И пусть вспыхнет пламя

Глава XVII

Октябрь 1996 года, Шотландия, Хогвартс       «Как же раздражает это бездействие, оно медленно сводит с ума, — душа молодого мага металась в отчаянии. — Мы просто торчим в этом проклятом памятнике архитектуры, прячась за его толстыми стенами от той бури, что обрушилась на весь волшебный мир, — парень гневно посмотрел за окно, на подоконнике которого он сидел. — Ненавижу, ненавижу просто сидеть и делать вид, что всё нормально. От отца только и слышно, что всё под контролем. Но даже садовому гному понятно, что вокруг происходит полнейший хаос…»       — Блэк, у тебя такое лицо, словно ты только что вылез из задницы гиппогрифа, — к черноволосому парню подошел высокий платиновый блондин. — Только не говори, что ты скучаешь по Поттеру. Хотя, я бы тоже загрустил, если бы меня променяли на швабру и Рона Уизли, — усмехнулся он и достал из кармана мантии пачку сигарет.       — Малфой, а ты умеешь выбирать моменты для появления, — огрызнулся Альфард. — Хотя, ты тоже не настроен на весёлый лад, как я погляжу, — Блэк посмотрел на обычную маггловскую сигарету, которую Драко поджёг при помощи волшебной палочки. — О, и судя по тому, что маггловские вредные привычки тебе не чужды, то настроение у тебя такое же дерьмовое, как и эти папиросы, — саркастично подметил парень.       — Не могу сказать, что это стало моей привычкой. Скорее так, немного балуюсь, — слизеринец сделал затяжку, а затем выдохнул облако дыма. — Вот узнал, что они прекрасно помогают расслабиться. Хочешь попробовать? Тебе явно сейчас нужно что-то от излишней нервозности.       Блэк не стал отказываться и с интересом вытащил тонкую коричневую сигарету из протянутой Малфоем пачки. Затем, к удивлению Малфоя, он достал зажигалку из заднего кармана брюк и ловко подкурил сигарету.       — Хм, а ты явно не впервые встречаешься с ними, — хохотнул Малфой и выдохнул ещё одно облачко дыма.       — Курение в одиночестве меня угнетает. Ты появился, как ни странно, вовремя, Драко. А то я уж подумал, что сожру себя изнутри.       Блэк облокотился спиной об оконное стекло и закинул одну ногу на подоконник, согнув её в колене. Его расфокусированный взгляд был направлен на высокую стену напротив окна. От дыма и никотина голова немного кружилась, что нравилось молодому парню. Он чувствовал себя чуть более оторванным от реальности и её проблем. Малфой, наоборот, стоял лицом к окну и всматривался в далёкий горизонт. Окна башни, в которой были кузены, выходили на Чёрное озеро. За окном бушевал шторм, отчего волнующаяся вода в этот момент соответствовала названию водоёма.       — Скажи, тебе не кажется, что мы сейчас делаем магглам большое одолжение, гробя себя их же дрянью? — внезапно нарушил тишину Альфард.       — Мне плевать, — ответил Драко. — Я не делаю им одолжение, ибо вот это, — он слегка приподнял оставшийся от сигареты бычок, — убивает только их самих. Волшебная медицина на раз-два может справиться даже с самыми тяжелыми последствиями курения. Магглы такие недоумки, что решили подражать шаманам.       — Ого, а ты, выходит, думаешь, что первыми, кто стал употреблять курительные смеси, были шаманы? — Блэк заинтересованно посмотрел на кузена.       — Неужели ты считаешь, что магглы просто так стали загонять в себя ядовитый дым, который медленно, но верно их убивает? — сощурился слизеринец. — Тогда они ещё большие идиоты, чем я предполагал.       — Честно говоря, я не фанат истории, поэтому ничего утверждать не могу, — Блэк снова уставился в стену своим расфокусированным взглядом. — Я знаю только одно — сейчас мне хочется их разорвать на мелкие клочки.       — Ничего себе, а мне всегда казалось, что они тебе нравились, — саркастично бросил Малфой. — Ой, Драко, ты просто никогда не выходил в маггловский город. Там всё такое интересное, а с магглами очень здорово общаться — они такие добренькие и хорошие, всегда ждут тебя с распростёртыми объятиями, — стал кривляться Малфой.       — Да заткнись ты, — буркнул Альфард. — В Лондоне действительно было классно, и у магглов много всяких разных штук, которых нет у нас.       — Ну вот этими «разными штуками» они нас сейчас и сделают частью истории, — продолжил наседать Драко. — Больше всего меня во всей этой ситуации беспокоят грязнокровки. Я могу поспорить, что большая часть из них сама побежит к этим молотоголовым. Этим «волшебникам в первом поколении» всегда было плевать на наш мир, на наши традиции, да и на нас самих. Их всегда больше волновали магглы и как сделать их жизнь проще при помощи наших знаний, нашей медицины, нашей магии, — тон Малфоя становился все более и более напряжённым, от его расслабленности не осталось и следа. Брови парня были сомкнуты над переносицей, щеки немного покраснели, а в глазах плясал огонёк ярости. — О, а учитывая то, что почти всё это маггловское отребье тоже знает, насколько жестоки оказались эти плащеносцы, оно точно не захочет вступать с ними в бой ради магии, к которой они стали иметь отношение только по счастливому стечению обстоятельств. Не такая уж большая жертва — отказаться от «волшебных фокусов», чтобы тебя просто не трогали. Ведь «в Лондоне действительно было классно, и у магглов много всяких разных штук, которых нет у нас», да, Блэк? — Драко тяжело дышал от столь запальной речи.       