Сияние его глаз

Темноволосый мужчина в больничной пижаме осторожно открыл книгу, бережно переворачивая тонкие страницы. Несколько секунд он вчитывался в многочисленные печатные строки, в ровные ряды черных букв, иногда неслышно что-то нашептывая. Было видно, что художник любит читать. Это можно было определить по тому, как трепетно и нежно он держит в своих руках драгоценный подарок. - Спасибо, Бальт, – отвлекаясь от книги, произносит Кастиэль, обращаясь к старшему брату, сидящему на стуле у кровати. Благодарная улыбка на лице младшего Новака говорит больше, чем могут сказать любые слова. – Не стоило... - Ну что ты, Касси! – отмахивается Бальтазар, добродушно усмехаясь. – Мне совсем не сложно было зайти в книжный магазин. Теперь тебе не придется скучать здесь, - добавляет мужчина, наклоняясь к брату и легко взъерошивая его волосы. Кастиэль хмурит брови, пытаясь привести прическу в порядок, осуждающе взглянув на старшего Новака. Несмотря на все потуги, он выглядит скорее забавно, чем рассержено. Поэтому, едва художник отвлекается от своих волос, Бальтазар снова их взлохмачивает, вызывая у больного обреченный вздох и слабую, но счастливую улыбку. И пусть Кастиэлю уже тридцать восемь – для Бальтазара он навсегда останется младшим братом, о котором он всегда будет заботиться и беречь. Просто потому, что так было принято, просто потому, что так будет правильно. Ведь старшие должны защищать младших. Это Бальтазар усвоил уже очень давно, когда детьми они разбивали коленки, падая на асфальт. Тогда старший брат на собственной спине готов был тащить младшего до дома, где Кастиэль шипел от подобия лечения, что устраивал ему Бальтазар. Старший брат опекал младшего. Даже несмотря на то, что ему, возможно, и не нужна была эта опека. Темные густые волосы растрёпаны так, будто бы мужчина только что проснулся. – “Хотя, почему будто?” – думает Бальтазар, вглядываясь в отпечаток на лице брата, вероятно оставленный ладонью, подложенной под щеку. Судя по всему, до его прихода младший Новак спал. Глаза Кастиэля выдают его усталость – организм все еще борется с болезнью. Легкий блеск в темно-синих глазах кажется неестественным, и в то же время – завораживающим. - Как дела на работе? – откладывая книгу в сторону, интересуется Кастиэль. - Прекрасно! – отвечает Бальтазар, устраиваясь удобнее на стуле. Мужчина перекидывает ногу на ногу, чуть покачивая ею. – Кстати, я совсем забыл тебе сказать... – старший Новак делает театральную паузу, но, не заметив никакого отклика со стороны брата, наигранно разочарованно вздохнув, продолжает: - Мне сегодня звонила Рейчел. Она уже интересуется тем, когда ты сможешь приняться за её проект! Кастиэль тщательно старается скрыть свой интерес, но, судя по улыбке брата, у него это плохо выходит. Все-таки художник скучал по тем интересным заказам, что были раньше, когда он работал в семейной компании. Ему вновь хотелось взять в свои руки кисть, карандаш и начать хоть что-то делать. Несмотря на то, что Кастиэль прошел десяток, если не больше, мест за эти пять лет - того, что он так тщательно и с таким упорством искал, он так и не нашел. Будучи человеком старательным и одухотворенным, он стремился расширить кругозор окружающих. Свобода, полет – вот то, что необходимо творческому человеку. И именно этого его лишали. Сковывали, ограничивали строгими рамками. Но разве музу можно запереть в золотую клетку, не позволяя расправить затекшие крылья? Если её ограничивать – выйдет посредственность, а не искусство. Сколько раз Захария, да и другие прошлые начальники отвергали проекты Новака, предпочитая им эту самую посредственность – пошлую и безвкусную, создаваемую художниками, которые стремились лишь заработать денег... Ему – настоящему творцу – было тесно. Его оскорбляло то, что люди, совершенно не разбирающиеся в искусстве, не могущие отличить Микеланджело от Рафаэля, пытаются учить его создавать «правильные» образы и сюжеты, пытаются