Достоинство джентльмена

Почему-то Кичжуну казалось, что будет больно и только потом ощутит лёгкость, словно парит в воздухе, но действительность отличалась от его мыслей. На краткий миг он потерял связь с реальностью, но крики вокруг не давали пребывать в этом состоянии долго, а ещё он чувствовал под собой что-то мягкое и оно шевелилось. — Ничего не болит? — рука нежно коснулась щеки. — Рэхван? — Кичжун раскрыл глаза, и увидел, что нечто живое под ним оказался никто иной, как его парень, вторая рука которого крепко прижимала к себе драгоценную ношу, он поднял взгляд и увидел испуганного водителя, на которого орал отец, с другой стороны к ним уже приближались две женщины вместе с Хангёлем, — ты спас меня. Ты рисковал своей жизнью! — Я больше не хочу никого терять, — тихо ответил Рэхван, глаза его медленно закрылись. — Нет! — Кичжун встряхнул мужчину, надеясь, что это поможет привести в чувство, всё его тело похолодело, — вызовите кто-нибудь скорую! Отец! Помоги! Всегда, когда у Кичжуна были проблемы, он бежал с ними к отцу, потому что знал, он сможет их решить, и сейчас ничего не поменялось. Дальше всё происходило, как в тумане, звук сирены, плач матерей, голос в рации у врачей, но среди этого Кичжун острее всего ощущал, как рука отца сжимала его плечо. Только это помогало ему держаться и не поддаться истерике, даже на каком — то автомате смог отправить Хангёля к сёстрам Рэхвана, чтобы передать информацию, потому что мама была на это не способна. А потом время замерло и перестало идти, в ожидании, когда к ним выйдет врач и сообщит о состоянии пострадавшего. Никто не проронил и слова, они были лишними и неуместными. Кичжун уставился в одну точку, стараясь избавиться от любых глупых и пессимистических мыслей, повторяя про себя, как мантру, что всё будет хорошо и Рэхван обязательно выкарабкается, ведь он такой сильный. — Вы родственники пациента Кима, Ким Рэхвана? Можете пройти в палату. Кичжун тут же подскочил, последовав за доктором, он думал, что был готов ко всему, но всё равно, увидев мужчину, обставленного аппаратурой и утыканного иголками, не сдержал слёзы, навернувшиеся на глаза. Женщины опять стали причитать. — У него просто лёгкое сотрясение и истощение, как нервное, так и физическое, поэтому мы поставили капельницу и сейчас он спит. А что вы подумали? — не успел доктор закончить предложение, как в палату ворвались две ревущие девушки. — Мы пойдём тогда, — отец, всё это время стоявший в стороне, направился к двери. — Но… — Кичжун не знал, что следовало сказать в этой ситуации, и что делать. — Оставайся с ним, я тебя услышал, — дверь за ним закрылась. — Дай ему время, — мама мягко коснулась его руки и поцеловала в щёку, — передай наши пожелания скорейшего выздоровления Рэхвану. Кичжун сидел у кровати, держа мужчину за руку и ожидая, когда тот придёт в сознание, пусть доктор их и успокоил, но на сердце было тревожно, к вечеру правда усталость взяла верх, глаза слипались, а голова опустилась на кушетку. Сны были рваными и беспокойными, связывало их только одно — потеря Рэхвана. — Кичжун-и, — парень приоткрыл глаза, стараясь стряхнуть сонливость, ему улыбался его любимый, который мягко вытирал его слезы, — даже во сне нет тебе покоя. — Рэхван! — сон, как рукой сняло, не думая о приличиях, Кичжун забрался на кровать, чуть ли не задушив мужчину в объятиях, и тут же ударил его в грудь, — ты знаешь, как я испугался?! Никогда так больше не делай! — Тоже самое могу сказать и тебе, — Рэхван перехватил руки, прижимая к себе так, что их носы соприкоснулись, — прости, но, когда я увидел тебя на дороге, мне казалось мой мир рассыпался на тысячу кусочков, страх не давал мне здраво мыслить. Ты мой мир, Кичжун, и без тебя не знаю, как смогу жить дальше. Казалось, что бабочки порхали не только в животе, но по всему телу, Кичжун ощущал такую лёгкость, словно он мог взлететь в любой момент и только крепкие руки удерживали его на месте. Глаза закрылись сами, когда мягкие губы сначала коснулись лба, заставляя разгладиться морщины, потом поочерёдно закрытых век, стирая слёзы, горящих щёк, подбородка и наконец добрались до кичжуновых губ. Сначала это была череда почти невесомых поцелуев, где каждый последующий длился дольше предыдущего, пока язык не сломал защиту, проникая и углубляя их единение, стирая все границы. — Извините, забыла постучать, — дверь захлопнулась, оповестив об уходе человека. Кичжун чувствовал, как пылает его лицо, не понимая почему каждый раз, как он оказывался вместе с Рэхваном, терял бдительность, выпадая из реальности. Настолько зависим от него? — Ты знал, что должна прийти медсестра! — воскликнул парень, слезая с кровати. — Я только очнулся, — Рэхван улыбался, совершенно не обижаясь