Ca ira mon amour

— Помнишь, ты говорил, что не сможешь простить Ямина? — Дов удобно устроился в кресле напротив Рода, глядя на уже почти пустую бутылку виски. — Не начинай, — Жануа поморщился. — Если ты опять решил читать мне нотации, я лучше спать. — Да сиди ты, — Аттья нахмурился. — Я о другом. Послушай сказочку старого и мудрого Дова. На ночь. А потом мы пойдём спать, а ты подумаешь над тем, что я тебе расскажу. Хорошо? — Договорились. И что за сказочка? О сером волке и маленькой глупой девочке? — Жануа откинулся на спинку кресла и насмешливо посмотрел на Дова. — Почти, — усмехнулся Аттья. — О сером волке и большом умном мальчике, который однажды внезапно поглупел. — Ну-ну, сказочник, заводи шарманку, — Род улыбнулся, неспешно потягивая виски. — Жил-был в одном красивом городе Большой Умный Мальчик. И до того он был хорош, что все девчонки на него заглядывались. А он только улыбался им и шёл домой, где ждал его Другой Мальчик. Не такой прекрасный, зато весёлый. И жили они хорошо: работали вместе, гуляли вместе, к друзьям ходили вместе. Идеальная семья просто, — Дов усмехнулся и покачал головой. — А потом они познакомились с Серым Волком. Волк был великолепен: мускулистый, крепко сложенный, с рисунками на теле... Он тоже был умным, весёлым и к тому же красиво курил. Поначалу Другой Мальчик радовался, что появился у них такой друг, домой его приглашал, гулять с ними звал. А потом замечать стал, что Большой Мальчик смотрит на Волка как-то не так, необычно... Но не придал этому значения, списал всё на фантазию и ревность. А однажды Большой Мальчик не пришёл домой ночевать. Другой Мальчик уже не знал, что и подумать, он обзвонил все больницы, морги и полицейские участки. Всех родных, друзей, знакомых, дальних родственников, почти незнакомых, коллег по работе... А потом вспомнил, как его Большой Мальчик и Серый Волк смотрели друг на друга. И так ему тошно стало, потому что понял он, где его Большой Мальчик пропадает. Наутро пришел Большой Мальчик домой, один. Молча посмотрел, собрал вещички и съехал к Серому Волку. А Другой Мальчик с тоски чуть не повесился, да люстра не выдержала, он все-таки откормленный был, хоть на убой. Так и выл он по ночам от боли и одиночества, а днём был весёлый, как клоун в цирке. Да только клоуны, знаешь ли, под гримом печальные люди, зато в гриме ничего так: ярко, смешно, показушно. А потом Серый Волк нашёл себе новую игрушку. Нет, он не ругался с Большим Мальчиком, не говорил ему ничего, да только тот и сам не такой уж и дурак был, понял, что надоел, да и не связывает их больше ничего: сказка-то закончилась. Попробовал тогда Большой Мальчик один пожить, поработать. С головой в работу ушёл, дома почти не появлялся, да только всё равно не смог, не забыл он Другого Мальчика, от которого Серый Волк увёл. И стыдно ему было, и больно, и обидно... Вот смог же Другой Мальчик дальше жить! Видимо, не так уж сильно и любил. А потом не выдержал, пришёл домой, где раньше вдвоём жили, увидел он Другого Мальчика и понял, по глазам прочитал, что ни черта тот не смог и точно так же с головой в работу ушёл, вот только скрывать хорошо научился. Вроде и хотел бы Большой Мальчик уйти, не надоедать, да только не в его правилах отступать было. И попросился он обратно. — И ты простил? — Род удивленно посмотрел на Дова. — Догадался, значит? Простил, — Аттья кивнул, допивая виски. — Не сразу, конечно. Ещё с месяц косился, огрызался, орал почём зря, измывался над ним, а он терпел, всё терпел, ни слова не говорил и делал всё, что я скажу. Это сейчас я понимаю, что ему тогда больнее было, во много раз больнее, а тогда другим местом думал, знаешь ли. Дов