов, пойми. Не сейчас. Может быть, со временем я снова смогу с ним разговаривать, но... Не знаю, когда. — Ты песни ему пишешь, Жануа, — вздохнул продюсер. — Или ты думаешь, я не знаю, кому они? И я знаю, и парни всё прекрасно понимают. Только ты один упрямый, как тот осёл, и ничего вокруг кроме своей обиды не замечаешь. Ты говорить с ним пробовал? Узнать почему, хотя бы. Ай, не отвечай, знаю, что нет. — Дов, я бы мог простить кого-то постороннего, понимаешь? Но... Не Лорана. Ямин подошёл ещё чуть ближе и увидел, как Род уткнулся лицом в ладони, опираясь локтями на перила. Выждав с минуту, он шумно подошёл и постучал в дверь. — Там все есть пошли, если что. Альбер обещал покормить. Вы идёте? Жануа вздрогнул и, не глядя на Диба, быстро вышел с балкона. — Многое слышал? — негромко спросил Дов, пристально глядя Ямину в глаза. Отпираться было бесполезно, они были слишком давно знакомы, чтобы возможно было вот так, в глаза, соврать. — Только чуть-чуть, в самом конце, — Диб опёрся на перила и задумчиво посмотрел на небо. — Знаешь, а я уже даже оправдываться не хочу. Такое ощущение, что ничего и не надо. Он сейчас рядом, хоть как-то, и это главное. Ямин вздохнул и потёр лицо руками. — Ты и Лоран... Неожиданно, мягко говоря, — Дов покачал головой. — Да не было ничего, — махнул рукой Диб. — Два в жопу пьяных идиота решили устроить друг другу мастер-класс по надеванию презервативов с пупырышками. В итоге так и отрубились на диване, Со даже не смог уже снять с себя гондон. А утром... В общем, оправдаться мне так и не дали. Моран же натурал, стопроцентный. Его как ни заводи, но если сисек нет — не встанет. Дов усмехнулся. — Ты Роду это говорить пробовал? — И говорить, и писать, и стучать морзянкой, и даже семафорить морской азбукой. Он не слушает меня, затыкает постоянно, удаляет письма, раздражается... Знаешь, где он припев потерял? Он оторвал часть листа из блокнота и написал на нём: “Не буду вам мешать”, — когда уходил. А на обратной стороне был припев... Хорошая песня, кстати. Душевная. Самое то для раскрутки. — Я сам с ним поговорю, — задумчиво кивнул Аттья. — Не надо, — поморщился Ямин. — Только ты не встревай, а? Хватит, что на меня музыканты волком смотрят и чуть ли ни убить готовы. — Не преувеличивай, — Дов положил руку ему на плечо и чуть сжал. — Они тебя тоже любят. По-своему, конечно. И злятся, что из-за тебя Род уходил в запой и загул. Еле вытащили. Только из-за него так рано и стартанул проект, кстати. Ещё ж даже нет ни сценария, ни труппы. Есть только Род и музыканты. Ну, и мы с Коэном. Даже хореографа пока не утвердил. Хочу одного итальянца взять, но с некоторых пор у меня двойственное отношение к этой нации. Ямин улыбнулся, вспоминая их Моцарта. — Вы есть вообще собираетесь или решили, что на голодный желудок мысли будут умнее? — недовольный голос Альбера заставил обоих мужчин вздрогнуть. — Аттья, я тебе сколько раз говорил, что ты уже давно не мальчик и питаться тебе нужно правильно, и не один раз в день. А ну, марш на кухню. Оба! *** — Да подожди ты, — Ямин схватил Рода за рукав в попытке удержать. — Не убегай, а? Выслушай меня. Просто выслушай. Пожалуйста. Жануа закусил губу и остановился. Он, пожалуй, впервые видел настолько умоляющий взгляд у Диба. — Я ничего тебе не обещаю, — сдался Род и привалился к стене гримерки, скрестив на груди руки. — Слушаю. — Уф... Род, я... Блин, да сто раз уже говорил. Тогда ничего не было, понимаешь? Лоран же натурал стопроцентный, ты сам это знаешь. Помнишь, как мы пытались его возбудить? Вдвоём. Не вышло ж ничерта. — Видимо, ты один его возбуждаешь значительно сильнее, чем в моей скромной компании, — съязвил Жануа. — У меня сисек нет, чтобы его возбуждать, — буркнул Ямин. — Я люблю тебя, понимаешь? До сих пор, даже несмотря на то, что ты носишься чёрте где, непонятно что с собой сотворил за пару месяцев, орёшь на меня постоянно, огрызаешься... Я долбаный мазохист, который всё равно тебя любит. Ну не мог же ты так просто меня забыть! Диб заглянул Роду в глаза, но Жануа отвернулся и надел маску полного равнодушия. — Почему же? Думаешь, ты настолько неповторим? Знаешь, сколько их у меня после тебя было? Слова оказались намного больнее, чем предыдущее игнорирование. — Не верю, — Ямин потряс головой. — Твои проблемы, — Род показательно-равнодушно пожал плечами. — Ты мне изменил, Диб. Я не прощаю предательство. Идущие по коридору Себ и