Дети угасшей эпохи

«В Эпоху Древних мир был окутан туманом и не имел формы. То был край седых утёсов, Великих Древ и вековечных драконов. Но затем появился Огонь и породил противоречия в сути вещей. Жар и холод, жизнь и смерть – и, конечно, Свет и Тьму. Затем из Тьмы явились Они – и отыскали в пламени души богов. Нито, Первый среди Мёртвых; Ведьма Изалита и её дочери Хаоса; Гвин, Повелитель Солнца, и его верные рыцари; и Таящийся Карлик, которого так просто забыть. Обретя силу великих душ, они бросили вызов драконам. Могучие молнии Гвина пронзали их каменную чешую. Ведьмы сплетали грозные огненные смерчи, сжигая Великие Древа. Нито дал волю миазмам недуга и смерти. А Сит Нагой предал свой род, и драконов не стало на свете. И так началась Эпоха Огня. Но вскоре угаснет пламя, и останется только Тьма. Даже ныне остались лишь тлеющие угли, и род людской не видит света – лишь бесконечные ночи, а среди живущих всё чаще ходят носители проклятой Тёмной метки. Да, воистину, нежить заклеймена Тёмной меткой, и в этих землях умертвий сгоняют, как скот, и уводят на север, где они, запертые навечно, ожидают конца времён».

– Вступительные строки из «Книги последних дней», аноним

***

Медленной нитью тянулись часы. Здесь, в сырой, холодной и совершенно пустой камере, время причудливо изменяло свой ход. Единственным ориентиром был солнечный свет, проникавший через дыру в потолке, и можно было хотя бы судить о том, какая стоит погода во внешнем мире. В остальном ощущение времени здесь почти терялось. Для чародея Ксендрика, выпускника Винхаймской школы Дракона, не было ничего хуже. Он привык жить в том состоянии, в котором имел контроль над происходящим. И в дни своей юности в Винхайме, и при дворе герцога Арстора в Кариме, и даже после своей первой смерти, когда долго был в бегах и скрывался от охотников за нежитью. Здесь же никакого контроля не было и в помине: единственное, что он мог сделать сам, так это причесать свои седые волосы при помощи гребешка – единственной вещи, которую ему оставили, и то скорее по недосмотру. Поэтому, чтобы не скатиться в безумие, он вёл счёт дням, выцарапывая острым камнем отметины на стене. А ещё – пытался думать над планом побега. Шла к концу третья неделя его заключения. Безделье, одиночество, холод, голод и жажда притупляли ум. Из всех заключённых в этом разваливающемся лепрозории Ксендрик был единственным, кто сохранил разум, а воды и еды здесь не было и в помине. На этом была основана вся система: заключённые умертвия привязывались к местному костру и попросту умирали в своих камерах от истощения, раз за разом, пока не опустошались полностью. После этого они либо пополняли ряды «охранников», подвластных неведомой воле демона-тюремщика, либо выбрасывались в море. Те, кому особенно не повезло, становились игрушкой Палача – демонического брата Тюремщика, обитавшего в подвале темницы. От того коридора, который упирался в камеру Ксендрика, этот подвал отделяла лишь решётчатая перегородка с каменным основанием, и вопли по ночам слышались отчётливо. Не далее как позавчера чародей наблюдал, как Палач выломал несколько прутьев одним мощным ударом и насадил на них очередного несчастного, закрыв ему голову мешком. Тело до сих пор не исчезло – это был очередной опустошённый. Через дыру в потолке Ксендрик в редких случаях собирал дождевую воду, которой хватало лишь на пару глотков. Вчера вместо дождя над Прибежищем прошёлся лёгкий снег. Чувство голода, впрочем, уже не столь тяготило его: ещё до Прибежища он погибал несколько раз и на самом себе обнаружил, что чем больше человек пустел, тем меньше его организм нуждался в привычных вещах. Вдобавок, нежить могла насытиться, поглощая человеческие души – это была одна из её загадочных интуитивных способностей, как и манипулирование человечностью, и возжигание костяных костров. Объяснения этому не было, но умертвия действительно могли интуитивно манипулировать эссенцией души и поглощать её. И даром что маги тоже сплетали свои заклинания именно из силы души, такой способностью даже среди них мало кто обладал. С другой стороны, страдала память: если ясность ума чародей всё ещё сохранял, то определённые воспоминания казались безнадёжно потерянными. Он отчаянно пытался вспомнить, за что его недруги при дворе подослали к нему убийцу с ножом, но не мог припомнить ни единого фрагмента, ни одной зацепки. Он помнил также, что был советником и близким сподвижником герцога Арстора – и как будто бы занимался какими-то исследованиями, но в чём именно они заключались, он совершенно не мог вспомнить. Один раз Ксендрик уже пытался сбежать. Он предсказуемо умер от истощения и возродился у костра, а Тюремщик ухитрился проморгать его поначалу. Чародей попытался найти место, куда запрятали его посох, но безуспешно – Тюремщик быстро нашёл его и убил, а после очередного возрождения сразу взял и посадил обратно. По крайней мере, Ксендрик проверил один из вариантов того, где могло храниться отобранное оружие, и теперь их осталось меньше. А в том, что его не выбрасывали сразу, он был уверен: наёмники на службе Белого пути, привозившие сюда умертвий, уже давно заимели привычку обвешиваться вещами заключённых, либо отдавать их вещи демону. Сам Тюремщик, по-видимому, относился к грабежу неодобрительно – ему ведь тоже надо было чем-то вооружать своих опустелых, а вдобавок, он любил коллекционировать их вещи. Рано или поздно чародей намеревался вырваться отсюда, хоть и понимал, что надежды у него мало. Он не был уверен, сколько ещё продержится. Многие умертвия опустошались полностью уже после второй смерти, но он всё ещё сохранял в себе волю к жизни. Однако, чтобы освободиться, ему явно придётся перейти грань возможного – даже если каким-то чудом он добудет свой посох. Сейчас, впрочем, Ксендрик переходил грань возможного, пытаясь сосредоточиться. Буквально сегодня соседняя камера освободилась, и в неё перевели какого-то рыцаря, судя по доспехам – асторского. Их знакомство началось с того, что рыцарь стал молиться вслух, что жутко раздражало и отвлекало. Сосед явно был из ещё разумных и мог оказаться большим подспорьем в деле освобождения, но первая попытка заговорить пока мало чем обернулась – собеседник был на грани отчаяния и оказался очень тяжким. Информацию из него приходилось тащить клещами, особенно с его манерой патетично изъясняться ни о чём. Вдобавок, в камере чуть дальше по коридору один опустелый принялся долбиться лбом о решётку, и мыслительному процессу это никак не способствовало. Поэтому уже с минуту чародей молчал, пытаясь понять, как ему построить беседу иначе. – Уважаемый, слышишь меня? – внезапно заговорил рыцарь. – Да, слышу. – Меня зовут Самерсет. – Очень приятно, – раздражённо ответил маг. Это были первые внятные сведения, которые сообщил рыцарь. Долбёж в решётку наконец прекратился. – …А тебя? – Ксендрик. Если, конечно, тебе эта информация что-то даст. – Сейчас меня даже это… отвлечёт от моего горя. Всё повторялось по кругу. Впрочем, можно было попробовать. – И какое же у тебя горе? Помимо того, что ты здесь. – А ты столь желаешь знать? Впрочем, почему бы и нет… Теперь уже всё равно, – рыцарь шумно вздохнул. – Я был влюблён в одну особу. Я считал, что она будет мне верна. Но вихри судьбы унесли меня слишком далеко и слишком надолго. И пока меня не было, так случилось, что она… вышла за врага моей семьи. – Эх, беды детей… – покачал головой Ксендрик. Очередная история из числа тех, которые он уже слышал не раз и видел почти столько же. – Если бы тебе довелось стать постарше, ты бы понял, что вся эта канитель – не то, из-за чего стоит расстраиваться. Самерсет молчал несколько мгновений. – Я подумывал убить себя. Но в таком состоянии?.. Это попросту невозможно. – Ну почему же, – почти язвительно усмехнулся Ксендрик. – Нет почти ничего невозможного. Вопрос только в том, что тебе это даст. – Успокоение? – Нет. В нашем с тобой положении станет ещё хуже, чем до этого. Тебе разве не доводилось умирать в таком виде? – Доводилось. И не раз. – Ну, значит, ты, наверное, должен знать, что успокоения в смерти точно искать не стоит. – Быть может. А что тебя привело сюда? Чародей причмокнул губами. – Ну, я сюда пришёл не по своей воле, если ты об этом. – А кто сюда приходит по своей? – горько усмехнулся Самерсет. – Разве что безумцы. – Поверь, есть достаточно безумцев, которые верят тем бредням, что рассказывают про это место. И приходят сюда сами, как послушная паства. Потом, конечно, они жестоко разочаровываются, – он сделал паузу, обдумывая следующие слова. Кажется, самое время было посеять идею в голове рыцаря. – Если бы был какой-то шанс достать оружие… Или хотя бы узнать, где они его держат… – Не думаю, что есть какой-то смысл. – А ты что, предлагаешь здесь гнить? – У нас нет другого выхода. Разве что ты разрушишь решётки своими чарами. Ксендрик сардонически рассмеялся. – Если бы я мог, поверь мне, дитя моё, я бы уже так и сделал. – Меня вряд ли можно назвать дитятей. – Хе-хе-хе, все дети так думают. Это проходит. Со временем. Однако сейчас это неважно: скажи, ты случаем не заметил, куда они унесли твоё снаряжение? – Нет, к сожалению. Впрочем, кто знает: возможно, есть скрытое счастье в смирении перед лицом судьбы. Чародей протяжно вздохнул. – Спроси об этом того опустелого – вон, там, свернулся в углу калачиком. Или вон того типа, который пытается подлезть под решётку. Бедняга до последнего пытался делать подкоп, – он невесело усмехнулся. – Они тебе расскажут, какое счастье в смирении. Вот что я тебе скажу, господин рыцарь: нет у нас времени на глупости. Зато твою силу мы можем применить в нужном направлении. Может статься, что мы с тобой, скажем, устроим провокацию. Станем шуметь так, что к нам придут, и тогда нам удастся добыть ключи и выйти отсюда. Уверен, ты сумеешь раскидать пару-другую хилых сторожей. Остаётся, конечно, проблема Тюремщика, но мимо него можно прошмыгнуть… либо, если всё пойдёт плохо, хе-хе, умереть одновременно, чтобы вместе появиться у костра и снова что-то предпринять… Нужно, по меньшей мере, проверить тот левый коридор за главным залом… Он вдруг услышал, как раздалось громкое карканье, и над дырой в потолке пронеслась большая тень. Их подземный коридор находился не под основным зданием, как подвал палача, а как бы вовне, и поэтому дыра выходила прямиком наружу, хоть до неё и не было возможности достать. Однако чародей быстро забыл об этой тени: послышались шаги и какой-то лязг. Ксендрик, кряхтя, поднялся на ноги и прильнул к решётчатой двери. Кажется, у них появились новые товарищи по несчастью. По коридору следовало семь фигур. Двое из них явно были не из числа местной охраны и выглядели весьма экзотично. Один поверх тёмной мешковатой одежды носил доспехи из лакированных тёмно-красных пластин, причём если кираса состояла из широких склёпанных сегментов, то наплечники и набедренники были собраны из небольших пластин и скреплены чёрным шёлковым шнуром. Голову воина венчал шлем с большим полукруглым назатыльником, тоже пластинчатым, а скошенный козырёк был с позолоченным украшением в виде полумесяца. Лицо закрывала железная маска с сердитыми, грозными чертами. Судя по всему, он прибыл с востока. Даже связанный, ведомый двумя охранниками, он шагал с достоинством, сохраняя некий ореол превосходства. Второй был смуглый, в просторной шнурованной рубахе с короткими рукавами и большой набедренной повязке жёлтого цвета, а также с большими стальными наплечниками. Он был подстрижен наголо и обладал приятными, даже красивыми чертами лица, хоть и был далеко не юношей. Опустошение фактически не затронуло его. Руки у него были большие и мощные – судя по всему, он тоже был знаком с оружием не понаслышке. Завидев их приближение, тот несчастный снова начал биться головой об железные прутья. Новоприбывших прижали к стене, пока опустелый ключник отпирал решётки. Открыв ту самую камеру, он попросту зарубил своего собрата-опустелого, прекращая его страдания, и выбросил тело в коридор. Ксендрик мало надеялся на провокацию: устраивать что-либо сейчас было скорее глупо. Зато с новыми людьми можно будет поговорить, и их шансы заметно увеличатся. Заключённых бросили по камерам и заперли, после чего охрана ретировалась. – Эй, – окликнул их чародей. – Вы тоже ещё не опустели, да? Кто вы такие? Меня зовут Ксендрик. Первые пару мгновений новоприбывшие молчали. – Мендес, – раздалось в ответ. К соседней решётке подошёл смуглокожий воин. – Рю из клана Кацумото, – низким голосом ответил другой почти без акцента. – Владелец замка Хируна, если тебе это о чём-то говорит. – Ты… тоже рыцарь? – подал голос Самерсет. – Не совсем. У нас на родине таких, как я, называют «самурай». – Надо же, какая компания подобралась, – произнёс Ксендрик. – Со всех краёв земли. Господа, а вы не успели, случаем, заметить, куда наши тюремщики складывают отобранное оружие? Полагаю, сюда вы прибыли не с пустыми руками. – Нет. Они унесли его куда-то по коридору от главного зала. Я заметил краем глаза, пока этот… ёкай вытягивал пламя из моего спутника. – Что же, это уже лучше, чем ничего. Что-нибудь полезное вы смогли запомнить? Или вы просто восхищались видами? Воин с востока усмехнулся. – Разумеется. В созерцании есть свои прелести, особенно когда человек не властен над