разлил по бокалам остатки виски. — А потом как-то раз посмотрел на него, как будто со стороны, и так меня прошибло: он же осунулся весь, синяки и мешки под глазами. Бодрится, а сам такой забитый, несчастный. И вот, знаешь, тогда до меня и дошло, что плевать я на всё хотел, сам далеко не паинька, а на нём отрываюсь. И так мне стыдно за себя стало... В общем, мы с тех пор и не вспоминаем этот случай, сам понимаешь, но одно я тогда понял чётко, вбил себе в голову на всю оставшуюся жизнь: когда любишь — принимаешь таким, какой есть. И плевать на всё остальное. Главное, чтобы тебя любили в ответ. Род задумчиво кивнул, глядя в стену прямо перед собой. — Ну что, спать? — Аттья потянулся, разминая затёкшие мышцы. — Пора бы, да, — Род поднялся и сделал пару шагов по направлению к двери, но обернулся. — Дов! Но как же... Это же... — Не суди его, Род. Я простил, давно уже простил. Мы всё забыли и живём дальше, оставив прошлое в прошлом. Не тебе судить, да и не мне. Сами далеко не пай-мальчики. Спокойной ночи. И подумай над сказочкой, хорошо? — Спокойной ночи. Я подумаю, — кивнул Жануа и тихо закрыл за собой дверь. — Надо смазать петли на второй двери в кабинет, знаешь? Они начинают скрипеть, — сказал Дов в пространство. — Не смог удержаться, — дверь в противоположном конце комнаты открылась, Альбер тихо подошёл к креслу и сел на подлокотник. — Из тебя вышел бы хороший сказочник, кстати. Коэн наклонился и обнял Дова, прижимаясь к нему настолько, насколько это вообще возможно. — Ты мне шею сломаешь, — задушенно прохрипел Дов, отстраняясь. — Прости, просто я до сих не могу понять, как я мог тогда добровольно уйти? Я же любил тебя, даже когда с ним жил, всё равно постоянно о тебе думал: как ты, что ты, где ты, с кем ты... Увидел как-то раз, как ты с Камелем обнимался — думал задушу обоих. Потом вспомнил, что я сам идиот, а всё равно ведь не отпускало. — Да? Ты раньше не говорил об этом, — Аттья немного растерянно посмотрел на Коэна. — Мы вообще не особо говорили об этом, как ты помнишь. Да и сейчас я предпочёл бы не ворошить прошлое, но если ты думаешь, что это поможет... Пусть хоть кто-то научится на чужих ошибках. Дов с минуту задумчиво смотрел на Альбера, потом залпом допил оставшийся в бокале виски и поднялся, пошатываясь. — Доведи меня лучше до спальни, философ. И утрамбуй куда-нибудь на диванчик, не хочу всю ночь на тебя перегаром дышать. — Нет уж, никакого диванчика. Завтра ж не разогнёшься! А я потерплю как-нибудь, перегар — не самое страшное, поверь мне, — Коэн обнял Дова за талию и осторожно повёл в сторону спальни. *** Наутро Рода, как ни странно, похмелье не мучило совершенно. Он проснулся как всегда, всё в те же 7:15 и, вздохнув, решил, что вставать пока рано, всё равно Дов будет спать ещё как минимум пару часов, а как смотреть в глаза Альберу, он не знал. Вспоминая то, что рассказал вчера Аттья, Жануа мысленно перебирал всех известных ему друзей и бывших друзей Коэна, пытаясь вычислить, кого же Дов назвал Серым Волком, но ни один из них не подходил под описание. Род поморщился, понимая, что всё-таки не совсем у него отсутствует похмелье, потому что голова соображала туго. Он встал, сходил в душ, прислушавшись к звукам в доме: внизу, в гостиной или, скорее, в кухне, негромко работал телевизор, иногда перебиваемый хлопаньем двери холодильника и стуком посуды. Альбер явно встал и завтракал. Жануа вздохнул и решил пока не спускаться, прекрасно понимая, что это трусость, но не мог понять и решить для себя, как теперь общаться с Альбером. Одевшись, Род махнул рукой на сомнения и понял, что любопытство и желание выпить кофе явно пересиливают странное