Вернуть время

Часы на белой стене больничного коридора. Половина первого. Ночь. Жади была слишком зла, когда пришла сюда, так что не посмотрела сразу на часы и теперь не знала точно, сколько времени она уже сидела вот так в пустом коридоре возле поста дежурной. Самой медсестры не было видно – очевидно, спала где-то. А Жади, несмотря на прошедший хлопотливый день, не хотелось спать. Она ощущала усталость, но ту, которую сном не прогонишь. Усталость от всего, что чувствовала. От самой себя. Словно птица с перебитыми крыльями, которая не сможет взлететь. Никогда больше... У неё бывало это и раньше. Особенно остро – в те годы, что прошли между свадьбой с Саидом и рождением Хадижи. Но тогда у неё было средство. Одно и безотказное. Мысли о Лукасе, мечты о нём, об их будущем, которое могло состояться, если бы не проклятая разлучница-Судьба. И юная Жади убегала из дома постылого мужа, пряталась ото всех и находила убежище в развалинах, где сидела до самого заката, завернувшись, словно в покрывало, в собственные мечты, видя пред собою образ Лукаса, улыбаясь ему сквозь слёзы... Будущее. Теперь Жади знала, что её грёзы не сбылись. Да, они с Лукасом встретились вновь, но это всё. Любовь и счастье, которое они обещали друг другу, не превратилось в вечность, а незаметно растворилось в буднях. И неправда, она не бросила Лукаса, как он обвинил в их последнюю встречу. Это он сам оставил её, гораздо раньше, хоть и оставаясь при этом – как там Саид выразился? – «связанным брачными узами». Жади усмехнулась, но это не помогло избавиться от ноющего чувства в груди. У неё больше не было единственного безотказного лекарства от тоски, с тех пор как хрустальный замок грёз разлетелся вдребезги. Не было человека, мыслями и мечтами о котором можно было утешиться. Она не привыкла так жить, и эта пустота заставляла ощущать себя беспомощной. Жади злилась – на Саида, на Маизу, на Лукаса, на Судьбу – на всех них вместе и даже на саму себя, но причину своей злости толком понять не могла. Да, реальный Лукас оказался далёк от того, кем она его воображала, и с Судьбой у Жади давние счёты. Уже не новость для неё обвинения Саида и все гадости, которые он может ей сказать, а романы с Маизой или любой другой женщиной – это проблема его жён. «Что же тогда я злюсь?» – спрашивала себя Жади и не находила ответа. *** В палате не было часов, и он не мог точно сказать, сколько прошло времени, однако чувствовал, что довольно много. Время... сколько они его уже упустили, сколько ошибок понаделали и, главное, продолжают делать. Несколько минут после того как Жади пулей вылетела из палаты, он тешил себя надеждой, что она скоро вернётся, хотя в глубине души понимал, что ожидание напрасно. И это чувство казалось Саиду отчего-то до боли знакомо. Ну, конечно. Семейный совет в доме Мухаммеда и последний уход Жади, когда он пред лицом всех поклялся, что больше не пустит её в свою жизнь и сожалеет обо всём, что сделал для неё. В тот вечер она нанесла ему сокрушительный удар своим неожиданным отказом. В тот вечер она в очередной раз опозорила Саида перед их семьями, показав, как легко может играть его чувствами по собственной прихоти. В тот вечер ему страшно хотелось, чтоб она ушла и никогда больше не появлялась – и с той же силой он мечтал, чтоб она обернулась на пороге, чтоб опять вернулась к нему. Как может душа рваться к той, что не ценила его чувств, топтала его гордость и никогда, никогда его не любила... «... я тебя ненавижу, и Лукаса тоже, мне надоело быть призом в вашей борьбе друг с другом...» Прекрасно, после стольких лет они оказались, наконец, равны – правда, Лукасу для этого пришлось упасть с той вершины, куда его вознесла влюблённая женщина. Добро пожаловать на грешную землю, Лукас. В этом скучном прозаичном мире обитают законные мужья, и здесь нет места поэзии тайной романтической любви. Но всё же, что Жади хотела этим сказать? Что они оба не любили по-настоящему, а лишь состязались друг с другом? Неужели это правда, спросил себя Саид. Сколько раз он уже пожалел о том, что привёз Жади в Бразилию, что столкнул её с Лукасом. Саид помнил, как она умоляла не делать этого – а он не слушал, не принимал всерьёз. Жажда утвердить свою власть, свою победу – вот, что толкало его. Вот, что стало его крахом. Как он мог подумать, что Жади повзрослела, что она не попадётся снова на ту же удочку, на слова и обещания Лукаса. А Саид надеялся, что связь