ситуацией. Но не волнуйтесь. Через какое-то время я избавлюсь от верёвки и тогда, может быть, смогу что-то сделать с замком. – У тебя есть отмычка? – недоверчиво сощурился Ксендрик. – Всего лишь заколка для волос. А я вижу, разумных здесь не так уж мало. Тюремщик поступил не слишком умно, посадив нас всех рядом. – Недооценивать его всё равно не стоит. Видишь решётчатую стену напротив? За ней ещё один демон. Если даже тебе удастся высвободиться, он увидит и поднимет шум. Мне думается… если у тебя получится отпереть замок… лучше подождать, пока ключник ещё раз наведается сюда, и уже тогда открыть дверь и напасть. В таком раскладе ты сможешь нас быстро выпустить. – Верно. Но если он не явится, шум поднять всё равно придётся. Терпение. Ксендрик удовлетворённо кивнул. Кажется, у них появился шанс. И кажется, самурай знал, что делал. Вдруг откуда-то донёсся приглушённый отзвук демонического рёва. Это был не Палач – звук пришёл из конца коридора, а значит, что-то происходило в основном здании. Вряд ли это было поводом для сильного беспокойства, но маг насторожился. Через какое-то время наверху вдруг всполошились птицы. Мгновение спустя прямо за спиной Ксендрика раздался звук падающего тела. Он резко обернулся: на полу лежал опустелый ключник со свежей раной в спине. Задрав голову, чародей увидел, что над дырой склонился чей-то силуэт, который он не мог чётко разглядеть из-за обилия падающего света, но фигура явно была в доспехах. Перехватив взгляд Ксендрика, силуэт указал на опустелого. – Ключи! – произнёс молодой голос. Прежде чем маг успел что-либо сказать в ответ, сверху раздался шум, и незнакомец резко обернулся. – Чёрт… Выбирайся в западное крыло, налево из главного зала! – сказал он снова и куда-то исчез. – Я тебя встречу! Чародей не стал терять времени. Кинувшись к трупу, он забрал связку ключей и принялся их перебирать. – Ксендрик, ты в порядке?! – обеспокоенно крикнул Самерсет. – Ксендрик! Что там случилось? Ты цел? – Сейчас-сейчас, не шуми, дорогой друг, – деловито ответил тот. Привлекать внимание Палача сейчас было наихудшей идеей. – Да что там случилось?! Ксендрик! – Не ори, – отчётливо процедил маг. – Пожалуйста. Одну минуточку. Сейчас я всё вам… расскажу. Только, пожалуйста, будь потише. Мы ведь не хотим привлечь ненужное внимание, правда? Он наконец подобрал нужный ключ и удовлетворённо кивнул. – Господа. У меня к вам убедительная просьба: что бы ни случилось, ведите себя максимально тихо. И тогда, может быть, у нас с вами получится что-нибудь хорошее. – О чём ты?! – не унимался Самерсет. – Я же сказал не шуметь, – Ксендрик насилу сдерживался. – Успокойся, рыцарь, – проговорил Рю. – Сейчас ты всё увидишь собственными глазами. Асторец замолчал. Сдавленно выдохнув, Ксендрик вставил ключ в скважину и повернул его. Осторожно покинув камеру, он удостоверился, что Палач не смотрит в их сторону – и вообще, видимо, находится в дальней части подвала. Затем он направился к остальным. Первым на очереди оказался Самерсет: завидев освободившегося чародея, он удивлённо вздохнул. – Как?! Ксендрик зашипел, приложив палец к губам. – Если сейчас кто-нибудь сюда придёт, у нас ничего не получится. А теперь, дитя моё, встань и иди. Он обратил внимание, что лицо рыцаря было уже сильно затронуто опустошением, хоть и меньше, чем его собственное. Выпустив Самерсета, он спокойно проследовал дальше, последовательно открывая все камеры – даже те, где сидели опустошённые. Последние не особенно реагировали. Когда они с рыцарем помогали остальным избавиться от пут, до них донёсся приглушённый, тяжёлый звук, как будто чем-то массивным ударили по стене, и посыпались камни. – Нужно уходить. Как можно быстрее, – сказал Самерсет. – Первое, что нам стоит сделать – это забрать свои вещи, – ответил Ксендрик и обратился к Рю. – Тот коридор из главного зала налево? В западном крыле? – Да. – Пошли. Надеюсь, наш спаситель нас отыщет… Они спешно зашагали по коридору, поднялись по лестнице, за которой он продолжался, и очутились в просторном помещении, где в отдельной нише скапливалась сточная вода и утекала в канализацию. Прямо в воде сидел на корточках очередной опустелый, уставившись в пространство отсутствующим взглядом. Рыцарь, глянув себе под ноги, подобрал заржавевший обломанный меч, уже долго пролежавший здесь. Они проследовали в круглую башенку и поднялись по винтовой лестнице. Пройдя через арку, они оказались во внутреннем дворе Прибежища, посреди которого горел костёр, сложенный из человеческих костей с воткнутым посередине витым мечом. Символ нежити, их спасение, убежище и услада. А в чужих руках – и верная погибель. Окружённые высокими каменными стенами и арочными галереями, они пока не заметили ни одного охранника. Откуда-то с верхних этажей бокового флигеля доносился отчётливый звон стали, но увидеть, что там происходило, не было возможности. Впереди возвышалось центральное строение: за широкой лестницей располагалась гигантская ложная арка и внушительные двустворчатые двери, за которыми был основной зал. Мендес первым взбежал по ступеням и принялся толкать створки, Самерсет помог ему. Когда двери распахнулись, перед ними предстал большой зал с двумя колоннадами по бокам и обвалившейся крышей. Не было видно ни часовых, ни демона-тюремщика. Переглянувшись, недавние пленники устремились вперёд. В этот момент послышался топот шагов. Впереди над аркой, в проёме, где когда-то стоял большой витраж, появился гигантский силуэт. Заключённые резко затормозили. Перед ними предстала четырёхметровая махина Тюремщика – массивного, толстого демона с большими ножищами и непропорционально маленькими крыльями. Голову венчали длинные ветвистые рога, похожие на оленьи, а на обрюзгшей морде застыл ужасный оскал. В руках демон держал столь же внушительную палицу, навершие которой было из чистого камня и могло раздавить человека в лепёшку. Утробно прорычав, Тюремщик сиганул вниз и с грохотом приземлился на пол, перекрыв дорогу к главной двери. Слева, за колоннадой, маячил проход в боковой коридор, но было ясно, что демон запросто достанет палицей любого, кто попробует в него прошмыгнуть. – Кто-нибудь, отвлеките его, – хладнокровно сказал Ксендрик. Остальные только теперь вышли из оцепенения. – Надо оттянуть его от двери в коридор. Мендес усмехнулся и первым двинулся вперёд. Он побежал к правой колоннаде, на ходу подбирая камень, и швырнул его в демона. Тюремщику этот камень был, что комариный укус, да и сам демон был неглуп: он приметил движение Мендеса, но всё ещё не отходил с середины – лишь плавно пошёл вперёд, поднимая палицу. Самерсет, опустив забрало армета, побежал следом, воздевая обломанный меч, и когда демон был уже готов обрушить на него удар, Кацумото крикнул: – Прыгай под булаву! Прыгай! Рыцарь прыгнул вперёд, оголовье палицы пролетело у него над головой и врезалось в пол, разбрызгивая всюду пыль и каменные осколки. Пока Самерсет, поднявшись, забрал правее, отвлекая демона, Рю кивнул Ксендрику, и они ринулись к двери. Самурай добежал первым и, распахнув её, застыл, дожидаясь мага. Ксендрик юркнул в проход. – Бежим! – крикнул он на ходу. – Поторапливайтесь, живее! – поддержал его Рю. Самерсет вогнал сломанный клинок в стопу демону, но это не причинило ему большого вреда. Тот тряхнул ногой, рыцарь отлетел в сторону и насилу укатился от очередного удара булавы. Пользуясь моментом, Мендес в несколько мгновений пересёк весь зал, как заправский бегун, и внёсся в проход. – Самерсет! – надрывался Рю. – Давай! – Я ещё с ним не закончил! – крикнул рыцарь, подымаясь на ноги. – Он тебя убьёт, глупец! Взмахнув крыльями, демон взлетел на несколько метров и попытался попросту сесть на Самерсета, раздавив его своим весом. Тот отпрянул и в последний момент выскочил из-под демона. Встав на ноги, он развернулся к нему, явно не намереваясь убегать. Кацумото выругался. Он рванул с места к Самерсету, пока демон поднимался, схватил рыцаря и потащил к двери. Рядом с ним в ту же секунду оказался Мендес, помогая оттаскивать упрямца: тот пытался противиться, но не смог ничего поделать с силой двоих. – Пустите! Я не могу бежать от опасности! Они почти добежали до двери, когда демон обрушил на них палицу. Рю, предчувствуя удар, толкнул всех вперёд, и их задело только краем навершия, но хватило и этого: все трое полетели вперёд. Мендес сдавленно крикнул и скатился вниз по ступеням за дверью: ему досталось больше всех. Кацумото, на удивление легко отделавшись, поднялся, практически затолкал Самерсета в проход и захлопнул за собой дверь. Они оказались в безопасности закрытого коридора: здесь демон уже не мог их достать. Самерсет откинул забрало, шумно дыша. Мендес, стоная, насилу поднялся: у него явно была сломана пара рёбер, а вся спина была разодрана. – Зачем остался?! – гневно спросил он с акцентом, глядя на рыцаря. – А-а, вижу, наш юный друг слишком увлёкся, – отметил Ксендрик, подходя ближе, и заговорил в нарочито поучительном тоне. – Позволь, я объясню тебе, что от тебя хотели. Нужно было отвлечь, а потом – быстренько бежать в проход. – Рыцари не убегают, – обиженно ответил тот. – Но умный рыцарь знает, когда отступить, – отметил Рю. – Вот! Вполне разумная точка зрения. – Мне не хотелось, как вы – просто бежать, сломя голову. Это недостойно. – Недостойно бессмысленно умереть, – парировал самурай. – Если ты без пользы умрёшь, то не сможешь больше послужить своему господину. У нас дома так считают. И тебе следовало бы зарубить это на носу. – У меня уже нет господина. – Но есть соратники, которых ты подверг опасности. Ладно… сейчас это всё неважно. Нам нужно идти. – Мудрые слова! – сказал Ксендрик. – Полагаю, найти наши принадлежности было бы сейчас самым разумным. Если вы закончили, давайте проследуем дальше? – Что ж… веди, старик, – проговорил Самерсет, отдышавшись. – Я веду, юноша. Незадачливый отряд двинулся вперёд. Раздражённо указав кивком на обломок меча, Мендес проговорил: – С таким «оружием» это даже не бой. Самерсет ничего не ответил. Они спустились в очередную комнату со сточными каналами, вбок от которой уходил узкий и очень длинный проход, слегка поднимавшийся кверху. Когда-то он был полноценным коридором с камерами, но его свод давно обвалился – только арочные перекрытия, местами подточенные временем, возвышались над замшелыми стенами. Оказавшись под открытым небом, они поначалу даже не поняли, что было не так. Кацумото первым разглядел в отдалении человеческий силуэт, а потом резко схватил Ксендрика и отшатнулся вместе с ним к стене. Мимо них просвистела стрела. – Лучник! – воскликнул самурай. – Вон туда, в укрытие, быстро! В укрытие! Он указывал на проход в стене невдалеке, у которого валялась выломанная ржавая решётка. Мендес без лишних слов подбежал к магу и хлопнул его по плечу, пригибаясь: – Садись! Ксендрик не стал мешкать. Крепко сжав ноги чародея, Мендес стиснул зубы, превозмогая боль, резко поднялся и ринулся к камере. Он успел юркнуть вбок в тот самый момент, когда мимо пролетела очередная стрела. Спрыгнув с плеч Мендеса, маг заметил старый, потрёпанный щит, валявшийся на камнях у иссохшего тела, и с облегчённым вздохом указал на него. Самерсет пробегал мимо них, когда ему в шлем прилетела стрела – всего дюймом выше прорези в забрале. Отлетев в сторону, она, тем не менее, пошатнула рыцаря, и тот отпрянул к соседнему проёму, укрывшись за углом вместе с подоспевшим Кацумото. – Безумец! – крикнул ему Мендес, поднимая щит, и повернулся к Ксендрику. – Оставайся тут. – Отвлекай его на себя! – крикнул Рю, вытянув руку. – Самерсет, как только Мендес будет на полпути, и лучник выстрелит, мы бежим прямиком на него! Не высовывайся без команды! Ксендрик, не высовывайся! Ксендрику уже нравился этот самурай: он явно был хватким воином и чувствовал себя в своей стихии, даже командуя незнакомыми людьми. Мендес кивнул, высунулся и зашагал вперёд, прикрываясь щитом. Лучник сделал выстрел, воин чуть пригнулся, приподнимая руку, и оперённое древко вонзилось в поле щита. Опустелый отбежал на несколько шагов, натянул тетиву, прицеливаясь, и ещё раз выстрелил – Мендес снова поймал стрелу. В этот же момент Рю хлопнул по плечу Самерсета, и они оба ринулись вперёд. Ксендрик в который раз пожалел, что при нём нет посоха. Подобрав с земли камень, он высунулся и швырнул его в сторону умертвия, но снаряд даже не долетел. Мендес, схватив камень, метнул его куда лучше. Лучник уже натягивал тетиву. Снаряд угодил ему прямо в голову и сбил прицел – стрела отскочила от наплечника Самерсета. Настигнув убегавшего мертвяка, Рю повалил его и размозжил голову об камни. Повернувшись к Ксендрику, он подал ему знак. – Смотрите по сторонам, тут ещё могут быть часовые. – Где-то здесь будет наше снаряжение, – проговорил Мендес. – Я носом чую. Он оказался прав. За следующим поворотом, который снова привёл их под крышу, они нашли запертую дверь, за которой оказалась настоящая кладовая. Все отобранные вещи действительно оказались там. Рю вооружился своим большим луком и изогнутым мечом с круглой гардой, Самерсет – двуручником и панцербрехером в украшенных ножнах. Мендес заткнул за пояс два боевых топора, а ещё два повесил за спину в специальном креплении. Ксендрик наконец вернул себе посох и опоясался мечом и кинжалом. Теперь оставалось только выбраться отсюда.