смущение перед Коэном. — Привет, — сказал Жануа, спускаясь на кухню. — А кофе есть? — С добрым утром, — улыбнулся Альбер, глядя на смущённого Рода. — Почти. Варится ещё. — Отлично, — Жануа, стараясь не встречаться взглядом с Коэном, заглянул в холодильник, критически оглядывая содержимое и пытаясь понять, что сейчас надо его организму. Альбер только покачал головой, прекрасно понимая все манёвры Рода. — Осуждаешь? — негромко спросил он, пристально глядя в спину Жануа. Род вздрогнул и покраснел, оборачиваясь. — Дов ничего бы тебе не рассказал, не предупредив меня, — Альбер пожал плечами и опёрся на столик у плиты. — Я не понимаю, прости. В голове не укладывается. Видимо, я слишком привык, что вы с Аттьёй всё время вместе и уже не представляю, что могло бы быть как-то иначе. Да и представить, как Дов... — Жануа замолчал и сел за стол, сцепив руки в замок. — Как Дов смог меня простить и принять обратно? — уточнил Альбер, чуть склоняя голову. Род кивнул, не поднимая взгляд. — Не знаю, — Коэн вздохнул. — Но я счастлив, что он смог. Ни разу не пожалел, что вернулся, но каждый раз, когда Дову плохо или он злится, я принимаю это на свой счёт, думаю, что он вспоминает те дни, и каждый раз жалею, что уходил. Альбер вздохнул, выключил кофеварку и разлил кофе по кружкам. — Держи, — он поставил на стол чашку с кофе и тосты. — Спасибо, — Род с наслаждением вдохнул запах свежесваренного кофе и поднял глаза на Коэна. — Можно вопрос? — Спрашивай, — Коэн пожал плечами. — Кто это был? — Дов так и не сказал, а ты всю ночь мучился догадками? — Альбер усмехнулся, глядя на Жануа. — Почти, — Род наконец-то улыбнулся, глядя на Коэна. — Только не всю ночь, а всё утро. — Паскаль, — Альбер пристально посмотрел на Жануа, наблюдая за реакцией. Род замер с тостом в руке. Пару секунд он молча смотрел на Коэна, пытаясь осознать очередную новость. — А, так вот почему Дов его так... недолюбливает. — Как ты смягчил-то, — Альбер улыбнулся и допил кофе. — И поэтому тоже. Хотя, наверное, в основном из-за этого. Меня-то он простил, а вот Паскаля — нет. — Ещё бы... — И не прощу, — Дов, зевая и пошатываясь, вошёл на кухню. — С добрым утром, — Альбер усмехнулся и покачал головой. — Кофе? — Было бы хорошо, — Аттья приобнял Коэна и положил голову ему на плечо. — Решил рассказать? — Пусть лучше знает всю правду, чем мучается догадками, — Альбер мимолётно улыбнулся Роду и аккуратно налил Дову кружку кофе. — Держи. Завтракать будешь? — Не хочу, — Дов с наслаждением сделал пару глотков. — Но надо. У нас есть тосты? — У нас есть всё, — Альбер взял с тарелки тост и поднёс ко рту Дова. — Открывай рот, вот так, кусай... Дов, смеясь, кусал тост и запивал его кофе; Альбер мягко обнимал его и смотрел с такой нежностью, что Род почувствовал себя лишним. Дов сумел простить Альбера, несмотря ни на что, оставив прошлое в прошлом и живя дальше, настоящим и будущим, вспоминая только хорошее. Жануа пил кофе, задумчиво глядя на эту семейную идиллию и решая для себя что-то, что ещё не мог высказать словами, но что заставляло его улыбаться, а сердце биться чуточку быстрее. *** В студии было малолюдно, впрочем, как и всегда после обеда. Все старались решать вопросы утром, чтобы день оставался максимально свободен. Род шёл по коридору, прокручивая в голове очередной текст и пытаясь понять, что в нём не так. Что-то дёргало, мешало, заставляло морщиться, но вот понять, что именно, никак не удавалось. Рассказ Дова и утренний разговор с Альбером дали ему неплохую пищу для размышлений, и возможно поэтому он никак не мог сосредоточиться на работе. Он скучал по Ямину, по его шуточкам, по улыбке, даже по завываниям из душа, которые