Альфард присвистнул от столь эмоциональной речи кузена. Тот редко говорил что-то не связанное напрямую с ним самим. Честно говоря, Блэк всегда считал Малфоя самовлюблённым, эгоистичным парнем, который работает «сыном своего отца». Сейчас же Драко действительно волновали происходящие в мире события, как и самого Альфарда. Только вот Блэк никогда не задумывался над тем, какое место в этой войне займут магглорождённые. И сейчас слова слизеринца проникли в мысли гриффиндорца, перемешались с ними и остались там ноющей занозой.       «А что если он прав? Им же действительно нет дела до магического мира. Во всяком случае тем, у кого здесь нет семьи. Мама Гарри точно бы не присоединилась к магглам, но вот какие-нибудь Криви или Финч-Флетчер вполне могли. И оказали бы тем самым большую услугу своим сородичам — магглам», — размышлял Блэк.       Он решил взять на заметку эти мысли, чтобы вернуться к ним позже. Но, несмотря на новую беспокойную мысль, которая теперь поселилась у парня в голове, его всё-таки ободрило то, что не он один переживает из-за происходящего. Вот есть Малфой, у которого тоже явно вся голова переполнена размышлениями о надвигающейся войне. Альфарда даже забавляло, что его инфантильный кузен так беспокоился о магическом мире.       — Сколько в тебе гнева, Малфой. Всё из-за того, что тебя не пускали в Лондон посмотреть кино и поесть сахарной ваты? — Альфард не удержался от того, чтобы не ответить какой-нибудь колкостью. — Но знаешь, я думаю, ты делаешь слишком необоснованные выводы о магглорождённых. У некоторых из них здесь есть семьи и друзья.       — Я не имел в виду миссис Поттер, если ты о ней сейчас, — Драко уже снова пришёл в себя и вальяжно развалился на подоконнике. — Я скорее о какой-нибудь Грейнджер. Её-то уж точно ничто не держит в этом мире.       — Гермиона не предательница, — вступился за подругу Блэк. — Ты бы знал, как она беспокоится о каждой магической зверушке. Да даже домовых эльфов она готова носить на руках и сдувать с них пылинки, — усмехнулся Альфард, представляя себе Грейнджер, которая сюсюкается с ворчащими на неё домовыми эльфами. — Не могу себе представить, чтобы она отправила их на растерзание магглам.       — Тебе лучше знать, что для неё важно, а что — нет. Но я не собираюсь доверять ей только по той причине, что она заинтересована в магии и сюсюканьи с эльфами, — Драко глянул на часы. — Ты, кстати, чего здесь сидел? Как обычно убивался от одиночества вдали от Поттера, поэтому снова припёрся в башню, чтобы атмосфернее было?       Драко ловко спрыгнул с подоконника, после чего оправил полы своей мантии. Блэк слегка повернул голову в сторону Малфоя, но с места не сдвинулся.       — Да так, дело у меня есть одно. А ты сюда, видимо, курить повадился.       — Я же говорю, отличное место, чтобы поубиваться, — хмыкнул Малфой. — Ну бывай, передавай Поттеру от меня старательнее начищать кубки в зале побед, а то в последний раз моё отражение было там недостаточно чётким, — съязвил слизеринец.       — Может, потому, что ты сам по себе мутный, Малфой? — ответил Блэк и махнул рукой, как бы показывая кузену, чтобы тот быстрее шёл туда, куда собирался.       Драко не заставил себя ждать и лёгкой походкой отправился из заброшенной башни обратно в гостиную Слизерина. Он абсолютно не был удивлён тому, что его кузен Блэк тоже торчал в том же месте, которое многие школьники использовали в качестве курилки. Большие окна, отсутствие посторонних людей, а также атмосфера какой-то пыльной отчуждённости часто манит к себе юные романтичные сердца меланхоликов и бунтарей. О, конечно же, Драко нельзя было назвать бунтарём. Он всего лишь был типичным холериком, который маскировался под маской флегматичной непоколебимости. В детстве у него были проблемы с тем, чтобы держать свой язык за зубами: он часто провоцировал других и провоцировался сам, быстро распалялся в праведном гневе, а затем так же быстро успокаивался. Сейчас же он заточил свои эмоции в железные оковы — ведь Малфои всегда должны держать марку, как бы им ни хотелось кому-нибудь врезать или сказать гадость.       А Блэк… Ну что о нём Малфой мог сказать? Блэк был одним из его кузенов, с которым он был знаком с самого детства. Ещё он знал, что Альфард кроме себя любит только Поттера. Но себя, всё-таки, чуточку больше. Конечно, он, как и любой Блэк, заботился о благополучии своей семьи. Но всё же личное благополучие у него стояло всегда на первом месте. Честно говоря, Малфой бы отнёс Блэка не к категории бунтующих, к которой он относил себя, а к категории меланхоликов, которые просто не знают, чем себя занять. Если Поттера нет рядом, то Блэк сразу же начинает погружаться в уныние от скуки. Его гриффиндорские друзья были для него друзьями, только потому что с ними дружил его любимый Поттер. И Малфой всегда задавался вопросом, как у Сириуса Блэка — безбашенного, неугомонного и столь яркого волшебника — мог вырасти такой эгоистичный и нелюдимый сын. В то время, когда Альфард был ребёнком, это было не так заметно. Но чем старше становился наследник Блэков, тем меньше он подпускал к себе людей. У него было много подружек — видимо, что-то он у отца перенял, — вот только разговор с ними у него всегда был коротким.       