на обвинение. — По тебе и не скажешь, вон сколько силы в руках, может ты очнулся пока я спал, — Кичжун не сдавался, пытаясь скрыть своё смущение. — Я очень хорошо отдохнул и сила у меня не только в руках, — взгляд мужчины переместился вниз, и Кичжун послушно сделал тоже самое, но тут же отвернулся. Он настолько был поглощен ощущениями от поцелуев, что ни на что не обращал внимание, и, хотя уже не в первый раз сталкивается с эрекцией, но тогда они были не одни, а сейчас палата показалось очень маленькой. И душной. — Я схожу за кофе, — и парень вылетел за дверь быстрее, чем его могли бы остановить, — можете заходить. Почти не оборачиваясь, буркнул он девушке в халате, одно дело, когда о ваших отношениях знают, и другое, когда видят их проявление, особенно такое интимное. С одной стороны, ему льстила такая реакция Рэхвана, она показывала насколько он желанен, но в тоже время пугала тем, что он может разочаровать, не соответствовать ожиданиям. И даже холодный кофе не помогал остудить лихорадочные мысли, складывалось впечатление, что ему просто нужно было о чём-то беспокоиться, что ему нравятся парни, что Рэхван не отвечает взаимностью, что только из жалости с ним, а теперь, что он не подойдёт ему в сексе. Но стоило Кичжуну подумать об отце и всё остальное стало неважным, сейчас главное было, чтобы он смог принять их и дать своё благословение, и тогда больше не о чем будет переживать. — Мне страшно, — Кичжун до боли сжал ладонь, но внутри так же всё дрожало. Прошла уже неделя с того инцидента, Рэхван пролежал ещё пару дней в больнице, а потом можно сказать сбежал оттуда, так как больше не мог бездельничать, Кичжун был только рад проводить с ним время, но это так же означало скорую встречу с отцом, и вот этого он боялся больше всего. И ждать её долго не пришлось. — Всё хорошо, то что они хотят поговорить уже добрый знак, — Рэхван накрыл сжатый кулак, передавая свою уверенность, Кичжун тут же перевернул ладонь, переплетая их пальцы, все ещё удивляясь, как одним касанием и словом мужчина умел его успокоить. Наверное, это и есть сила любви. Колокольчик над дверью звякнул, оповещая о новых посетителях кафе, Кичжун моментально отдернул руку, просто потому что не хотел лишний раз расстраивать отца, и мельком глянул на Рэхвана, убеждаясь, что у него самый лучший парень, потому что его это совершенно не покоробило и не расстроило, он всё понимал. — Что будете заказывать? — не успели родители сесть, как к ним подошёл официант, и это немного помогло разрядить обстановку. Но как только заказ был сделан, и они остались наедине, напряжение вернулось, ведь они собрались поболтать не о погоде. — Как твоё самочувствие? — мама решила зайти издалека, понимая, что начать разговор всё-таки надо хоть с чего-то. — Спасибо, уже всё хорошо, отделался лёгкими ушибами. — Ты готов был рискнуть жизнью ради Кичжуна? — а вот отец шёл напрямую. — Да, и сделаю это ещё раз, если это потребуется, — Рэхван говорил серьёзно, даже привычная мягкая улыбка исчезла с его губ, он твёрдо выдерживал взгляд мужчины, в то время как Кичжун хотел запротестовать, что не переживёт ещё одного такого инцидента и не надо никем жертвовать, но на бедро легла рука, предупреждая, чтобы не мешал. — Ты знаешь, что в нашей стране не особо приветствуют такие отношения? И понимаешь, как будут относится, узнав об этом? — Да, понимаю. — И ты серьёзно намерен заниматься музыкой, отдавая ей все силы? — теперь тяжёлый взгляд отца был переведён на сына, и лишь мягкое касание помогло Кичжуну встретиться с ним. — Да! Это действительно то, чем я хочу заниматься. — И готов столкнуться с трудностями и непониманием? — это уже касалось не только работы, но и их отношений. — Да, пока Рэхван меня поддерживает, я всё смогу, — Кичжун огромным усилием воли заставил не отводить взгляд. — Хорошо, — казалось мужчина принял какое-то решение, — Тогда Рэхван, тебе нужно вернуться в Америку. — Но! — А тебе нужно поступить в школу изобразительных искусств в Нью-Йорке. Кичжун был готов начать спорить, думая, что отец хочет их разлучить, возможно, считая, что будет лучше для их карьеры, но его последние слова говорят об обратном. — Ты хочешь, чтобы мы уехали в Америку? — Да. — Вместе? — Да, может я и не самый прогрессивный человек, но знаю, что в Америке вам будет лучше и больше возможностей. К тому же там разрешены однополые браки, — суровый взгляд сверлит Рэхвана, — ты же узаконишь эти отношения? — Даю своё слово, мне лишь нужно было ваше благословение. Кичжуну казалось, что он спит, потому что всё не может быть так хорошо. Всё время пока шла подготовка к переезду, он то и дело щипал себя, чтобы убедиться, что это не сон, иногда он обнимал Рэхвана, чтобы почувствовать его