Сияние его глаз

Резкий звук проворачивающегося в замке ключа нарушает тишину в небольшой квартире. Мужчина, делающий очередной мазок кистью, вздрагивает от неожиданности, роняя кисть. Она с тихим стуком падает на пол, и дробный звук эхом отдается в ушах. Несколько капель краски тут же попадают на светлый линолеум, расплываясь на нем уродливыми черными кляксами. Художник, чертыхаясь, откладывает палитру на стол, заваленный соответствующим мусором: баночками с краской, карандашами и ворохом листков с набросками - и, схватив с того же стола тряпку, принимается стирать пятна. - Касси, ты здесь? – раздаются шаги из коридора, а в следующее мгновение дверь в мастерскую открывается. - Привет, Бальт, - произносит мужчина, выпрямляясь и оборачиваясь в сторону вошедшего в комнату брата. Кинув беглый взгляд на пол, Кастиэль удовлетворяется результатом – последствия падания кисти устранены, осталось всего несколько небольших пятен, от которых можно будет избавиться позже. Бросив тряпку на стол, он проводит пальцами по своим темным волосам, словно расческой, но при этом еще больше их растрепывая. - Кастиэль! - тут же восклицает Бальтазар, окидывая взглядом измазанную в краске одежду брата и натыкаясь на голые ступни, которыми тот стоит на холодном полу. – Сколько раз я просил тебя носить тапочки, - рассержено добавляет он. – На улице еще прохладно, а у тебя вечно все окна нараспашку! Натыкаясь на свирепый взгляд Кастиэля, глаза которого сейчас кажутся особенно, нереально синими, Бальтазар примиряюще поднимает руки и, усмехнувшись, говорит: - Ты не ребенок, но умоляю, надень тапочки! Не дожидаясь, пока его брат сообразит что-то ответить, светловолосый мужчина в костюме тройке со светло-голубым галстуком, который выгодно подчеркивает его лазурно-серые глаза, шагает в сторону вечно открытого окна. Захлопнув его со всей силы так, что задрожало тонкое стекло, и задернув легкую муслиновую штору, он оборачивается, наблюдая замечательнейшую картину: Кастиэль хмуро бормочет себе что-то под нос, но обувь послушно надевает. - Вот видишь, ничего страшного не случилось от того, что ты отвлекся от работы на несколько минут и побеспокоился о своем здоровье, - восклицает Бальтазар, легко улыбнувшись. Кастиэль недовольно смотрит на брата, а затем, бросив мимолетный взгляд на почти завершенную картину, недовольно вздыхает, думая о том, что закончить её за это утро уже не удастся. Проследив за взглядом младшего брата, Бальтазар завороженно замирает, глядя на очередное творение Кастиэля. Несмотря на то, что он видел сотни работ брата, Бальтазар не перестает удивляться его таланту. В каждой картине Каса есть что-то новое, необычное, притягивающее взгляд. Вот и сейчас Бальтазар не может отвести взора от полотна, на котором изображена девушка неземной красоты. Её рыжие, словно бы огненные, волосы развеваются и несколько непослушных локонов спадают на прекрасное лицо, немного закрывая его. Изумрудно-зеленые глаза девушки кажутся настолько живыми, что сложно поверить в то, что это – картина. Они сияют вечным спокойствием, и некоторая отстраненность во взгляде лишь придает красоты, подчеркивая то, что на картине изображен вовсе не человек. Тонкая фигура зависла в воздухе, изящно изгибаясь и вздымая руки, будто бы порываясь взлететь. Крылья, широко раскинувшиеся за её спиной - белоснежные, кроме нескольких черных мазков – сильных маховых перьев. Единственная одежда, присутствующая на ангеле неземной красоты - это легкая белая ткань, опутывающая фигуру, поднимающаяся от бедер до тонких плеч. Она перекручивается, извивается, оголяя молочно-белые ноги и кажущиеся хрупкими руки, изящную женственную шею и мягкие изгибы совершенного тела, прикрывая лишь самые интимные места, но в то же время окутывая ангела аурой непорочности и божественной чистоты. - Это прекрасно, Касси, - отмирая, тихо произносит Бальтазар, переводя взгляд на брата. Кастиэль смущенно улыбается ему, вертя в тонких пальцах кисть. - Бальт, ты преувеличиваешь, - шепчет он, спешно отводя взгляд. - Я ни капли не преувеличиваю, братишка. Я до сих пор не могу поверить в то, что ты работаешь сейчас в каком-то второсортном издательстве за гроши. Это просто преступление - переводить такой талант так, - сокрушенно произносит Бальтазар, раздраженно вздыхая и снова бросая восхищенный взгляд на незаконченную картину. - Прошу не начинай сейчас это, - устало качает головой Кастиэль, откладывая кисть на край заваленного художественным мусором стола. - Ты же знаешь, что это мое решение. Я просто не хочу тебе мешать. - Многие клиенты часто вспоминают о тебе, жалея, что не могут больше работать именно с тобой... – добавляет Бальтазар, уже зная о том, что этот спор, как и многие другие разговоры ранее, закончится ничем. - Ты пришел только за этим? – сверкнув глазами, интересуется Кастиэль. Бальтазар разочарованно вздыхает и делает несколько шагов по направлению к брату, отходя от окна и чуть не задевая стопку книг, стоящую прямо на полу. Мужчина совсем не удивляется этому, ведь беспорядок – основная черта квартиры Кастиэля. Книги здесь можно обнаружить на всех свободных, и не очень, поверхностях. Цветные, порой просто заляпанные краской, обложки украшают весь небогатый интерьер этой «обители». Во многих книгах торчат ободранные хвостики, собственноручно скрученные из каких-то бумажек, другие же просто лежат вниз страницами лишь потому, что у Кастиэля под рукой не оказалось материала для очередной закладки. Там же, где книг нет, расположены инструменты брата - художника: всевозможные кисти и краски, карандаши, кусочки угля и пастели, палитры и толстые стопки бумаги... И это лишь то, что Бальтазар сумел распознать лично. - Нет, не только за этим. Ты уже завтракал? – спрашивает Бальтазар, а секунду спустя сам отвечает на заданный вопрос, недовольно скривившись: - Хотя, к чему вообще я это спрашиваю? Конечно же, не завтракал! Иногда мне кажется, что если бы не я – ты бы умер от голода у своего мольберта. - Я только проснулся! – хмуро восклицает Кастиэль, проводя рукой по колючей щетине на щеке. Кажется, совсем недавно он брился. Или нет? И сколько вообще сейчас времени? - Естественно. Но вместо того, чтобы, как все нормальные люди, начать утро с водных процедур, а затем завтрака... – Бальтазар машет рукой в сторону рабочего места Каса, одним движением передавая все то, что он думает о своем излишне увлеченном творчеством брате. – Жду тебя на кухне, Кастиэль.