***

Бой уводил её на крышу, и казалось, что вся охрана тюрьмы пыталась угнаться за ней. Рамильде оставалось только надеяться, что это отвлечёт их от беглецов. Помимо того, кому она сбросила труп ключника, была ещё пара только что прибывших, а значит, какие-никакие шансы у них были. Пробравшись внутрь, она надеялась перехватить их где-нибудь в западном крыле, однако этого ей не удалось. Фляжка с живительным пламенем пока оставалось нетронутой, но Сванн чувствовала, что это ненадолго. До сего момента, постоянно отступая, ей удалось избавиться от нескольких опустелых, и только двое одоспешенных мечников с изрубленными щитами представляли проблему, оттесняя её наверх по лестнице. Улучив момент, она ударила сверху, заставляя одного из них открыться, и пнула его в грудь. Мертвяк упал на своего собрата, и они загремели вниз по ступеням. Рами спешно взбежала наверх, потянула из сумки огненную бомбу и взяла тлеющий фитиль, примотанный к шлему. Пока опустелые очухивались, она подпалила кусок материи, торчавший из шаровидного сосуда, и швырнула его на лестницу. Бомба разорвалась, расплёскивая горючую жидкость, и ступени перегородило огнём. На какое-то время это их задержит. Теперь надо было найти другой спуск отсюда. Снова взявшись за меч, Рамильда выбежала на крышу, и в этот же миг прилетел удар. Всё это время она избегала встречи с демоном-тюремщиком, но тот подстерёг её на крыше, встав так, что она не заметила его до последнего. Машинально прикрывшись щитом, она отскочила вбок, но это её не спасло: рыцарша избежала столкновения с навершием палицы, но удар древком оказался не менее болезненным, а щит мало помог против такой массы. Её шмякнуло и распластало по камням, и вся грудная клетка отозвалась болью. Удар был такой силы, что проделал дыру в крыше, и Рами, укатившись в сторону, свалилась прямиком в неё. Ударившись спиной о груду камней, она испустила стон и насилу сумела вдохнуть. Там, вверху, за дырой в потолке, над ней снова было пасмурное небо. Первые несколько секунд она даже не пыталась шевелиться – любая попытка подняться отдавалась болью. Рёбра нещадно болели. Но на этот раз у неё не было пули в сердце, и дыхание не спешило её оставлять. Она не умрёт – не теперь. Она не могла подвести капитана де Планси и всех тех, кто помог ей в трудный час, подставив себя под удар. А даже если смерть найдёт её опять, она не остановится, пока тёмная метка не выжжет её человечность полностью. Нужно было только дотянуться до укатившейся фляжки с эстусом. Повернув голову, Рамильда увидела проём в стене напротив – как будто его только что выломали. Через него прямо к ней устремились четыре фигуры. Первым был тот самый седой мужчина, изрядно тронутый опустошением, которому она сбросила ключи. У него были густые, аккуратные волосы средней длины и короткая бородка с усами, а облачён он был в фиолетово-чёрную рясу и чёрный плащ с большим оплечьем. Его руки закрывали перчатки с длинными крагами до локтей, а на пальце красовалось кольцо с лазурной печаткой и изображением дракона – он был выпускником Винхайма. Один из пленников, самый рослый, на удивление тоже носил синее сюрко асторских рыцарей, а шлемом ему служил армет с забралом. Не иначе, завидев знакомую эмблему, он бросился к Сванн и схватил её за руку. – Брат! Ты в порядке? Указав на эстус, Рамильда собралась с силами и произнесла: – Фляжку мне… Живее… И я тебе не брат, рыцарь. Смуглый бритый воин с топорами, не мешкая, подал ей эстус. Откупорив флягу, Рамильда сделала пару глотков и почувствовала, как по жилам разливается приятное тепло. Боль медленно угасла. Сломанные кости срастались. – Это всё демон, да? – спросил рыцарь. – Кто бы ещё, – Рами выдавила из себя улыбку и выждала ещё пару секунд, чтобы эстус полностью восстановил тело. – Достанется ему от нас. – Не бойся, сестра. Я отомщу за тебя, – выдал рыцарь. Рамильде вдруг стало смешно, и захотелось не то хохотать, не то поморщиться. Она рассмеялась. – Ты меня в мёртвые прежде времени не записывай, – сказала она, приподнявшись. Благодарно кивнув смуглому, она снова взглянула на брата по ордену. – Помоги лучше встать, чёрт возьми. Опершись на руку рыцаря, она поднялась и поправила шлем. Седой чародей с винхаймским кольцом слегка улыбнулся ей: – Спасибо за ключи. Они нам весьма пригодились. – Рада, что выбрались, – кивнула Рами. Затем снова полезла в сумку: времени было мало, и пришла пора раздать подарки. Она извлекла три фляги из полупрозрачного тёмно-зелёного материала, наполненные эстусом, и только теперь ощутила проблему: спасённых перед ней было четверо. Но это было всё, что ей смогли оставить, так что придётся как-то извернуться. – Держите. У меня только три. Все знают, что это такое? – Вполне, – кивнул маг. – Полагаю, остальные тоже. Он демонстративно остался в стороне, пока все прочие разбирали сосуды. В ответ на обеспокоенный взгляд Рамильды он покачал головой, легко улыбнувшись. Смуглолицый сразу отпил из фляжки и слегка поморщился. – Спасибо, рыцарь, – сказал он с сильным акцентом. – Госпожа, а как ваше имя? – спросил чародей. – Рамильда Сванн. Из отряда капитана Конрада де Планси. – Мне знакома твоя фамилия, – произнёс рыцарь. – Был у меня как-то один сослуживец. Его звали Турмод Сванн. Вы о нём не слыхали? Рами глянула туда, где за забралом у рыцаря были глаза. Он только что назвал имя её отца, и сердце у неё ёкнуло. Ошибки быть не могло – орденский рыцарь из Асторы не мог знать другого Турмода Сванна. Но голос у него был такой молодой, что Рамильда засомневалась, действительно ли он мог знать её родителя. – Слыхала, но об этом потом, – ответила она. – Оружие, вижу, при вас? – У нас мало времени, – сказал воин с луком, всё это время следивший за галереей снаружи. – Надо двигаться, не то нас найдут. – Да, ты прав, – кивнула Рамильда. – Надо подняться наверх – посмотреть, что там. Если я всё правильно увидела, отсюда едва ли есть лёгкий выход – демон не даст нам уйти просто так. А если там есть охранники, нужно расправиться с ними, перед тем как займёмся демоном. Если все готовы – пошли. Она первой двинулась на выход, и лучник отрывисто ей кивнул. Оглянувшись на новых спутников, она задала последний насущный вопрос: – Как вас всех зовут? Ей вразнобой представились. Последним назвался её собрат по ордену: – Самерсет из Асторы. Сомнений больше не оставалось. Это был он. Рыцарь, погибший много лет назад, про которого отец Рамильды рассказывал ей ещё в детстве. Он был его соратником на поле битвы в дни своей молодости и сам опустил его в братскую могилу. Сейчас, впрочем, это было неважно: у них ещё будет время поговорить обо всём после, когда они выберутся из Прибежища. Шагая по галерее, они могли увидеть внизу внутренний двор с костяным костром. Рамильда шла первой, держа щит наготове и прикидывая в уме, чего можно было ждать от её новых соратников. Про силу Ксендрика она не знала, но старика в любом случае надо будет держать позади. Лучник по повадкам походил на бывалого воина – Сванн чуяла, что на него можно положиться. Мендес оставался большим вопросом, хотя и тоже смахивал на бойца, но, не считая чародея, был наименее одоспешен – нужно быть поближе к нему, чтобы прикрыть в случае опасности. Облачённый в латы Самерсет, который был почти на голову выше неё, справится и так. Отряд быстро поднялся по лестнице и прошагал по верхнему коридору, огибавшему центральное строение. Выйдя из него, они оказались на открытой площадке, за которой виднелся утёс с руинами – некогда там стояла часовня с кладбищем. – Демон, кажется, прыгал отсюда, – отметил Ксендрик. – Смотрите по сторонам. Он был где-то на крыше. Стоило им повернуть за угол строения и выйти к центру площадки, как они столкнулись нос к носу со сторожами. Взгляд Рамильды сразу выцепил двух лучников, рядом с которыми находились кое-как одоспешенные мечники, ещё трое других стояли ближе по сторонам и готовы были вот-вот кинуться на них. – Маг, не высовывайся! – крикнула Рами, шагнув вперёд. Мендес, не мешкая, один за другим швырнул оба топора в лучников. Одному из них топор прилетел прямо в голову и упокоил намертво, второй пролетел мимо цели, и воин пошёл следом за Рамильдой, доставая следующую пару. Самерсет побежал слева от неё, вырываясь вперёд. Мертвяки в долгу не остались, и один из них швырнул огненную бомбу. По счастью, она пролетела между двумя рыцарями и взорвалась у них за спинами, не забрызгав пламенеющей жидкостью. Заметив, что лучник выцеливает Мендеса, Рамильда в последний момент подалась в сторону и поймала щитом стрелу, перед тем как её атаковали. Двое сторожей накинулись на Самерсета, осыпая его градом ударов, и если от одного из них рыцарь отмахнулся, то второй вогнал меч ему во внутреннюю сторону бедра, где его не защищали латы. Асторец сдавленно вскрикнул, рухнув на колено. К ним уже подбегал третий, и рыцаря бы прикончили прямо там же, но Ксендрик, выбежавший следом, стукнул посохом оземь, и нападавших отбросило прочь ударной волной. Обмениваясь ударами с мечником, Сванн заметила краем глаза, как мимо лучника пролетела стрела Кацумото. Опустелый выстрелил в Мендеса, который перехватывал противника справа, но стрела срикошетила от наплечника. Хотелось выругаться: Рамильда не могла пройти мимо своего противника, но понимала, что если не подоспеет к Самерсету, ему придётся туго: опустелые уже поднялись и снова бежали на него. Попытавшись достать супостата на контратаке, она лишь звякнула клинком ему о щит. Ситуацию снова спас Ксендрик: отбежав ещё дальше вбок, он сплёл заклинание, прежде не виденное Рамильдой. Вокруг оголовья посоха сформировался огромный лучащийся сгусток энергии и, сорвавшись в полёт, вытянулся в подобии огромного наконечника копья. Оставляя за собой хвост, голубое копьё прошло двух умертвий насквозь, рассыпаясь при ударе светящейся пылью, и опустелые рухнули замертво. Самерсет, сумев подняться, отразил удар третьего. Отступив на шаг и парировав удар мечника, Рамильда рубанула в ответ, но тот снова поймал клинок щитом. В этот момент Мендес, расправившийся со своим, зашёл к нему сбоку и одним мощным ударом срубил голову. Рами отрывисто кивнула ему, и они оба устремились дальше. Самерсет уже зарубил своего последнего. Лучник попытался достать Ксендрика, но лишь продырявил ему плащ. Стрела Кацумото прилетела опустелому под ключицу, и налетевший следом Мендес подарил ему последнюю милость. – Все целы? – осведомилась Рамильда. – Я буду в порядке, – ответил Самерсет, глотнув из фляги. – Не убегай впредь так далеко. Нужно прикрывать друг друга. – Я постараюсь, сестра, – кивнул рыцарь, снова опуская забрало. Тут где-то внизу раздался грохот шагов. Они оказались у того самого места, где раньше был большой витраж, и тут же бросились в укрытие, чтобы демон их не заметил. Он расхаживал по главному залу, привлечённый шумом схватки. Рю, пригнувшись, тихо подбежал к остальным, и негромко заговорил, оглядывая соратников: – Надо разделиться. Там снизу ведь проход во внутренний двор, верно? – Да, – кивнула Рамильда. – С этого обычно начинается всё самое плохое, – опасливо проговорил Ксендрик. – Нет, он прав, – заверила Рами. – Будем сражаться с ним здесь – он прилетит и сбросит нас вниз. Мы можем пойти и навязать ему ближний бой, пока вы с Рю будете поливать его огнём сверху. Бомбы ещё остались? – Одна есть, – прошептал самурай. – Хорошо. Тогда ждите, пока внизу начнётся шум – я вам крикну. Все готовы? Пошли. Они втроём бегом вернулись к лестнице во внутренний двор и вышли к костру. Двери в главный зал всё ещё были распахнуты. Добежав первой, Рамильда застыла у стены, дожидаясь остальных. С той стороны доносился тихий, утробный рёв Тюремщика и его тяжёлые шаги. Кровь часто пульсировала в жилах, разгорячённая схваткой. Рыцарша закинула щит за спину, чтобы использовать обе руки и должным образом применять технику длинного меча – против гигантской палицы щит был всё равно бесполезен. С такими демонами встречаться ей ещё не доводилось. Этот бой обещал стать настоящим испытанием. Подняв отцовский меч, рыцарша прикоснулась губами к его навершию. Она давно перестала молиться богам перед боем, но ни мгновения не сомневалась, что дух её отца помогает ей – незримо и ненавязчиво. – Пожелай мне удачи в бою, – прошептала она. Сдвинув брови, она оглянулась на остальных: Мендес и Самерсет ответили ей кивками. Они вбежали в проём и оказались лицом к лицу с демоном. Оскалившись во все зубы, Тюремщик двинулся им навстречу. – Пали! – крикнула Рамильда. В проёме наверху появились фигуры мага и самурая. Ещё одно копьё души полетело в демона и разлетелось при столкновении – Тюремщик взревел от боли. Он на мгновение оглянулся, но Самерсет и Рамильда уже набегали на него. Пока демон пытался достать первого, Рами подбежала к его ноге и с размаху рубанула по сухожилию. Клинок вошёл глубоко, брызнула кровь, и демон снова