Ты мне нужнее

«Джим Мориарти» − это сочетание слов было для меня как свет в конце туннеля, чтобы всегда смотреть вперед и не оглядываться во тьму назад. Человек, который поднял меня со дна и придал направление. Он заполнил когда-то пустоту внутри и давал мне цель для каждого дня. Уверен, что сам он, играя в свои игры, и не осознавал, насколько значим был для меня. С его смертью все в одночасье рухнуло, развалилось как карточный домик. Я будто откатился в прошлое, когда жизнь не имела для меня смысла. Ведь это он придал ей вектор в тот день, когда мы встретились. Война что-то сломала во мне, отобрала что-то ценное и важное и обесценила жизнь. Без него я день за днем снова сползал по наклонной, приближаясь к состоянию трупа, не видя смысла даже подниматься с постели. Только теперь добавились еще и моральные терзания: что не смог остановить, не заметил приближающейся беды, допустил гибель единственно важного для меня человека. Я мучил себя воспоминаниями, проигрывая в голове события последних дней перед его смертью, и пытался понять, мог ли я что-то сделать, чтобы предотвратить его гибель. Я находил сотни сигналов, говорящих о том, что это вот-вот произойдет, которые не заметил тогда, и взваливал на себя вину за то, что не обратил внимания на них раньше. Я даже не пытался анализировать, насколько правильными были эти выводы. Самобичевание постепенно убивало, оставляя на душе кровавые полосы, погружая в пучину безразличия. И так день за днем, я уже ясно понимал, что это может закончиться пистолетом у виска, когда внезапно зазвонил старенький телефон, и знакомый ненавистный голос детектива произнес: — Я думаю, что он жив. Я тут же помчался к Шерлоку, вцепляясь в призрачную надежду, не закрыв входную дверь и натыкаясь на прохожих, которые как будто специально лезли под ноги. И появился на пороге небритый, в мятой футболке, с желанием выбить из кудрявой головы всю информацию о Джиме. И тут меня постигло жестокое разочарование, потому что я увидел практически собственное отражение с той лишь разницей, что взгляд Холмса был слишком мутный для нормального, да и зрачки расширены. Идею о том, что Мориарти жив, Шерлоку явно подсказал кокаин. Я заметил, что уже налицо передозировка: пальцы сильно дрожат, и кожа приобрела синеватый оттенок, но детектив этого не чувствовал или, так же, как и я сам, стремился уйти вслед за Джимом. Холмсу тоже его не хватало, а точнее, не доставало умных преступлений босса, чтобы справиться с собственной скукой. Шерлоку жизненно необходимо было иметь равного достойного противника. А может, детектив тоже винил себя в его смерти. Секунда ушла на то, чтобы решить, что же делать: бросить или вызвать скорую. И вот я, уже чувствуя себя полным идиотом, еду вместе с потерявшим сознание Холмсом в больницу. Удивительно тонкие и длинные пальцы, так не похожие на пальцы Джима, сжимали все время мое запястье, не отпуская. Потом я долго ждал в коридоре, не понимая, почему я здесь нахожусь, ведь не должен. Это из-за проклятого Шерлока всё и произошло. Я уже поднялся, чтобы уйти, и именно в этот момент ко мне подошла медсестра: — Он Вас зовет. Секунду поколебавшись, я все-таки пошел, вот только зачем. Бессмысленность данного действия была очевидной. Я увидел хрупкое невесомое тело под больничным белым одеялом и бледное лицо с черными пятнами под глазами. — Он жив, — услышал тихое от детектива. Подошел и сжал хрупкую кисть в безнадежной злости. — Не береди рану. Я знаю, что он мертв. — Нет, — глаза Холмса лихорадочно заблестели. Шерлок что-то поспешно и бессвязно зашептал, какие-то совсем нелепые построения, пока снова не отключился. Я подумал о том, когда же он успел так подсесть на наркоту, ведь, когда они играли с Мориарти, детектив находился в здравом уме, а сейчас заметно, что уже крепко увяз. В наркотическом мире Холмса Джим жив. Это был единственный способ его оживить. Я просидел с Шерлоком до утра и, к собственному удивлению, отвез его потом на Бейкер-стрит. Не ушел, даже когда появился Майкрофт, потому что детектив стал судорожно цепляться за мою руку, не отпуская. Стоя рядом с креслом детектива, равнодушно выслушал всё, что сказал старший брат младшему, ловя на себе удивленные взгляды политика. Впрочем, вполне заслуженные − сейчас я больше напоминал бомжа, которого по недоразумению Шерлок привел к себе домой. Я остался и на ночь, устроившись в комнате Джона, и, как позже оказалось, она надолго стала моей. Я день за днем видел, как Холмс все больше съезжает с катушек под дозой и мечется по Лондону. Детективу явно было не впервой впадать в такое. И каждый раз я оказывался с ним, с головой уходя в погоню Шерлока за якобы живым Джимом. Это помогало — снова давало цель и надежду. Когда мы под утро возвращались, и я валился на кровать от усталости, Холмс приходил и ложился рядом. В первый раз я не понял, что детективу нужно, и просто смотрел в пустые глаза гостя. Шерлок стоял в дверях абсолютно голый, сжавшись, и напоминал хрупкую, дрожащую на ветру травинку. Действие наркотика заканчивалось, а с ним уходила лихорадочная деятельность и приподнятое настроение, у Холмса начиналась фаза упадка − «кокаиновая