крепка, и отношения, которые они вырастили, словно дерево в пустыне, не рухнут в один момент. Но дерево оказалось гнилым внутри. Всё, что он делал для Жади, было напрасно. Но Саид никогда ни о чём не жалел, несмотря на то, что сказал тогда на семейном совете. В действительности время, проведённое без неё, позволило ему взглянуть на многое иными глазами. Порой он, вспоминая отдельные свои поступки или слова, ощущал на душе жгучее прикосновение стыда. – Отпусти меня! Зачем я тебе нужна, у нас даже детей нет. Женись на какой-нибудь девушке, которую полюбишь. За тебя пойдёт кто угодно: ты красивый, добрый, богатый... – Но я люблю тебя, а не другую! Я не дам тебе развод. Никогда! Может и правда нужно было отпустить её тогда, много лет назад, ещё до рождения Хадижи? Что бы это изменило в конечном итоге, ведь она всё равно ушла? Тогда не было бы этих измен и бесконечных скандалов, когда Жади переходила все мыслимые границы, когда выворачивала его душу наизнанку, заставляя едва ли не терять человеческий облик и совершать вещи, которые, казалось, не мог бы совершить. Он всегда считал себя неспособным поднять руку на женщину – Жади дважды доказала ему обратное. Её ударил, но никогда не бил Ранию, хотя она не раз доводила его до бешенства за прошедшие три года. Но то была совсем другая злость, граничащая с брезгливостью, а Жади делала такое, что разрывало сердце на части и заставляло забыть самого себя. Он действительно готов был отправить её на площадь, где она получила бы свои восемьдесят ударов плетью, и только крик Хадижи заставил его опомниться. Если бы Саида спросили, кого в жизни он больше всех ненавидел, он бы ответил – Жади. Даже не Лукаса, тот был лишь причиной, и не Лукас вонзал столько лет ядовитые иглы в сердце Саида. Но если бы его спросили, кого в своей жизни он больше всех любил, ответ был бы тот же – её, Жади. По воле которой сердце его, даже столько раз раненое, могло петь. Оно и сейчас поёт, когда она рядом. А Саид снова совершает те же ошибки, что раньше. Когда он сумеет, наконец, обуздать в себе эту жажду обладания? Правильно Аллах наказал его за это: следил за Жади – получил по голове от уличных воров... Саид поморщился; голова снова начала болеть, видимо, закончилось действие обезболивающего. Медсестра оставила что-то на тумбочке, но дотянуться туда Саид не мог, а встать не было сил. Тяжкий вздох слетел с его губ. Жади ушла так не вовремя. *** Постепенно гнев успокоился, но тоска не исчезла. Птица-душа никогда не расправит иллюзорные крылья, никогда больше не запоёт. Придётся смириться, научиться с этим жить. Жади следила за незаметным ходом минутной стрелки на часах, перебирая в памяти детали ссоры с бывшим мужем и слова, которые они сказали друг другу. «Жади, а тебе не приходило в голову, что за прошедшие три года я мог тебя разлюбить?» Неправда, не может быть. Он солгал. А если правда?.. Что если он действительно разлюбил её, увлёкся Маизой... А если Саид теперь разозлится, что же тогда помешает ему снова забрать Хадижу, не дать Жади с ней видеться? Он вполне на такое способен.... Нет, не посмеет! Но ведь однажды Саид уже делал это, напомнила она себе. Использовал их дочь как приманку, чтобы удержать Жади возле себя. А после того как она всё-таки ушла, запрещал ей видеться с Хадижей и не смягчился даже когда девочка заболела. О нет, не стоило обольщаться насчёт Саида: он способен на всё, лишь бы доказать свою власть. Значит, он уже тогда разлюбил её, когда не позволял ей прийти к Хадиже? И любил ли вообще когда-нибудь? Слово «люблю» для Жади означало всё, связанное с Лукасом, и теперь, разочаровавшись в нём, она перестала верить в любовь вообще: ей казалось, что никто вокруг никого по-настоящему не любит. Ну и ладно. Пусть Саид преследует свои интересы, всё равно у Жади имеются свои. Что бы он там ни замышлял, она хитрее. Прямо сейчас пойдёт к нему, будет мила, улыбчива и смягчит его гнев, пусть бывшему мужу даже в голову не придёт снова разлучить её с Хадижей. У него нет больше к ней чувств? Ну и что. В крайнем случае, можно снова соблазнить его, главное – не заходить слишком далеко. Жади вздрогнула, вспомнив странный сон, который приснился ей на прошлой неделе. То, что они делали... или собирались делать... это было так пугающе реалистично. И то, что она чувствовала к нему – яростный гнев, за считанные мгновения превратившийся в такую же яростную жажду... Нет, соблазнение – это на самый крайний случай. Очень-очень крайний. А пока Жади пустит в ход обаяние, будет улыбаться и держать свой острый язычок за зубами. Она будет хитрой и не позволит Саиду обыграть её. *** Дверь в палату открылась, и он повернул голову, ожидая увидеть медсестру. Но вошла Жади. – Не ожидал? – она улыбнулась. – Как голова, Саид, болит? – Да... – простонал он. – Там... лекарство. Она взяла с тумбочки обезболивающие таблетки, налила стакан воды из стоявшего там же графина, дала всё это Саиду; потом взбила его подушку, помогла лечь удобно, расправила одеяло. – Спасибо, – слабым голосом проговорил он. – Только не делай такое лицо, а то взглянувший на тебя со стороны решит, что ты уже на смертном одре. Жади села, придвинув стоявшее в углу кресло ближе к кровати Саида. – Хотя, я заметила, у вас это семейное: помнишь, сколько раз Назира изображала умирающую? Саид издал короткий смешок и тут же, спохватившись, скривился: – Мне плохо, а ты смеёшься. И, кстати, не упоминай при мне её имя. Слышать не желаю, как живёт эта бесстыдная женщина. А её отвратительный муж заработал приличное состояние, будучи личным тренером султана, и теперь они думают, что могут поселиться по соседству со мной, и я приму их в своём доме. – Значит, Назира вернулась в Рио? – спросила Жади с невинной интонацией, в душе смеясь. Просто удивительно, как много Саид знает о той, про кого не желает слышать. – Здорово, я бы хотела с ней повидаться. Знаешь, Саид, пусть мы с твоей сестрой не очень-то ладили, однажды мне представился случай увидеть, что Назира не такая уж плохая. – Она ужасна, – сказал Саид. – А что это был за случай? – Так, пустячок, – снова улыбнулась Жади, решив, что не стоит открывать ему некоторые секреты. Например, кто тайно впустил её к больной Хадиже, когда разозлившийся Саид запретил ей видеть дочь. – Кстати, – продолжила Жади, уводя мысли бывшего мужа в другое русло, – оказывается, не только вы с Назирой способны изобразить, будто вот-вот отправитесь в лучший мир. Мухаммед, если верить Латифе, может и в обморок упасть... – сказав это, Жади мысленно обругала себя за длинный язык. Вряд ли налаживанию отношений с Саидом помогут сплетни о его брате, да ещё и Латифу подставила. Каково же было удивление Жади, когда она увидела, что бывший муж смеётся. – Поверить не могу... Неужели ты сама видела? – Нет, знаю только по рассказам, к счастью. А ты разве не слышал великолепную историю сватовства твоего брата Мухаммеда к твоей ныне второй жене Зулейке? – Только в общих чертах. Кажется, брат заболел во время помолвки, а потом выяснилось, что у них с Зулейкой была одна кормилица? – Ха-ха, так ты ничего не знаешь! Ладно, я расскажу, как всё было на самом деле, – Жади придвинулась в кресле, – но если что, ты услышал это не от меня! – Договорились! – пообещал Саид и приготовился слушать. – Всё началось со ссоры между Латифой и Мухаммедом – помнишь, когда Самира не хотела носить платок? – О, такое не забыть! Они ведь чуть не развелись из-за этой глупости. – Глупости? – усмехнулась Жади. – Посмотрела бы я на тебя, если бы Хадижа отказалась от платка. – Наша дочь выросла в Фесе и совсем другая. А кроме того, есть и посерьёзнее причины для развода, например, когда жена начинает изменять с бразильцем... – … или муж начинает изменять с бразильянкой, – перебила Жади, лучезарно улыбаясь и не сводя с него испытующего взгляда. – Однако мы ушли от темы, Саид. Ты всё ещё хочешь услышать историю о неудачном сватовстве твоего брата? – Да, разумеется. Продолжай. – Итак, всё началось с крупной семейной ссоры. Мухаммед отправился в Фес, где у него состоялся задушевный разговор с дядей Абдулом. А ты помнишь, какое дядя Абдул знает верное средство для решения любых семейных проблем? – Новая жена? – предположил Саид, с трудом сдерживаясь от смеха. – Точно! – воскликнула Жади, и оба от души расхохотались, стараясь не делать это слишком громко, чтобы не оказаться услышанными за пределами палаты. Так они смеялись, рассказывали смешные истории из прошлого, вспоминая родственников и общих знакомых, и Саид не заметил, как перестала болеть его голова. Потом он уснул, а проснулся, должно быть, спустя несколько часов. Из-под опущенных жалюзи в палату сочился серый свет раннего утра, и Саид увидел лицо Жади, дремавшей в кресле возле него. Вместе, подумал он, пусть не в одной постели, но хотя бы в одной комнате. С этой мыслью Саид снова погрузился в сон.