взревел, топнув ногой – Рамильда еле успела выдернуть меч. Тюремщик ударил палицей наотмашь, и рыцарша кувырнулась вперёд, почти ему под ноги. Чуть взлетев, он попытался бухнуться на двух рыцарей, и если Рами сумела отбежать, то Самерсету повезло меньше, и его придавило массивной ногой. Два топора прилетели в демона – первый ударился древком и отскочил, второй едва пробил его толстую шкуру. Очередное заклинание Ксендрика лишь цепануло его по рогам. – Эй, мешок сала! – проорала Сванн. – На меня смотри, образина! Демон повернул к ней голову, зыркнув на рыцаршу красными глазами. Перехватив меч, она ринулась навстречу ему, Тюремщик поднялся, высвобождая Самерсета, и замахнулся палицей. Рамильда приготовилась отскочить в сторону, и в этот миг в щёку демону вонзилась стрела. Дёрнув головой, он ударил почти наобум, и Рами без труда уклонилась от гибельной дубины. Подбежав к Самерсету, она помогла ему подняться. Мендес, совершив прыжок, которому позавидовал бы любой атлет, ударил топорами в толстую ляжку Тюремщика. Он не причинил ему особого вреда, но вогнал один топор достаточно глубоко, чтобы повиснуть на нём. Демон на удивление резво отскочил в сторону и ударил палицей наотмашь. Рами еле разминулась с её навершием, но не успела утянуть за собой Самерсета, и рыцарь словил удар. Его отбросило к колоннаде, ломая кости и сминая доспехи. Ударившись спиной об колонну, он упал, выпустив двуручник. Рамильда колебалась лишь секунду. Не теряя времени, она кинулась к демону, пока тот пошатнулся от очередного копья души и пытался стряхнуть с себя Мендеса. Он уже чуть проседал на одну ногу, и нужно было повредить вторую, чтобы обездвижить исчадие Изалита. Но в момент удара демон переставил ногу, и клинок нанёс ему всего лишь мелкую рану. Тюремщик топнул и наконец стряхнул Мендеса. Пока тот поднимался, демон схватил его и с рёвом швырнул через весь зал. Шмякнувшись об пол, Мендес откатился в сторону от силы удара. Ещё одна стрела вошла в его мясистую шею, и Тюремщик даже не обратил на неё внимания. Пользуясь моментом, Рами примерилась для удара и, вкладывая во взмах силу всего корпуса, перерубила демону ещё одно сухожилие. Взревев от боли, он рухнул на задницу – рыцарша успела отскочить мгновением раньше. В следующую секунду в бок прилетел конец палицы, и Рамильду отбросило в сторону. Удар был болезненный, но кости остались целы. Хватив ртом воздуха, она спешно поднялась и еле ушла от очередного взмаха – в лицо ей брызнула каменная крошка, больно царапнув по щеке. Мендес на удивление поднялся и пришёл в себя. Успев глотнуть эстуса, он устремился к демону. Пока тот пытался достать Рамильду, он заскочил ему на обездвиженную ногу, прыгнул ещё раз и всадил топор в грудину Тюремщика, нанеся солидную рану. Ещё когда демон отскакивал, он оказался почти у самой стены, под тем самым оконным проёмом, где стояли стрелки. Завидев, что Тюремщик обездвижен, Кацумото выхватил меч и, подойдя к краю, легонько оттолкнулся от него. Он приземлился прямиком на голову демону и вонзил клинок ему в переносицу. Демон заорал, тряся головой. Насилу удержавшись, самурай выдернул меч, спрыгнул на плечо демона и одним выверенным взмахом рассёк ему шейную артерию. Это был последний удар. На лицо и доспехи Рю обильно брызнула кровь. Демон схватился за шею и дёрнулся в сторону, в последний раз махнув палицей почти наугад. Самурай свалился на пол, больно ударившись, и со стоном откатился. Тюремщик, хрипло ревя, рухнул и выронил палицу. Пока его бывшие пленники окружали его, он несколько раз дёрнулся, всё ещё цепляясь за жизнь, но больше не поднялся. Рами настороженно подошла ближе, глядя в красные глаза умиравшего демона. Кровь из смертельной раны растекалась под ним большой тёмной лужей. Он едва пошевелился, испустив утробный, почти жалобный стон, и затих. Тюремщику Прибежища настал конец. Удостоверившись, что демон мёртв, Рамильда кинулась к Самерсету. Рыцарь ещё шевелился и даже поднял забрало. Открыв фляжку с эстусом, Сванн поднесла её к губам соратника. Тот взял её ослабевшей рукой и опрокинул в себя. – Пей до дна. Смелее, – сказала Рами, поддерживая сокровенный сосуд. Самерсет зажмурился и слабо кивнул. Вскоре последняя капля жидкого пламени стекла по стенке фляги. Облегчённо вздохнув, рыцарь одними губами прошептал слова благодарности. – Давай помогу с доспехом, – Сванн без обиняков принялась расстёгивать ремешки его кирасы. – Надо выправить хоть как-то, а то задохнёшься. – В порядке? – спросил подошедший Рю. Его тёмно-красные доспехи всё ещё были в крови. Только теперь самурай снял маску: его рот был обрамлён бородкой с усами, а правый глаз закрывала чёрная повязка. – Живой, – отозвалась Рами, повернув голову. – Дай свою флягу. Я перелью всем по глотку. Замешкавшись на секунду, рыцарша протянула ему пустой сосуд. Когда самурай принял его, она молча улыбнулась одними губами, глядя ему в лицо, и уважительно кивнула. Тот сдержанно возвратил жест. Сняв кирасу, Рамильда вытерла кровь со своего клинка и вернула его в ножны. Потом взяла оказавшийся под рукой камень, чтобы хоть как-то исправить вмятину. Нормальный молот был бы значительно лучше, но сейчас приходилось импровизировать. Она обратила внимание на то, как Мендес, подойдя к ладони поверженного демона, протянул к ней руку и будто бы сосредоточился. Чуть погодя над раскрытой ладонью Тюремщика появился настоящий сгусток пламени, и воин медленно взял его, казалось, не обращая внимания на жар. Рамильда уже видела это пламя однажды: Мендес оказался настоящим пиромантом. По-видимому, демон вытянул из него волшебное пламя, когда тот предстал перед ним. Этот огонь жил в самих пиромантах и передавался от учителя к ученику особым ритуалом, который они называли разделением пламени. Владению таким огнём учили разве что на Великих Болотах, где эта традиция пустила прочные корни – в более «цивилизованных» землях пиромантия в лучшем случае считалась ересью. Плавно сжав кулак, Мендес погасил огонь, возвращая его в своё тело. Пока Рами долбила по кирасе, выправляя вмятину, Самерсет снял шлем и куда-то отошёл. Минуту спустя он вернулся, неся в руках не что иное как витой меч из костра во внутреннем дворе, обёрнутый толстой рогожей. Всё ещё раскалённый, он обжигал даже через ткань и перчатки – рыцарь сдавленно шипел сквозь зубы. Ксендрик, только что спустившийся, удивлённо уставился на него. На глазах у всех спутников Самерсет прошагал к демону и вонзил витой меч ему в глаз. Рамильду передёрнуло. – Зачем? – спросила она, поднявшись. – Это ему за всех погубленных здесь, – ответил Самерсет. Его лицо было перекошено от тихого гнева. – Теперь их страдания отплачены. Рамильда не нашлась, что ответить. Она прекрасно знала, что бесчисленные души погибли в этих стенах, но в её глазах поступок рыцаря всё равно был излишним проявлением жестокости – абсолютно бессмысленной. И хотя за семь лет она сполна насмотрелась бессмысленной жестокости, даже среди братьев по ордену, это было непохоже на того Самерсета, про которого ей рассказывал отец. Но многое могло измениться за тридцать лет. Этого рыцаря похоронили, не зная, что он стал нежитью, и одни боги ведали, через что ему довелось пройти за эти годы. То, как он сумел выбраться из братской могилы и как оказался здесь, всё ещё оставалось большим вопросом. Но сейчас было не время и не место. Рами тяжело вздохнула. – Я подправила кирасу, – прохладно сказала она. – Давай помогу надеть. Самерсет бросил на демона ненавистный взгляд и отошёл к Рамильде. Пока та помогала ему с доспехом, она обратила внимание на массу души, которая начала медленно улетучиваться из демона и теперь висела в паре дюймов над землёй пульсирующим светящимся сгустком, похожим на белый огонёк. Однако рядом с ним обнаружилось ещё кое-что, привлёкшее её внимание. Застегнув последний ремешок кирасы, Рами подошла ближе, не отрывая взгляда от того, что увидела. Это был уже знакомый сгусток непроглядно-чёрного цвета, напоминавший человеческую фигурку. И Сванн отчётливо вспомнила чувство, охватившее её, когда магия костра, впитав в себя силу такого же сгустка, стёрла с её лица признаки опустошения. Ксендрик подошёл ближе и тоже воззрился на эту картину. Рамильда повернула к чародею голову. – В нём была человечность. Откуда бы?.. Маг тихо усмехнулся. – А вы, госпожа, хорошо ли помните историю? Вы ведь знаете, откуда этот демон? – Изалит. – Верно. А раз так, то следует помнить, что не все демоны были рождены Хаосом. Когда Изалит пал, в нём всё ещё находилось множество обитателей, – Ксендрик кивком указал на демона. – Он был человеком когда-то. Одним из тех, кто увидел рождение Хаоса. Кто знает, кем он был ещё в той жизни. Возможно, таким же тюремщиком. Старые привычки… с трудом изживаются. Рамильду пробрала дрожь. Она постаралась не подать виду, но её глубоко тронули эти слова. Она полностью отдавала себе отчёт в том, что это существо было жестоким и беспощадным монстром – и погубило, возможно, тысячи душ. Но причудливым образом сказанное почти вызвало в ней жалость к погибшему демону. Почти. – Пора уходить, – констатировала Рамильда, выйдя из оцепенения. – Скоро второй демон поймёт, что произошло, и лучше нам ему не попадаться. Этот страшнее, если верно то, что я про него слышала. Ксендрик, ты ведь сможешь всё это собрать? Оно пригодится потом. – Разумеется, – кивнул чародей, склонившись над сгустками. По-видимому, с той поры, как он стал нежитью, у него было достаточно времени, чтобы этому научиться. Он выудил из плечевой сумки пару объёмистых склянок, один за другим перенёс сгустки внутрь и закупорил их. – Куда теперь? – спросил Рю. – Идём за мной, – Рамильда указала на двери, ведущие наружу. – Куда ты направляешься теперь? – озвучил самурай всеобщий вопрос. – Мой путь лежит в Лордран. Если вы не желаете попасть туда, то сейчас – ваша последняя возможность уйти. Но, ручаюсь, вы нигде не найдёте покоя. – Значит, Лордран, – многозначительно протянул Рю, скрестив руки на груди. – Я слышал многочисленные толки о ней: правду ли говорят, что именно она первой пала жертвой проклятия нежити? И что именно в ней лежит ключ к его пониманию? – Я не знаю. Но если этот ключ и существует, я намереваюсь его найти. – Тогда я присоединюсь к твоим поискам, – на лице самурая впервые появилась скупая улыбка. – Эта легенда весьма занятна, а мои цели всё равно предполагают движение к Лордрану. Что до остальных, пусть сами решают. – Ключ или не ключ, а я с вами, – выступил вперёд Мендес. – Бьюсь об заклад, там я встречу немало достойных противников. – Я с тобой, сестра, – произнёс Самерсет. – Помочь тебе в поисках – моя священная обязанность. – Какое похвальное рвение, – вздохнул Ксендрик. – Но вы правы, выбора у нас мало. Я и сам желал туда попасть – мне нужно восстановить свою память. А вместе у нас будет больше шансов выжить. Сванн оглядела новых попутчиков и коротко кивнула. Кажется, её миссия увенчалась первым успехом. – Тогда в дорогу. Они спешно собрали вещи и распахнули двери. Рамильда повела их прямиком к длинному утёсу. В лицо ударил холодный горный ветер. Тут и там среди травы белели пятна подтаявшего снега. У покосившегося могильного камня Рами забрала мешок с примотанным шерстяным одеялом, который оставила ещё по прибытии, и закинула его за спину, пристроив под вытянутым щитом. Они прошли наверх, в проход между руинами каменных стен, и оказались на узком выступе, нависавшем над пропастью. Там, внизу, была видна горная долина с голубой лентой реки. Где-то в отдалении громыхала гроза. Выудив из-за пазухи лоскут красной материи, Рамильда подняла его высоко над головой. Вскоре она различила в небе, на фоне высоких пиков, знакомый силуэт. К ним приближалась гигантская чёрная ворона. Та, что принесла её сюда и теперь заберёт к последнему пределу. – Встаньте как можно плотнее, – сказала рыцарша. – Не подводят ли меня мои глаза? – произнёс Ксендрик, подходя ближе. – Это ли не посланница самой Велки во плоти? Рамильда кивнула. Маг явно был человеком очень начитанным. И посланницу таинственной богини, наказывающей людей за грехи, узнать он был обязан. – Держитесь крепче. Полёт будет не из приятных. Ворона подлетела ближе и на какие-то мгновения исчезла за утёсом. А потом с громким клёкотом взлетела из пропасти прямо перед ними, расправив гигантские крылья. Их обдал леденящий воздух, и на мгновение могло показаться, что время застыло. Маленькие и почти беспомощные, люди стояли перед огромной птицей, затаив дыхание перед её устрашающим величием. И, прежде чем они успели опомниться, ворона вытянула вперёд когтистые лапы, схватила всех пятерых и понесла их прочь. Ветер неистово свистел в ушах. Обхватив руками огромную лапу, Рамильда нашла в себе силы оглянуться. Прибежище оставалось позади. Там, за дальними горами, их ждало потерянное королевство богов. Место, где всё началось и куда всё вернётся. Лордран.