Матьё замерли и переглянулись. — Эм... Знаешь, я, кажется, завтра с ним про штаны поговорю, ну, что моя очередь их носить на шоукейзы. Кажется, он и так не в духе. Карно развернулся и постарался как можно незаметнее покинуть коридор. Ажюс тоскливо посмотрел ему вслед: он тоже хотел уйти, но сумка со всеми вещами осталась в гримёрке, а значит, ему придётся туда пойти, даже если Род и Ямин внезапно займутся сексом в качестве примирения. Вздохнув, Себ постарался идти как можно быстрее. — Да пойми же ты! Не было ничего! Ни-че-го! Вообще! Мы с Со просто два в стельку пьяных дебила, у которых снесло крышу. — Это ничего не меняет, — Род говорил всё так же ровно и холодно, но было заметно, что это даётся ему нелегко. — Чёрт, Род, да пойми ты! Я, может, и был в дымину бухой и кое-чего не помню, но уж это я знаю на сто процентов точно. У нас с ним ничего не было! У меня вообще ни во время, ни после тебя никого не было. Не встаёт, блять, больше ни на кого, настолько я влюбился. — Ещё раз говорю: это твои проблемы, — Жануа постепенно повышал голос. — Ты же не помнишь ни черта, а я вас видел! ТЫ. МНЕ. ИЗМЕНИЛ! Предатель... Последнее слово он буквально выплюнул в лицо Ямину свистящим шёпотом. Себ дошёл до гримерки и вздохнул. Кажется, перед своим первым в жизни кастингом он волновался намного меньше. Вдох. Выдох. Покер-фейс. — Привет ещё раз, я за сумкой, — Ажюс быстро проскользнул между двумя замершими мужчинами, нашёл свою сумку и так же шустро проскользнул обратно. Но на пороге он замер и обернулся: — Вас слышно на весь коридор. Я не хотел знать подробности ваших отношений. И более чем уверен, что никто не хочет. Орите не здесь, хорошо? И быстро вышел, пока Род и Ямин не успели опомниться. *** Дов Аттья был прекрасным человеком, очень чутким и по-своему нежным. Он всегда выгораживал своих актёров, заступался за них перед спонсорами и прессой, выкупал ненужные интервью и улаживал все конфликты. Хорошо хоть знали об этом не все, а только самые близкие. Для остальных он был суровым и вечно недовольным, его боялись, но уважали, а проработав вместе какое-то время и узнав поближе — даже любили. Из труппы в труппу так и повелось: мама-Дов и папа-Альбер, и ни один из них не хотел, да и не мог уже что-то менять. Аттья задумчиво барабанил пальцами по подоконнику. — Кого будем спасать? — Коэн неслышно подошёл сзади и обнял Дова, уткнувшись подбородком ему в плечо. — Всё тех же, — Аттья слегка наклонил голову и прижался щекой к виску Альбера. — И что Род натворил на сей раз? — понимающе усмехнулся Коэн. Дов вздохнул. — Не хочет мириться с Ямином. — А что у них там случилось? Я заметил, что что-то не так, но не стал влезать, всё равно ты всё узнаешь и уладишь. — Вот только сейчас это будет во много раз сложнее, — Аттья потёр глаза и снова посмотрел на небо. — Ты не будешь против, если я притащу сюда Рода и напою его? Ну и попутно расскажу кое-что, о чём мы с тобой предпочитаем не говорить. Альбер помолчал, мягко развернул Дова лицом к себе и вопросительно поднял бровь. — Более чем, — ответил на незаданный вопрос Аттья. — Мне надо показать ему, что если действительно любишь — многое можно простить. Здесь главное — выслушать и понять, принять человека таким, какой он есть. Нельзя любить кого-то, не представляя, какой он на самом деле, нельзя любить образ. Альбер криво усмехнулся, вспоминая кое-что из их общего с Довом прошлого. — Ты хочешь рассказать ему о... Чёрт. Ты уверен? — Коэн до боли закусил губу. — К сожалению, — серьёзно кивнул Дов. — Хоть я и не люблю о нём лишний раз вспоминать. — Если ты уверен... — Альбер покачал головой и легко поцеловал Дова в уголок губ. — Спасибо тебе, за то, что рядом и за то, что не бросил. И за то, что простил тогда, тоже спасибо. *** — Ты едешь ко мне, — Дов бесцеремонно перехватил Рода у выхода из зала. Только что закончился очередной этап кастинга и единственное, чего хотел сейчас Жануа — выспаться. В тишине. — Не понял, — Род честно попытался припомнить, не натворил ли чего в последнее время. — Ты на машине? — Конечно. — Ну и прекрасно, оставляй её здесь, завтра всё равно днём приедем — заберёшь. — Дов, я выспаться хотел, вообще-то, — Жануа зевнул, невольно подтверждая, что выспаться ему не помешало бы. — И ты хотел в таком состоянии сесть за руль? Нет уж, мне твоя жизнь пока ещё дорога. Ты едешь со мной, и это не обсуждается. Род, смирившись, пожал плечами.