И вот в который раз Малфой приходил в заброшенную башню, чтобы выпустить из себя эмоции, которые он так прилежно скрывал от общества, и в который раз встречал там Альфарда Блэка, наслаждающегося обществом себя любимого. И причин его нахождения в башне, полной паутины, каких-то старых досок и бычков, было немного: Блэк недоволен Поттером или Блэк скучает без Поттера. Но в этот раз Альфард вёл себя несколько странно, словно его беспокоил не только он сам или его друг Поттер. Блэка точно беспокоило то же самое, что сейчас занимало все мысли Драко — надвигающаяся война.       Начиная с самого начала учебного года, школа превратилась в неприступную крепость. Походы в Хогсмид были запрещены, а по периметру территории замка постоянно дежурили авроры. Старшекурсникам ввели несколько дополнительных предметов, посвящённых самозащите, оказанию первой медицинской помощи, а также тактике ведения боя. У Драко создавалось впечатление, что из них готовят солдат. Ибо, для чего ещё они каждую неделю сперва учились не только доставать противника заклятием или клинком, но и перевязывать полученные раны?       «Ещё немного, и Хогвартс превратится во второй Аврорат, — негодовал про себя Малфой. — Для чего мы платим налоги? Чтобы потом за бесплатно сносить маггловские головы? Какая гадость, — скривился Драко, и от этих мыслей у него пошли мурашки по спине. — О, Мерлин и Моргана, надеюсь, что до этого не дойдёт…»       Драко проходил в этот момент мимо библиотеки, в которой ещё горел свет, несмотря на то, что ужин уже прошёл и скоро должен был наступить комендантский час. Чисто из праздного интереса, который возник у него ввиду отсутствия каких-либо ярких событий за последнее время, Малфой решил заглянуть в обитель всех любителей чихать от старой книжной пыли. Драко любил читать, но только свои лично купленные книги, у которых были толстые белые страницы, пахнущие свежей бумагой и чернилами. И самое главное, что эти книги никто до него не трогал, и поэтому, открывая их, можно чувствовать, как приятно они потрескивают в твоих руках.       Можно было бы сказать, что в библиотеке было абсолютно безлюдно, если бы не наличие мисс Пинс — ещё одной причины, по которой Драко не ходил в библиотеку. Он терпеть не мог, когда его поучали, каким образом надо обращаться с книгами — будто он сам не знает, — а также каждый раз указывают на то, что, дескать, он неверно поставил ударение в фамилии автора. В такие моменты железные оковы Драко, в которых он держал свои эмоции, давали трещину. В библиотеке находилась ещё одна персона, а именно — Грейнджер, о которой буквально пару минут назад он размышлял.       Девушка сидела за одним из длинных прямоугольных столов, на котором вокруг неё были разложены книги, образуя целую баррикаду. Её волосы были убраны в полуразвалившийся пучок, а из одежды выделялся какой-то странный розовый свитер, который делал Грейнджер похожей на пушистый розовый шар. Несмотря на то, что девушка сидела лицом ко входу в библиотеку, своего слизеринского однокурсника она не заметила.       «Да уж, с виду так и не скажешь, что этот розовый ком может оказаться бомбой замедленного действия, — Малфой даже немного развеселился, представив, как Грейнджер лопается, словно воздушный шар, разлетаясь на миллиарды розовых пушинок. — Мерлин, у меня явно в жизни всё слишком уныло, раз розовый свитер смог меня развеселить».       Малфой подошёл к столу Гермионы и взял с него первую попавшуюся книжку.       — Извини, мне она ещё нужна, — Грейнджер не соизволила оторвать взгляд от пергамента, в котором она что-то быстро строчила своим пером. — Если тебе нужна эта книга, то я думаю, что смогу вернуть её минут через пятнадцать.       — Хм, а мне вот очень срочно нужны «Семьсот девятнадцать видов ранений», — почему-то у Малфоя возникло неимоверное желание подоставать Грейнджер. — А то в нынешние времена никогда нельзя быть точно уверенным в том, что доберёшься до дома невредимым.       — И тебе добрый вечер, Малфой, — Гермиона наконец-таки решила оторвать свой взгляд от пергамента и посмотреть на того, кто с ней разговаривал. — К сожалению, сейчас не могу тебе отдать эту книгу, так как мне нужно переписать из неё несколько методов обработки повреждённых пальцев.       — Грейнджер, ты серьёзно хочешь отразить в своём докладе способы обработки заусенцев? — усмехнулся Драко. — Будешь своим магглам маникюр делать? Наверняка им понравится. Я слышал, что у них часто бывают проблемы с ногтями. А тут ты — тут как тут. Парочка взмахов волшебной палочкой, и ваши пальчики как новые, — для пущего эффекта Малфой выставил свою тонкую кисть перед собой и слегка пошевелил пальцами. — Гермиона Грейнджер — мастер на все руки. Ха, а звучит, не находишь?       