***

Сколько продолжался этот полёт, никто не мог сказать. Всё, что осталось – это пронизывающий холод и ветер, ставший невыносимым. Время от времени Рамильда смотрела на землю: сердце уже не заходилось в бешеном ритме при взгляде вниз, как в первый раз. Облака проплывали под ними, застилая землю. Вскоре воздух стал как будто теплее. Вдали показался большой горный массив. Когда они подлетели ближе, Рами присмотрелась и затаила дыхание: среди скальных вершин и отрогов высились стены и башни гигантских размеров. Такой монументальной архитектуры Рамильда не видела никогда – и она сомневалась, что человеческие руки вообще способны построить такое без помощи волшебства. Словно мифические титаны возвели эти стены и выдолбили уступы и плоскогорья в скалах. Целые города виднелись внизу, в долинах, окружённые кольцами стен, хотя здания внутри них и были вполне человеческих размеров. Отдельные крепости и городки теснились на высоких скалах, тут и там соединённые каменными виадуками. А на самой высокой, огромной горе, которая возвышалась титанической глыбой над остальными, стоял город городов, окружённый стеной. Вершина этой горы находилась сейчас на уровне их полёта, и Рами могла разглядеть только высокие шпили за гигантскими стенами. Она знала, что это был за город – она видела его тысячи раз на гравюрах из книжек. Над просторами Лордрана, как на скалистом троне, восседал легендарный Анор-Лондо. Ворона пошла на снижение, и шпили мифического города исчезли из виду. Она спланировала в пространство меж двух скальных нагромождений. Справа, на более низком плато, находился вытянутый город, обнесённый монументальными стенами, выраставшими прямо из краёв скалы. Скала слева была повыше, и на ней стояла вполне обычная крепость, внутри стен которой возвышалась огромная башня с куполом. Ущелье между скалами уходило так далеко вниз, что дна не было видно, и два отрога соединялись только гигантским мостом, который возвышался над городом и проходил от его башен до ворот крепости на другой стороне. Ворона же летела прямиком к дереву невероятных размеров, торчавшему вбок прямо из левой скалы, чья раскидистая крона что-то скрывала от глаз. Когда птица спустилась ещё ниже, стал виден возведённый между отрогами акведук, по которому в город подавалась вода. А внизу, под огромным зелёным покрывалом, оказался выступавший из скалы утёс, усеянный руинами. Именно к нему направлялась ворона. – Приготовьтесь! – крикнула Рамильда остальным. Чёрная птица развернулась, резко снижаясь к утёсу, и, опустившись к земле, разжала когтистые лапы. Пятеро умертвий бухнулись наземь, и ворона, взмахнув крыльями, улетела к гигантскому дереву. Придя в себя, пилигримы встали и расправили плечи на новой земле: прямо перед ними манящим пламенем горел волшебный костёр. Они оказались в разрушенной ротонде на самом краю утёса, от которой ныне остались только обвалившиеся участки стен с оконными проёмами, заросшие мхом и плющом. Даже каменный пол едва прослеживался под слоем зелени. В центре располагалось круглое углубление, обнесённое ступенями, в котором и находился костёр. Невдалеке от ротонды стоял заброшенный колодец. Дальше на утёсе, немного уходившем кверху, находились руины, более всего напоминавшие церковь. За рядами осыпавшихся стен возвышалась бывшая колокольня, от которой осталась полукруглая половина. В относительной целости сохранилась только большая пристройка справа, у самой скалы – даже крыша, видимо, была цела. Все эти руины, судя по всему, когда-то были одним храмовым комплексом – арочные переходы и высеченные в камне ступени до сих пор сохранились. Всё вокруг поросло травой, и казалось, пыль времён уже давно и надолго осела в этом месте. Но, в отличие от мрачного Прибежища, продуваемого стылыми ветрами, здесь присутствовало какое-то странное, успокаивающее ощущение тепла. И костёр, горевший в ротонде, манил к себе, словно очаг родного дома. Прежде чем пилигримы успели опомниться, послышались шаги, и Рами положила руку на эфес меча. В арке справа появился человек. У него были короткие каштановые волосы и негустая щетина, а смотрел он на них с постоянным лёгким прищуром. Незнакомец носил кольчужную рубаху и одноручный меч в ножнах на поясе, но вёл себя расслабленно. Его лицо несло едва заметные признаки опустошения – подобные тем, что появились у Рамильды после первой смерти. Прислонившись к стене, он окинул новоприбывших не очень-то приветливым взглядом и заговорил высоким, усталым голосом: – Ну так что же у нас здесь? Вы новенькие, не так ли? – Приветствую, – медленно кивнула Рамильда, убирая пальцы с рукояти. – Да, вы угадали. Незнакомец вздохнул. – Очередную партию леса сплавили из Прибежища. Давненько этого не происходило. – Меня зовут Рамильда. А как ваше имя? – Да как будто это имеет какое-то значение здесь, – мужчина махнул рукой, грустно улыбнувшись, и прошагал к каменной скамейке невдалеке от костра, на которую и бухнулся, снова воззрившись на гостей. – Лучше я не буду называться. Вам же легче. – Как знаешь. Разрешишь присесть у огня? – Да пожалуйста, садитесь, садитесь, место общее, – закивал незнакомец, жестикулируя. Рыцарша кивнула и проследовала к костру вместе с остальными. Расстегнув ремешок осточертевшего шлема, она наконец сняла его и тряхнула собранными в хвост волосами. Усевшись близ костра, рыцарша сложила рядом снаряжение и снова взглянула на незнакомца. Ощущалась какая-то вымотанность и в повадках, и в голосе мужчины, словно бы лишённом всякого интереса. – Где мы? – спросила Рамильда. – Это Святилище Огня. Ну или, по крайней мере, то, что от него осталось. Позвольте предположить: пророчество о нежити, да? Вам суждено прозвонить в «колокола пробуждения», и тогда-то судьба нежити вам и откроется, не так ли? – А что вам кажется лучше? – с лёгкой улыбкой спросил Ксендрик, устраиваясь напротив. – Сидеть на месте и ничего не делать? Или пытаться сделать хоть что-то? – Ох… – незнакомец сокрушённо покачал головой. – Если вам интересно моё мнение, то это всё бесполезно. Вам всем было бы лучше, если б вы попросту остались в Прибежище и смирились со своей долей. – А на чём… основывается ваше умозаключение, позвольте спросить? – О, сколько чудных открытий ещё предстоит вам совершить, – на его лице снова появилась отрешённая, сардоническая усмешка. – Эх, какая разница. Вы всё равно не поймёте, пока не увидите сами. – А что если нам суждено это сделать? – почти с вызовом спросил Самерсет. – Найти ответы и развеять проклятие? – Хо-хо-хо! Вы смеяться изволите, уважаемый? – Вы его не слушайте, – махнул рукой чародей, снова перехватывая разговор. – Мне всё-таки интересно было бы знать о вашем опыте. – Мой опыт таков, что пытаться что-то здесь делать, группой или в одиночку… это совершенно безнадёжно. Я пытался, поверьте мне. Уж на что Прибежище – лепрозорий, так здесь просто один всеобщий склеп. Но так и быть: раз уж вы здесь, то что мне терять – я скажу, что знаю, – в его голосе сквозил сарказм. – Быть может, именно вы каким-то чудом сможете сделать хотя бы что-то! Хотя я, честно говоря, сомневаюсь в этом всё больше и больше, глядя на вас. Пророчество, которое вы наверняка не раз слышали… оно не то чтобы врёт, – незнакомец скривил губы и пожал плечами. – Есть два колокола. Один находится наверху, в кафедральном соборе, – он указал пальцем ввысь, в сторону крепости на вершине скалы, нависавшей над ними. – Раньше отсюда в этот собор ездил лифт, но он уже давно сломан. А другой колокол внизу, в Чумном городе. Правда, чтобы туда попасть, нужно пройти через столько ужасов, что я ни за что бы не сунулся туда… на вашем месте. – А что там может встретиться? – поинтересовалась Рамильда. – О, ничего хорошего. Я оставлю эти открытия на вас. Вы ведь такие храбрые. Сможете преодолеть любую опасность, не так ли? Так какой смысл, в таком случае, мне распинаться здесь, перед вами? – Не сочти за обиду, но зубоскалить, я погляжу, у тебя получается недурно. – Ах да, простите, где мои манеры… – Так что всё-таки за опасности? Мужчина, резко опустив голову, вздохнул и снова поднял взгляд на рыцаршу. – Опустелые. Чумные собаки. Гигантские крысы, если сунетесь в канализацию там, в городе. Есть ещё местная достопримечательность – красная виверна, которую местные в простоте своей кличут драконом. Засела на мосту между скалами и время от времени летает на охоту. – Местные? Здесь ещё остались жители? – Остались. Только не надейтесь, что они будут к вам радушны. Они, в основном, так же опасны, как опустелые. Если не хуже… Все тронуты проклятием, так или иначе. Без исключений, насколько знаю. В общем, прозвоните в колокола, и тогда что-нибудь, наверно, произойдёт. Без этого… вам придётся терпеть однообразные скучные дни, дожди без крыши над головой – и, куда ж без них, красных фантомов. – Фантомов? – Рамильда приподняла бровь. – О да. Эти спуску не дадут никому… Как по мне, так это обычные разбойники. Охотятся за человечностью – у них есть какие-то артефакты, позволяющие им превращаться в… как бы это… призраков. И появляться поблизости от кого-нибудь, кто ещё не опустел до конца. У них в таком виде есть способность вытягивать человечность из людей. Не знаю уж, откуда. Как видно, алкать ближнего своего свойственно человеку! Но по какой-то причине они не могут вторгаться сюда. Какие-то чары, я подозреваю. – А они действуют обособленно или у них… какой-то отряд? Кто-нибудь стоит за ними? – Бывают одиночки, а бывает, и гурьбой нападают. Не знаю, стоит ли кто-то за ними. Но у них есть какое-то подобие… ковенанта, я бы так сказал. Так что остерегайтесь. А в остальном, – мужчина развёл руками, – располагайтесь здесь. Я-то кто таков, чтоб вам мешать? – он в первый раз улыбнулся искренне. – Пока горит этот костёр, чувствуйте себя, как дома. – Вы так и не представились, к слову, – отметил Ксендрик. Незнакомец молчал несколько мгновений. – Это… уже никого волнует. И вас не должно волновать. Я просто… Отчаявшийся человек. И не более. – Он уже сломался, разве не видно? – произнёс Кацумото. Мужчина усмехнулся в ответ. – Знаете, побыв здесь, я как никогда отчётливо понял, насколько большая чушь все эти пророчества. Боги не справились и предлагают людям справиться самим. Ха, ищите дурака. Здесь для нас нет судьбы. – А где же есть, в таком случае? – хмыкнул Ксендрик. – Вы утверждаете это только потому, что оказались слишком слабы для того, чтобы прозвонить в оба колокола? – спросил самурай. Грустная улыбка не сходила с лица незнакомца. Он никак не отреагировал на этот выпад. – А даже если так, то что с того? Вы вольны считать, как вам угодно. – И что же тогда? – спросил Самерсет. – В чём смысл вашей жизни? Не боитесь потерять рассудок? – Как я и сказал… мы ещё, возможно, позавидуем доле тех, кто остался в Прибежище. – Ну что ж, это мы увидим со временем, – деловито заявил Ксендрик, поднимаясь со скамьи, и повернулся к остальным. – Полагаю, надо как-то расположиться? – Да, – Рами согласно кивнула и тоже встала. – Надо что-то сообразить с укрытием. Нам здесь ещё спать. – Я пойду осмотрюсь, – заявил Самерсет. Он прошагал в сторону винтовой лестницы, которая вела из ротонды куда-то вниз – видимо, там был уступ поменьше. Ксендрик меж тем задумчиво поглядел на ворону, примостившуюся в гнезде на верхушке разрушенной колокольни. – А давно вы знакомы с