построить рамки, за которые не дают выходить. Просто стремятся уничтожить чуждую им индивидуальность. - Мисс Симпс... – задумчиво прошептал Кастиэль, приподнимаясь на кровати. Те несколько раз, когда он работал с ней, хорошо запомнились ему. С активной дамочкой, держащей одно из лучших модельных агентств города, было крайне приятно работать. - Да. Я сообщил ей, что ты выйдешь на той неделе, Касси, - говорит Бальтазар, внимательно всматриваясь в лицо брата. Кастиэль, тягостно вздохнув, поправляет подушку, прислоняясь к ней спиной. - Меня будут здесь держать еще четыре дня, - печально произносит художник, разглядывая уже изученный потолок своей палаты. - Знаю, Кас. Но это для твоего же блага, - отвечает ему Бальтазар, устало вздохнув и подавив в себе желание поправить одеяло, скомканное в изножье постели. - Я мог бы начать делать наброски здесь, - с надеждой говорит Кастиэль, встречаясь глазами с братом. Старший Новак, усмехнувшись, отрицательно качает головой. - Нет, Кастиэль. Тебе нужен отдых. Темноволосый мужчина еще раз вздыхает, переводя взгляд на дверь, что начинает бесшумно открываться. Появившаяся в проеме медсестра, виновато улыбнувшись, кивает на настенные часы. Короткая стрелка уже давно указывает на цифру восемь. - Простите, мистер Новак, но вашему брату необходимо принимать лекарства. - Конечно, Мэг, - Бальтазар понимающе кивает, бросив взгляд за окно. Темнота, незаметно окутавшая город, сгущается все плотнее и становится почти осязаемой. На горизонте проявляются первые звезды, усыпая закатное небо алмазной крошкой. Над землей постепенно поднимается полумесяц, сияя тонким и острым серпом. День близится к своему апогею. Кастиэль взволнованно вскакивает, приподнимаясь на кровати и, обращаясь к медсестре почти умоляюще, произносит: - Можно еще несколько минут подождать? Мне нужно поговорить с Мэттом. - Да-да, конечно, - кивает Мэг, легко улыбнувшись. Когда на тебя смотрят такими глазами, невозможно отказать. – Я сейчас его позову, - добавляет она перед тем, как покинуть палату. - Что ж, я тогда пойду, - поднимаясь со стула, произносит Бальтазар. – Спокойной ночи, Касси. - Спокойной ночи, Бальт. Еще раз спасибо за книгу, - искренне улыбнувшись, произносит Кастиэль, прижимая подарок к груди. Несколько минут спустя, после того как старший брат вышел из палаты, в неё входит Мэтт. Мужчина выглядит немного удивленным, ведь всего полчаса назад он покинул эту комнату. - Мэтт, могу я попросить тебя о небольшом одолжении? – спрашивает художник, немного склонив голову набок. Книга в его руках открыта, а длинные пальцы мужчины осторожно касаются бумаги, будто буквы могут спрыгнуть со страниц и усыпать белоснежное одеяло. - Конечно, мистер Новак, - парень едва заметно кивает, ожидая дальнейших слов. - Вот, - Кастиэль протягивает ему небольшой лист бумаги. Мэтт принимает его, всматриваясь в буквы, выведенные размашистым, но аккуратным и изящным почерком. – Там название книги, в ней деньги. Купи все по списку, а затем отвези в детский приют, адрес написан. Скажешь там, что ты от меня, они поймут. Мэтт утвердительно кивает, не отрываясь от чтения, а затем заверят: - Хорошо, я понял, сэр. - Спасибо, Мэтт. И еще... – Кастиэль замолкает на несколько секунд и нерешительно теребит тонкую страницу, а затем продолжает: - Ты не мог бы мне привезти мою одежду? Хотя бы в среду. - Простите, но пока доктор не скажет, что вас выписывают... - извиняющимся тоном начинает водитель, пряча листок в карман. - Ладно. Спасибо еще раз, Мэтт, - выдыхает Кастиэль, расстроено улыбнувшись. - Спокойной ночи, мистер Новак, - кивает Коэн, перед тем как покинуть палату. - Ну что? – спрашивает Бальтазар, увидев подходящего к нему помощника. Тот молча протягивает шефу бумагу, исписанную его братом. - Еще просил привезти одежду, но я сообщил, что до тех пор, пока Наоми не начнет говорить о выписке... - Хорошо. Завтра утром отправишься в магазин, а затем в приют, - кивает