грусть». Я откинул одеяло, и детектив нырнул под него, прижимаясь всем своим холодным телом ко мне. Но, согревшись, стал нервно крутиться, не находя себе места и удобного положения. — Прекрати, − рявкнул я. Мои силы восстановились, и спокойно лежать, когда об меня откровенно трётся абсолютно нагое тело, я был не в состоянии. Окажись Джим на месте Шерлока, я никогда не позволил бы себе то, что позже сделал с детективом, в каком бы состоянии Мориарти ни находился. И не потому, что босс бы меня убил, нет, он бы поступил гораздо хуже. Я бы после такого даже и заснуть побоялся бы, так как знал, что проснусь с располосованным ножом лицом. Джим не сделал бы меня калекой, ведь такой работник стал бы для него бесполезен, поэтому только оставил бы столько болезненных ран на моем теле, сколько смог бы. И все они потом бы остались шрамами − напоминаем о том, что так с боссом поступать не стоит. Но это был Холмс, который не умел убивать и калечить ради мести или забавы. В этом они отличались друг от друга. Сейчас детектив скорее напоминал замученного продрогшего щенка. Джим говорил, что Шерлок девственник и что сам не против с ним переспать, но не сложилось. По тому, как Холмс жался ко мне спиной, а мой член оказался аккурат между ягодиц детектива, я бы не сказал, что он такой уж невинный, хотя черт его знает, может, уже и спал с кем-то после смерти Мориарти. Для меня это почему-то воспринималось как измена боссу, хотя между ними ничего и не было. Шерлок все елозил, устраиваясь, и никак не мог успокоиться. Оно и понятно: началась ломка. Я обхватил детектива рукой, прижимая к себе: — Хватит уже! Угомонись, наконец. Холмс замер на секунду и стал что-то невнятно бормотать, подавшись назад и вжавшись в меня сильнее. Его острые кости буквально впились в мою кожу. Я не мог понять, детектив сейчас больше отталкивает меня, чем возбуждает, или наоборот. Я положил ладонь Шерлоку на бедро, поглаживая и успокаивая. Холмс неестественно вывернул свою длинную шею и посмотрел в упор, так, будто видел меня впервые и не понимал, кто я и как здесь оказался. — Все в порядке. Я Себастьян, работал на Джима. Детектив кивнул, будто это многое объясняло. — Джим жив, я знаю, − Шерлок уловил знакомые слова и успокоился. Холмс сжался, притянув колени к груди, моя ладонь так и осталась у него на бедре. Я снова слегка погладил детектива, надеясь, что он расслабится и уйдет. Шерлок резко распрямился, и моя рука невольно скользнула к его паху. У него стоял. Это меня удивило. Холмс повернулся ко мне. Даже в темноте глаза детектива лихорадочно блестели: — Ты спал с ним? Спал со своим боссом? Я покачал головой: — Нет, но… — Что? Что? − тут же заинтересовался Шерлок. — Но он хотел тебя. Он хотел переспать с тобой. — Со мной? — удивился детектив и тут же нервно продолжил скороговоркой. — Как? Как бы это могло быть? Ты ведь совершенно не знаешь, каким он мог бы быть со мной! Холмс проорал в отчаянии последнюю фразу мне в лицо, а его длинные пальцы впились в мои плечи. Шерлок выглядел абсолютно невменяемым. — Что ты хочешь? − спокойно спросил я. — Я хочу, чтобы ты показал мне, какой он в постели. Длинные ледяные ноги обвились вокруг моих. Но внезапно детектив с силой оттолкнул меня и упал на подушку, бессильно запрокинув голову. — Но ты не знаешь, какой он. Я подумал о том, что Холмс ведь все равно не узнает, каким бы с ним был Джим, я ведь понимал, что он мертв и мы гоняемся за призраком. — Все безнадежно! − внезапно заявил детектив. − Он умер! Все! Конец! Наркотик переставал действовать, и в голове Шерлока немного просветлело. Вот этого я не мог допустить, хотя еще секунду назад думал так же. Но это я, а это Холмс. Я видел раньше, как он работает, и уже убедился в гениальности этих мозгов, и пока Шерлок думал, что найдет Джима, где-то там совсем глубоко я верил в чудо. Ведь такой умный человек, как детектив, не может ошибаться, а я могу. И пошел на откровенно сумасшедший шаг, понимая, что поймать меня на лжи Холмс может в любой момент. — Я покажу тебе, каким он будет с тобой, когда мы найдем его, − здесь я выдохнул, приготовившись самозабвенно врать. − Я видел, какой он в постели. Он как-то попросил меня постоять возле приоткрытой двери, пока был с любовником, в котором не полностью уверен, и я наблюдал за тем, что происходило. Боже, что я нес. Никогда бы мне Джим не позволил стоять у дверей, а тем более смотреть, и о своих любовниках он знал все. Но я не мог позволить себе снова упасть во тьму. Я нуждался в вере Шерлока, и ради нее я готов был спать с ним и трахнуть прямо сейчас на этой постели. Я развернул детектива к себе: — Так ты хочешь знать? Холмс часто заморгал, и я ясно увидел его сомнение. Я запустил руку в мягкие кудри и притянул Шерлока к себе. Поцелуй вышел неловким, но вполне возбуждающим. Детектив и вправду оказался девственником, но это меня не остановило. Холмс должен был стать прежним, тем, кто верит. Тонкое тело, мне казалось, я мог полностью обнять одной ладонью, как собственную винтовку. Весь острый, состоявший из углов Шерлок лежал подо мной и ждал, смиренно замерев. Черт! Это почему-то больше походило на насилие, чем на добровольный секс.