посланницей? – спросил он. – Нет, только недавно, – усмехнулась Рамильда. – Но уже успела полюбить её чёрные пёрышки. – Как же вы всё-таки добрались до нас? Это, должно быть, занимательная история. Сванн печально улыбнулась, опустив глаза книзу. – Достаточно сказать, что, когда я погибла и потом ожила с тёмной меткой, я отправилась на север с миссией от своего ордена. Пророчество или нет, я всё равно хочу понять, как развеять проклятие: как знать – может, мне повезёт, и я найду спасение, – она вновь посмотрела на Ксендрика. – По дороге я встретила одну хранительницу огня, которая мне очень многим помогла. Объяснила, как действует на нас человечность, как бороться с опустошением… Подарила фляжку с эстусом. Её звали Эльсвит. А попутно – познакомила с этой самой вороной, когда она приземлилась на её башню. Так, собственно, всё и произошло. Чародей закивал. – Но как вы знали, что там, в Прибежище, будет кто-то ещё? Кто-то разумный? – Я не знала, – Рами посмотрела ему в глаза. – Я решила проверить сама. Пророчество гласит, что, дескать, этот «избранный пилигрим» прибудет в Лордран из Прибежища, так что я… в любом случае собиралась там побывать. Хоть и не намеревалась гнить в камере. Но я была бы последним негодяем, если б не попыталась спасти оттуда хоть одну живую душу. – И за это я вам весьма благодарен. – Не стоит. Я сделала, что должно. – А о Тюремщике ты знала? – спросил Кацумото. – Да, хранительница мне поведала и о нём, и о Палаче. Наше счастье, что он не вышел, – она слабо улыбнулась. Оставалось сделать самое важное. Подойдя вплотную к костру, Рами вытянула руку в сторону витого меча и снова ощутила знакомую волну тепла в момент привязывания. Остальные повторили то же самое. Теперь этот костёр стал их новой точкой отсчёта. Сванн была на ногах с самого рассвета, и на неё уже наваливалась усталость. Но, как и всегда, нужно было дать себе мысленного пинка, чтобы сначала обустроить стоянку, а уже потом расслабляться. – Вот что, нам надо обустроить это место. Здесь даже крыши нет, а как только дождь пойдёт – плакали наши доспехи. Там, вон, в руинах деревца какие-то растут – пойдём их срубим и наделаем досок. Здесь кто-нибудь умеет строгать или?.. Она оглядела отряд и не нашла отклика. – В таких вещах я вам, к сожалению, не помощник, – вздохнул Ксендрик. – Силы уже не те, да и руками я мало умею. – Может быть, кто-то по ковке что-то соображает? – Есть немного, – ответил Мендес, приподняв руку. – Я умею ковать, – сказал Рю. – Но в отсутствие инструментов… – Ну хорошо, давайте так: счас ищем всё, что можно наскрести – железки, камни, дерево… Надо что-нибудь соорудить над колодцем, чтобы воду брать. Если металла найдём, сможете ведёрко сообразить? – Думаю, да, – кивнул самурай. – Отлично. Надо будет потом натаскать сюда камней из церкви – как будут доски, обустроим вот тут навес и отгородимся от ветра. Была бы лопата – можно было бы дёрна на крышу накопать… – Спросите людей вон там, в пристройке, – подал голос Отчаявшийся. – У них с собой есть какие-то инструменты. – Здесь есть ещё люди? – удивилась Рамильда. – О да. Прибыли прямо перед вами. Наверно, единственные «люди» на всю округу. Они из Белого пути. Толстый клирик и его тощий слуга, прямо как из юморески… Поговорите с клириком. Быть может, вам удастся его подмаслить. Рами переглянулась с Ксендриком. Из всего отряда он выглядел наилучшим кандидатом для ведения переговоров. – Пойдём? – С удовольствием. – Я тогда поищу пока что-нибудь полезное, – Мендес хлопнул в ладони, резво поднявшись, и хлопнул по плечу самурая. – Давай, Рю. – Друзья! – возникший Самерсет указал куда-то вниз. – Идёмте прежде со мной. Я думаю, вам стоит это видеть. Спустившись по лестнице, они действительно оказались на маленьком, тесном выступе, огороженном по краю обвалившейся кладкой. Далеко внизу виднелось дно пропасти, устланное странным бурым маревом, и какие-то постройки. Там же был выход из ущелья, отгороженный полукольцом гигантских стен, за которыми располагались заброшенные города, виденные ими ранее. Но в следующий миг их внимание приковало другое. В толще скалы была выдолблена каверна, закрытая решёткой. И там, за проржавевшими прутьями, сидела молодая, красивая женщина в длинном, выцветшем одеянии не то синего, не то серого цвета с потускневшим золотым орнаментом по краям. Поверх него на ней было большое серо-зелёное оплечье с капюшоном. Светлые волосы были собраны в пучок, несколько прядей свободно висели спереди. Она сидела, повесив голову, и никак не отреагировала на появление людей. Рамильду сразу осенила догадка: это была хранительница здешнего костра. Но как могла она оказаться за решёткой?.. – Прошу прощения? – произнёс Кацумото, подойдя ближе. – Кто вы? – Вы хранительница огня? – прибавила Рамильда, присев на колени перед решёткой. Женщина подняла голову и посмотрела на них абсолютно затравленным, отрешённым взглядом. Несколько мгновений она не двигалась, а потом указала себе на рот и покачала головой. – Вы не можете говорить? – уточнил Рю. Она подтвердила его слова. – А писать можете? Снова отрицательный жест. – У тебя есть имя? – спросила Рамильда, собравшись с мыслями. – Тот человек наверху – он знает его? Женщина повернулась к ней, и Рами ощутила, насколько печальным было её лицо. На неё посмотрели пронзительно-синие глаза, и у рыцарши встал ком в горле. Хранительница словно бы изучала её, пытаясь понять, можно ли довериться этому человеку. Рамильда уже знала, что стоит за этим взглядом: она встречала таких людей раньше. Несчастливцев, смирившихся со своей судьбой, для которых каждое мгновение жизни было постоянным, нескончаемым кошмаром, где не было ничего, кроме отчаяния и безнадёжности. В конце концов, хранительница кивнула. – Мендес, спроси, пожалуйста, того типа, как её зовут. Воин кивнул и убежал наверх. Рамильда меж тем попыталась продолжить разговор: – Как ты оказалась здесь? Тебя сюда привели… насильно? Выждав несколько мгновений, хранительница снова покивала, не отводя глаз. – Мы можем чем-то помочь? – Это церковь заточила вас? – произнёс Самерсет. Рами резко обернулась на него и одними губами попросила замолчать. Напоминать невольникам и жертвам насилия об их пленителях было самым последним, что нужно было делать в такой ситуации. Женщина никак не отреагировала на вопрос, лишь перевела взгляд на рыцаря. – Тот, кто вас заточил – он здесь? Только скажите, я найду его… – Самерсет! – шикнула Рами. – Не сейчас. – Анастасия, – возвестил вернувшийся Мендес. Сванн снова повернулась к немой хранительнице и привлекла её внимание. – Анастасия? Твоё имя – Анастасия? Женщина горячо закивала, слегка содрогнувшись, и внезапно на её лице появилась мимолётная улыбка. Её впервые за долгое время назвали по имени. – Меня зовут Рамильда, – улыбнулась рыцарша в ответ. – Спасибо, что поддерживаешь огонь. Скажи, нам… нам вытащить тебя? Выражение её лица изменилось. Глядя Рамильде прямиком в глаза, она почти с ужасом потрясла головой, словно боялась самой мысли об освобождении. Вся её фигура немного сжалась. Поначалу Рами не нашлась, что сказать. Стянув перчатку, она плавно просунула руку между прутьев решётки и аккуратно дотронулась до плеча Анастасии. Та не шелохнулась. – Не бойся. Мы тебя не обидим. Если тебе по какой-то причине необходимо оставаться здесь… Сжав губы в тонкую линию, хранительница кивнула. – Хорошо. Если мы сможем чем-то помочь… дай знать. Я буду навещать тебя. Анастасия подняла руку и прикоснулась к тёплой ладони Рамильды. Сжав её, она несколько мгновений пристально смотрела рыцарше в глаза. Потом, опустив веки, она отпустила её пальцы и отодвинулась вглубь каверны, в тень. Поджав колени и обхватив их руками, она уткнулась в них головой и спрятала взгляд. У Рами на глаза наворачивались слёзы от бессилия. Глубоко вздохнув, она сжала пальцы в кулак и усилием воли успокоилась: сейчас ей нельзя было плакать. Поднявшись, она молча зашагала наверх. – Холодная девица, да? – спросил Отчаявшийся, когда они поднялись. – Жалкое зрелище. А ведь только благодаря ей здесь горит огонь. – А почему она за решёткой? – спросил Ксендрик. – Не знаю, – вздохнул мужчина. – Подозреваю, что её посадили собратья вон тех высоких господ в руинах, когда её привезли сюда. Спросите их – быть может, они вам поведают её грустную историю. – Самое время, – мрачно произнесла Рами. Отряд разошёлся в стороны. Стоило им выйти за пределы ротонды, как они заметили невысокого человека, тащившего мешок в направлении единственного целого строения. У него были тёмные волосы средней длины и красная цилиндрическая шапочка, а плечи закрывала большая голубая накидка с капюшоном. На сюрко такого же цвета, надетом поверх кольчуги, был вышит белый круг – символ церкви. Судя по цвету одежды, этот был из числа кнехтов и не являлся членом клира. Он остановился на несколько мгновений и смерил новоприбывших долгим, подозрительным взглядом. Лицо у него было весьма неприветливое. – День добрый, – произнесла Рамильда, приподняв ладонь. – Вы здесь представители Белого пути? Нам нужно поговорить. Кнехт молча смотрел на них ещё пару секунд, а потом просто указал кивком на арку, в которую направлялся, и исчез в ней. Пройдя следом, Рами и Ксендрик очутились на пороге большого здания без дверей и с высокой крышей. Какая-то боковая лестница уходила из просторного зала, казалось, прямо в скалу. Внутри оказалось двое: кнехт помогал избавиться от доспехов дородному клирику, которому стальной нагрудник явно был слегка маловат. Выглядел он лет на пятьдесят и носил соломенные волосы с характерной ровной стрижкой, а белая расшитая котта, служившая поддоспешником, не оставляла сомнений в его принадлежности. Заметив гостей, клирик улыбнулся, учтиво наклонив голову, пока слуга опоясывал его. – А-а, новые гости святилища, я полагаю, – произнёс он приятным, бархатистым голосом. – Будем знакомы? – Здравствуйте. Рамильда Сванн, рыцарь Асторы. – Ксендрик, к вашим услугам. – Очень приятно, – с лёгкой улыбкой кивнул клирик, затыкая за пояс шестопёр. – Петрус из Торолунда, священник и смиренный слуга Всеотца Ллойда и Гвина Светоносного. Вы желали поговорить? – Если вы не против, – сказал Ксендрик. – Мы вам не помешаем? – Отчего же, я совершенно не против. Надо же чем-то скрасить ожидание – так почему бы и не в вашем обществе? Прошу, походите. Озрик, постели что-нибудь нашим гостям. Слуга, раскладывавший пожитки, молча развернул две войлочных подстилки, на одну из которых устроился Петрус. Рами и Ксендрик, войдя под крышу, уселись напротив него. – Простите мне бестактность моего вопроса, но какими судьбами вы оказались в этом печальном месте? – спросил чародей, улыбнувшись одними губами. – По воле Белой церкви, – с такой же вежливой улыбкой ответил Петрус, наклонив голову. – Я отправился заранее и теперь ожидаю своих компаньонов, которые должны прибыть со дня на день. У нас есть поручение, в детали которого я вдаваться не могу, сами понимаете. – Жаль, – покивал Ксендрик. – А так было бы интересно провести время за пользительной беседой с представителем церкви. – Ну так что же нам мешает это сделать, в конце концов? – усмехнулся Петрус с хитрецой во взгляде. – Быть может, тогда начнём с вопроса, что привело вас сюда? Я могу догадываться, но вежливее будет позволить вам самим об этом поведать. Подозреваю, у вас весьма