Новак, доставая бумажник из внутреннего кармана пальто и открывая его. Отсчитав несколько купюр, он отдает их Мэтту, добавляя: - Докупишь еще принадлежностей. И купи детям конфет. - Всегда боялся услышать эту фразу, - ухмыляется Мэтт, пряча бумагу и деньги в карман. Мимо пробегает молодая медсестра, видимо, спеша куда-то. Тонкие, затянутые в легкие туфли ножки быстро семенят, провожаемые заинтересованным с нотками похоти взглядом Коэна. - Тебе не кажется, что кому-то пора остепениться? – многозначительно ухмыляясь, спрашивает Бальтазар, жестом указывая в сторону лифта, перед тем как направиться к нему. – Не советую тебе здесь приставать к медсестрам, кстати. Мисс Тент будет крайне недовольна. - Мистер Новак... – следуя за шефом, возмущенно отвечает Мэтт. - Знаю, это не мое дело, - кивает Новак, нажимая кнопку вызова лифта. – Но все же подумай об этом. Кстати, насчет одежды... Ты уже заезжал в ателье? - Да. До вторника пальто будет готово. Серого цвета, как вы и просили, - хмуро бормочет водитель, заходя вслед за начальником в лифт. - Отлично. Спасибо, Мэтт. *** Кастиэль переворачивает страницу, проводя взглядом по строке. Солнечные лучи проникают в палату, освещая её, отчего она кажется еще более светлой. Экран огромного телевизора, висящего на стене напротив кровати, горит. Мелькающие кадры какого-то фильма совсем не привлекают Кастиэля, но почему-то не хочется его выключать. Тем более, звуки совсем не отвлекают его от книги. Они, скорее, наполняют пустую палату хоть каким-то шумом. Неожиданный стук в дверь удивляет Кастиэля. Бальтазар совсем недавно ушел, а до приема лекарств еще несколько часов. За те несколько дней, что он здесь лежит, он уже знает не только, во сколько придут давать лекарства, но и какая медсестра придет, знает поименно каждого врача и успел запомнить, какого цвета туфли у Мэг Масстерс. - Входите, - восклицает Кастиэль, закрывая книгу и откладывая её в сторону. Закладка из клочка бумаги делит страницы примерно поровну, и художник жалеет, что занимательный сюжет скоро подойдет к концу. Вошедший в палату мужчина в официальном костюме ободряюще улыбается Кастиэлю, деятельно доставая из пакета сок и фрукты, ставя все это на прикроватную тумбочку под настороженным взглядом сапфировых глаз - Простите, но вы, вероятно, ошиблись... – вглядываясь в незнакомца, вежливо произносит Кастиэль. Короткие русые волосы мужчины в солнечных лучах отсвечивают золотом, а небольшие, почти незаметные веснушки придают их обладателю особый шарм. - Мистер Новак? – усмехается мужчина, как раз завершая разбирать пакет. Лицо человека, освещенное улыбкой, кажется Кастиэлю еще красивее, а его изумрудно-зеленые глаза оказываются особенно живыми – будто бы он улыбается и ими тоже. Искорки веселья отражаются в них, из-за чего мужчина выглядит моложе. От его фигуры так и веет энергией и жизнелюбием, а, главное, дружелюбием. Художник ловит себя на том, что ему прямо сейчас хочется потянуться к бумаге и карандашу – единственное, что удалось выпросить у Бальтазара, чтобы сделать хотя бы небольшую зарисовку лица незнакомца. Кастиэль уже думает о том, как он будет рисовать необычно живые глаза мужчины, прежде чем с сожалением одергивает себя. К сожалению, сейчас незнакомец поймет, что он ошибся, и уйдет, а просить его остаться, чтобы сделать зарисовку... Еще несколько лет назад Кастиэль узнал, что на такое предложение реагируют довольно резко – синяк на скуле тогда долго расцветал всеми оттенками синего и фиолетового, а ведь художник лишь попросил того мужчину несколько минут попозировать. - Что? – опомнившись, растерянно спросил Кастиэль. Ему послышалось, или вопрос был действительно адресован ему? - Я – Дин Винчестер, - присаживаясь на стул, сообщил мужчина, сжимая в руках яркий мандарин. – Ваш новый помощник. Кастиэль удивленно моргает. - Разве ваш брат не говорил о том, что назначил меня помогать вам? – проследив за движением черных