тепло, понять, что он реальный. Счастье казалось безграничным. — Ты точно ничего не забыл? Документы на месте? Телефон? Кошелёк? — мама суетилась вокруг Кичжуна, то и дело задавая одни и те же вопросы, тем самым стараясь скрыть накатывающие слёзы. — Да, всё взял, к тому же я не один лечу, со мной Рэхван, — Кичжун улыбался и кивал в ответ на вопросы. — Точно, Рэхван, а ты… — мама перенаправила атаку на другой объект, но он уже был атакован собственной матерью, задающей точно такие же вопросы. Они уже сдали свой основной багаж, остальные вещи должны позже отправить родители, и сейчас наступил тот главный момент, который все старались оттянуть, прощание. — Питайся хорошо, поздно ночью не гуляй, звони каждый день, не забывай надевать шапку, когда на улице холодно, — мама обняла, тихо всхлипывая на груди, Кичжун успокаивающе погладил её по голове, чувствуя, что у самого глаза на мокром месте и лишь каким-то чудом удавалось сдерживаться. — Прилежно учись и не прогуливай занятия, — и, хотя отец говорит, как всегда строго, но видно, что и у него увлажнились глаза. — Хорошо. — Мы приедем, как вы обустроитесь. Они пожали друг другу руки, отец мягко оторвал жену от сына, и она тут же припала к его груди. И даже после прохода паспортного контроля, они долго не уходили, махая друг другу рукой. Расставание- это всегда сложно. — Грустишь? — Рэхван обнял со спины, положив подбородок на плечо. — Просто это словно конец, заканчивается очень важная глава моей жизни, — Кичжун смотрел на стальные самолёты, блестящие в лучах заходящего солнца. — Но в тоже время начинается новая, ещё более интересная, — Рэхван вытянул руку парня вперёд, переплетая со своей, на безымянных пальцах сверкали две простые, но в тоже время очень важные для них вещи, кольца, которые являлись началом новой книги. Их совместной жизни.

Эпилог

Центральный парк был полон людей в обеденное время, но это совершенно не мешало, а лишь вдохновляло, вокруг было столько разных групп, абсолютно непохожих друг на друга. Кичжун слушал мелодию, звучащую в наушниках и рассматривал окружающих, пытаясь представить какая у них жизнь, история любви, а после заносил свои заметки в блокнот. К концу недели ему нужно было закончить песню чтобы сдать итоговый экзамен, и пусть он уже сотрудничал с одной музыкальной компанией, и даже продал свою песню, ту, которую написал, чтобы выразить свою любовь, её переделали, но он всё равно гордился тем, что его детище было в чартах по всему миру, но другое дело, когда ты дипломированный специалист. Наверное, это всё менталитет, потому что американцы совершенно не парятся по поводу образования, особенно в мире шоубизнеса. Глянув на часы, Кичжун выругался и начал запихивать все вещи в рюкзак, он не заметил, как пролетело время, а ещё надо было ехать в аэропорт, но перед этим нужно заскочить домой переодеться, благо квартира находилась буквально в десяти минутах ходьбы. Но в итоге не смог себе отказать постоять немного под прохладным душем, который был так кстати после удушающей жары, стоящей в городе. — Какое соблазнительное зрелище, — Кичжун почти подпрыгнул на месте, придерживая полотенце бёдрах, когда, зайдя в комнату, услышал голос, которого не должно было быть. — Смерти моей хочешь? Или своей? — схватив подушку с кресла, запустив в смеющегося паразита, развалившегося на кровати, — ты же должен быть на работе! — Я решил, что не хочу отпускать тебя одного на встречу с этим хищником, — переместившись, мужчина ухватился за край полотенца и притянул к себе упирающегося Кичжуна, — к тому же я бы пропустил такой вид. Наклонив голову, он слизнул капельки воды, оставшиеся на светлой коже. — Ох… Он не хищник… Нет, — Кичжун попытался увернуться от атаки, но тело было с ним не согласно, — Рэхван, нам нужно ехать. Мы так опоздаем. — Да подождёт твой Хангёль, никуда не денется, — мужчина, перевернул свою добычу, подмяв под себя, — к тому же я думаю, они с Донмёном найдут чем заняться. Кичжун не мог противиться ему, ни когда он был ребёнком, всегда слушаясь хена, ни когда понял, что любит его, но готовый принять его отказ, ни тем более сейчас, ведь слово мужа закон. Поэтому он сдался на милость победителя, утопая в любви, которая с каждым днём становилась лишь сильнее, а их улыбки всё такие же счастливые, как в день их свадьбы, и подтверждением тому служила фотография, висящая у них над кроватью, где они в костюмах, окружены родными и близкими. — Люблю тебя, — тихо выдохнул Кичжун. — И я тебя люблю, — произнёс Рэхван в родные губы. Больше они ничего не сказали, но это и не нужно было, пространство вокруг них искрило от любви и счастья, отделяя словно куполом от остального мира, существовали только они двое. Кичжун и его чёртов джентльмен.