интересная история. Рамильда меж тем поглядывала в сторону кнехта, пока тот возился с вещами. Помимо одноручного меча в ножнах на поясе, у него был клевец и кинжал за голенищем сапога, а рядос с ним лежал заряженный арбалет. Он явно не был обычным слугой и хорошо знал своё дело – не поворачивался к гостям спиной и периодически изучающе смотрел на них. Поймав его взгляд, Рами спешно отвернулась в сторону клирика. – Боюсь, наша история похожа на остальные, как две капли воды, – вздохнул Ксендрик. – Разве что за тем исключением, что нам удалось убить демона Прибежища. – О, я слышал об этом чудовище, да. Полагаю, следует радоваться, что ему настал конец. Клирик словно бы намеренно не стал ничего говорить о Прибежище. Неудивительно: вся идея с «лепрозорием» для нежити изначально принадлежала Белому пути, а он явно был из числа тех, кто знал о его истинном предназначении. Рамильда не собиралась затрагивать этот вопрос: они все прекрасно поняли друг друга и так, а отряду сейчас нужны были союзники, а не враги. – Скажите, а давно вы здесь? – спросил чародей. – Прибыли буквально сегодня. – Ах, значит, не больше нашего. А я-то надеялся, что кто-то сможет раскрыть мне тайну заточения здешней хранительницы огня… – А-а, Анастасия, – многозначительно протянул Петрус. – Бедная девушка. История её мне, по счастью, известна. Её нашли в одной весьма отдалённой деревушке в Асторе – где-то в пограничном регионе, где порядки очень закоснелые. Кое-кто бы даже сказал – варварские. Знаете, несмотря на то что я являюсь верным слугой Белого пути, я вынужден признать, что порой… вера людская заходит слишком далеко. В той деревне жили фанатики – весьма неприглядного толка. Насколько я слышал от людей, побывавших там непосредственно, Анастасия ещё с детства была девушкой весьма своеобразной. И красивой, прошу заметить, а на таких всегда смотрят косо. Они, судя по всему, верили, что она обладает какими-то магическими силами, и из неё пытались вырастить местную жрицу. Если история не врёт, ей отрезали язык, чтобы она не смела произносить имена богов всуе. – Фанатизм, – покачал головой Ксендрик. – Это никогда не доводит до добра. Печальная история. – Соглашусь с вами. По иронии судьбы, они верно подозревали, что у неё есть сила. Именно поэтому её и сделали хранительницей огня. А поместили её за решётку, по правде сказать, по той простой причине, чтобы… перестраховаться. Не было уверенности в том, что девушка не наложит на себя руки или не сбежит при первой возможности. А этот костёр должен гореть непременно. – Для вас чем-то важно это святилище? – спросила Рамильда. – Безусловно. Это важный перевалочный пункт для тех из нас, кто совершает экспедиции в Лордран – пожалуй, единственная тихая гавань в этих краях. – Паломничество, вы хотели сказать? – уточнил Ксендрик. – Жаль, что вы не вольны рассказывать детали. Рамильда покосилась на него. Маг не мог не знать о том, что Белый путь периодически отправляет в Лордран людей с некоей «священной миссией», но, видимо, решил подойти к вопросу осторожно, чтобы не настроить клирика против себя. Впрочем, судя по всему, тот сразу понял, на что намекает чародей. – Хм, – он сдержанно улыбнулся. – Если вы изволите называть это так, то почему бы нет. Впрочем… Если вы проявите определённый знак своей веры… – он многозначительно приподнял брови. – И покажете, что вы истинный друг церкви… Кто знает, быть может, сей скромный слуга Белого пути сможет рассказать чуть больше. Ведь именно вера, как известно, ведёт нас праведным путём. Озрик сделал вид, что усиленно чистит доспехи. Ксендрик улыбнулся в бороду. – Я бы с радостью сделал всё, чтобы доказать нашу благонамеренность, – заверил он клирика, приложив ладонь к сердцу. – Но, боюсь, я не знаю, что может послужить знаком веры и порадовать вашу душу в нынешний момент. – Мою душу? – усмехнулся Петрус. – Разве что хороший вечер, проведённый в приятной компании. Вы же наверняка знаете, что здесь, в Лордране, блеск золота уже давно ни для кого ничего не значит. Испытав великие беды, люди наконец поняли, в чём истинная ценность. В душе, как вы изволили заметить. – Что ж, я вас понимаю, – покивал чародей и переглянулся с Рамильдой. Та, едва заметно пожав плечами, неуверенно кивнула. Ксендрик полез в сумку и достал две склянки, в одной из которых находился тот большой, концентрированный белый сгусток душ, доставшийся им от демона. Плавно манипулируя пальцами, маг вытянул внушительную часть этого сгустка и заключил его в другой флакон, после чего протянул Петрусу. – Я боюсь, что не располагаю сейчас большим. Мы можем оторвать лишь от себя, но не от своих спутников. – О, подарок доброй воли, как я гляжу? – слегка улыбнулся клирик, принимая подношение. – Это всегда приятно. Что ж, вы поделились своим – я поделюсь своим. Петрус откашлялся и спрятал флакон. Чуть наклонившись к собеседникам, он заговорил тише обычного. – Моё поручение в этом богами забытом краю – сопровождать миледи Рею из знатного дома Колумна. Мои спутники, которых я ожидаю в этом скромном убежище – это сама миледи Рея и двое боевых братьев. Они, скажем так, её однокашники, и вызвались её сопровождать. Миледи юна, но весьма талантлива. Её гложет проклятие нежити, а мы – её защита. Наша миссия здесь – провести ритуал Возжигания, а для этого нужно найти необходимые для него компоненты. Мы поддерживаем огонь, чтобы он горел ещё ярче, чем прежде, – он выпрямился и продолжил обычным голосом. – В свою очередь, все живущие и здесь, и за пределами Лордрана от этого выигрывают. Однажды с помощью этого ритуала мы обретём великую силу. – Понимаю, – покивал Ксендрик. – Цель весьма достойная. Вдобавок, полагаю, и сама юная госпожа считает её своим священным долгом? Ведь это большое дело для послушницы Белого пути. – Совершенно верно. Я рад, что мы с вами нашли общий язык. – Ваша радость определённо взаимна. Приятно иметь столь любезного собеседника. К слову сказать, не могли бы вы нам помочь ещё кое в чём? – он покосился на Рамильду. – Моя спутница может рассказать об этом больше. – О? Вы в чём-то имеете нужду? – клирик обратил взгляд на Рами. Рыцарша откашлялась и кивнула. – Да, у нас действительно есть небольшая просьба. Мы здесь собираемся остановиться – возможно, весьма надолго, а для этого нам нужно кое-что обустроить. Укрыться от ветра, дождя… У нас, к сожалению, практически нет с собой инструментов. Если у вас вдруг окажется лопата, топор или пила, молоток, немного гвоздей и… наверное, моток верёвки, мы бы смели просить одолжить их на короткое время. Инструменты мы вернём. Разве что верёвка и гвозди в расход пойдут, если согласитесь, – она слегка улыбнулась. – Безусловно. Вы уже проявили себя с весьма приятной стороны, так что не вижу никаких причин вам в этом отказать. Озрик! Принеси леди Рамильде то, о чём она просит, и поживее. – Да, господин, – односложно ответил слуга и направился к поклаже. Достав нужные инструменты, он сложил их перед рыцаршей. – Спасибо. Озрик не ответил. Его лицо оставалось предельно серьёзным, и он вернулся к своему занятию. Топоров нашлось целых два. Взяв инструментарий в охапку и прихватив мешочек с гвоздями, Рамильда поднялась с места. – Благодарю вас. С вашего позволения, я вас оставлю: мне пора приниматься за работу. Приятно было познакомиться. – Взаимно, миледи, – улыбнулся Петрус, привстав и учтиво кивнув. – Vereor nox. Рамильда переглянулась с Ксендриком и как бы спросила его жестом, собирается ли он продолжать беседу. Тот коротко кивнул, и Рамильда со спокойной душой оставила его в обществе клирика: два образованных человека нашли друг друга и могли вдосталь поточить лясы. Вдобавок, чародей мог вытянуть из Петруса ещё что-нибудь. Ей же надлежало заняться другим делом. Они с Рю и Самерсетом избавились от доспехов и взялись за работу. Мендес нашёл разные куски железа и старый дырявый шлем, над которым принялся колдовать у огня, пытаясь превратить его в ведро. Остальные срубили пару сухих деревьев, проросших среди обвалившихся стен, и принялись разделывать их на доски и жерди. За неимением рубанка пришлось пользоваться топором, но эта работа Рамильде была привычна: сказывалось детство, проведённое на ферме. Она невольно вспоминала те светлые дни, когда они с отцом соорудили целый домик на одиноком дереве, стоявшем в полях невдалеке от дома. Этот «замок», как они его назвали, стал её первым личным убежищем, хотя время от времени она и позволяла родителям забираться в него и читала вместе с ними книги о героях минувших дней. Там же она укрывалась, когда у неё было ненастно на душе, и критически нужно было просто побыть одной. Она всякий раз с нетерпением ждала возвращения отца из походов и отъездов. Он был для неё первым учителем фехтования и самым большим другом. Иногда он оставался надолго, но куда чаще его визиты были короткими – подчас совсем короткими. Долг рыцаря звал его, и уж тем более – когда он стал одним из командоров ордена. Рами, разумеется, обижалась на него подчас, хотя и поняла надобность этих отъездов со временем. Она расстраивалась, как и мать Авелин, которой отчаянно не хватало времени с любимым человеком. Всё это давало определённые трещины в картине их счастливой жизни. Но они втроём всегда находили в себе силы преодолеть разногласия и оставаться друзьями, как бы ни было тяжело. Их крохотная семья была связана очень тесными узами. И потому их мир попросту рухнул в одночасье, когда Турмода не стало. – У тебя хорошо получается, – отметил Самерсет, работавший рядом вторым топором. У него самого, в свою очередь, выходило куда медленнее и грубее. – Подровняй вон там у себя, – сказала Рами, указав на ветку, превращённую в шест. – Надо подлиннее заострить, чтобы хорошо в землю входило. – Сейчас займусь. – Скажи мне, Самерсет… – она сдула стружку и пыль со своей доски. – А какая у тебя фамилия, если не секрет? Рыцарь молчал пару мгновений. – Я тебе скажу, но зачем тебе это знать? – Да просто… отец мне в своё время рассказывал про рыцаря по имени Самерсет, с которым он служил, когда ещё был молодым. Давно, ещё до моего рождения. А тут ты ещё назвал имя Турмод. Моего отца так звали. – Что ж… моя фамилия – Лейтон. – Да. Значит, ты, выходит, тот самый Самерсет. Мне отец рассказывал, что ты погиб в бою на рубеже, прикрывая своих. Что они тебя похоронили вместе с другими павшими. – Да-да. Всё верно. Тридцать лет прошло. – Ты ведь именно тогда стал нежитью? Как же ты протянул все эти годы? – Даже не знаю. Я успел снова умереть и почти обезуметь, прежде чем выбрался. А потом скитался в лесах, считай, на самой грани безумия – я опустел почти полностью и слабо понимал, что происходит. Почти не помнил себя. Это был почти вечный кошмар. Наверное… меня вела только жажда жить. Со временем мне повезло набрести на обильный сгусток человечности. Разум вернулся ко мне, а потом я восстановил ещё больше. Но я до сих пор многое не помню. Всё как будто… дымкой подёрнуто. – Вот как. А что же тебя ведёт теперь? – Желание избавить людей от проклятия. Понимаешь, в моём представлении проклятье – это как болезнь. И мне очень жалко видеть людей, которые ей заражены. – Да, я могу понять, – покивала Рамильда. – Они ведь не прекращают быть людьми. Но их отовсюду гонят, как будто это их вина. – Верно. И дело не столько во мне, сколько в этих людях. Я готов сам сколько