ресниц, на несколько секунд прикрывающих синие глаза, спрашивает Дин, откладывая цитрус на тумбочку. - Нет, - покачав головой, отвечает Кастиэль, скосив взгляд на фрукт, хранящий тепло этих рук. - Я буду разбираться со всеми организационными вопросами, мистер Новак. Но сейчас не будем о работе. Вам уже лучше? – искреннее беспокойство в голосе Дина, заставляет Кастиэля легко улыбнуться: оно кажется настолько искренним и настоящим, что Новак ощущает невольное расположение к этому, еще толком незнакомому, человеку. - Да, спасибо. Мне уже гораздо лучше. - Надеюсь, вас скоро выпишут, - произносит Дин, дружелюбно улыбаясь. – А иначе меня съест Рейчел, - добавляет он, громко хмыкнув. - Она уже приезжала в офис? – удивленно спрашивает Кастиэль. - Да, и не раз, - отвечает Дин, быстро проводя языком по губам, так, будто бы они пересохли. – Она горит желанием поскорее начать работу. Кастиэль завороженно следит за языком, а затем быстро отводит взгляд в сторону, надеясь, что Дин не заметил, как он на него смотрел. Почему-то каждое движение этого яркого человека завораживает, и художник мысленно дает себе пощечину, пытаясь привести разбредшиеся мысли в порядок. - Я тоже надеюсь, что меня скоро выпишут, - произносит Кастиэль, снова встречаясь взглядом с новым помощником. Зеленоглазым помощником. Черт. - Ваши студия и кабинет уже готовы,- продолжает Дин, а затем, взглянув на настенные часы, кривится: - Прошу меня простить, но я сюда так долго добирался... Поэтому мне пора бежать. Скорейшего выздоровления! – улыбнувшись, он кидает художнику тот самый мандарин, от которого исходит сладкий аромат. - Спасибо, - Кастиэль вертит цитрус в руках, игнорируя желание поднести его к лицу и глубже вдохнуть запах, исходящий от огненно-рыжей кожуры, провожает взглядом мужчину, поднявшегося со стула и в несколько шагов оказавшегося у двери, а затем окликает: - Дин! - Да, мистер Новак? – обернувшись, спрашивает помощник. Радужка его глаз ярко сияет. - Я надеюсь, мы сработаемся. И называй меня Кастиэлем, пожалуйста, - улыбнувшись, говорит художник, пытаясь в мельчайших подробностях запомнить этот насыщенный и глубокий оттенок папоротника. - Я тоже на это очень надеюсь... Кастиэль. Темноволосый мужчина еще раз улыбается, слыша, как звучит его имя на устах этого, едва знакомого, но, несомненно, успевшего расположить к себе человека. Дин кажется искренним, настоящим и жизнерадостным, а эти качества Кастиэлю всегда нравились в людях. - До свидания, Дин, - прощается Новак, поднося ароматный цитрус к лицу и наблюдая за тем, как Винчестер покидает палату. *** Выйдя за дверь и отойдя на несколько шагов, Дин прислоняется к стене спиной, закрывая глаза и медленно отсчитывая в голове удары собственного сердца. - Черт... – шепчет мужчина. Стоящая перед его мысленным взором сцена: Кастиэль с растрепанными волосами и в больничной пижаме, не дает ему покоя. Он оказывается еще красивее, чем на картине. Завораживающие синие глаза, слегка потрескавшиеся губы, бледная, кажущаяся фарфоровой кожа... И взгляд - взгляд, которым он смотрит прямо в душу. По крайней мере, кажется, что это так. Настолько пронизывающих и ярких глаз Винчестер еще не встречал. Ни один взгляд так не приковывал к месту, как этот – словно тебя водой окатили с головы до ног и оставили стоять с раскрытой нараспашку душой. Он несколько раз встречался с мужчинами и не видел в этом ничего зазорного и плохого... Но Кастиэль не кажется тем человеком, с которым можно было бы вот так просто переспать и забыть, как всех прошлых партнеров. Новак выделялся. Он был особенным. Тем более что он его непосредственный начальник. Тем более что его брат – директор компании. Но даже это не самое главное. Самое главное то – что Дину самому хочется узнать Кастиэля поближе. - А как же я надеюсь на то, что мы сработаемся... – только и сумел вымолвить мужчина, отлепляясь от стены и кинув последний взгляд на дверь полюбившейся ему палаты.