Почему-то после разговора с Блэком о том, что Грейнджер очень трепетно относится ко всему магическому, Малфою захотелось увидеть это своими глазами. Он особо никогда не обращал внимание на магглорождённую подружку своих кузенов. Ну Грейнджер — и Грейнджер. Таких Грейнджер в их школе дофига. Все они ходят в маггловских шмотках, рассказывают о каких-то тостерах и моб…? моп…? мопс…? — в общем, о всякой маггловской ерунде, которую он никогда не воспринимал всерьёз. Но сейчас для того, чтобы узнать о противнике волшебников в этой войне больше, для него она могла бы стать прекрасным источником информации. Тогда бы уж точно он понял, что это за м-о-б-и-л-ь-н-ы-й. Но сперва он хотел разузнать, какие у неё настроения относительно надвигающейся катастрофы.       — Малфой, я не очень понимаю, тебе действительно очень нужна эта книга, и таким странным способом ты хочешь её поскорее получить? Или тебе нужно что-то ещё? — Грейнджер с удивлением смотрела на Малфоя.       Взаимоотношения Малфоя и Грейнджер можно было назвать никакими. Они просто учились в одной школе. Она — на Гриффиндоре, а он — на Слизерине. Иногда у них были общие занятия. Порой, они даже могли оказаться в объединённой компании вне занятий, так как Малфой, Блэк и Поттер были кузенами и иногда вместе ходили в Хогсмид или праздновали чью-нибудь очередную победу в квиддич.       Гриффиндорка до сих пор помнила, как на первом курсе Драко и Гарри нешуточно подрались. А ещё она помнила, из-за чего произошёл тогда конфликт между кузенами — одной из его причин была она сама. Только лишь за то, что Блэк извинился перед Гермионой на первом курсе, Малфой начал тому говорить весьма неприятные вещи. Словно Блэк поступил не как порядочный человек, который признал, что его поступок по отношению к однокурснице был некрасивым, а как будто тогда Альфард сделал что-то недостойное и низкое, что могло опозорить всю его семью и Малфоя в том числе. Гермиона хорошо это запомнила и после того инцидента старалась не заговаривать с этим слизеринцем лишний раз.       А тут он стоял перед ней во всей красе: как обычно одет с иголочки, практически белые волосы были идеально уложены, светлая кожа лица без единого пятнышка, серые глаза, которые сейчас внимательно смотрели на неё, а также сомкнутые над переносицей тёмные брови — все это делало внешность слизеринца какой-то нереальной. Словно он был не с этой планеты, где у людей волосы бывают настолько светлыми, а брови тёмными только в случаях, когда человек либо седой, либо он знает, как правильно ухаживать за окрашенными волосами, педантично подкрашивая корни волос каждые несколько недель. А еще его манера поведения: утончённость вкупе с расслабленностью, честно говоря, коробила Гермиону. В сочетании с тем впечатлением с первого курса, которое произвел на неё Малфой, Грейнджер, мягко говоря, чувствовала себя неуютно рядом с ним. Словно он вот сейчас на неё посмотрит с высоты своего царского величия и сморщит свой аккуратный нос от того, что его свет падает на эту простолюдинку, которая не может побороть свои буйные каштановые волосы, которая любит носить растянутые футболки и свитера, и у которой нет аккуратных длинных пальцев, а есть вечно испачканные в чернилах маленькие сосиски на руках.       «Боже, из-за этого засранца у меня проблемы с самооценкой, — фыркнула про себя Гермиона. — Стоит тут и весь аж искрится, словно хрустальный фужер. И что этому «божественному созданию» внезапно понадобилось в библиотеке?»        — На самом деле, Грейнджер, я тут недавно размышлял над всей этой разворачивающейся печальной историей. И знаешь, мне вот что интересно: как скоро ты убежишь к своим любимым магглам? Вообще не понимаю, зачем тебе это всё? — парень расставил руки в стороны и осмотрел читательский зал библиотеки, как бы предлагая девушке последовать за своим взглядом и увидеть то, что видит он. — Зачем тебе учиться махать волшебной палочкой, если ты всё равно в итоге будешь жить среди магглов? Ты окончила пять курсов Хогвартса, со своей магией разобралась, контролировать её тебя научили. Но в чём смысл старшей школы? Что ты хочешь получить от этого образования? — Малфой сам не осознавал, что его начинало заносить. Его отчаяние и страх перед будущим, порождённый непониманием складывающейся ситуации, заполняли его всего.       Всё то, что он знал о магглах: «они слабые слизняки, даже не вздумай на них смотреть, Драко», — оказалось не совсем тем, что он узнал на деле. Магглы не были слабыми, и они не были слизняками — они были мощью, которая превышала волшебников количественно и в некоторых моментах даже качественно. Но самым опасным и страшным в них было то, что они были непредсказуемы. Магглы явно знали о возможностях волшебников куда больше, чем волшебники знали, на что способны маггловские мозги. И вот Грейнджер — одна из самых умных ведьм за последний десяток лет — магглорождённая, но колдует не хуже любого чистокровного. Её мозги — мозги обычной девчонки, заставили Малфоя задуматься, а на что же способны взрослые магглы. И если они ещё умнее, чем какая-то мелкая пигалица, то волшебникам действительно нужно очень постараться, чтобы их не стерли с лица этого мира.       — Малфой, ты головой стукнулся о дверной косяк, пока заходил в библиотеку с высоко задранным носом? — сказать, что Гермиона опешила от столь странного поведения слизеринца — значит ничего не сказать.       Он впервые так долго о чём-то с ней говорил, вот только говорил он ей не особо приятные вещи. Конечно, это мог быть просто праздный интерес к жизни магглорождённых волшебников. Но его интонация скорее говорила о враждебности к ней.        — Какое тебе дело, зачем я пошла в старшую школу? Это моё право, и я им пользуюсь.       — Мне просто хочется понять, какой смысл учиться тому, что скоро станет тебе совершенно ненужным, — Малфой покрутил перед глазами Грейнджер книжкой. — Ты же никогда не пожертвуешь жизнью ради Магии. Ты же совсем из другого мира, и Магия для тебя — просто забавная вещь, которой можно легко вылечить заусенец.       — Малфой, тебе хочется побеседовать со мной о том, какое место занимает магия в моей жизни? — Гермионе уже надоели эти странные вопросы с подтекстом, который она не понимала.       Осознавая, что терпеть это она больше не намерена, девушка решила уйти, а доклад дописать уже завтра. После всего того, что ей тут сейчас наговорил этот слизеринец, у неё вряд ли получится сделать что-то нормальное.       — Была рада с тобой поболтать, но мне пора.       — Я так и думал, что беседовать на эту тему ты точно не захочешь, — усмехнулся Малфой, кладя книгу на стопку, которую Гермиона уже левитировала к стойке мисс Пинс. — Знаешь, я почему-то не удивлён. Я ожидал, что кроме учёбы тебя больше ничто не волнует в этой жизни, — сказал он напоследок Гермионе, слегка кивнул ей головой и быстрой походкой направился к выходу из библиотеки.       — И тебе до свидания, — Грейнджер посмотрела вслед удаляющемуся слизеринцу, недоумевая, что у того творилось в голове.       «Мда… Кто бы мог подумать, что день закончится вот так. Его благородие Драко Малфой решил ни с того ни с сего поболтать с нами — представителями черни. Я когда-нибудь смогу понять этих долбанутых чистокровных?» — размышляла Гермиона, пока брела в гостиную Гриффиндора.       Тем временем Драко обдумывал то, что только что узнал о Грейнджер. Судя по её поведению, она либо очень хорошо владела своими эмоциями, либо действительно не понимала, к чему Драко задает такие недвусмысленные вопросы. Это обнадёживало, так как был шанс, что они действительно не окажутся с ней по разные стороны баррикады. Если верить отцу, то придёт время, когда им придётся действительно сражаться за свою свободу. Во всяком случае до тех пор, пока не получится разработать какой-то план по укрытию всего волшебного мира, либо пока все знающие о них магглы не будут уничтожены, либо пока не будет достигнуто какое-то перемирие.       Драко несколько раз уже задавал отцу вопрос, почему они просто не могут навесить побольше магглоотталкивающих чар, полностью перекрыть сообщение с миром магглов и просто остаться жить в своём магическом мире. Зачем обязательно нужно ввязываться в войну? Отец говорил про сквибов, что им лучше жить с магглами, он говорил, что в любом случае будут появляться магглорождённые. Что, в принципе, магический и маггловский миры уже слишком сблизились. Но главным аргументом того, что маги не могут уйти в подполье, было то, что таким образом они просто сами себя посадят в клетку, которую всё равно в конце концов вскроют магглы. Магглы уже слишком далеко продвинулись в изучении магии и, скорее всего, могут найти их мир за завесой и внезапно по нему ударить. Люциус Малфой считал, что лучше принять бой и сражаться за свою свободу, чем жить в бесконечном страхе того, что вас могут обнаружить в любой момент и стереть с лица земли.       «Драко, мы слишком долго не обращали внимание на них. Мы считали, что они слабы, глупы и вообще похожи на беспозвоночных. О, как же мы были неправы. То, насколько сильно они продвинулись вперёд, просто поражает. Они создали оружие, которое не просто стреляет, а которое может погубить нас всех всего лишь за пару секунд. Ты просто не представляешь себе, насколько страшные вещи они научились делать не только против волшебников, но и против самих себя. Ад пуст — все демоны здесь…», — объяснял Малфой-старший сыну.       «И что теперь с ними будет? У правительств магических стран есть хоть какой-нибудь план действий? Ну не могут же они, как в средневековье, выйти на открытое сражение с магглами. Или они будут устраивать кровавую мясорубку, когда две стороны просто выжидают, пока кто-нибудь из них не выдержит?», — все эти мысли занимали голову Драко с тех пор, как он вернулся с бала Блэков. Там Гонт и Дамблдор официально объявили о том, что их миру и покою пришел конец. Видимо, Министерство понимало, что рано или поздно волшебникам придётся бороться за свою жизнь и лучше подготовить их к этому морально и физически. Во всех школах Магической Британии и не только Британии, но и во Франции, Германии, Штатах, России, да почти в каждой магической стране стали вводить обязательные курсы обороны и медицины. Всё взрослое население также должно было проходить подобное обучение, только оно было гораздо серьёзнее и сложнее. От занятий освобождались разве только пожилые волшебники и дошкольники. Магический мир действительно собрался вступить в войну за свою свободу.       Со всеми этими невесёлыми мыслями в голове Драко добрёл до гостиной Слизерина. Как только он зашёл внутрь, то понял, что выходил из гостиной с точно такими же мыслями. А выходил он именно для того, чтобы от них избавиться.       «Замечательно, Драко, — саркастично похвалил себя Малфой, — не зря ходил в другую часть замка. Отлично развеял свои мечты на спокойный сон».       