угодно болеть, лишь бы положить конец всему горю и страданиям, которые люди испытывают из-за проклятия. Так что я хочу найти лекарство. – И что же, удалось тебе хотя бы что-то узнать на этот счёт? – Вряд ли. Я очень надеюсь отыскать ответы здесь. Бредни оно или нет, но нужно проверить это пророчество… – «Проверить пророчество», – усмехнулась Рами. – Звучит неплохо. Так нам недалеко и до учёных Винхайма, а? Рыцарь не отреагировал на её шутку, сохраняя серьёзность лица. Вздохнув и утерев пот со лба, Рамильда потянулась к лежавшей рядом фляге. – Воду будешь? – Да, спасибо, – Самерсет сделал глоток. – По своему опыту я знаю, что с помощью упорства можно многого добиться. И не стоит пугаться трудностей. Даже если кажется, что всё напрасно. Рами согласно покивала: эти слова практически повторяли её собственное кредо. – Да уж, тут согласна. Я в своё время вообще из дома сбежала, чтоб рыцарем стать. Хотя вся родня мне твердила иначе. Даже запереть пытались, – она усмехнулась. – Родители меня понимали, но их уже не стало тогда. – Турмод погиб? – Да, – Рамильда отвела взгляд в сторону, слегка щурясь от солнца. – Матушка тоже умерла вскоре после этого. Не выдержала. У меня из близкой родни одна тётка-ведьма осталась – её тогда сделали моим опекуном, потому что мне едва шестнадцать стукнуло. А я для неё что? Так, разменная монета, не больше. Хотела меня сосватать за одного знатного хахаля. А я взяла и сбежала, – она снова посмотрела на Самерсета. – Пока отец был жив, мы с ним были очень близки. Так что во многом это от него я… заразилась мечтой, да уж. Всегда хотела стать таким же, как он. – У тебя ещё есть время. – Да, время, – протянула она. – Куда там. На мне уже метка, меня назад не примут. Знаешь, я благодарна хотя бы за то, что ребята и капитан де Планси остались рядом и помогли мне… не сгнить где-нибудь в застенках. – Можешь считать меня мечтателем, но я крепко уверен, что мы в итоге избавимся от проклятия, и ты сумеешь вернуться в орден. Рами печально улыбнулась, отведя взгляд. – Мы все мечтатели. Так или иначе. Ты-то что планируешь делать, когда исцелишься? Или орден уже не для тебя? – Нет, не думай, что я отрёкся от его ценностей. Просто… слишком много времени прошло. Рамильда снова подняла голову на товарища. – Синее с золотом – это навсегда. Ты не смей сдаваться. Сдаётся мне, мы, мечтатели – получше тех, кто говорит, что всё бессмысленно? – Пожалуй, – рыцарь впервые усмехнулся. – Главное, чтобы наши спутники придерживались таких же взглядов. Чтобы не стали, как тот, что сидит у костра. – Знаешь, не могу его винить. Я его понимаю в какой-то мере. Когда я месяц сидела в заключении, я тоже успела почти отчаяться. Просто… по своей воле сидеть, сложа руки – это не по мне. Это убивает. Мне та хранительница, Эльсвит, рассказывала, что некоторые могут умирать по сотне раз и всё равно идти к своей цели. Не сдаваясь. А иным достаточно сгинуть во второй раз – и всё. Она замолчала, собираясь с мыслями. Самерсет ничего не ответил, и разговор явно не клеился. – Ладно, работать надо, – она поднялась и взвалила охапку досок себе на плечо. – Пойдём. Попытаемся сварганить что-нибудь путное. И спасибо за разговор. К вечеру они соорудили добротное укрытие внутри ротонды, которое обложили камнями, натасканными из руин, чтобы его не продувал ветер. Крышу сымпровизировали, сколотив каркас и устлав его дёрном. Мужчина у костра, попивавший эстус, первое время просто смотрел на них, как на безумцев, а потом махнул рукой и сам взялся им помогать. Над колодцем соорудили вполне рабочий ворот, и теперь у них была вода. К закату небо стемнело, облачившись в насыщенно-синий саван. Перистые облака в далёкой вышине, над скалами и старыми башнями, окрасились в розовый. Когда Рами с Мендесом закончили укладывать дёрн, они отошли и осмотрели своё вполне сносное творение. – Ну вот, жить можно, – констатировала рыцарша. – Теперь не промокнем, по крайней мере. – Ага. Это точно. – Всё никак не могу уловить твой акцент. Ты откуда, Мендес? – С востока. Но из другой страны, чем этот, – он кивнул на самурая, таскавшего воду из колодца. – Моя родина зовётся Корасан. – Кем ты был там, у себя? С оружием ты обращаешься знатно. – Я был гладиатор, – он указал на себя большим пальцем с широкой улыбкой и скрестил руки. – Очень хороший гладиатор. Дрался с другими такими же, часто насмерть. – Участвовал в аренных боях? Насмерть? – Да. Тебе это кажется странным? – Немного. У нас таких порядков нет, я о подобном только слышала. – Там это целое дело. Большие люди на гладиаторах делают деньги. На меня не боялись ставить. До того раза, когда меня одолели, разумеется, – он усмехнулся. – С той поры ношу чёрный знак. И путешествую. Уже почти десять лет. – Ты ведь тоже сюда направлялся, да? Мендес пожал плечами. – Я долго пробыл на Великих Болотах. Там меня научили… управлять огнём, – при этих словах он раскрыл ладонь и на пару мгновений призвал своё пламя, проявившееся маленьким огоньком. Рамильда покивала. – А почему ушёл оттуда? Там, насколько знаю, народ весьма терпимый. – Да, они добрые люди. Но мне там нечего было делать. Я должен одолеть тысячу врагов – и тогда после смерти смогу попасть в рай. – В рай? – Так учит моя вера. Наша, воинская. – Ах, ты поэтому упоминал про «достойных противников». Значит, ты веришь, что так избавишься от проклятия? – Может, избавлюсь. А может, нет. Проклятие – это так, ничто. Главное – одолеть свою тысячу. Он потянул ремешок, перекинутый через плечо, и продемонстрировал Рамильде висевшие на нём деревянные дощечки. На них красовались многочисленные отметины-палочки, шедшие группами по пять. – Здесь мой гладиаторский путь. Сегодня я сделал четыре отметки. Мне осталось ещё сто, шесть раз по десять и девять сверху. Рамильда понимающе покивала. – Надеюсь, у тебя получится, – улыбнулась она. – Спасибо. Ну а каково тебе? – В смысле? – Здесь, я имею в виду. Я слышал про твою цель. А здесь, в конце концов, жили древние боги… ты видишь эти стены? – он повёл рукой, указывая на соседнюю скалу. – Такое только они могли построить – и они первыми пали от проклятия. И вот ты смотришь на всё это. Что ты чувствуешь? Каково тебе? Рами подняла голову кверху, уставившись на темнеющий небосвод, в котором зажигались звёзды. Вопрос заставил её задуматься и в полной мере ощутить, насколько неподъёмной казалась задача, стоявшая перед ней. – Каково, говоришь… Честно? Страшно. Только и всего. Мендес с понимающей улыбкой покивал. – Ты хороший воин, – он толкнул Рамильду в плечо. – Ты справишься. Усмехнувшись, рыцарша возвратила жест. Гладиатор пошёл в сторону костра, а она снова обратила взгляд к небу. Потерянная земля до сих пор сохраняла остатки былого величия. Но для Рами она была чужда и холодна, а будущее – слишком мутным и неясным. Здесь, под чужими звёздами, ей было действительно страшно. – Серьёзно, и весьма, – повторила она шёпотом излюбленную фразу капитана де Планси. Ворона, принёсшая их к Святилищу, уже спала, нахохлившись в своём гнезде. Печально улыбнувшись, Рамильда пошла к остальным. Весь отряд собрался у костра в присутствии Отчаявшегося, который сидел в сторонке и смотрел за ними. – Куда нам следует направиться сначала? – озвучил Рю вопрос. – Предполагаю, надо понять, как добраться до одного из колоколов. Я осмотрел тот лифт – механизм цел, но есть какая-то поломка наверху – наверное, отсутствует какая-то цепь. Если у меня будут нужные детали и доступ наверх, я смогу его починить. – Главное, не ходите на кладбище, – отметил Отчаявшийся. – Там гуляет другая нежить. Разбуженная некромантами из катакомб. Но сюда они не забредают. Если вы хотите совета, если вы… действительно собираетесь что-то делать, идите лучше в сторону верхнего города, – он указал на соседний утёс. – Отсюда идёт тропинка до акведука. Через него попадёте в город. – Но ведь первый колокол здесь, на этой скале? – уточнила Рамильда. – Надо пробиться к мосту наверху? Мужчина кивнул. – Да, можете попытаться. – Тогда решено. Завтра пойдём в верхний город. – Господа, у нас есть ещё один вопрос на повестке, – сообщил Ксендрик, продемонстрировав флакон с чёрной эссенцией. – Душу демона мы уже поделили. Уважаемый Петрус довёл до моего сведения, что здесь души применяются в качестве валюты… А что насчёт человечности? В таком объёме её может использовать только один из нас. Кто на неё претендует? – Тебе сейчас хуже всего, – сказала Рамильда. – Так что я бы проголосовала в твою пользу. – Согласен, – кивнул Кацумото. – Я уступаю, – произнёс Самерсет. – Давай бери, чародей, – прибавил Мендес. – Что ж, благодарствую. Тогда, с вашего позволения… Он откупорил сосуд и извлёк из него тёмную материю. Удерживая её над ладонью, он протянул руку к костру, затаил дыхание и сосредоточился. Взметнулось пламя, чёрная эссенция вспыхнула белым. Она истончалась и улетучивалась, обволакивая руку чародея белой пылью. Маг поморщился: Рамильда знала, отчего. Боль ему причиняло не пламя, а тёмная метка. Если бы он снял сейчас перчатку, можно было бы увидеть, как края чёрного сигиля светятся огненным цветом. Через несколько мгновений всё кончилось. Черты лица Ксендрика изменились: они стали менее сморщенными, а кожа приобрела чуть иной оттенок. По нему всё ещё явно было видно, что он пустеющий, но преобразованная костром сила человечности вернула его ближе к нормальному облику. А возможно – и вернула часть памяти. – Тебе лучше? – спросила Рами. – Слегка, – улыбнулся маг в бороду. – Мне… нужно некоторое время, чтобы понять, что изменилось. Память – хитрая штука… Иногда приходится крепко подумать, прежде чем нащупаешь нужную нить. Но теперь эта ниточка определённо есть. Сванн устало покивала. Её начинало клонить ко сну. – Двинемся завтра же? – спросила она. – Тянуть не стоит, – согласился самурай. – Рю, скажи, ты давно уже воин? – Всю свою жизнь. Я был из числа знати. – А приходилось участвовать в больших сражениях? Командовать людьми? – Многократно. В одной такой битве я и погиб. – Я так и поняла. Нам это пригодится, так что… рада, что ты с нами, – Рами выдавила из себя улыбку. – Взаимно. Мы неплохо сработались для первого раза. Посмотрим, куда заведёт нас дорога. – Не знаю, как вы, а я планирую идти по пути пророчества, – сказал Самерсет. – Не знаю, как вы, а я планирую идти по пути крепкого сна, – заявила Рами под всеобщий смешок. – Уже почти сутки на ногах. – Прекрасное предложение, – одобрил Ксендрик. – Если кому-то нужно, я отдам своё одеяло. Мне плаща хватит. – Спасибо, у меня есть свой, – усмехнулся маг. – Но это было очень любезно. – Я постою на часах, – вызвался Самерсет, поднимаясь с места. – Толкни, как устанешь, сменю тебя, – сказал Рю. – Ты, Рамильда, отсыпайся. – Спасибо. Рыцарша удовлетворённо покивала. Оставалось сделать последнее. Она набрала воды из колодца и наполнила ей глиняную бутыль. Затем, захватив одеяло, спустилась к Анастасии: хранительница огня уже заснула. Тихо подойдя к решётке, Рамильда аккуратно просунула между прутьями свёрнутое одеяло и пристроила бутыль рядом с ним. Вернувшись, она отошла под навес, расстелила плащ и улеглась прямо на него: вблизи от костра можно было не бояться холода. Судя по всему, Святилищу Огня предстояло стать их новым домом в этом неприветливом краю. На Лордран опускалась ночь. Путь предстоял долгий и отнюдь не лёгкий.