Отражение

— Привет, Юя-тян, как поживаешь? – в просторной комнате на кровати сидел блондин, разговаривая по телефону и не замечая, что в комнате он уже не один. Под дверью, аккуратно приложив маленькое ушко к замочной скважине, сидел Фран. — Хватит! У тебя ведь что-то серьезное, раз позвонил? – спросил раздраженный голос на том конце. — Да, видишь ли, Гокудера-кун меня не любит! – пожаловался блондин, на что из трубки послышалось фырканье. — Придурок, твои отношения с подрывником меня не касаются, ты должен докладывать мне все о Тсуне, понял…, а если ты так хочешь Хаято, то просто возьми, — хмыкнул парень и матернулся. – Глаз не спускай с подрывника, он за одно с Реборном. — Ши-ши-ши, ты хочешь сказать, что он тебя предал? – поинтересовался принц. — Идиот, тебя он тоже предал! – возразил голос. — Какой же он плохой, думаю, его стоит наказать! — Конечно, еще как стоит…. Я бы и сам с ним поиграл, но сейчас нет возможности, поэтому он полностью в твоих руках, — сказал Юя и положил трубку, в комнате раздались короткие гудки. Фран быстро отлепился от двери и побежал в комнату Тсуны, чтобы предупредить всех, в том числе и Гокудеру, но парень не стал его слушать и просто ушел. Кея и Ямамото ушли вслед за подрывником, а в комнате остались только Мукуро, Тсуна и Фран. Пепельноволосый вошел в комнату принца и не успел опомниться, как его прижали к двери и грубо впились в пухлые губы. Гокудера попытался оттолкнуть от себя принца, но тот только настойчивее впился в податливые, сдающиеся его напору губы. Горячий язык блондина заскользил по не менее горячему языку подрывника, доставляя последнему немалое удовольствие. Воздух кончался, и легкие сжимало тугой болью, но парни были не в силах отстраниться друг от друга. Подрывник пошатнулся и начал медленно оседать на пол, и только тогда принц выпустил губы любовника из плена. — Хаааа…придурок, что на тебя нашло, — пытался возмутиться Хаято, но блондин его не слушал. Он покрывал шею несопротивляющегося парня поцелуями, оставляя новые засосы поверх старых. Почти старых, ведь они только вчера это делали, но принцу видно было мало, поэтому он не сдерживался, заставляя Гокудеру выгибаться и стонать под настойчивыми ласками. – Стой…хаааа… — Да ладно тебе, Хаято. Кстати, я уже позвонил Юе, — усмехнулся Бел, блокируя новый приступ яростной речи подрывника, поцелуем и запуская шаловливые ручки в штаны Гокудеры. — Нас…хаааа…спалили, — простонал сквозь поцелуй пепельноволосый, пытаясь остановить руку, настойчиво ласкающую его плоть. – Будь осторожен со своим соседом… — Заткнись уже, наконец! – рыкнул принц, сильнее сжимая член Хаято, от чего тот выгнулся дугой и громко простонал, краснея еще гуще, чем девочка-целочка. Бел стянул с парня штаны, освобождая вставшую плоть парня от трусов и мягко посасывая правый сосок, он вырывал у парня все новые и новые стоны, что чертовски его возбуждало и сносило крышу. – Наверное, только ты можешь так соблазнительно стонать каждую ночь и не терять голос, я тебя завтра сырыми яйцами поить будууууууууу, — пропел блондин, уже размазывая по своему члену крем, который всегда носил с собой в кармане, так, на всякий случай. — Эй, а как же подготовка? – пепельноволосый попытался отодвинуться от надвигающегося психа-принца, но тот схватил его за бедра, притягивая ближе и пристраиваясь сзади. — Ну, ты ж не целка. Мы же вчера с тобой трахались, — усмехнулся Бел, на всю длину входя в расслабленное тело. Хаято зашипел от боли, но принц двинулся всего один раз в нужном направлении и все угрозы подрывника утонули в сладком стоне. Комната была заполнена стонами, хрипами и грязными хлюпающими звуками, а бедный Фран под дверью старался сделать как можно более беспристрастный вид, но как только оба парня, кончившие уже дважды, пошли по третьему разу, Фран плюнул на все и пошел в комнату к Тсуне и Мукуро. Семпай ведь не оставит бедного ребенка в коридоре на всю ночь?