В большой уютной гостиной, оформленной в изумрудно-графитовых оттенках, был растоплен камин. Было довольно тепло, особенно в сравнении с той сыростью, которая царила в подземельях. На нескольких чёрных диванах, расставленных по всей комнате, сидели школьники разных возрастов. Все они были чем-то заняты: читали, тренировались в колдовстве или просто общались с друзьями.       «Неужели никто из них не задумывается, что этого всего может больше никогда и не быть? — Драко с грустью посмотрел на ставшее уже таким родным место. — Нет, отец бы этого не допустил, — Драко верил, что Малфой-старший действительно не позволит рухнуть такому уютному миру Драко. Ведь отец может всё. Он никогда не бросит Драко и всегда ему поможет. — Моргана, Драко, ты рассуждаешь, как настоящий сопляк», — усмехнулся сам себе Малфой, понимая, что по сути, он и есть сопляк.       — Дра-а-ако! — к слизеринцу подбежала девушка с чёрным каре, которое едва закрывало её уши, чёрными глазами и пухлыми губами. — Где ты так долго пропадал после ЗОТИ? Мы тебя обыскались.       — Да так, Панс, решил немного развеяться, — Драко приобнял девушку за талию и улыбнулся ей. — А ты, я так посмотрю, соскучилась уже?       — Конечно, с этими тремя занудами не особо весело, — девушка мило насупилась и махнула маленькой ручкой в сторону трёх слизеринцев, которые сидели на одном из диванов и о чём-то негромко разговаривали. — К тому же, я всегда скучаю, когда тебя нет рядом. Почему ты не позвал меня с собой? Я бы могла тебе составить более приятную компанию, чем просто ветер в заброшенной башне.       — Панси, и ничего-то от тебя не скроешь, — усмехнулся Малфой. — Порой нам стоит бывать с нашими мыслями наедине, чтобы обдумать их и не ранить ими своих близких. — Драко включил режим «я — свободная душа, говорю я не спеша».       — О, Драко, ты нашёлся, — радостно крикнул загорелый кудрявый парень. — Куда ты умчался?       — Блэйз, ну должны же у меня быть секреты, а иначе что я, по-твоему, делаю на Слизерине? — Драко присел на подлокотник дивана, Панси пристроилась рядом. — Вы меня искали, чтобы рассказать что-нибудь занимательное?       — Да, я хотел тебе сообщить, что мать вызвала меня по срочному делу домой, — Лейстрендж посмотрел на кузена задумчивым взглядом. — Это весьма неожиданно, и мне не нравится, что она не объяснила в письме причину, по которой ей нужно увидеть меня лично.       — У тебя же на днях будет день рождения, — задумчиво произнёс Драко. — Может быть, она хочет тебе что-то особенное подарить? Тебе же исполняется семнадцать — ты станешь совершеннолетним, возможно, что есть какая-нибудь тайная традиция Лестрейнджей, связанная с совершеннолетием наследника…       — Получается, что мы не сможем отметить твой день рождения в Хогвартсе? — с наигранным ужасом вскрикнул Забини.       — Отметим, он же не навсегда покидает нас, — осадил друга Теодор — русый парень с залёгшими под глазами тенями. — Ригель, когда ты отбудешь в поместье и когда вернёшься? — обратился он к Лестрейнджу.       — Я уеду прямо в день своего рождения — двадцать девятого октября. Как вы знаете, это будет на следующей неделе. Вернусь на следующий день, — ответил слизеринец. — Драко, родители ничего не сообщали тебе?       — Нет, последнее письмо, которое я получил от матери, не содержало какой-то серьёзной информации, — ответил Малфой. — Надеюсь, что это действительно просто связано с твоим совершеннолетием.       — Вот эта внезапность меня и беспокоит. Впервые они решили забрать меня из Хогвартса и устроить праздник дома. Это на них не похоже, — вздохнул Ригель.       Дальше разговор шестикурсников Слизерина направился в сторону обсуждения предстоящего праздника — дня рождения наследника рода Лестрейндж, который они намеревались отпраздновать дружной компанией. Главными вопросами сего совета были: где праздновать? как достать алкоголь? кого пригласить? Слизеринцы не были бы слизеринцами, если бы не провели качественный анализ всех моментов празднования, а также не подвели бы конструктивный итог, из которого выходило, что празднование будет в гостиной Слизерина, алкоголь был уже заранее заготовлен всеми членами совета, а в список приглашённых входили члены всех влиятельных чистокровных семей независимо от их факультета. На удивление всем, Лестрейндж изъявил желание пригласить одну магглорождённую волшебницу, а именно Гермиону Грейнджер. На вопрос Драко: «Ты же никогда раньше не приглашал её на свои дни рождения. Что вдруг изменилось?» — Ригель дал короткий, но весьма лаконичный ответ: «Многое изменилось». Что конкретно он имел в виду, знал только он сам.       А тем временем та самая магглорождённая волшебница уже добралась до гостиной Гриффиндора и сейчас сидела возле камина, закутавшись в тёплый бордовый плед. В комнате уже практически никого не осталось, так как большая часть студентов разошлась по своим спальням готовиться ко сну.       