***

Когда Кастиэль, наскоро приняв душ и переодевшись, заходит на кухню, Бальтазар уже сидит за столом с чашкой дымящегося кофе. Небольшой столик непривычно богато уставлен тарелочками с печеньем и свежими пирожными. Рядом с Бальтазаром стоит открытая банка с малиновым джемом, которым тот увлеченно мажет тост, размазывая лакомство идеально ровным, но ужасно толстым слоем. - Спасибо, Бальт, - благодарно произносит Кастиэль, опускаясь на стул, стоящий в углу, прямо напротив брата. Мокрые волосы Каса топорщатся, а несколько прядей липнет к его лбу. Из-под темно-синего халата виднеются клетчатые пижамные штаны, а на ногах все же надеты злосчастные тапочки. Бальтазар кивает, не отрываясь от завтрака. - Как дела на работе? – сделав небольшой глоток кофе спрашивает Кастиэль, откидываясь на высокую спинку стула и блаженно прикрывая глаза. - Отлично, - отвечает Бальтазар, в несколько укусов съедая тост. – Если, разумеется, я не опоздаю на встречу. Кастиэль понимающе кивает, пытаясь дотянутся до тарелки с печеньем, что стоит рядом с братом. Бальтазар тут же переставляет её поближе к Кастиэлю, добродушно улыбнувшись: - Это твое любимое, я знаю. - Именно поэтому ты поставил его поближе к себе? – усмехнувшись, интересуется синеглазый мужчина, хватая долгожданное печенье и с наслаждением откусывая от него кусок. - Разумеется, - отвечает ему Бальтазар, возвращая чашку на стол. – Ты не хочешь со мной? Прогуляешься! – тут же добавляет он, поглядывая на мерно тикающие настенные часы. - Нет, Бальт, прости, я не могу, - Кастиэль виновато опускает взгляд, украдкой пережевывая печенье. - Завтра нужно сдавать работу, а её еще нужно немного дополнить. - Тогда я побежал. Пакеты с продуктами я уже разобрал, если что-то будет нужно – звони, - последние слова Бальтазар говорил, уже поднимаясь из-за стола и наспех допивая остывший кофе. - До встречи, Бальтазар. Спасибо! – благодарно произносит его младший брат, махая рукой вслед. - Да-да, прости, я уже опаздываю, - раздается из коридора, а несколько минут спустя дверь захлопывается. *** - Езжай, - едва сев в машину, приказывает Бальтазар своему водителю, хлопая дверью. Тот кивает, а в следующее мгновение машина уже стартует, выезжая из небольшого дворика на широкую улицу, где вовсю кипит жизнь. По тротуарам влекутся люди: кто бодро спешит куда-то с чемоданчиком в руках, кто с сумками, кто налитый кофе по самые уши, а кто-то вообще неизвестно чем налитый, но тоже довольно бодро вышагивающий в сторону места работы. По дороге тянутся автомобили всех полов, цветов и возрастов. Все это мельтешит, роется и крутится – обычное буднее утро. - Как все прошло, шеф? – интересуется водитель, не отрываясь от дороги. - Все так же как всегда, Мэтт, - отвечает Бальтазар, устраиваясь поудобнее, откинувшись на заднем сидении, обтянутом кожей. – То есть никак... - Мне бы такого брата. Мои только и знают, что “дай”, да “помоги”, а сами ленятся сделать хоть что-то, - с ухмылкой бросает водитель, поправляя зеркало заднего вида. Бальтазар на это лишь грустно улыбается, глядя в окно на пролетающие мимо машины и вечно спешащий куда-то город. “Касси, если бы ты знал, как бы мне хотелось, чтобы ты вернулся, и все было, как пять лет назад!” – думает старший Новак, устало прикрыв глаза. Именно пять лет назад Кастиэль покинул компанию, оставленную им двоим их отцом – Джеймсом Новаком. Покинул, чтобы “не докучать брату, который из-за постоянной заботы о другом брате рушит свою личную жизнь”.... Бальтазар горестно вздохнул, вспоминая те далекие дни. Сколько же он попыток сделал, чтобы вернуть брата, и ни одна из них не увенчалась успехом. Кастиэль был упрям, как и их отец, твердо стоял на своем и упирался, как мог, игнорируя навязчивую заботу старшего Новака. Возможно, здесь было виновато отчасти его художественное восприятие мира, которое требует свободы, но Бальтазар не отказывался от своих попыток – ему тоже кое-что перепало от отца, включая излишнее упорство. Как объяснить брату, витающему в облаках и ловящему там “музу и вдохновение”, что вся его личная жизнь сводится к их небольшой семье?