Диб упорно называл пением, а Жануа — мартовскими стонами перевозбуждённого кота. Улыбнувшись, Род остановился, глядя в окно, и присел на подоконник. Ямин был необходим ему, хотя бы просто в зоне видимости. Жануа шипел на него, огрызался, смотрел показательно-равнодушно, но мучился, когда не видел Диба хотя бы сутки. Осознание того, что это уже не злость, а, скорее, тоска, пришло к Роду утром. Весь этот месяц он смотрел на Ямина и искренне верил, что тот перешагнул былую влюблённость и сейчас хочет вернуться от скуки, потому что с ним, с Родом, было удобно. Диб выглядел уставшим, но отнюдь не тоскующим или измождённым, он улыбался, шутил, не уходил в запои и весело проводил время в клубах. Во всяком случае, так считал сам Род. Но после вчерашнего рассказа Дова, Жануа задумался, а так ли это на самом деле? Ямин никогда не отличался любовью к клубам, скорее даже наоборот, но почему он стал так часто зависать до утра в барах? Диб любил свою работу, но никогда не работал сутками, всегда оставляя время на отдых, а сейчас он едва ли спал больше 4 часов в сутки. Ямин не любил торчать там, где был не нужен, а сейчас в создании песен его помощь не была необходимой, но он исправно каждый день приходил в студию или к Дову и сидел с музыкантами всё свободное время. Возможно, Диб тоже скучал, просто справляться научился намного лучше? Род вздохнул, понимая, что кроме Ямина ему никто не ответит на возникшие вопросы, а как подойти теперь к Дибу, он не знал. Не подходить же к нему с фразой: “Привет! Я был дурак, я завидовал тому, что ты так легко перешагнул наши отношения, а сейчас понял, что это была только видимость. Давай продолжим?” или “Привет! Я был дурак, и я это понял, давай начнём сначала?” Нужен был предлог, любой, даже самый простой и дурацкий, но Жануа совершенно не представлял, что делать. Спохватившись, Род посмотрел на часы и понял, что ещё пятнадцать минут — и он точно опоздает. Спрыгнув с подоконника, он быстрым шагом дошёл до поворота и неожиданно налетел на что-то явно мягкое и тёплое, появившееся из-за угла. — Ауч! — сказало это что-то голосом Ямина. — Мой кофе, чёрт! И майка... Жануа помотал головой и с удивлением уставился на мрачного Ямина, рассматривающего пятно от кофе на своей светлой майке. — Блин, Ямин, прости. Спешил и не смотрел куда иду, — Род виновато посмотрел на Диба, решив, что надо мириться, раз уж представился случай. Как говорил Дов, “оставив прошлое в прошлом и живя настоящим”. А в настоящем Жануа скучал. — Я бы отдал тебе свою запасную, но уже сам её ношу, — Род развёл руками. — Могу предложить только забрать майку вечером и закинуть в стиралку. — Да ладно, — Ямин вздохнул. — Не ночевал дома? — Да, утром переоделся во что нашёл, так что, извини, но ещё одной запасной майки нет. — А где... — начал было Ямин, но замолчал, понимая, что его сейчас традиционно пошлют куда подальше, сказав, что это не его, Яминово, дело, где Род ночевал. А ведь так хорошо всё начиналось: Жануа даже мирно ответил на вопрос не о работе. — У Дова, — спокойно ответил Род, глядя на Диба и прикидывая, что дальше делать. — А, ясно, — Ямин удивился ответу, но постарался скрыть это. — Пойду застираю сразу и намочу всю майку. Всё равно в студии жара такая, что она на мне моментально высохнет. Какие-то неполадки с отоплением. Привет, кстати. Я забыл поздороваться. — Привет, — Род улыбнулся, глядя на Ямина. — Тебе помочь? Диб растерянно смотрел на Жануа, не понимая, что такого могло произойти за одну ночь, что тот сменил гнев на милость. — Если хочешь, — осторожно ответил Ямин. — Тогда пошли. Краны у нас только в туалете есть, вроде. Да и мыло пригодится.