Гермиона заворожённо вглядывалась в пляшущие на раскалённых углях огоньки. Слова Малфоя о том, какое место магия занимает в её жизни, напомнили девушке о видении на балу Блэков: танцующий дух Магии, стенающие человеческие образы и их громкий шёпот. Грейнджер вспомнила, что, когда она встретила Лестрейнджа на выходе из туалетной комнаты, в её голове снова пронеслись эти воспоминания. Но только в тот раз они сопровождались ужасной головной болью, словно кто-то пытался разворошить её мысли изнутри. Гермиона не помнила, что произошло и каким образом она очутилась на кровати в одной из гостевых комнат дома Блэков. В момент её пробуждения Альфард и Гарри тоже были в этой комнате. Они и рассказали, что Гермиона потеряла сознание и домовики отнесли её в тихое место. Девушке было жутко неудобно перед своими друзьями — они позвали её с собой на столь важное мероприятие, на котором собралось столько важных и уважаемых волшебников, а она взяла и рухнула там в обморок. Поттер, конечно, уверял подругу в том, что в этом нет ничего постыдного, что такое могло с каждым случиться. Но это случилось именно с ней — одной из немногих магглорождённых волшебниц на этом празднике. Она чувствовала, что своей слабостью подвела всех магов, чьими родителями были магглы.       Но вот прошло уже почти два месяца с момента тех событий. И Гермиона уже успела смириться со своим «промахом» и даже почти забыть о том, что у неё были видения. И вот надо было этому белобрысому мистеру Идеальность разбередить едва зажившую язву? Воспоминания о видении с новой силой нахлынули на гриффиндорку и теперь не желали покидать её сознание.       — Лосги, лосги, марволайс… — нашёптывала девушка непонятные ей слова, которые застряли в её голове. — Что бы это могло значить? Я даже не могу представить, на каком это языке… — сокрушенно вымолвила «самая умная ведьма за последние несколько десятков лет».       Тут в гостиной показался высокий брюнет с длинными волосами, одетый в чёрные узкие брюки и белую рубашку. Парень быстро оглядел комнату и направился к дивану, на котором сидела гриффиндорка. Сама девушка была слишком увлечена своими мыслями, поэтому не заметила, как к ней подошли.       — Что такое лосги, и что такое марволайс?       Гермиона вздрогнула от неожиданности и перевела широко распахнутые глаза с огня в камине на нависающего над ней брюнета.       — О, Альфард, — облегчённо вздохнула девушка. — Лосги и марволайс? О чем ты? — гриффиндорка решила сделать вид, что не понимает, о чем её спрашивают.       — Ты тут сидела, раскачиваясь взад-вперёд, и бормотала это себе под нос, — хмыкнул брюнет. — Выглядит довольно крипово, Гермиона.       — Тебе, должно быть, послышалось, — девушка не хотела, чтобы её считали сумасшедшей, поэтому не собиралась никого посвящать в свои проблемы. — Я просто не могла уснуть, поэтому решила посидеть возле камина и погреться.       — Хм, в последнее время ты какая-то странная, Гермиона, — задумчиво ответил Блэк, вспоминая сегодняшний разговор с Малфоем. — Не знаешь, Гарри уже в спальне? — решил перевести тему Альфард.       — Не знаю, я его не видела после ужина, — ответила девушка. — По идее, он и Рон уже должны были вернуться с отработки.       — Ладно, я, пожалуй, тоже уже пойду, — Блэк ещё раз внимательно посмотрел на Гермиону. — Спокойной ночи, — наконец сказал он ей и направился в сторону спален мальчиков-шестикурсников.       — Спокойной ночи, Альфард, — сказала на прощание Гермиона, подтянула ноги к груди, уткнулась лбом в колени и продолжила сосредоточенно обдумывать свое видение.       У неё было два возможных способа, как уснуть этой ночью: первый — замучить себя измышлениями до такой стадии, что она просто вырубится от усталости, второй — хотя бы частично обрисовать план того, как прийти к пониманию смысла видения.       «Если только у этого видения есть хоть какой-то смысл, — пробурчала в своих мыслях Гермиона. — Кажется, лучшим вариантом будет навестить библиотеку и спросить мисс Пинс. Возможно, она сможет посоветовать какую-нибудь книгу по языкам», — девушка решила пойти проторенной дорожкой и не изобретать велосипед для поиска нужной ей информации.       Спала, правда, Гермиона этой ночью всё же плохо.       Альфард добрался до комнаты, где он жил вместе с Гарри, Невиллом и Роном. В комнате ещё горел свет, но все парни уже переоделись в пижамы. Рон и Гарри устроились на кровати Поттера, рассматривая карту Мародеров, а Невилл читал книгу на своей.       — О, Альфи, ты наконец-то вернулся, — поприветствовал друга Гарри. — Как прошло свидание? Мы точно можем сказать, что разошлись вы буквально пару минут назад, — Поттер помахал в руке картой.       — Честно говоря, бывало и получше, — Блэк рухнул на свою кровать лицом в подушку. — Лучше бы я драил полы в дуэльном зале вместе с вами.       — Зачем же ты согласился на встречу с той пятикурсницей? — Рон недоумённо посмотрел на Блэка. — Мог бы присоединиться к нам, швабру мы бы тебе нашли.       — Да, что-то я сглупил, надо было прийти к вам на помощь с этой когтевранкой. Швабру бы искать не пришлось, я бы сам её привел, — хохотнул Альфард.       — Блэк, тебе не стыдно так называть девушку, которая хотела с тобой провести время, так как ты ей нравишься? Она проявила большую смелость, пригласив тебя сама, — вступился за героиню Блэковского вечера Невилл, который всегда не одобрял манеры своего друга так грубо отзываться об окружающих.       — Ну, такие уж у меня ассоциации с девушками, которые сперва приглашают меня на романтический вечер, а потом ведут себя как деревянные куклы, хлопающие глазами и пытающиеся произвести на меня впечатление изысканных дам, — фыркнул Блэк. — То ли дело подружка Малфоя — Панси Паркинсон. Единственное, в чём я могу позавидовать Дракусику — так это в её наличии.       — Ого, Альфард, неужели ты хочешь отнять у Драко его игрушку, чтобы с ней поиграться, а потом выбросить? — Рон присвистнул.       — Уизли, заметь, это сказал ты, а не я, — Блэк усмехнулся. — Нет, я не планировал ничего делать с Панси. Она просто кажется мне довольно занимательной личностью.       — С каких пор ты стал замечать Панси? Уж не с того ли момента, как она появилась в этом году в более, кхм, женственном теле и с более короткими волосами? — Поттер спрыгнул с кровати босыми ногами на пол и бегом помчался к кровати Блэка.       — Да, Панси очень идет её новая стрижка, а ещё больше ей идет внезапно появившаяся талия и стройные ноги. Так и не скажешь, что она раньше была бочонком со смешным хвостом на затылке, — ответил Блэк. — Но я думаю, что она будет казаться мне интересной только до тех пор, пока остаётся с Драко. Не знаю, стоит ли проверять эту теорию? — пробубнил в подушку Блэк.       — Невилл, кстати, а как дела у Августы? — Рон внезапно обратился к Лонгботтому, но при этом в упор смотрел на Блэка.       — Эм, — светловолосый парень оторвался от книги, которую до этого читал. — Думаю, что хорошо. Я с ней особо не общаюсь. Знаю только, что она прошла охотником в команду Пуффендуя по квиддичу.       — О, малютка Августа теперь будет играть против нас в турнире за кубок школы по квиддичу, — Альфард наконец-то оторвал лицо от подушки и посмотрел на Рона. — Ронни, смотри не обижай сестру Невилла, а то она устроит тебе взбучку за то, что ты ей поддаёшься.       — Что ты хочешь этим сказать? — недоумённо спросил Уизли. — Я не собираюсь пропускать её мячи.       — Я вот не уверен в том, что с таким количеством мыслей о ней в своей голове, ты сможешь быть достаточно внимательным для того, чтобы не пропустить её броски, — Блэк продолжал буравить Рона взглядом. — Дам один совет тебе, Рон. Лучше выкинь мысли об Августе из головы и больше тренируй свои навыки вратаря, — сказано было это с какими-то нотками предупреждения.       — Так, господа, только не говорите, что собираетесь начать обсуждать тут мою сестру? — Невиллу не понравилось то, что он сейчас слышал. — Если вам больше нечего обсудить, то предлагаю ложиться спать, — и на этих словах Лонгботтом движением палочки задёрнул балдахин на своей кровати.       — Я, пожалуй, тоже пойду спать. Всем спокойной ночи, — проговорил Рон и последовал примеру Невилла, метнув перед этим в Альфарда недовольный взгляд.       — Ну что же, Альфи, вот мы и остались с тобой вдвоём на грани подлунного мира и мира грез, — Поттер завалился на кровать Блэка рядом с её хозяином. — Ты какой-то напряжённый больно сегодня.       — Гарри, ты такой романтичный, — Блэк легонько пихнул Поттера ногой. — Да я же говорю, что зря потратил время на эту когтевранку. Мерлин, это звучит как когтедралка, — засмеялся Альфард от пришедшей ему в голову ассоциации. — На самом деле я разговаривал с Малфоем. Он приходил курить в заброшенную башню, где я договорился встретиться с той девчонкой.       — Стоп, когтедралка позвала тебя на свидание в курилку? Ты же сказал, что она пыталась вести себя как леди. Насколько мне известно, леди в курилках не тусуются, — Гарри решил подхватить ассоциацию своего друга.       — Честно говоря, я не знаю, зачем она предложила встретиться там. Возможно, что таким предложением пыталась выглядеть в моих глазах эдакой опасной девицей, которая любит нарушать правила. Ведь плохие девчонки просто обязаны тусоваться в местах, подобных заброшенной башне, — в глазах Блэка читалась скука, когда он высказывал свои догадки — ему явно было абсолютно всё равно на несчастную жертву неразделённой любви в лице пятикурсницы с Когтеврана.       — Ладно, я понял, что свидание прошло так себе, — кивнул Поттер. — Так что там Малфой?       — Я разговаривал с ним о надвигающейся войне. И после этого разговора меня стали беспокоить магглорождённые, которые не привязаны к магическому миру родственными связями.       Услышав эти слова, Поттер заметно напрягся. Тема магглорождённых касалась его семьи, так как Лили Поттер входила в их число. Бабушка, дедушка и тетка со стороны матери Гарри были магглами. И сам наследник Поттеров уже не раз задавался вопросом, что станет с его семьёй, если война между магглами и магами все же случится.        Примечания автора: Название книги «Семьсот девятнадцать видов ранений» придумано автором исходя из значения цифр в нумерологии 7,1,9. 7 — Путь исследователя, философский склад ума, самоанализ. 1 — Власть, могущество, мужество, отвага, жизненная стойкость. 9 — Коммуникабельность, масштаб, универсальность, многообразие. Если соединить эти значения вместе, то получится что-то вроде: Философский склад ума, отвага и коммуникабельность — качества, необходимые для изучения ранений. Всё это просто придумка, поэтому не стоит её считать реально существующим фактом